Тед Качински, перевод интервью (Часть 3)
Продолжаю перевод интервью с Унабомбером. Предыдущие части можно прочесть здесь:
часть 1: https://pikabu.ru/story/intervyu_s_tedom_kachinski_unabomber...
часть 2: https://pikabu.ru/story/intervyu_s_unabomberom_chast_2_64260...
***
Часть 3.
Выпуск №3 от 17.01.2001.
Т.К.: Итак, возьмем день в январе и предположим, что я проснулся в 3 часа утра и увидел, что снаружи идет снег. Я растопил печь и поставил воду. Когда вода закипела, я закинул в кастрюлю немного овсяных хлопьев и приготовил их. Затем я снял кастрюлю с плиты, добавил к хлопьям пару ложек сахара и немного сухого молока. После того, как еда немного остыла, я добавил также кусочек вареной крольчатины, и позавтракал. Затем я сел около открытой дверцы печи и просто смотрел на огонь некоторое время, а потом разделся, лег в кровать и уснул. Небо уже светлело, когда я проснулся. Я встал, быстро оделся (в хижине было холодно), и заметил, что снег перестал, и небо прояснилось. Свежевыпавший снег обещал хороший день для охоты на кроликов. Я взял свое старенькое однозарядное ружье 22-го калибра, пару пачек патронов к нему, пару коробков спичек, завернутых в пластиковый пакет, и прицепил на пояс свой охотничий нож. Затем я обулся и вышел. Мне предстояло одолеть тяжелый подъем на высокий холм, потом пройти около мили до соснового леса, где я привык охотиться. В лесу я быстро обнаружил свежие заячьи следы, по которым шел где-то час, и внезапно увидел темные глаза и черные длинные уши. Кролик наблюдал за мной, спрятавшись в запутанных ветвях и зеленых иголках недавно упавшей сосны. Он был примерно в 40 шагах от меня, настороженный и пугливый; потому приближаться к нему я не стал. Я аккуратно лег на снег, прицелился ему в голову, чуть повыше глаз, выждал момент и… бах! Он умер мгновенно. Вообще, подобный выстрел всегда убивает животное сразу, однако его задние лапы еще конвульсивно дергаются какое-то время, разбрасывая снег вокруг. Так произошло и в этот раз. Когда кролик перестал дергаться, я подошел к нему и увидел, что он мертв. Я громко произнес: «Спасибо тебе, Дедушка Кролик»; это обращение я придумал, чтобы выражать свое уважение духу-покровителю всех кроликов. Несколько минут я стоял среди чистого снега и солнечного света, пробивавшегося через ветви сосен; я впитывал окружающую меня тишину и одиночество, наслаждаясь покоем. Иногда я видел следы, оставленные снегоходами в сезон охоты, но за все время своего проживания там я ни разу не находил человеческих следов, кроме своих собственных… Затем я надел на кролика петлю для переноски, и отправился искать следы другого. Убив трех кроликов, я отправился домой; охота заняла у меня где-то 6 или 7 часов. По возвращение домой моей задачей стала разделка – снять шкуры и выпотрошить кишки. Печень, сердце, почки, мозги и остальные съедобные части я убрал в консервную банку, а сами тушки подвесил в коптильне; из погреба я достал несколько картофелин и парочку пастернаков, помыл все это и, сделав остальные необходимые дела – наколов дрова и растопив снег на питьевую воду – я развел огонь и сварил внутренности кроликов вместе с овощами. Когда все было приготовлено, уже начинало смеркаться, и я поужинал при свете керосиновой лампы. Иногда, в целях экономии, я просто открывал дверцу печи и ужинал при свете ее огня. В конце ужина, съев еще полгорсти изюма, я сидел и смотрел на огонь в печи, чувствуя усталость и умиротворение. Иногда я читал что-нибудь, но больше всего мне нравилось потом лечь на кровать и смотреть на мерцающий свет огня. Засыпая, я раздевался, укрывался одеялами и ложился спать.
Дж. А. Р.: Я тоже Вам завидую… Все это звучит очень здорово. Свобода и автономность. И нет времени на какие-то потрясения, будь они образные или буквальные. Позвольте мне сменить тему. Вы сказали про сон. Так вот, была ли Ваша кровать удобной?
Т.К.: Ну, она была достаточно удобной для меня.
Дж. А. Р.: Я уважаю Ваши благодарности Дедушке Кролику. Помню, что у древних народов был обычай перед едой благодарить сверхъестественную силу: торжественное принятие жертвы, которая отдала свою жизнь ради жизни других… Скажите, верите ли Вы в судьбу?
Т.К.: Нет.
Дж. А. Р.: А в Бога?
Т.К.: Нет. Вы верите?
Дж. А. Р.: В судьбу или Бога?
Т.К.: В то и другое.
