Я не знал, часть 5⁠⁠

Предыдущие части:

Я не знал. Часть 1

Я не знал. Часть 2

Я не знал. Часть 3

Я не знал. Часть 4

Я рванул на себя подъездную дверь и едва не столкнулся с Тохой лбами. Тошич сегодняшний выглядел еще хуже вчерашнего, но он хотя бы был. О Сивом же сказать подобное я не мог.

- Ты слышал? - Только успел проговорить я, как понял - он слышал. Иначе бы не явился практически ко мне домой в такую рань, до двенадцати. По молчаливому уговору, составленному опытом, мы никогда не совались друг к другу раньше полудня. Разве что ситуация была совсем форс-мажором. Как, например, сегодня.

- Мы с ним вместе вчера до домов дошли, - проговорил Тоха, не дожидаясь вопроса. - Он свернул к своему дому, я к своему. В районе одиннадцати дело было. Ему идти там меньше минуты, да ты и сам знаешь.

Я знал все закоулки наших окрестностей. Не знал я только того, куда мог провалиться наш дружок.

Сверху раздалось покашливание. Мы оба задрали головы.

- Что, засранцы, с утра бодрствуете? - Скрипуче поприветствовала нас бабка Зина. - Потеряли, поди, что? Не совесть, нет?

- Хули надо? - Не выдержал я. Сейчас, при свете дня и рядом с Тохой, бабка Зина не пугала от слова “совсем”.

- Ты мне не хами, сопля, - немедленно завелась бабка, - а то живо уму-разуму научу, чтоб знал, паскудник, как вести себя со старшим поколением…

Вся эта светомузыка была привычна и столь же привычно пропускалась мимо ушей. Я поманил за собой Тоху прочь со двора, оставляя за спиной проклятия и грозные посулы.

- ...руки-то вам повырывать, чтобы биты свои держать не могли…

Так, нет. Нет-нет-нет. Она просто знает, что у нас есть свои игрушки. Да это любой знает. Мы биты никогда не прятали. Это просто совпадение, ничего больше.

***

Дома у Сивого ничего внятного нам не сказали, да мы и не рассчитывали. Ушел утром, не явился к ночи. Явление не то чтобы из ряда вон выходящее, но с утра выяснилось, что остальные “архаровцы”, как называл нас отец Сивого, ночевали-то дома. Именно поэтому и поднялась тревога. Уж если мы куда и пропадали, то только втроем.

Впрочем, семейство Сивого пока что не впадало в полноценную панику. Его батя поинтересовался, не ругались ли мы, часом. Не знаем ли мы, какие у него были на сегодня планы. И нет ли у Коли девушки.

От последнего предположения раскашлялся даже вечно невозмутимый Тоха. Бабы на Сивого смотрели только в том случае, когда их уже от бухла не держали ноги. Я даже не уверен, что они толком видели, к кому клеятся. Во всяком случае, не припомню ни единого случая, когда телка сохраняла желание продолжить знакомство на следующий день. Даже галантное ухаживание в виде бутылки пива на опохмел не смягчало сердец наших городских красавиц.

Одним словом, Сивый мог деться куда угодно, только не пойти по бабам. Убедив в этом его папаню (не сказать, чтоб сия новость его обрадовала), мы покинули дом нашего дружани.

Тоха, едва мы вышли на улицу, зашарил по карманам в поисках сигарет. Руки его немного подрагивали.

- Тошич, ты чего? - Я не видел его в таком состоянии раньше, и не мог понять, чем вызвана дрожь - волнением или холодом. - Замерз?

- Не выспался, - мрачно проговорил Тоха, наконец отыскав пачку. С третьей попытки закурил. Воспаленные от плохого сна глаза немного нервно мигали в окружении красной сеточки лопнувших сосудиков. - Чушь всякая снилась.

- Мне, кстати, тоже, - вспомнил я. Хотя “вспомнил” - это громкое слово. Я и не забывал. - Слушай, я понимаю, что это бред, но, может, Сивый на пустыре?

Взгляд Тохи красочно показывал мне, как его заколебал этот пустырь.

- Мне приснилось, - неожиданно честно сказал я, - что он там. Пойдем?

Тошич обреченно выдохнул дым.

- Ну пойдем, - согласился он. - Все равно вряд ли его там найдем.

В глубине души я очень надеялся, что Тоха прав.

