Стивен Кинг "Волшебная Сказка" (Stephen King "Fairy Tale") любительский перевод. Глава 6-1⁠⁠

Предисловие автора

Уфф! Успел в обед дописать перевод этой главы. Завтра мой день рождения, буду беззаботно ликовать и фестивалить. А вы читайте на здоровье)

Посещение больницы. Стентонвиль.

Жажда золота. Мистер Боудич возвращается домой.

Мы с мистером Боудичем разговаривали пока его сосед с приклеенным к груди датчиком сердечной деятельности смотрел игру Вайт Сокс против Тайгерс в холле третьего этажа.

«У него какие-то проблемы с ритмом, который они никак не могут как следует исправить,» сказал мистер Боудич. «Слава Богу, что мне не нужно об этом беспокоиться, у меня и без того хватает проблем.»

Он продемонстрировал мне как может ходить, изо всех сил сжимая свои костыли – отправился в туалет. Очевидно, это причиняло ему боль и когда он вернулся в палату, его лоб был мокр от пота, но я был воодушевлён. Ночью ему мог понадобиться переносной писсуар с его длинной и какой-то зловещей горловиной, но мистер Боудич выглядел достаточно хорошо, чтобы не пришлось использовать подкладное судно. Ну, если, конечно, он не споткнётся посреди пути и не сломает ногу снова. Я видел, как мускулы на его костлявых плечах дрожали при каждом шаге. Он уселся на кровать со вздохом облегчения.

«Не мог бы ты мне помочь с -» Он жестом указал на скобяное изделие, охватывающее его ногу.

Я поднял ногу с фиксатором на кровать и когда она оказалась вытянута, он снова вздохнул и попросил пару пилюль из стоящего на тумбочке одноразового стаканчика. Я подал ему их, налил воды из его кувшина и пилюли покатились вниз по его горлу, на его морщинистой шее беспокойно двигался кадык.

«Они перевели меня с морфиновой помпы на это,» сказал он.

«ОксиКонтин. Доктор говорит, что у меня будет зависимость, если её еще нет, и мне придётся бороться с привычкой. В текущий момент это выглядит как честная сделка. Простая прогулка в туалет ощущается как марафон.»

Я это видел и сам, и ванная в его доме располагалась ещё дальше от раскладного дивана. И ему могло понадобиться судно, хотя бы на первых порах. Я пошёл в ванную, намочил полотенце и выжал его. Когда я начал обтирать мистера Боудича, он подался назад.

«Так, так! Ты что это вздумал делать?»

«Вытираю с вас пот. Потерпите немного.»

Мы не знаем когда наступают поворотные моменты в наших отношениях с другими людьми, и только позже я осознал, что это был один из них. Ещё мгновение он держался отодвинутым, но затем он расслабился (немного) и позволил мне протереть его брови и щёки. «Как грёбаный младенец.»

«Вы мне платите, позвольте мне заработать мои грёбаные деньги.»

Это заставило его усмехнуться. Сестра заглянула в дверь и спросила, не нужно ли ему чего-нибудь. Он ответил, что нет и когда она ушла, попросил меня закрыть дверь.

«Теперь я попрошу тебя постоять за меня,» начал он. «По крайней мере до тех пор, пока я не смогу сам за себя постоять. И за Радар тоже. Ты готов это сделать, Чарли?»

«Сделаю что в моих силах.»

«Да, может и будешь. Это всё о чём я могу просить. Я бы не стал ставить тебя в такое положение если бы не крайняя нужда. Женщина по фамилии Рейвенсбургер приходила меня навестить. Ты с ней знаком?»

Я сказал, что да.

«Ну и имечко, а? Я думаю о бургерах, сделанных из вороньего мяса и у меня голова идёт кругом.»

Не могу сказать, что они был не в себе из-за Окси, но и сказать, что не был я тоже не могу. При том насколько он был измождён, при росте шесть футов и весе не больше ста пятидесяти фунтов, эти розовые пилюльки не могли не нанести удар по мозгам (около 180см и 67.5кг соответственно – примечание переводчика).

«Она беседовала со мной о том, что она назвала моими ‘платёжными возможностями’. Я спросил, насколько серьёзными были повреждения, и она дала мне распечатку. Она вот в том шкафчике…» Он указал «… но не беспокойся сейчас об этом.»

