Умереть в одиночку, часть вторая⁠⁠

Внимание привлекло какое-то движение за её спиной.

Вразвалку  и особо не спеша,  то опуская морду к земле и нюхая следы, а то глядя прямо на них, шёл медведь. Вот она, опасность! Каким-то шестым чувством он почуял её за несколько часов, ещё во сне. Опасность пришла от реки и приняла реальные очертания. Мишка отстал от них всего метров на двести.  Но движется именно за ними, преследует явно с определённой целью. Обычно летом медведи стараются  избегать людей. А этот бежит по следу…

- Ой! – оглянулась и тоненько заверещала Инна. –  Какой красавец! А фотоаппарат утонул! Как жалко! Ну, почему мне так не везёт?

-  Какой фотоаппарат,  тында! Быстро - за мной, и не вздумай отстать! А то на самом деле узнаешь, что такое – не везёт!

Они карабкались по скале, то и дело оглядываясь. Медведь легко сокращал расстояние. Уже видно было  лобастую голову с  квадратной, будто топором обрубленной мордой, небольшие прижатые к голове уши, колыхание бурой шерсти на загривке и даже маленькие злобные глазки.

- Держись за корни кустарника, быстрее, ну, чего ты телишься! – Сергей пропустил Инну вперёд, подсаживая сзади на выступ и лихорадочно соображая, что делать дальше. Было очевидно, что медведь не отстанет - он уже на прижиме - и поднимается гораздо шустрее, чем они.

Они выскочили на вершинку и побежали, петляя между деревьями, за которыми открылся пологий спуск. Из высокой травы торчали  останцы. Сердце уже выскакивало из груди, ноги противно дрожали. Сказывалась слабость  недельного голодания.  Ещё рывок - туда, за нагромождение  скальных обломков. Протиснулись в щель между двух глыб, вплотную примыкающих к скале. За ними – небольшое углубление – ниша, над которой нависал небольшой козырёк, закрывающий небо. Слева – обрыв:  далеко внизу кипела голубой пеной река.

Сергей срезал тонкую, чудом державшуюся на скале берёзку, отсёк ветки. Быстро отмотал от ножен капроновую верёвку, примотал нож к стволу, упёр противоположный конец импровизированного копья в землю и стал ждать.

В  каменной расщелине показалась чудовищная морда, начала мотаться из стороны в сторону, пытаясь втиснуть голову целиком. Инна взвизгнула. Щель оказалась недостаточно широка ни для страшной башки, ни, тем более, для громадного туловища. Медведь разочарованно рыкнул, раскрыв пасть, в которой дрожал между жёлтыми клыками толстый фиолетовый язык. Пахнуло смрадом. Взгляды человека и зверя встретились. Сергей будто заглянул на дно чёрного колодца и понял, что  это не медведь, а медведица, и ей нужен вовсе не он.  Медведицу пригнала месть людям за убитых  недавно маленьких медвежат. Для этого ей нужна женщина, человеческая самка. А его, Сергея, зверь отпускает… Пока.

«Ты же знаешь – я не отдам её! Мне терять нечего», - молча, не отводя глаз, ответил Сергей. «Знаю. Тогда конец вам обоим».

Медведица ощерилась, обнажив жёлтые, с вонючим коричневым налётом, клыки. От мощного рёва задрожала трава, сверху посыпались камни. В расщелине показалась огромная лапа с чёрными когтями, заскоблила, зацарапала гранитную стену, норовя подцепить и выковырять  людей из ловушки. Инна сжалась в комок, забилась в трещинку: только бы спрятаться, сделаться незаметной.

Медведи хитры и терпеливы. Они могут часами сидеть в реке, подкарауливая крупную рыбу, - и  убить  её одним точным ударом мощной лапы. Или задрать корову, а потом ходить вокруг,  нагребать на неё хворост и бесконечно ждать, когда мясо слегка подтухнет, достигнув нужной степени готовности. У этой медведицы – свои счёты с людьми. Она не выпустит, подождёт, когда эти двое, потеряв силы и терпение, выползут сами,  или, когда околеют прямо там, источая сладкий запах… Особенно она, мягкая и сочная молодая самка…

Инна старалась не дышать, но Сергей ощущал спиной её страх, её дрожь передавалась его рукам, побелевшим от напряжения, но продолжающим крепко сжимать древко копья.

