Телетекст (Ноябрь)⁠⁠

Повесть про мир, в котором изобрели телепорты, и человека, которому довелось в этом мире взрослеть.

Первая часть (про детство и юность героя) - тут.

Осенью я работал на сборе клюквы в Канаде.

Мне опять нужно было управлять машиной: она имела сходство с морским пауком, ковыляющим на тонких коленчатых лапках. Плантации заливались водой, превращались в озера; я долбил по кустам на дне комбайном-молотилкой, что висел на носу «паука». Ягоды всплывали на поверхность и их можно было собрать - вот и вся работа.

Почему-то все рабочие, кроме меня, оказались сикхами. Улыбчивые, загадочные и молчаливые люди с белыми бородами и синими тюрбанами бродили по клюквенному озеру в таких же «пауках».

На перекурах я останавливал машину, вынимал из водонепроницаемого пакета свои вещи, зажигал сигаретку и листал на планшете телепортационный каталог:

«Посмотрите афиши, подобранные на основе ваших перемещений»

Отмахиваюсь от слепня, нажимаю, вижу:

«Рыбариум: новый ресторан посреди кораллового рифа обещает Вас удивить», «啤酒的土地: бар-легенда снова открыт!», «где покататься на настоящем автомобиле - расширенный рейтинг автодромов», «телелинки в кредит» …

И, вдогонку, выпрыгивает на экран телефона реклама: «оформи гражданство Аваники всего за один день!». Брезгливо смахиваю ее пальцем.

Вечер отдаю темной и сырой съемной комнатке; настроения веселиться и искать подружек сегодня нет. Лежу в кайме фантиков, которые лень было даже донести до телеурны, и думы у меня мрачные. Куда я движусь, куда бы себя пристроить получше, в какую нишу запихнуться? И не проходит ли жизнь мимо, пока я тараканом ползаю по нелепым барам да работкам?

А в планшете опять выскакивает: «оформи гражданство Аваники всего за один день!». И снова я смахиваю баннер, но в этот раз задумываюсь:

«А ведь получать гражданства сложно: надо платить деньги, сдавать экзамены, выполнять годами нелепые задания... А Аваника не требует ничего. Может, она не такой уж и плохой вариант, но…»

«Впрочем, нет, одумайся: обойдешься ты прекрасно без гражданств» - тут же напоминаю я сам себе, - «влезешь в это все, и - прощай, свобода! Работай, кем скажут, телепортись, куда разрешат. Разве ты из тех, кому воля не нужна? Из тех лошадок, что что бегут из степей в город и запрягают сами себя в повозку, лишь бы не решать свою судьбу?»

Сборщик клюквы Июль отвечал сам себе, что он в стоило точно не побежит, как бы оно не заманивало, и стыдился таких минутных помутнений.

***

Красная ягода заканчивалась. Сикхи бонами стягивали клюквенное море и выволакивали на берег, к хоботкам заборщика.

Деньги кончались тоже, но я не загорелся желанием искать работу. Пришлось экономить. С того дня я начал пользоваться бесплатными телепортами. Эти «телеки», прежде чем переправить, вынуждали минут десять слушать рекламную презентацию. Люди со сцены рассказывали мне про полезные йогурты, новые марки телепортов и самонаполняющихся бутылок - а я сидел в зале, среди сотни таких же раздраженных бедняков, на грязной деревянной скамье, и мечтал поскорее смотаться оттуда.

Был как раз самый последний клюквенный день. Я, измотанный, телепортировался домой, но попал на получасовую рекламу. Женщина-ведущая говорила о зубной пасте, вывела на большой экран ролик про приключения белоснежных зубов в опасном мире сахара (весьма симпатичная женщина, кстати; я все смотрел на нее и пытался понять, есть ли за её официальной витриной что-то человеческое. Она хоть иногда шутит?). Белоснежные зубы обмазывались пастой и только тем побеждали коричневый кариес. Женщина красиво улыбалась и скалила здоровые зубы. Я заснул прямо на скамье.

Проснулся я вскоре, от криков и грохота; моя скамья заходила пьяным ходуном и повалилась набок. Кто-то из слушателей начал драку. Это дело на рекламе привычное!

Симпатичная женщина крикнула в микрофон: «Успокойтесь, или вас внесут в список!». Но список никого не пугал, и некто из толпы с явным наслаждением послал ее куда подальше. Крепкие охранники-азиаты уже пробирались меж скамеек к водовороту пяти человек. Вот только они шли медленно, а я невольно оказался в самом ядре драки, и отмахивался ото всех сразу.

Отбиваться получалось плохо. Сонно щурящийся Июль наловил ударов, кажется, от каждого дравшегося. Мне вмазал даже охранник - положив, что я один из заводил драки. После, всех нас погнали куда-то, подталкивая в спины. Я шел и замечал веселые взгляды оставшихся в стороне зрителей - видно было, что мы скрасили им грустные минуты рекламы. Одна сумасшедшая до сих пор кричала, хоть все и стихло. Охранники нас вывели в подсобные помещения.