«Я сказал, что это очень дорого, а она ответила, что хороший уход очень дорог, мистер Боудич, а вы получили самый лучший. Она сказала, что, если мне нужна консультация специалиста по оплате – не важно кто это, лишь не кусался – она с удовольствие организует нам встречу, хоть до того, как я вернусь домой, хоть после. Я сказал, что не считаю это необходимым. Я сказал, что заплачу им сполна, но только если получу скидку. Тогда мы перешли к торгу. Мы остановились на двадцатипроцентной скидке, что означает скидку в девятнадцать тысяч долларов.»

Я свистнул. Мистер Боудич улыбнулся.

«Я попытался прогнуть её до двадцати пяти процентов, но она не подалась ниже двадцати. Думаю, это у них корпоративный стандарт – и в корпорацию эту входят больницы, если тебе интересно. Больницы и тюрьмы, не так много разницы в том, как они ведут свои дела, за исключение того, что в тюрьмах оказываются налогоплательщики, переставшие платить по счетам.»

Он провёл ладонью по векам. «Я мог оплатить изначальную сумму, но я наслаждался торгом. Прошло много времени с тех пор, как у меня была такая возможность. Дворовые распродажи в былые дни; я там покупал уйму книг и старых журналов. Люблю старьё. Я разболтался, да? Так и есть. Вот моя позиция: я могу заплатить, но нужно что бы ты сделал это возможным.»

«Если вы о том, что лежит в банке для муки -»

Он отмахнулся словно восемь тысяч долларов были сущей мелочью. Как будто ему принадлежала вся больница, вот как это выглядело. «Вот что я хочу, чтобы ты сделал.»

Он сказал мне. Когда он закончил, оно спросил, не нужно ли мне, чтобы он записал сказанное на бумаге. «Могу сделать и так, если ты уничтожишь записи сразу после того, как закончишь дело.»

«Может быть только комбинацию сейфа. Я запишу её у себя на руке и потом смою.»

«Ты сделаешь это?»

«Да.» Я не мог и вообразить, чтобы я этого не сделал, ну если конечно то, о чём он рассказал мне, существовало в реальности.

«Хорошо. Теперь повтори последовательность действий.»

Я повторил и после этого он лежащей у кровати ручкой нанёс мне на верхнюю часть предплечья цифры и указания, в какую сторону поворачивать, там, где они были бы прикрыты рукавом футболки.

«Спасибо тебе,» сказал он. «Тебе придётся дождаться завтрашнего дня чтобы повидать мистера Хайнриха, но сегодня ты можешь заняться приготовлениями. Когда придёшь покормить Радар.»

Я сказал «окей», сказал «до свидания» и вышел. Я был, как сказал бы папа, ошеломлён. На полпути к лифту я кое-о-чём подумал и вернулся.

«Передумал?» Он улыбался, но в глазах была тревога.

«Нет. Я просто хотел спросить об одной из вещей, о которых вы говорили.»

«О какой же?»

«Что-то о подарках. Вы сказали, что храбрец помогает, а трус приносит подарки.»

«Не помню, чтобы говорил такое.»

«Ну, вы говорили. Что это значит?»

«Не знаю. Должно быть это сказали пилюли.»

Он лгал. Я прожил с пьяницей несколько лет и узнавал ложь, когда её слышал.

2

Я на велосипеде вернулся в дом номер один по Сикамор-стрит, и не будет преувеличением сказать, что я умирал от любопытства. Я отпер заднюю дверь и получил бурное приветствие от Радар. Она смогла встать на задние лапы чтобы я её погладил, и это заставило меня подумать, что новые таблетки справляются. Я выпустил на задний двор чтобы она сделала там свои дела. Мысленно я посылал ей сообщения поторопиться и выбрать уже место.

Когда она вернулась, я поднялся по лестнице в спальню мистера Боудича и открыл кладовку. Там было полно одежды, по большей части неряшливой вроде фланелевых футболок и штанов цвета хаки, но там также висели и два костюма. Один был чёрным, другой серым и оба они выглядели как наряды Джорджа Рафта и Эдварда Г. Робинсона в фильмах вроде «Каждое утро я умираю», двубортные и широкие в плечах.