Медведица потопталась, походила от обрыва – к скале, попробовала подняться по ней, но вернулась обратно. Постояла на обрыве, прикидывая шансы на спасение пленников и свои - на их поимку. Встала на задние лапы, пробуя передними - отвалить скальный обломок, загораживающий жертвы. Каменная громада зашаталась и неожиданно подалась, сдвинулась с места. Громко и тонко завизжала Инна. Медведица сначала отпрянула, но тут же  ломанулась в расширившуюся щель. Подняла лапу, лишь на мгновение обнажив подмышку, - и с маху напоролась  на нож с упёртой в землю берёзовой рукояткой. Резко запахло псиной и ржавчиной. Всё произошло мгновенно.  Лезвие вошло глубоко,  тело обмякло, отяжелело, стало оседать  и  придало ускорение скальному обломку, который, падая, стронул другие камни, обрушил их в реку. Сергей едва успел отскочить, обернулся:

- Ты  как?

Ответа не последовало. Девушка исчезла. Что за чертовщина? Сергей метнулся к реке, глянул вниз. Инна висела над обрывом, вцепившись в хлипкий кустик жимолости и беспомощно болтая ногами над ревущей рекой.

Сполз следом, на крохотный выступ. Дальше сползать некуда. Протянул руку, но не достал.

- Спокойно, не делай резких движений. Задери правую ногу, там ступенька, выше… Эх!

Кустик мелькнул вырванными корнями перед носом и полетел в воду вместе с Инной.  Поток воды подхватил её, закружил, быстро поволок с собой. Сергей рванул следом по берегу. Ему удалось схватить девчонку и вытолкнуть её на сушу намного ниже по течению. Совершенно выбившись из сил, еле выполз сам. Выдохнул:

- Жива?

- Жива, - пролепетала Инна.

- А я, похоже, помираю, - сдавленно произнёс Сергей, и, скрючившись, завернул за камень.

Опять накатило:  он содрогался в рвотных судорогах,  которые раздирали тело на части.  Голову затопила тёмная вода,  заложив уши и выдавливая  наружу глазные яблоки.

- Да ладно! Что ты, миленький? Не умирай! Как я без тебя? Ляг, полежи, вот тут, на травке. - Девушка помогла ему опуститься на землю.

Встала на коленки,  обтёрла холодный пот со лба спасителя подолом майки.

– Я сейчас за вещами сбегаю!

Сергей провалился в забытье.

Очнувшись через несколько часов, он обнаружил себя лежащим на каремате и укрытым спальным мешком, под головой – спасжилет. Одежда, даже трусы и носки аккуратно развешаны на кустах. Рядом ровненько стояли вибрамы. Инна подкидывала хворост в костёр, в котелке  что-то булькало, издавая умопомрачительные запахи. Мясо?

Во как! Девчонка не терялась! Неужели от медведихи отрезала? Интересно, как она это сделала.

- Проснулся, герой?  - Инна радостно заулыбалась и зачастила, звонко и неудержимо, словно пробившийся из земли родник:  – А я тут суп варю. Колбы насобирала. Кое-как  нож вытащила, потом лапищу отпилила, да шкуру с неё содрала. Я где-то читала, что лапы у медведей лечебные, особенно подушечки пальцев. Китайцы из них лекарства делают.

- Ну, ты даёшь! – восхитился Сергей. – А спички где взяла?

- Так в ноже твоём, в рукоятке – она оказалась полая! А там много всякой всячины и – спички! Я так обрадовалась! – продолжала щебетать Инна. - Только поварить надо подольше: всё-таки медвежатина… На прииске ребята рассказывали: приехали к нам в тайгу иностранцы. Сильно хотели медведя завалить. Ну, завалили. Под свежатинку – водка, спирт, самогонка. Немцы выпили немножко - ну, по нашим меркам - немножко. На мясо больше налегают. Экзотика же! На утро наши – как огурцы, похмеляются, а немцы – в лёжку. Понос у них бешеный. Один, говорят, чуть не помер. Едва успели до реанимации доставить.

Девушка присела рядом, положила прохладную руку на лоб. В голове было пусто и легко. Отчего-то хотелось смеяться. Но и так, просто лежать и смотреть на неё – было хорошо.

