Волонтёр. Ч. 1
Вообще я не собирался становиться волонтёром. Шляться по району, когда на улице свирепствует вирус, такое себе занятие, знаете ли. К тому же, старики, которых навещают волонтеры, бывают разными до безобразия. Подруга моей бабули, приветливейшая миссис Райс, будто ополоумела, когда в городе ввели карантин. Знаете этих старушек, которые угощают тебя печеньем, пока тебе семь? Так вот эти же старушки готовы вилами и факелами гнать тебя с порога, стоит им услышать по ящику о проклятом вирусе.
А моя бабуля наоборот: ей нипочём что вирус, что говорящий галстук в экране.
— Чаки, дорогой, мне что-то захотелось фисташкового мороженого, — кричит бабуля из коридора. — Тебе взять?
— Да, ба.
Когда бабуля начала прикашливать, мы списали это на чрезмерное увлечение мороженым. Потом кашель усилился. Знаю, хоть бабуля не жаловалась, приходилось ей туго.
А потом она сгорела. За неделю. Врачи так сказали.
***
Не знаю, почему не заразился я. Эпидемиологи говорят, что вирус липнет к старикам больше, чем к молодым. По крайней мере, в первую волну так и было. А потом стали умирать и молодые.
В больнице меня продержали неделю. Тесты всякие проводили, анализы. Вообще ненавижу сдавать кровь. Особенно по три раза на дню. Проклятые коновалы столько из меня выкачали, что даже будь во мне вирус, наверняка весь остался в пробирках.
Когда меня выписывали, доктор протянул брошюру:
— Мы не знаем, почему вам удалось избежать заражения, учитывая постоянный контакт с больной…
— Её звали Вивьен, — перебил я.
— Поймите, Чак, я соболезную вашей утрате, — доктор говорил ровно, не старался заискивать или строить чересчур скорбную мину, как это бывает в сериалах про врачей, — но вы можете помочь. Здесь контакты волонтёрского центра. Позвоните им обязательно. Это именно то, что вы можете сделать сейчас.
Я ничего не ответил, но брошюру взял. Из вежливости.
***
Волонтёром быть не сложно и сложно одновременно. Утром ты приходишь в Центр — такое помещение навроде школьного спортзала — и набиваешь сумку брикетами с дешёвой едой, лекарствами и всем необходимым, чтобы не надо было высовываться из дома. Потом берешь в шкафчике респиратор, пачку одноразовых перчаток, флакончик с антисептиком и фонарик. К девяти утра маршрутный лист уже в твоём телефоне. Точки на карте в специальном приложении из жёлтых становятся зелёными, как только вручаешь очередному «клиенту» порцию снеди. Если точка стала красной — нельзя идти по адресу. Возможно, старики в доме заразились или уже того… В общем, это самая лёгкая часть волонтёрского труда. Даже если учитывать, что приходится нарезать бесконечные круги по пустым улицам.
Сложности начинаются, когда приходишь к кому-то вроде миссис Райс.
— Я сейчас вызову полицию! — кричит она из-за двери.
— Миссис Райс! Это я – Чак, — кричу в ответ. — Я принёс вам продукты и лекарства. Если вы боитесь, то оставлю всё у двери.
— Руди, это ты? — улыбается старушка на следующем адресе. — Как ты вырос, Руди. Дай посмотрю на тебя. Подожди, где же мои очки? Заходи, дорогой. Я заварила свежий чай. Сейчас позову дедушку Брайана, и мы сядем за стол. Только не забудь вымыть руки, шалопай.
Я стараюсь не смотреть на неё. Просто оставляю продукты у двери и смываюсь. На следующий день они также лежат под дверью. Тогда я оставляю ещё и спешу сбежать.
Боже, благослови геолокацию!
***
Мне ещё повезло с районом, где работаю. В соседнем за прошлую неделю дважды нападали на волонтёров. Один старик, ветеран Вьетнама, поехал головой от сидения дома и разрядил в парня целую обойму, увидев глазки-щелочки над респиратором. Ещё на девчонку напали. Пытались затащить в дом, но она вырвалась и сбежала.
***
Волонтёры любят травить байки по утрам, когда собираются на маршрут. Несмотря на то, что Центр поделен на секции(каждому району своя), а растяжка под потолком кричит, что надо соблюдать дистанцию, мы общаемся.