Я сдвинул одежду в сторону и обнаружил сейф «Вотчмен», среднего размера, старомодный, около трёх футов в высоту. Я присел на корточки, и когда я смотрел на комбинацию для сейфа, что-то холодное прикоснулось к моей спине там, где футболка вылезала из штанов. Я заорал и, обернувшись, увидел Радар, медленно помахивающую хвостом туда-сюда. Холодной штукой оказался её нос.

«Не делай так, девочка,» сказал я. Она уселась, улыбаясь, как бы говоря, что сделала то, что хотела. Я вернулся к сейфу. С первого раза у меня не вышло правильно ввести комбинацию, но со второй попытки его дверь открылась. Первым что я увидел был пистолет, лежащий на дне сейфа. Он был побольше того, что папа давал маме, когда ему приходилось уехать на несколько дней. Тот был дамский пистолет 32 калибра, и я думал, что он всё ещё мог быть у папы, но не был до конца уверен. В те разы, когда папа особенно напивался, я искал этот пистолет, но так и не преуспел. Этот был большой, возможно 45 калибра, револьвер. Как и большая часть веще мистера Боудича, он выглядел олдскульным. Я осторожно взял его в руки и нашёл защёлку, запирающую барабан. Все шесть камор были заряжены. Я защёлкнул цилиндр обратно и вернул пистолет на дно сейфа. Учитывая, что он мне рассказал, пистолет имел смысл. Сигнализация имела бы больше смысла, но он не хотел бы, чтобы полиция позвонила в дверь дома номер один по Сикамор. К тому же, во времена, когда она помоложе, Радар сама была идеальной сигнализацией – Энди Чен тому пример.

В сейфе я нашёл то, о чём говорил мистер Боудич: большое стальное ведро, накрытое рюкзаком. Я убрал рюкзак и увидел, что ведро почти до верху наполнено BB-пульками, которые были не пульками, но гранулами из чистого золота.

У ведра были две ручки. Я взял за них и потянул вверх. Сидя на корточках, я едва смог его приподнять. Там должно было быть сорок фунтов золота, а то и все пятьдесят. Я поставил его на место и посмотрел на Радар. «Иисус Христос. Это целое грёбаное состояние.»

Она стукнула хвостом.

3

Тем вечером, после того как я накормил её, я поднялся на второй этаж и взглянул на ведро с золотом ещё раз – просто чтобы убедиться, что я его не выдумал. Когда я пришёл домой, папа спросил меня, готов ли я к возвращению мистера Боудича. Я сказал, что готов, но нужно ещё кое-что доделать до его прибытия. «Можно одолжить у тебя дрель? И шуруповёрт?»

«Конечно. И я по-прежнему был бы рад прийти и протянуть тебе руку помощи, но в девять у меня встреча. Она по поводу пожара в многоквартирном доме, я тебе о нём рассказывал. Выяснилось, что это может быть поджог.»

«Я справлюсь сам.»

«Надеюсь. Ты в порядке?»

«Вполне. А что такое?»

«Ты выглядишь немного не так. Переживаешь из-за завтра?»

«Немного,» сказал я. Что не было ложью.

Вам, должно быть, интересно, намеривался ли я рассказать отцу о том, что я нашёл. Не намеревался. Во-первых, мистер Боудич заставил меня поклясться хранить тайну. Он заявил, что золото не украдено «в общепринятом смысле» - это во-вторых. Я спросил, что это означает, но всё что он сказал это то, что никто во всём мире не станет искать это золото. Пока я не узнал больше, я решил поверить ему на слово.

Была и ещё одна вещь. Мне было семнадцать и происходящее было самой потрясающей вещью из всех произошедших со мной. С большим отрывом. И я не хотел останавливаться.

4

В понедельник я прикатил к дому мистера Боудича ни свет ни заря чтобы покормить Радар, и она внимательно за мной присматривала пока я устанавливал поручни безопасности. Унитаз и так вполне удобно вписывался в крошечный туалет, а поручни безопасности сделают спуск к месту разгрузки ещё удобнее, и я думал, что это хорошо. Я предвидел некоторое количество ворчания, но мистер Боудич значительно тяжелее пережил бы падение. А ещё он мог держаться за поручни, пока писает, что по моему мнению было плюсом. Я попробовал их расшатать, но они сидели как влитые.