- Ура, мы их победили! - Возликовал на экране зуб, и брызнул струей пасты в последнего коричневого война.

Мы - шесть человек - встали у стены. Все ждали администратора. Я успокоился, осмотрелся, и только теперь приметил, что реклама проходила в спортзале бывшей школы. Над нами нависал стенд с лучшими учениками но фотографии выцвели и запылились.

- Шуб выбил… пошмотри! Выбил шуб на рекламе шубной пасты! Представляешь? Тикса! Ты шделал!

Это бубнил мужчина лет тридцати, стоявший рядом со мной. Я подумал было, что он сейчас мне начнет мстить, но незнакомец говорил, скорее, насмешливо. Был он невысокого роста, с жидкой бородкой и собранными в косу длинными волосами; на теле, что сразу привлекло мое внимание, висела забрызганная кровью футболка с «живой» надписью АВАНИКА (Матовые буквы «А» превращались в звездочки и обратно; от затёртости возникали и какие-то синие точки, которых не должно было быть. Мода на «живые» футболки уже лет шесть как прошла). Незнакомец протягивал мне ладонь с осколком зуба и смеялся каким-то жутким звуком, походящим на треск рвущейся рывками бумаги.

Я провел в коридоре еще час. Администратор оказался благостным старичком и тихо приказал всех нас «отпустить нахер». Но, подумав, решил все-таки занести в некий список. Все, по очереди, подходили к столику и показывали свои документы. Старичок нехотя записал нас в блокнотик, прыгнул на телепорт и был таков.

А парень с выбитым зубом, услыхав моё имя, обратился снова:

- Тебя действительно зовут Июль?

Я кивнул.

- Правда? Документы покаши!

Я раздраженно показал ему телефон со страницей моего аккаунта, прикрыв пальцем прочие свои данные.

- Вот ведь смешная штука! Тикса! Меня Ноябрь зовут!

Я не поверил сразу, но он уже звал меня:

- Пошли выпьем за встрешу, миштер второй месяц лета! Бывает ше такое! Идем выпьем! Ша мой шуб!

Сон у меня пропал. Работы больше не было. Поэтому я решил, что Июлю действительно стоит выпить с Ноябрем, пусть они и дрались час назад.

Я тогда пропивал последние деньги. Ноябрь травил байки, трещал смехом и напивался быстрее меня. Последнее несколько успокаивало: я ему не доверял и доверяться не хотел.

- Ты - гражданин Аваники? - Спрашиваю.

- Еще какой! Тик-са! - Ноябрь стучит себя в грудь, в надпись.

- И стоит оно того?

- Еще как! Тикса!

- Да что за тикса такая?! - Не выдерживаю.

- Это у меня на родине так матерились, Июль! А в Аванику вштупай, куда тебе деваться? Нельзя без грашданства сейчаш, нельзя, тикса! Так и будешь клюкву бить! А там работу дадут. И шилье! Я тебя в свою команду возьму, будем делать вещи!

Вскоре мне надоело сидеть с Ноябрем, и я умчался на бодрых лошадях бесплатных телепортов вдаль, ища компании поприятней. Я знал, что долго еще напиться не смогу, и не мог тратить пьяное время попусту, но страница Ноября в социальной сети у меня осталась.

Я пришел в Аванику с похмелья.

«Вольная лошадь запрягает себя в повозку, спешите видеть» - Мысленно издевался я сам над собой, поставив отпечатком подпись.

Деваться было некуда.

Новая родина щедро одарила меня и бесплатным домом, и работой. Правда, ютились они в одной комнате.

В офисе умещались рабочий столик (под окошком в коридор), пустая тумбочка (ни разу не пользовался ее ящиками), старый пузатый телесейф с документами (с отвратительным гудением и треском отсылал бумаги в архив), телеурна (новая и бесшумная, производства самой Аваники), кровать (прямо над столиком и окошком, под потолком). И еще, конечно, в стене была ниша под телепорт. Я поставил туда свой потертый «телек», с которым жил уже три года.

Там приходилось сидеть целыми днями. К окошку, из коридора, подходили люди, пихали мне под нос трухлявые документы. Стол всегда был в бумажной пыли, в снежинках желтого пластика, в комочках скотча, в разогнутых скрепках, в песке, в табаке (о любители носить в карманах сигареты без пачки, зачем же вы это делаете?!).