***

Пустырь с каждым разом казался мне все отвратительнее. Сейчас я уже не понимал, почему мы с таким удовольствием раз за разом собирались именно здесь. Мерзкий, какой-то промозглый ветер пробирал до костей. От немногочисленных валяющихся под ногами бетонных блоков веяло холодом. Здесь не шлялись даже бродячие собаки. Здесь даже воронье карканье нельзя было услышать - хотя звучало бы оно очень в тему.

- Ну, куда? - Остановился Тоха. Он растер заметно покрасневшие от холода руки и жарко подышал на них, отогревая. Мне тоже было холодно. Но нужно было убедиться.

- пойдем к плитам, - малодушно предложил я. В моем сне осмотр этого места ничего не дал, но вдруг Сивый просто решил провести там ночь, никому ничего не сказав?

Мысль ночевать на улице в конце ноября не посетила бы черепушку Сивого даже спьяну, но я старательно об этом не думал.

За ночь плиты и пространство вокруг них немного припорошило снежком, и издалека было видно, что снег здесь оставался нетронутым. Если Сивый и был здесь, то ушел он достаточно рано. Я пересилил себя и заглянул внутрь нашей пещеры, но не нашел там ничего, кроме полумрака.

- Гляди, - окликнул меня Тоха. Я повернулся.

У самых ног Тохи стояла пустая бутылка Клинского. Точно так же присыпанная снегом.

- Оп-па, - задумчиво проговорил я. Тошич кивнул. Мы явно думали об одном и том же.

Сивый раз за разом оставлял после себя бутылки, как бы я ни матерился. На следующий день он их покладисто убирал, но освоить технику “выпил - выкинь тару в мусорку” пока не сумел. Поэтому раз за разом наш домик встречал нас пустой бутылкой Клинского (в удачные для Сивого дни - целой батареей оных).

Только с момента убийства Владика мы здесь не бухали.

- Он че, вчера в ночи сюда поперся? - Озвучил Тоха витающую в воздухе мысль.

- Похоже на то, - я присел на корточки рядом с бутылкой, повертел ее в руках. Пустая, обычная бутылка. Ни сколов, ни каких-то странных следов, ни пятнышка крови. Последнее меня радовало.

- Представь, Тошич, - я встал, продолжая сжимать бутылку в руке. - Вот грохнул ты чувака…

- Представил, - мрачно буркнул Тоха, ежась на ветру.

- Молодец, - подбодрил его я. - Тело его оставил валяться, а сам свинтил отсыпаться после трудов праведных. На следующий день решил навестить жмурика, а он возьми да денься куда-то.

- Да что ты говоришь, - похоже, жизнь научила хотя бы одного моего друга сарказму.

- Погоди, - я поднял руку с бутылкой повыше, призывая к терпению. - И вот, значит, ищут, как говорится, пожарные, ищет милиция. А трупа нет. Причем ты-то, в отличие от ментов, точно знаешь - здесь должен быть озорник. Но нет, хоть ты тресни. Раз за разом обыскиваешь, и нет. Тут еще отец тебе мозг ест, мол, это ты его грохнул, признайся, меньше дадут. Сержант дергает периодически. Друзья как-то странно себя ведут - один с бабкой каждый день лается, второй про сон забыл…

- …и? - Нетерпеливо перебил Тоха, которого достало слушать вольный пересказ последних дней.

- ...и у тебя сдают нервы.

Я опустил руку с бутылкой вниз, глядя Тошичу в глаза. Он сейчас поймет. Должен.

- Ты думаешь, - медленно проговорил он, - что Сивый просто сбежал?

Браво, Тоха.

- Пошел ночью догоняться, - развернул свою мысль я, - бухнул прямо здесь. В ночи и накатило всё. Может, фантазия разыгралась. Может, с пьяных глаз совесть проснулась - кстати, ты не в курсе, она у него вообще наличествует? Короче, словил триггер пацан и ломанулся в бега.

Я искренне надеялся, что Сивый и впрямь просто смылся, а не задался целью явиться с чистосердечным. Из нас троих именно у него были самые слабые нервы, и вся эта мешанина могла серьезно подкосить его веру в то, что правильно, а что нет. Иными словами, растерявшись от прессинга дома и непоняток на пустыре, Сивый вполне мог “сломаться”. Я очень хотел, чтобы его поломка привела лишь к побегу. Если Сивый сдастся, за собой он нас утянет мгновенно, даже если не хотел бы. Расколят за пять минут.