«Что думаешь, Радар? Годится?»

Радар стукнула хвостом.

«Ты можешь отвесить нужное количество золота на весах, стоящих в спальне,» рассказал мне мистер Боудич во время нашей беседы. «Они не слишком точны, но взвешивание на кухонных весах займёт вечность – я это знаю по собственному опыту. При взвешивании и переноске используй рюкзак. Насыпь чуть больше, чтобы перекрыть его вес. Хайнрих потом взвесит сам, на более точных весах. Ну ты знаешь, ци-фро-вых.» Он разбил слова на слоги, что звучало одновременно и глупо, и претенциозно.

«Как вы добираетесь до него, когда вам требуется наличность?»

Стентонвиль располагался в семи милях от дома.

«Я беру Юбер. Хайнрих его оплачивает.»

Минуту я не мог понять о чём он, но потом понял.

«Чему ты улыбаешься, Чарли?»

«Ничему. Вы производите обмен ночью?»

Он кивнул. «Обычно около 10 часов, когда большинство людей укладываются спать. Особенно миссис Ричленд с другой стороны улицы. Она любит совать свой нос в чужие дела.»

«Вы говорили.»

«Это достойно повторения.»

У меня сложилось то же впечатление о миссис Ричленд.

«Я не думаю, что моё дело – единственное, которым Хайнрих занимается по ночам, но он согласился завтра утром закрыть магазин, так что ты сможешь прийти к нему между 9:30 и 10:00 утра. Я ещё не проводил с ним обмен таких объёмов. Я уверен, что всё будет в порядке, он всегда играл со мной честно, но в сейфе лежит пистолет и, если ты захочешь взять его с собой – для самообороны – ты можешь это сделать.»

У меня не было намерения брать его. Я знал, что оружие заставляет некоторых чувствовать себя сильнее, но я был не из таких ребят. Даже прикасаться к нему было неприятно. Если бы вы мне сказали, что в ближайшем будущем я буду держать этот пистолет при себе, я бы ответил, что вы должно быть спятили.

В кладовой я нашёл совок и поднялся с ним по лестнице. Я стёр цифры со своего предплечья после того, как сохранил из в защищённой паролем заметке на телефоне, но мне не пришлось открывать эту заметку. Сейф открылся с первой попытки. Я снял рюкзак с ведра и просто полюбовался всем этим золотом. Не в силах сопротивляться порыву, я запустил в него руки до запястий и позволил золотым гранулам течь между пальцев. Я сделал так снова. И в третий раз. В этом было что-то завораживающее. Я встряхнул головой чтобы прочистить её и начал отмерять золото.

В первый раз, когда я взвесил рюкзак, шкала показала чуть больше трёх фунтов.  Я насыпал ещё и весы показали пять фунтов. В последний раз стрелка остановилась на семи фунтах, и я решил, что хватит. Если ци-фро-вые весы мистера Хайнрих покажут больше оговорённых шести фунтов, я просто верну лишнее обратно. Мне всё ещё предстояло кое-что сделать в доме до прибытия мистера Боудича. Я напомнил себе, что нужно раздобыть колокольчик, в который он мог бы звонить если ему что-то понадобится ночью. «Домашний Уход Для Чайников» предлагал интерком или радио-няню, но я подумал, что мистеру Боудичу придётся по душе что-то более олдскульное.

Я спрашивал мистера Боудича сколько стоят шесть фунтов золота, одновременно желая и не желая узнать какую сумму мне придётся везти на своей спине, когда я буду ехать эти семь миль – в основном по сельской местности – до Стентонвиля. Он сказал мне что в последний раз, когда он сверялся с Голд Прайс Груп в Техасе, цена была около 15000 долларов за фунт.

«Но он может заплатить по 14000 за фунт, о такой цене мы договорились. Получается что-то около 84000 долларов, но он выпишет тебе чек на 74000. Это поможет мне разобраться со счётом из больницы, немного останется мне на расходы, а он получит хорошенькую прибыль.»