Каждое утро Стив пересказывает нам, что прочёл в интернете.
— В соседних штатах тоже карантин, — тихо начинает он. – Въезды перекрыты.
Никто не обращает на него внимания, и тогда Стив повышает голос:
— Санитарные меры правительства недостаточны. За первой волной пришла вторая. А будет и третья. И четвертая, — паникер вертит головой по сторонам. — С каждой волной заболевших все больше. Говорят, что перчатки не спасают.
Когда сумки почти собраны, он чуть ли не кричит:
— А что если мы тоже заразимся? Я не хочу умирать!
Люди часто ломаются на карантине. Стив или тот вьетнамский стрелок, как мы окрестили поехавшего деда, не одни. Чувак из соседней секции утром вышел на маршрут, но сошёл с него, прихватив сумку с припасами. Его поймали к вечеру. Хитрован вырубил на телефоне геолокацию и пытался сбежать из города, только не учел, что въезд и правда перекрыт. Копы скрутили беглеца раньше, чем он смог придумать отмазку.
***
— Чак, ты в порядке? — спрашивает Кора. — Если тебя что-то беспокоит или тревожит, ты всегда можешь поделиться со мной.
Голос у неё приятный, как фисташковое мороженое. Ей бы петь, а она вместо этого пытается выведать, всё ли у меня в порядке. Кора — психолог нашей секции. Она должна выявлять настроения волонтёров и всё такое. В последнее время люди всё чаще ломаются. Из двенадцати человек, работающих на моём районе, осталось пятеро.
Вот уже неделю мы с Корой перекидываемся голосовыми после смен. Положенная волонтёрам психологическая поддержка — дистанционная. Это еще один способ сдержать вирус.
— Чак, ты должен быть осторожен с Лили, — волнуется мой телефон голосом Коры. — Ты знаешь, что она ворует часть продуктов?
— Догадывался. У нас об этом давно шепчутся.
Честно говоря, мне нет разницы, что говорят о Лили, как нет разницы, чем она занимается на самом деле, но, ухватив нить разговора, я продолжаю:
— Почему ты не донесёшь на неё?
— Это не моё дело, Чак. Каждый должен быть занят своим делом. Моё — помогать волонтёрам.
— Думаю, её можно понять. У Лили дома муж без работы и двое детей, — соглашаюсь я.
***
С утра я снова вышагиваю по опустевшим улицам с сумкой за спиной. Психоз добрался и до нашего района. Позавчера ограбили старушку, путавшую меня с каким-то Руди. Сначала таскали те продукты, что я оставлял у двери, но этого оказалось мало. Человеку всегда мало.
Теперь по району катается патрульная машина с громкоговорителем на крыше. Ну что за глупость? Если этот хрипящий лай из динамиков беспрестанно повторяет мне, что я должен оставаться дома и не поддаваться панике, то, скажу вам, скорее всего я именно запаникую.
***
— Миссис Райс! — кричу я снова. Вирус ширится, расползаясь всё быстрее. Нам запретили стучать в двери к «клиентам». Теперь необходимо остановиться за два метра от дома и « голосом подать сигнал о своём прибытии». — Миссис Райс!
Старая кошёлка обычно грозится копами. Так и вижу, как обрадовалась, когда запустили патруль. Старичье всегда радуется, завидев копа или военного. Врачей только боятся почему-то.
Но сейчас никто не отвечает.
— Я оставляю продукты у вашей двери и ухожу.
Сейчас, когда я развернусь, она должна одернуть штору и выглянуть в окно. Не удивлюсь, если рядом с двумя громадными окулярами и выцветшими буклями скалится ружьё. Затылком прямо чувствую, как провожает меня дулом.
Я оборачиваюсь, чтобы убедиться. Шторы застыли.
— Миссис Райс, — кричу громче. Не похоже на неё. — У вас всё в порядке?
Старушка Райс никогда не откажется от возможности показать, что хозяйка в доме только она.
Подхожу ближе к двери, стучусь.
— Миссис Райс!
Тишина.