- А я тут помылась, пока ты спал. Столько песка в голове - ужас! – По-своему расценив его взгляд, Инна кокетливо поправила руками влажные волосы.

- Ты красивая!

- Да ну, скажешь тоже, всё лицо об камни расцарапала. - Девушка покраснела. – Пойду суп принесу, сварился, наверное!

- Давай! Тащи свой суп! – оживился Сергей.

- А как же твоя голодовка?

- Да я немножко – бульончика. Всё равно  уже соскочил со своего маршрута, а с тобой – чую, скучать не придётся!

- Ну и правильно: хватит голодать, – обрадовалась она. – Я себя ощущаю рядом с тобой, как та лиса небитая, которую битый везёт! – Инна легко поднялась, повернулась к костру.

- Ну да, теперь мне силы нужны… медведей валить! – с насмешкой над самим собой сказал  Сергей, надевая трусы.

Взгляд упал на небрежно валяющийся в траве нож.

- Что это, Инна? Что ты с ним делала? – он с ужасом рассматривал зазубренное лезвие своего «айсберга», обломанный кончик, помятый обух. Ножу для выживания изрядно досталось.

- Говорю же, лапу отрезала. Там – во-от такие когти! Их же надо было как-то… Я и так и этак. Хорошо, догадалась камнем по ножу стукнуть – получилось! Да и кость… – Инна осеклась, увидев выражение его лица. - А что с ним? – Она непонимающе смотрела на Сергея, а смайлик на её груди лукаво подмигивал: «От доброго слова язык не отсохнет!».

- Ладно, проехали…

***

На следующий день устроили днёвку. Отрезали от медвежьей туши куски мяса, долго варили и запекали на углях – готовились к  предстоящей дороге. Остудив мясо, завернули каждый кусок в листья крапивы – так сохранится подольше.

Остатки начинающей вонять туши Сергей столкнул в ямку – углубление между валунами, завалил сверху камнями поменьше, прикрыл ветками: не на виду. А зверушки и так отыщут. Постоял, задумавшись. Такова жизнь, не ты нас, так мы тебя. На месте медвежьего трупа мог оказаться он сам…

Решили идти  на запад - вниз по петляющей реке. До ближайшего городка примерно сто пятьдесят километров по безлюдной местности, по камням, без тропы, в обход прижимов. Загадывать, за сколько дней они одолеют этот путь, не имело смысла.

Дикая природа, пьянящий аромат тайги, совместные хлопоты у костра, - всё это породило в душе Сергея удивительное спокойствие и умиротворение. Вероятно, что-то похожее испытывала Инна. Она первая подошла к нему, прижалась щекой к груди:

- Я так благодарна тебе! – Потянулась на цыпочках, поцеловала в небритую щёку.

Он обнял её,  зарывшись носом в волосы на макушке.

Волна нежности подхватила и  унесла, завертела в порывах чувств, то поднимая на гребень, то ухая вниз – до  полного изнеможения, опустошённости и готовности к новым полётам.

Потом долго лежали в траве, потому что нечаянно скатились с каремата, смотрели на облака и ощущали себя единым целым с этим прекрасным миром – с высоким синим небом,  деревьями, духмяными цветами, стрекозами и шмелями.

- А почему ты меня  Тындой назвал? – неожиданно спросила Инна. – Тында - это же город на БАМе.

- Не мог же я тебя дурочкой обозвать! Ещё обиделась бы… Тында – дурында… – ленивым голосом сказал Сергей.

- Ах, ты так! Ну и оставайся тут, умник! – девушка вскочила и побежала к реке. Пришлось стряхнуть дрёму. Они  зашли по колено в  бурлящую между валунов воду, дальше – нельзя – унесёт! Приседали, окунались,  брызгали друг на друга, замирая от холода и восторга. А потом снова грелись.

На рассвете вышли в путь.

Через несколько дней доели последний кусок зажаренного в углях мяса. Без соли и хлеба оно уже начинало надоедать. Спасала колба. Острый вкус и резкий запах таёжного чеснока прекрасно перебивали начавшую подванивать медвежатину. Но теперь не осталось и её. В другой раз сварили грибы: несколько оранжевых лисичек, с десяток сыроежек и два подберёзовика. Заправили супчик диким луком, похлебали. Два прекрасных чёрных груздя варить не стали, выбросили с огромным сожалением: эти годятся только для засолки. Зато  пару свеженьких мухоморов Сергей съел прямо сырыми, вызвав непонимание и неподдельный ужас в глазах Инны.  Но он каким-то шестым чувством знал, что можно, и испытывал неодолимую потребность жевать ядовитые красные шляпки в выпуклый белый горошек.