Хорошенькую это слабо сказано. Не знаю когда мистер Боудич в последний раз сверялся с Голд Прайс Груп, но по состоянию дел на конец 2013, он сильно продешевил. Перед сном я посмотрел цены на золото со своего ноутбука и его продавали дороже чем 1200 долларов за унцию, что соответствовало около 20000 долларов за фунт. Шесть фунтов оценили бы в обменном пункте Цюриха в 115000 долларов, так что это Хайнрих наваривался на 40000 долларов. И золото не было как «горячие» бриллианты, где продавец вынужден сбросить цену из-за риска. Гранулы были не маркированы, анонимными, и легко могли быть переплавлены в маленькие слитки. Или переделаны в ювелирные украшения.

Я думал позвонить мистеру Боудичу в больницу и сказать ему, что он продаёт слишком дёшево, но не стал. По очень простой причине: я подумал, что ему всё равно. По какой-то причине я знал это. Даже за вычетом шести фунтов, в «Ведре Капитана Кидда, Полном Золота» оставалось ещё много. Моя задача была (хотя мистер Боудич мне этого не говорил) просто сделать дело, а не сорвать его. Это была адская ответственность и я был настроен оправдать доверие, оказанное им.

Я застегнул рюкзак, проверил по между сейфом и ванной на предмет просыпанных золотых гранул и ничего не обнаружил. Я хорошенько погладил Радар (на удачу) и отправился в путь с 115000 долларов в потрёпанном старом рюкзаке.

Мой старый друг Берти Бёрд назвал бы это кучей денег (по-английски «a lot of cheddar» - примечание переводчика)

5

Центра Стентонвиля был представлен одной улицей дорогих магазинов, парой баров, и чем-то вроде кафе, где целый день подавали завтраки с бездонной кружкой дрянного кофе. Часть магазинов была закрыта и заколочена, с табличками, сообщающими, что здания продаются или сдаются. Папа говорил, что когда-то Стентонвиль был процветающим маленьким сообществом, отличным местом покупок для тех людей, кто не хотел ехать в Элджин, Нейпервиль, Джолиет или прямо в Чикаго. Потом, в 1970х, открылся торговый центр Стентонвиль Мол. Не просто торговый центр, а большущий торговый центр с двенадцати экранным кинотеатром, детским парком развлечений, скалодромом, батутным парком под названием Флайерс, квеструмом и ребятами, разгуливающими там в костюмах говорящих зверей. Этот блестящий купол коммерции располагался к северу от Стентонвиля. Он высосал почти всю жизнь из центра города, а что пропустил мол, то высосали Уолмарт и Сэмс Клаб на юге, возле съезда с магистрали.

Для поездки на велосипеде я выбрал не магистраль, а Трассу 74-А, двухполосную дорогу через фермы и кукурузные поля. Там пахло навозом и растениями. Было приятное весеннее утро, и прогулка была бы приятной если бы не забота о небольшом состоянии, которое я вёз на спине. Я вспомнил про Джека, мальчика, взобравшегося по бамбуковому стеблю.

Я оказался на главной улице Стентонвиля к 9:15, что было чуть рановато, так что я зашел в кафе, взял колу и потягивал её, сидя на парковой скамейке на грязной маленькой площади, где был неработающий фонтан, наполненный мусором, и загаженная птицами статуя кого-то, о ком я никогда не слышал. Позже я вспоминал об этом фонтане и статуе в месте значительно более пустынном, чем Стентонвиль.

Я не мог бы поклясться, что Кристофер Полли околачивался поблизости тем утром. Я не мог бы поклясться, что не был. Полли были того сорта людей, которые могут сливаться с пейзажем до тех пор, пока они сами не захотят, чтобы ты их увидел. Он мог сидеть в том кафе, жуя яичницу с беконом. Он мог стоять на автобусной остановке, или притворяться что изучает гитары и бумбоксы на витрине «Стентонвиль Залог и Кредит». Или его там не было. Всё что я могу сказать, я не помню никого в старой кепке Вайт Сокс с красным кружком спереди. Может, в тот раз он её не надел, но я ни разу не видел его без неё.