Может, бабка придремала. Может, ей просто надоело лаять на меня каждый день через дверь. Но я достаю телефон и раздумываю, кому звонить. Точка на карте желтая, а не красная — значит, даже если что-то случилось, в Центре об этом ещё не знают. Следуя инструкции, я должен отзвониться старшему группы или копам, если есть подозрения, что в доме могут быть мародеры. Ни в коем случае я не должен пытаться проникнуть в дом самостоятельно.
Я провожу пальцем в одноразовой перчатке по экрану смартфона и набираю Кору.
— Привет.
— Что-то случилось, Чак? Ты должен быть сейчас на маршруте.
— Да, я у дома миссис Райс.
Голос Коры пропадает. Успеваю проклясть себя за то, что решился позвонить именно ей. Сейчас она мягко намекнет мне, что я должен оставить продукты и уходить, а если что не так — звонить старшему или копам. Не отвлекать её от работы. Но вместо этого она смеется в трубку:
— Это та старушка, которая все пытается натравить на тебя полицию? Она снова за своё?
— Да, она. Но сейчас что-то странное. Никто не отвечает. Мне кажется, что-то случилось.
— Ты не должен пытаться зайти, ты же знаешь, — улавливаю нотки тревоги. За полтора месяца, что её голос со мной, мы никогда не виделись, и я представляю её себе каждый раз разной. Сейчас она сидит в полутьме комнаты и округляет рот. Кора ёрзает в кресле, сглатывает ком в горле. Её дыхание учащается, а пальцы стучат по столешнице. — Чак, не глупи.
Я мешкаю.
— Извини, я не должен был тебе звонить.
— Нет, ты поступил правильно. Только не делай глупостей. — Она сглатывает очередной валун в горле и добавляет: — Прошу тебя, Чак.
— Хорошо. Извини.
Я отключаюсь и что есть силы влетаю с ноги в дверь. Хлипкий замок не выдерживает.
Внутри дома миссис Райс жутко воняет: чувствую даже через респиратор. Будто старый подгузник пытались прокипятить вместе с дерьмом.
В холле звеняще тихо. Тишина здесь не такая тревожная, как на улице, скорее, расслабленная. Пустая.
Я брожу по дому. Обстановка здесь — все эти комоды, какое-то барахло, выцветшие обои — такая же сморщенная, как сама хозяйка. Вонь щиплет нос через респиратор. Наконец я слышу скулеж.
В узкой кладовой полусидит миссис Райс. Маленький щенок лижет её синее лицо.
Копы скажут потом, что, вероятно, старушка искала в кладовой припасы, и ей стало плохо с сердцем.
Щенка я забираю себе.
***
Неделю я провел в самоизоляции дома. Пришлось мерить температуру каждые два часа и отправлять данные в Центр.
Знаете, не так страшно, когда по улицам, грохоча, катится патрульная машина и гавкает динамиком. Куда страшнее, если ключ от входной двери начинает ржаветь, и ты не знаешь, воспользуешься ли им ещё хоть раз.
***
Я боялся, что Кора обиделась на меня. Думал позвонить и оправдаться, но она опередила.
— Чак, ты в своём уме? — злится голос в телефоне.
— Включи камеру. Я покажу тебе кое-что. — Отвечаю ровно. Будто уступаю место в метро или спрашиваю сколько времени.
— Хорошо.
Я много раз представлял себе Кору, но она всё равно оказалась лучше.
***
Когда в Центре убедились, что я не болен, меня вызвали на беседу. Отчитали, как школяра, но в конце заявили, что могу остаться, потому что зарекомендовал себя как добросовестный волонтер. Начальство всегда хвалит, если боится признать, что тебя некем заменить.
***
Теперь я смотрел на Кору каждый день. Голосовые мы заменили видеозвонками. На экране телефона она была почти статична, в отличие от фисташкового голоса. Все эмоции она проговаривала, лишь изредка позволяя себе немного улыбнуться или нахмурить брови.
— Где ты живешь?
— Далеко. Ты не сможешь приехать, Чак.
— А после карантина? Ведь он когда-то закончится.
В такой момент она всегда зависала. Мне даже казалось, что это интернет пропадал. Но тут же внезапно оживала и уклончиво отвечала:
— Закончится, конечно. Но ты всё равно не сможешь приехать.
— Почему?
— Потому что каждый должен заниматься своим делом, Чак. Сейчас ты — волонтёр. И это главное.