Спички тоже закончились. Ни утреннего кофе из корней одуванчика, ни чая с травками по вечерам, ни отвара золотого корня, придающего силы и выносливость, - без костра не приготовить. Сергей пытался поймать какую-нибудь рыбу: в рукоятке его ножа нашлись крючки и леска, но то ли  не хватило рыбацких навыков, то ли погода была неподходящая – рыбалка оказалась неудачной.

Подул ветер, согнал с гор синие тучи, они поползли по тайге, царапая брюхо об острые вершины пихт. Из прорех набрякшего неба хлынул дождь.  Решили переждать, спрятавшись под разлапистой пихтой. Лежали на коврике, обнявшись и согревая друг друга.

- Ин, я вот всё хочу спросить: зачем тебе всё это?

- Что всё?

- Ну, прииски, тайга, сплав… Это же  мужская грубая жизнь, а ты девушка, симпатичная при том. Чего тебе не сидится мирно в твоей редакции – без синяков и ссадин?

- Ты что – не понимаешь? Это же тоска! Восседают в офисе фифочки, накаченными губками шевелят, будто золотые рыбки. А на деле – аксолотли какие-то с недоразвитыми мозгами. Одни и те же разговоры про мужиков, кто кого бросил или подобрал. Презентации разных мероприятий, пьянки после них – как подачки, все норовят прессу к себе заполучить, чтобы осветили правильно, а сами в койку тащат.  Бескрылая жизнь! Куцая! – правильно Чехов сказал. Нет, не по мне - аквариум с тухлой водой! Мне надо, чтоб текло и бурлило – вон как наша речка: из берегов вышла, да мост сорвала!

- Чехов – фамилия вашего главного редактора? – попытался сострить Сергей.

- Смешно! – фыркнула Инна. – Чехов - это Чехов.

- А как же семья, дети – если всё бурлит?

- А какая семья -  без любви? Ты вон тоже по жизни мыкаешься…

-  У меня была любовь. И семья была.

- Ну и что с ними? – с любопытством спросила Инна.

-  Да ушло всё куда-то…

Сергей замолчал. Уходя, его жена сказала, что устала ждать, когда настанет её очередь. «Всё спасаешь кого-то, а на меня у тебя вечно времени нет!» Это было правдой, не поспоришь. Он действительно уделял жене мало времени. Полагал, что она не нуждается в спасработах. Всегда находились другие, которые нуждались.

Когда уходил в тайгу умирать, даже не предполагал, что придётся ещё кого-то спасать. Но ведь пришлось. Иначе он просто не мог. Сергей осмотрел свою спутницу, заботливо подоткнул вокруг неё полиэтилен.

***

Дождь шёл всю ночь, досыта напоив деревья и травы. Каменистая почва не могла впитать всю пролившуюся воду и сбрасывала её в реку. Уровень воды заметно поднялся, скорость течения усилилась. Утром, словно мячик из воды, выпрыгнуло в небо солнце, покатилось по синеве, и умытая тайга засверкала его отражением в мириадах капель. Надо идти дальше.

Сергей шагал впереди лёгким пружинистым шагом. Его вибрамы безошибочно выбирали устойчивые камни, он прыгал с одного на другой легко и бесшумно. Инна сначала никак не могла приноровиться к хождению по курумнику, оступалась и оскальзывалась. Потом понаблюдав, как шагает Сергей, стала стараться попадать точно в его след и с удивлением заметила, что так ноги устают меньше, чем когда она сама выбирает, куда наступить. И как у него  это получается?  А он просто знал, чувствовал - и куда ставить ногу, и с какой скоростью двигаться, чтобы экономнее тратить силы.

Проснувшееся в нём почти звериное чутьё подсказывало, что  опасные происшествия, в которые умела попадать эта девушка-фонтан,  ещё не закончились. Главные события – впереди. Но странное дело: ожидание новых испытаний теперь не пугало Сергея. Теперь, когда он хорошо знал о неизбежности смерти, уже запустившей в него холодные мерзкие пальцы,  ожидание опасности и даже гибели не пугало, а лишь обостряло чувства и инстинкты. Он был готов к борьбе за каждый час, каждую секунду жизни, которую пыталась отнять у него опухоль, как готов от кого угодно защищать и спасать женщину, вдохнувшую новый смысл в его существование.