Без двадцати десять, я бросил полупустой стаканчик в ближайшую урну и медленно покатил по Мейн-стит. Бизнес-районе, каким бы он тут ни был, занимал всего четыре квартала. Недалеко от конца четвёртого, в двух шагах от знака «СПАСИБО ЧТО ПОСЕТИЛИ ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ СТЕНТОНВИЛЬ», располагался магазин «Прекрасные ювелирные изделия. Мы покупаем и продаём». Он выглядел таким же ветхим и обшарпанным, как и остальные заведения этого умирающего городка. В пыльной витрине было пусто. Табличка, висящая на двери, гласила «ЗАКРЫТО».

Рядом с дверью был звонок. Я нажал кнопку. Никакого ответа. Я нажал снова, очень отчётливо чувствуя спиной рюкзак. Я прилип носом к стеклу и приложил сбоку ладони чтобы избавиться от бликов. Я увидел потёртый ковер и пустые витрины. Я уже начал было думать, что либо я, либо мистер Боудич допустил ошибку, когда невысокий мужчина в твидовой кепке, свитере с пуговицами и мешковатых штанах захромал через центральный проход. Он был похож на садовника из британского детективного шоу. Он посмотрел на меня, потом, хромая, отошёл в сторону и нажал кнопку на клавиатуре старомодной кассы. Дверь пискнула. Я открыл её и ступил внутрь, сразу ощутив запах пыли и медленного распада.

«Пошли в заднюю комнату, пошли,» сказал он.

Я остался стоять на месте. «Вы мистер Хайнрих, верно?»

«Кто же ещё?»

«Могу я, хм, взглянуть на ваши права?»

Он нахмурился, потом рассмеялся. «Старик прислал осторожного парня и правильно сделал.»

Он достал потрёпанный бумажник из заднего кармана и раскрыл его, так что я смог увидеть его водительское удостоверение. До того, как он захлопнул его обратно, я смог увидеть, что его звали Вильгельм.

«Удовлетворён?»

«Да. Спасибо.»

«Пошли в заднюю комнату. Shnell. »

Я последовал за ни в заднюю комнату, которую он открыл, набрав на клавиатуре код, осторожно прикрывая её от меня во время нажатия цифр. Внутри находились все вещи, которых не хватало в основном зале, полки, заполненные часами, медальонами, брошами, кольцами, подвесками, цепочками. Рубины и изумруды сияли огнём. Я увидел украшенную бриллиантами тиару и указал на неё. «Они настоящие?»

«Ja, ja, настоящие. Но я не думаю, что ты пришёл покупать. Ты пришёл сюда продавать. И ты, наверное, заметил, что я не попросил тебя показать права.»

«Это хорошо, потому что у меня их нет.»

«Я уже знаю кто ты такой. Я видел твоё фото в газете.»

«Сан?»

«ЮЭсЭй Тудей. Ты теперь национальная знаменитость. По крайней мере, на этой неделе. Ты спас старому Боудичу жизнь.»

Я не стал утруждать себя тем, чтобы сказать ему что это сделала собака. Я уже устал от всего этого и хотел просто сделать своё дело и уйти. Всё это золото и драгоценные камни немного вывели меня из равновесия – особенно в сравнении с пустынными полками в основном зале. Я уже почти пожалел, что не взял пистолет, потому что я чувствовал себя не как Джек из сказки про бобовый стебель, а скорее, как Джим Хокинс из Остров сокровищ. Хайнрих был маленького роста, коренастый и неопасный, но что, если у него в сообщниках долговязый Джон Сильвер, притаившийся неподалёку? Это была не совсем параноидальная мысль. Я мог повторять себе, что мистер Боудич вёл дела с Хайнрихом годами, но мистер Боудич сам же и сказал, что никогда не совершал обмен такого объёма.

«Покажи, что принёс,» сказал он. В приключенческой книжке для мальчиков он выглядел бы карикатурой жадности, потирающим руки и только что не пускающим слюни, но в реальности его голос звучал деловито, может быть даже слегка скучающе. Я в это не верил, и я не верил ему.

Я поставил рюкзак на стойку. Рядом стояли весы, и они определённо были ци-фро-вы-ми. Я расстегнул молнию. Я расстегнул клапан. Я держал его открытым и когда он заглянул туда, я увидел, что кое-что изменилось в его лице: его рот сжался, а глаза на мгновения расширились.

«Майн готт. Ты только посмотри, что ты вёз на велосипеде.»