Тоха молча обошел наши плиты. Заглянул внутрь. Вздохнул в темноту и вылез.

- А в твоем сне, - наконец подал голос он, - все так и было?

Я так старательно пытался забыть этот сон, что вопрос застал меня врасплох.

- В..эээ...сне? - Кое-как я взял себя в руки. - Не совсем…

- А что? Во сне ты нашел его на пустыре мертвым?

Меня как током пронзило. Тохины воспаленные глаза смотрели прямо и твердо.

- Ты откуда…

- Я очень плохо сплю, - медленно и раздельно проговорил он. - Мне постоянно снится какая-то чушь. Я раз за разом гуляю по этому пустырю, и раз за разом слышу какие-то голоса. Шепоты. Я иногда даже не понимаю, мне это снится или по-настоящему.

Тошич на секунду прикрыл веки, собираясь с силами.

- Они говорят, - продолжил он упрямо, - что я виновен и мне нужно покаяться. Что я зря это сделал. Что только настоящее раскаяние спасет меня.

...ты не хочешь извиниться хотя бы? Ну...покаяться? Было бы полезно…

Я тряхнул головой, стараясь избавиться от змеиного шепота бабы Зины в ушах.

- Сивый говорил, что-то похожее ему кричал отец.

- А мне - баба Зина, - признался я. - Почти слово в слово.

Тоха кивнул. Мне кажется, он не удивился.

- А сегодня ты сказал, что тебе приснился Сивый на пустыре. Но при этом не хочешь нормально пустырь обыскать. Наверное, ты боишься найти его мертвым. Значит, тебе это приснилось.

Я, раскрыв рот, смотрел на Тошича. Столь быстрый, и, главное, верный анализ не смог бы провести и я сам.

- Если долго не спать, - грустно проговорил Тоха, - по некоторым данным, активируется работа мозга. Правда, ненадолго. Мне кажется, мой уже скоро откажет.

Он решительно направился в сторону, где, по мнению Сивого, мы грохнули этого чертового Владика, источник всех наших бед и злодеяний. Мне не оставалось ничего другого, кроме как проследовать за Тошичем. Я очень надеялся, что эта прогулка будет напрасной.

И, слава Богу, мы и вправду ничего не нашли.

***

- Это просто совпадение, мой сон и пропажа Сивого.

Я не знаю, кого я убеждал больше - себя и Тоху. Но мы оба не верили сказанному.

- Он наверняка сбежал, Тошич, блядь, мы взрослые люди, куда ему еще деться!

Характерное молчание. Я зло фыркнул и закурил. Злился я скорее на себя - если уж я не могу убедить самого себя в логичной версии, чего ожидать от друзей? То есть друга. Одного. Второй куда-то делся, мать его.

- Вот увидишь, - я приложил все усилия, чтобы это звучало максимум убедительно, - он либо в загуле, либо смылся в другой город, считая, что так элегантно он заляжет на дно. Объявится через неделю, когда станет понятно, что на дне особо не побухаешь - денег нет.

Кажется, это немного подействовало на Тошича. Сивый жил на дотации родителей, и автономно точно не сможет просуществовать долго. Значит, если я прав, он и впрямь нарисуется в ближайшее время.

- Надеюсь, - наконец ответил мне Тоха.

Сегодня ни у кого из нас не было желания долго прохлаждаться на улице. Распрощавшись до теоретического “вечера”, мы разошлись. Я ощущал, что дурацкий сон и ранняя по моим меркам побудка здорово сказывается - голова требовала отдыха в горизонтальной плоскости, в глаза будто песку насыпали. Я торопливо зашагал к дому, радуясь, что в таком состоянии наверняка легко и быстро засну, а сон, как известно, лучшее лекарство, в том числе и от нервов.

У подъезда я внезапно столкнулся с Ведерниковым. Не понос, так золотуха, ну елки…

- И их осталось двое, - несколько злорадно прокомментировал сержант мое появление. - Куда приятеля дели?

- А это разве не ты должен знать? - Огрызнулся я. - Кто тут полиция?

- Так я провожу допрос свидетелей, - хмыкнул Ведерников. - Или тебя надо в отделение пригласить?

- А что, вы там начали заявы принимать раньше трех дней отсутствия человека? - Восхитился я. - Вот это работа! Стахановцы!