Река поднялась и с радостным клокотанием норовила выпрыгнуть из берегов. Иногда приходилось удаляться от неё, обходя подтопленный берег.

- Инна! Иди сюда, смотри, - Сергей протянул на ладони кучку земляники.

Они ползали по полянке на коленях и прямо губами срывали с кустиков сочные, душистые, но мало утоляющие голод мелкие ягоды.

Через несколько дней, обходя очередной прижим, Сергей увидел сверху, что в реку впадает мутноватый ручей. Кто мог так взбаламутить воду, что она оставляла узкий белёсый шлейф в реке чуть дальше устья? Звери? Нет, никаким животным такое не под силу, да и смысл…

Спустились к ручью. Инна присела отдохнуть на большой валун, Сергей остановился на берегу, обдумывая, как лучше перейти на другую сторону. И тут его осенила догадка: «Там, выше по ручью – люди! Старатели, моющие золотой песок». Ёкнуло сердце: вот оно, начинается! Это не могут быть легальные, государственные старатели: от промышленной драги весь ручей был бы изрыт словно бульдозером, вода превратилась бы в сплошную гущу. Да и грохот бы стоял – мама, не горюй! А здесь муть змеилась тонкой полоской вдоль правого берега, а потом и вовсе исчезла. И тишина…

Несмотря на укол нехорошего предчувствия,  Сергей решил отойти от реки и пройти вверх по ручью. Хоть и чёрные старатели, - всё же люди. Может, удастся разжиться у них каким-нибудь продовольствием, выпросить коробок спичек. Инна увязалась следом. Он и не спорил: как её тут оставишь одну.

Примерно через переход от устья показалась вросшая в землю охотничья избушка. Рядом валялись лопаты и круглые, похожие на сковородки, старательские лотки. Под навесом сушились две небольшие медвежьи шкуры. Сергей поёжился – холодной волной пробежало по позвоночнику неприятное воспоминание. Оглянулся и порадовался: хорошо, что его спутница шкур не увидела: смотрела в другую сторону – на лёгкий дымок из трубы. И таким вдруг вкусным показался запах дыма, таким повеяло теплом, так остро захотелось прижаться к печурке, выпить горячего чаю…

- Хозяева! Есть кто живой? – Сергей отбросил рюкзак, а заодно и свои колебания, толкнул скрипучую дверь. Инна протиснулась следом.

Хозяева – два небритых мужика – сидели за столом и обедали. Они с изумлением уставились на вошедших.

- Здравствуйте! Мы хотели попросить у вас спичек… - начал было Сергей.

- И соли! И немножко хлебушка, если есть! Уж очень кушать хочется! – выглянула из-за спины Инна.

Старатели переглянулись.

- Проходите, чего же? Садитесь. Вот супчик, наливайте сами. Чем богаты, как говорится, - худой седоватый мужик в клетчатой фланелевой рубахе жестом указал на закопченную кастрюлю, поставил на стол большую эмалированную миску, две ложки.

Второй был моложе, грязная майка лоснилась на толстом тугом животе. Он молча подвинулся, освобождая место на лавке, из тряпичного мешка высыпал прямо на стол кучку мелких сухарей. На левой руке у толстяка было всего три  пальца.

Инна налила в миску суп, зачерпнув половником и добрый кусок мяса, присела на краешек табуретки, протянув одну ложку Сергею, второй – начала с аппетитом есть под прицелом настороженных взглядов хозяев.

- Золото моете? – Сергей нарушил затянувшееся молчание.

- С чевой-то?..  Охотники мы, - с заминкой подал голос беспалый.

- Не там моете, - неожиданно для себя продолжил Сергей, - на противоположном берегу попробуйте…

– А ты хто такой, откуда знаешь? – вперил колючий взгляд седоватый.

- Сам не знаю - откуда, попробуйте…

Подробности рассказать не успел: в темноту избёнки зашёл с улицы ещё один «охотник».

- Ба, да у нас гости! – осклабился он.

– Игорь? – неожиданно вскрикнула Инна.