Весы имели желоб из люцита, подвешенный на цепочках. Хайнрих черпал гранулы своими маленькими горстями до тех пор, пока на шкале не оказалось два фунта. Он ссыпал их в пластиковый контейнер, затем отвесил ещё два. Когда он закончил взвешивание последних двух и добавил их к остальным, в одной из складок на дне рюкзака всё еще оставался маленький ручеёк золота. Мистер Боудич велел мне насыпать немного больше, что я и сделал.

«Думаю, тут еще около четверти фунта, а?» сказал он, глядя на золото. «Ты продашь его мне, я дам тебе триста долларов наличными. Боудичу об этом знать не обязательно. Можешь назвать это чаевыми.»

Назови это чем-то что он мог бы держать над моей головой, подумал я. В любом случае, я сказал спасибо и застегнул рюкзак. «У вас для меня чек, да?»

«Да.» Чек оказался в кармане его стариковского свитера. Он был от чикагского банка PNC, филиал на Бельмонт-авеню, и он был выписан на сумму 74000 долларов на имя Говарда Боудича. В пояснительной графе напротив подписи Вильгельма Хайнриха было указано «Персональные услуги». Как по мне, всё выглядело как надо. Я убрал его в кошелёк и положил его в мой левый передний карман.

«Он упрямый старый человек, который отказывается идти в ногу со временем,» сказал Хайнрих. «Часто в прошлом, когда мы имели дело с меньшими суммами, я платил ему наличностью. Пару раз чеками. Я говорил ему: ‘Вы когда-нибудь слышали об электронных депозитах? ’ И знаешь, что он мне ответил?»

Я покачал головой, но я догадывался.

«Он сказал: ‘Никогда о них не слышал и слышать не желаю. ’ А теперь впервые, он шлёт, zwischen gehen («между тем», немецкий язык – примечание переводчика), эмиссара – потому что он попал в аварию. Я бы сказал, что у него нет никого на свете, кому он мог бы доверить такое поручение. Но ты здесь. Парень на велосипеде.»

«И мне пора,» сказал я и пошёл к двери, ведущей в пока ещё пустой магазин, где он мог бы позже заполнить витрины, а мог и не сделать этого. Я наполовину ожидал, что дверь окажется заперта, но нет. Я почувствовал себя лучше, когда оказался там, где снова мог увидеть дневной свет. Но даже так, запах пыли был неприятен. Как в склепе.

«Он хотя бы знает, что такое компьютер?» спросил Хайнрих, следуя за мной и запирая за собой дверь в заднюю комнату. «Держу пари, нет.»

Я не планировал оказаться затянутым в дискуссию о том, что мистер Боудич знал, а что не знал, и просто сказал, что был рад знакомству. Что не было правдой. Я обрадовался, обнаружив, что мой велосипед не угнали – покидая дом утром, я настолько волновался из-за предстоящей поездки, что и думать забыл про вело-замок.

Хайнрих взял меня за локоть. Я обернулся и наконец-то увидел его внутреннего Джона Сильвера. Для полной картины ему только не хватало попугая на плече. По словам Сильвера, его попугай видел столько же зла, сколько сам дьявол. Думаю, Вильгельм Хайнрих тоже повидал свою долю зла… но вам следует помнить, что мне было семнадцать и я был по пояс в делах, которые я не понимал. Иными словами, я перепугался до смерти.

«Сколько у него золота?» сказал Хайнрих низким, гортанным голосом. Время от времени он использовал в речи немецкие слова и фразы, что казалось мне жеманством, но именно тогда он действительно звучал как немец. И не как хороший немец. «Скажи мне сколько у него золота и где он его берёт. Я достойно заплачу тебе за потраченное время.»

«Мне пора ехать,» сказал я, и так и сделал.

Видел ли Кристофер Полли как я залез на велосипед и уехал с оставшимися гранулами золота в рюкзаке? Я не знаю, потому что я смотрел через плечо на бледное, пухлое лицо Хайнриха, белеющее над табличкой «ЗАКРЫТО», что висела на двери его пыльного магазина. Может, я это себе вообразил, а может и нет – но я думал, что всё ещё мог видеть жадность на его лице. Позднее я понял это. Я вспомнил как погружал руки в то ведро и позволял гранулам вытекать между пальцев. Но просто жадность, а жажда золота. Как в истории про пиратов.