- Раньше начнем - раньше найдем, даже без заявления, - буркнул сержант, впрочем, без особого рвения. Я понимал, в чем тут дело. Отец Сивого занимал достаточно высокий пост, чтобы иметь влияние на местное отделение. Хочешь - не хочешь, а будешь искать.

- Ну ищите, ищите, - поощрил я слугу закона, распахивая подъездную дверь. - Я понимаю, Сивый вам дорог, вы любите его и его шутеечки…

- Да мне и твоих шуток хватает, - ответил мне вслед сержант. - Ты ж юморист. Не врубаешься, что этим только себя гробишь.

- Чегооо? - Обернулся я. - Это ты мне угрожаешь, что ли? Ментовской беспредел сулишь? Дык давай тогда поконкретнее, чтобы знать, что в заяве на тебя указывать…

И тут сержант шагнул в подъезд, недобро сверкнув глазами.

- Ты бы лучше не заявы планировал, а покаянные письмена строчил, - тихо и быстро проговорил он, - может, тогда бы шанс и был у тебя.

И, не дожидаясь моего ответа, развернулся и вышел. Я остался стоять, глотая воздух.

***

Спать, спать, спать. Всего лишь одна ночь без нормального сна - а мир вокруг уже сходит с ума. Я всеми силами убеждал себя, что реплика сержанта - не более чем попытка напугать меня или хотя бы смутить. Нетривиальное поведение, все эти их ментовские штучки...или же попытка взять на понт, чтобы я сознался.

Интересно, не у него ли в гостях отсиживается Сивый, давший совершенно ненужные признания?

Я почувствовал, как от одной мысли о предательстве Сивого внутри меня вспыхивает гнев. Старательно задавил оный. Чушь. Сивый не стукач. И он тоже в этом деле замаран по уши, невыгодно идти с повинной... Если только тебе не пообещали скостить за нее срок.

Так, хватит. Иначе сержант своего добьется. Не снимая одежды, я рухнул наконец на кровать, позволив себе выключиться. Последняя мысль, мелькнувшая перед отрубом, была о том, что я, кажется, не закрыл входную дверь.

***

- Доброе утро, Макс.

Я застонал от ненависти к миру. Второй раз просыпаться, не выспавшись, да это подлинная пытка! Кому взбрело в голову…

Стоп. КТО ЗДЕСЬ?

Я развернулся на кровати, одной рукой пытаясь шарашить свою любимую биту, смирно стоявшую у изголовья.

- Ну-ну, - рассмеялась бабка Зина. - Ты хочешь все наше семейство ею порешить?

Ладонь моя уже нашарила старую помощницу. Но я осознал, что не могу ее даже подтянуть к себе. Настолько я внезапно ослаб.

- Приболел, - сочувственно протянула бабка. - А говорили тебе, что делать-то. Но нет. Ты сам умный. Не хочешь ни признаваться, ни прощения просить. Вот и заболел…

Я почувствовал, что жжение в глазах не пропало даже после сна. Наоборот, оно усилилось. К мерзкому ощущению добавилось не менее паскудная ломота в костях и головная боль.

- Баба Зина, - с трудом прохрипел я, - вы чего приперлись?

- Вразумить тебя, придурошного, - покачала головой бабка. - Хоть и по всему видать, бесполезно это. И отпусти ты биту эту, ради Бога. Тут нет дружка твоего, чтобы орать “Долбани битой, Макс”. Так ведь, кажется, было?

Меня заколотило, и нельзя было понять - от страха или от болезни.

- Вы о чем, - слабо просипел я, - я никого не бил…

- Ну да, - кивнула бабка. - Владик у вас и был “никем”. Ублюдок, болезный, придурок...да? Его было можно бить. И убивать было можно. Так, Максим?

Я замотал головой и зашипел от боли, которую вызвало это движение.

- Ой, ладно, - баба Зина махнула рукой на мои жалкие потуги возразить, - прекрати этот цирк. Признайся. Убивал?

- Нет, - кое-как вякнул я. - Не...убивал…

- Ну и дурак, - вздохнула бабка. - Так бы, может, шанс был.

Она повернулась и вышла из комнаты. Хлопнула входная дверь, гулко отозвавшись в глубине моего несчастного черепа.

Я отключился раньше, чем смог осознать, сон это был или явь.