Я должен был оценивать эти бумажки, расфасовывать по категориям и пересылать более умным людям через телесейф. С этим не справлялась ни одна нейросеть - бумажная труха забивала любой сканер за пару минут. Люди мне что-то рассказывали на тарабарных языках; я улыбался, кивал, косился на экранчик автопереводчика:

ЭТО ДОГОВОР ДАРЕНИЯ 2005 ГОДА, МОЙ ДЕДУШКА ??неразб??(возм.: ОТДАЛ, ВЫДАЛ, ГРЕЧА) ЭТОТ ДОМ МНЕ, ПО ЭТИМ БУМАЖКАМ ВСЕ ВИДНО, Я ТРЕБУЮ КОМПЕНСИРОВАТЬ МНЕ УЩЕРБ НАНЕСЕННЫЙ…

Все они, эти крикливые люди, что-то требовали от Аваники и от меня. А я ничего не понимал: догадывался только, что мне пихнули под нос некий договор дарения, ставил такую метку на конверт и швырял его в пасть телесейфа. Действует ли она поныне, эта бумажка страны, которой больше нет? Должны по ней что-то выплатить? Прости, дружище, не мне это знать.

Я не знал даже, что происходит вокруг моей кабинки. Как выглядит это здание? Где оно? Насколько оно большое? Я догадался, что рядом сидели такие же клерки, но сколько их? Еще десяток? А может, сотни таких же комнаток? Может, это учреждение - целая вселенная, бесконечная череда крикливых граждан, пихающих в окошки трухлявые бумажки и бесцветных клерков, которые ничего не знают?..

Как гражданин, теперь я должен был еще и участвовать в жизни своей страны через семинары и тренинги. Они оказались еще унылей, чем реклама - мы собирались ячейкой в десять человек и обсуждали перспективы нашей страны, рассматривали графики и ставили личные цели (моей единственной было сбежать с дурацкого тренинга, но этого я написать не решался). Творения высылались начальству, и там, раз в месяц, выбирали лучшую ячейку и дарили деньги. Поэтому все так и старались.

Тут я вспомнил про Ноября, связался с ним и попросил быстрее забрать к себе в команду. Он не ответил. Но на следующий день я уже телепортировался на собрание его ячейки (называлась она, конечно, его любимым словом).

То, что я увидел, отличалось разительно. Все проходило в одном из баров Аваники - вонючем, тесном и сыром, как мое предыдущее жилище. За окошком сыпался снег и видны были белые верхушки ёлок. Пожилой бармен трясущимися руками разливал химозные настойки - половину в рюмку, половину, промазав, на стойку.

Я рискнул выпить и сразу же окосел.

Первым делом, Ноябрь растянул себе веки рогаткой пальцев, другой рукой поднес к зрачку нечто (походило на карманный фонарик) и посветил. Голова его от вспышки чуть дернулась. После, Ноябрь поменял руки и сделал то же самое со вторым глазом. Я заметил, что подобные манипуляции проворачивают тут многие.

- Что это? - Спросил я.

- А попробуй, - Ноябрь сослепу протянул «светлячок» куда-то мимо меня.

Я отказался.

- На что похоже? - Спрашиваю.

- На мультики. Тикса!

- А какой смысл?

- Да попробуй.

Я еще раз отказался. Окружающие стали вести себя странновато - даже по меркам опьянения химическими настойками. Все пошатывались, смеялись и громко пели.

- А планы? Цели? Отчеты? Вы эту белиберду когда составляете? - Крикнул я в ухо Ноября.

- А мы не составляем, тикса! - Опять рваный смех, - Наверху тоже наши люди, представляешь? Все схвачено! Я привожу им штучки, а они дают нам делать, что захотим. Мы часто деньги выигрываем! В этом вся Аваника! Страна дерьмо, если не знать, как устроиться! Кстати, о штучках…

Я, сколько не пытался, не мог понять этот сленг. Но Ноябрь вскочил на стол и закричал:

- Тихо! Все слушать!

Музыка стихла. Люди замерли и уставились на него.

- Дорогие одноячейники! - Продолжил он, - На следующей неделе я отправляюсь… куда?

Ноябрь ткнул пальцем в низкого рыжего паренька, который взвизгнул:

- В черные линки?

- Именно! А это значит, тикса, что если вам нужны штучки, корочки, светлячки, наркотики, оружие, рабы, органы и что еще угодно запретное, то вы должны мне об этом сказать до вечера пятницы! Не позже! Иначе останетесь без подарка! Объявление закончено, всем спасибо!

Ноябрь спрыгнул на пол. Музыка заиграла вновь.

- Что, правда рабы? - Спросил я, восхищенный степенью его злодейства. От чего-то я даже не удивился вскрывшейся тайне Ноября.

- Нет, после слова “наркотики“ шутка пошла, - Ответил он.

- И какова же она, темная телесеть?

- А давай свожу на экскурсию, тикса! Только деньги копи. Входы туда дорогие, но впечатлений будет море!

И хоть мне в темной телесети было ничего нужно, я понял, что именно сейчас мне такое приключение будет по душе.

Вконтакте