Два бородача как по команде уставились на третьего.

- Чё за дела? – спросил старик. – Знаешь их?

- Только бабу. Журналистка она. Я возвращался от стана старателей с верхнего ручья. Она там у них ошивалась. Скучно одному было плыть, вот и взял – ей в город надо было, - оправдывался красавчик со светлым волнистым чубом и рыжеватой бородкой, перебегая взглядом с худого на беспалого.

- А на хрена сюда её привёл, да ещё с этим?.. Нет, ты ва-аще не соображаешь? Журналюгу притащить, да она же…

– Да не приводил я её, чесслово, она ничего не знает – просто попутчица. Это щас она отощала, а тогда – гладкая была! – он искал понимания у мужиков, но не находил: они глядели исподлобья злыми глазами. - Как лодка перевернулась, я и не видел её больше, думал, утопла…да и – мама её любила! А где она этого зачмарённого подобрала, я…

- Я, я, - передразнил его седой, - молчи, недоумок! Вечно у тебя из-за баб…сто раз говорено – не молоть языком. Такое дело загубил, - в голосе послышалась угроза, – придётся расхлёбывать, - многозначительно добавил он, - исправлять ошибочку.

- Не-е, на мокрое я не подписывался, - заскулил Игорь.

- С чем пожаловали к нам, гости дорогие? Секреты выпытывать? – с ёрничаньем спросил толстяк, поднимаясь и почёсывая под майкой пузо.

- Да мы за спичками только… за солью зашли, - лепетала Инна.

Сергей тоже встал:

- Спасибо за угощение, пойдём мы, - твёрдо сказал он и, стараясь не делать резких движений, потянул Инну за руку.

Амбал схватил девушку трёхпалой клешнёй за вторую:

- Да нет, куда же вы - на ночь глядя? Ты, парень, шагай, а эту… сладенькую оставь с нами. Она попозже приедет!

Инна содрогнулась от отвращения.

- Отпусти девушку! - зарычал Сергей, нанося удар в ухмыляющуюся морду.

Кулак чмокнул, погрузившись в мягкое. Толстяк даже не покачнулся и, не выпуская Инну, впечатал толстую пятерню свободной руки в лицо Сергея:

- Отвали, худосочный!

Сергей отлетел к двери. «Умереть в одиночку не получится», - подумал он, поднимаясь и прикидывая, как выбраться из этой заварушки.

- Гы-гы-гы! – Игорь заржал и потянул за лямку стоящий под столом рюкзак. – Вот и славно: вам - девку, мне – золото! Оставь её, парень, пошли со мной, вдвоём веселей плыть!

- Стоять! – Окрикнул старик. – Кинуть нас вздумал? Мешок поставь на место!

- С какого перепугу? Это моя доля. – Игорь схватил стоящую в углу охотничью винтовку. Направив оружие на подельников, он начал медленно пятиться к двери, подтягивая ногой рюкзак.

Беспалый выпустил руку девушки и схватил со стола нож. Инна тут же подбежала к Сергею. Воспользовавшись замешательством, он вытолкал её за дверь.

- Не сильно нам обрадовались хозяева. Бежим! Сами разберутся!

Внутри избушки прозвучал выстрел. Но почему-то желания узнать, чем кончилась потасовка бандитов, не возникло. Они бежали к реке, не разбирая дороги. За кустами ивняка неподалеку от устья заметили резиновую лодку.

- Та самая? – спросил Сергей, отвязывая её от дерева.

Инна кивнула.

- Прыгай! – столкнув в воду, помог забраться девушке, запрыгнул сам.

На берегу продолжали стрелять. Из-за кустов выскочил к воде старик с винтовкой наперевес, за ним ковылял толстяк, прижимая трёхпалую клешню к плечу, из которого текла кровь.

Ручей был мелковат. Лодка бороздила днищем по камням. Сергей помогал ей, отталкиваясь вёслами. Вскоре вытолкал к реке. Течение подхватило лодку, она поплыла быстрее. Сергей положил вёсла, оглянулся. Беспалого не было видно, а Седой не отставал, бежал, прицеливаясь на ходу. Сергей упал на дно, увлекая Инну. Но старик почему-то опустил ружьё – стоял на берегу, провожая лодку взглядом, в котором читалось непонятное злорадство…

- Что это было? Кто они? – спросила Инна, с испугом оглядываясь назад.