Дж. А. Р.: Возможно… Помню, я читал, что Ваши родители были атеистами, и Вы выросли в таком воспитании.
Т.К.: Это правда.
Дж. А. Р.: Помните ли Вы, чтобы родители когда-либо говорили о Боге? Может быть, они говорили что-нибудь вроде: «Это то, во что верят некоторые люди…»?
Т.К.: Да, иногда они говорили на эту тему. Например, если моя мать читала мне книгу, и там упоминалось о Боге, она говорила что-то вроде: «Знаешь, некоторые люди верят в Бога, но мы нет».
Дж. А. Р.: Ясно... Что же, давайте вернемся к тому самому дню. Вы упомянули о пище, которую ели. Если в общем, то каким был Ваш повседневный рацион?
Т.К.: Мой рацион зависел от времени года… В период между 1975 и 1983 годами я покупал муку, рис, овсяные хлопья, сахар, кукурузу, растительное масло, сухое молоко, консервированные фрукты или овощи на зиму, также я покупал рыбные консервы и сухофрукты, но консервы я брал в малом количестве. Все это я ел преимущественно в холодное время года. В другое время я ел дикую пищу и то, что вырастил в своем саду. В моем рационе было мясо оленей, лосей, рябчиков, дикобразов, белок, уток, койотов, случайно убитых мной сов (я никогда не убивал сов намеренно), также я ел дикие ягоды, такие как малина, клубника, крыжовник, черника, вишня, и различные клубневые растения. Кроме того, я ел несколько десятков видов дикой зелени, делая из нее салат, причем часто я просто прогуливался около своей хижины и ел какую-нибудь зелень перед основным приемом пищи. Как-то я пытался заняться выпечкой домашнего хлеба, но выращивать семена и затем измельчать их в муку было довольно трудоемко, потому что у меня не было мельницы и приходилось измельчать семена вручную на камне. В саду же у меня рос картофель, пастернак, свекла, лук, морковь, шпинат, редис, брокколи, репа. На зиму я запасал фрукты и овощи, а также картофель и другие клубневые, потому что дикорастущие клубневые растения, по-видимому, росли на частных землях, и я не думаю, что местным фермерам понравилось, если бы я приходил к ним и забирал еду для своих нужд… А еще зимой у меня был хороший источник витамина С – чай, заваренный на пихтовых иголках. Моя последняя зима в Монтане, зима 1995–1996 годов, была очень тяжелой. Однако, когда отказываешься от большей части вещей, которые дает цивилизация, в итоге ты часто изумляешься своей находчивости и изобретательности. У меня почти не было магазинных фруктов и овощей, будь они свежие, сушеные или консервированные, потому что в основном я все выращивал и заготавливал на зиму сам. Овощи и фрукты давали мне витамины, а белок предоставляли крольчатина и беличье мясо. Конечно, что-то я все-таки покупал – муку, растительное масло, сахар, и, вроде бы, рис. Не помню, часто ли я брал овсяные хлопья и кукурузу. Когда у меня закончилось сухое молоко, в качестве источника кальция я иногда использовал гипсовую штукатурку. Когда она бы закончилась, я планировал измельчать кости убитых животных для получения кальция. Зима была сложной, однако провел ее я все-таки хорошо.
Дж. А. Р.: Какая дикая пища Вам больше всего нравилась?
Т.К.: Одним из самых любимых видов еды для меня был сорт высокогорной черники Vaccinium – такая очень маленькая, ароматная ягода, и чтобы собрать хотя бы чашку, мне требовалось довольно много времени, час или более. Еще я очень люблю печень оленя, крольчатину и мясо дикобраза.
Дж. А. Р.: Были ли у Вас любимые блюда, которые Вы готовили?
Т.К.: Думаю, нет, потому что я всегда готовил из того, что мне было доступно в данный момент времени. В целом же я любил готовить тушеные блюда с мясом, овощами, картофелем, рисом, лапшой и так далее. Все что было доступно, из того я и готовил.
Дж. А. Р.: Вы ели на свежем воздухе?
Т.К.: Редко. Обычно я ел в своей хижине, сидя за столом. Иногда после еды я откидывался на стуле, положив ноги на стол, и смотрел в окно…
Дж. А. Р.: Вы что-то видели за окном?
Т.К.: Извините?..
Дж. А. Р.: Вы что-то видели за окном?
Т.К.: Да. Ведь окна для того и существуют…
***
Нет, что меня беспокоит, — это то, что я мог бы в некотором смысле приспособиться к этой окружающей среде так, чтобы чувствовать себя комфортно здесь и не возмущаться больше. И я боюсь, что по мере того как годы проходят, я могу забыть, я могу начать терять свои воспоминания о горах и лесах, и вот что действительно беспокоит меня, что я могу потерять эти воспоминания, и потерять это ощущение контакта с дикой природой в целом. Но я не боюсь того, что они собираются сломать мой дух.