- Думаю, чёрные старатели.  Нелегально моют золото потихоньку, а тут мы нарисовались. Помешали явно…Дело это подсудное.

- А Игорь?

- Ну, наверное, он у них что-то типа курьера: привозит продукты, отвозит добычу…

- Да, ты прав, смотри, вон мешки какие-то, тут еда, тушёнка…

- Ну и славно, теперь с голоду не подохнем!

- Ой, что это? Слышишь?

- Что? Говори толком! – Сергей завертел головой, не понимая.

- Река! Она шумит как-то по-другому…

Река стала значительно шире. Берега неслись мимо с огромной скоростью. Лодку стремительно тащило прямо в багровый, во всё небо, закат – вслед уходящему солнцу. К привычному шуму воды прибавился непонятный грохот.

- Водопад! – догадался Сергей.

«Вот чёрт! И умереть некогда!», - подумал он, с досадой отмечая, что в пылу отступления проворонил новую опасность. Причалить к берегу, чтобы обнести водопад, они не успеют: лодку неумолимо затягивает мощная струя…

Сергей сполз на дно, увлекая за собой Инну, крепко сжал её руку, крикнул:

- Надень спасжилет!

- Нету, он потерялся, когда убегали!

- Держись за леер!

- За что?

- За верёвку вдоль борта! Как я! Набери в лёгкие воздух!

Вцепились в леера, вжались спинами в надувную корму, силясь срастись с резиновой посудиной и друг другом в единое целое. Глубокий вдох  – и полёт в неизвестность. Река закрутила лодку, заколотила об камни. Она будто оказалась на лопастях водяной мельницы, то взлетала ввысь, то ухала в бездну. Вода злилась и клокотала под днищем, стискивала резиновые борта, заливалась внутрь, заполоняла нос и рот, давила на глаза, делала нечувствительными конечности. Наконец, на гребне падающей воды лодка с маху врезалась в омут, словно в раззявленную пасть заката.

Сильнейшим ударом людей вытряхнуло из утлой посудины, утянуло под воду, красную от заходящего солнца. Огненная пасть захлопнулась. Стало темно. В глухую черноту не проникали звуки, рёв водопада будто внезапно выключили. Осиротевшая лодка мелко запрыгала в бурунах, закружилась по краю воронки, покачивая бортами, потом вырвалась из круга и поплыла вниз.

В утробе темно, прохладно. Спокойно. Не надо спешить, не надо бежать… Наконец-то он может отдохнуть. Поддаться навалившейся усталости. Спать… Красивые серебряные рыбы… Что это? Сон? Пронзительный жёлтый глаз. Лязгающие зубы. Вот такой он, конец его жизни? Вот так просто сгинуть в чьей-то ненасытной утробе?

Но нет, врёшь, он так просто не сдастся.

Сергей вынырнул из воды, судорожно глотая воздух. Инна! Повертел головой, глянул по сторонам. Нет её! Набрал полную грудь и погрузился снова – ничего не видно. Вынырнул, вдох – и снова туда. Слишком темно. Жёлтый глаз манит, подмигивает… Поплыл к нему. «От доброго слова…» Схватился за майку с улыбчивым смайлом, вытянул, вытолкнул девушку на поверхность.

***

- Хорошо-то как! Посмотри вокруг: чистый воздух, лес, речка! Жить – хорошо! – закричал Сергей, подхватил девушку и закружил вокруг себя.

- Да, хорошо. Только есть хочется! – жалобно сказала Инна, когда он поставил её на землю. - Как мы теперь  без еды, без спичек…

- А разве русалкам нужна еда? – шутливо изумился Сергей и добавил: - Да нам с тобой теперь вообще ничего не страшно! Наловим рыбы, завалим медведя… Грибов насобираем, через месяц-другой шишки созреют. Кедровые орехи, знаешь, какие полезные?

- Да, я где-то читала...

Инна шагала за Сергеем лёгким пружинистым шагом. Её кроссовки, как и его вибрамы, безошибочно выбирали устойчивые камни. Они прыгали с одного курума на другой, упорно преодолевая путь.

А река неутомимо петляла по тайге, наталкивалась на скалистые берега, растекалась перекатами или с рёвом обрушивалась водопадами, не кончаясь ни зимой и не летом, из века в век.