Стивен Кинг "Волшебная Сказка" (Stephen King "Fairy Tale") любительский перевод. Глава 4-2⁠⁠

5

В воскресенье нас с Радар сфотографировали. В передней действительно висел поводок, рядом с зимним пальто и парой старомодных зимних галош под ним. Я подумал, не заглянуть ли мне в карманы пальто – просто посмотреть, что там, понимаете – но я сказал себе не быть шпионом. На поводке висел запасной ошейник, но на нём не было жетона собачьего паспорта. Насколько было известно городским властям, собака мистера Боудича летала – ха-ха – ниже поля зрения радаров. Мы вышли к парадному входу и ждали, когда покажется Билл Харримен. Он появился точно вовремя, за рулём побитого старого Мустанга, и выглядел так словно закончил колледж в прошлом году.

Радар издала несколько рыков пока он парковался и вылезал из автомобиля. Я сказал её, что он хороший и она утихла, только просовывала нос сквозь ржавые ворота чтобы понюхать его штанину. Она снова зарычала, когда он протянул руку через ворота чтобы пожать мою.

«Охранница,» заметил он.

«Ещё какая.»

Я ожидал, что у него будет здоровенная камера – возможно, я взял эту идею из какого-то классического фильма про доблестных газетных репортёров – но он просто снимал нас на телефон. После пары или тройки фото он спросил, не может ли она сесть. «Если она сядет, сядь на корточки рядом с ней. Получится отличное фото. Просто парень и его собака.»

«Она не моя,» сказал я, думая, что всё-таки она была моей. На время, но тем не менее. Я велел Радар сесть, не зная послушается она или нет. Она послушалась, как будто ждала команды. Я присел сбоку от неё. Я заметил, что миссис Ричленд вышла и смотрит на нас, прикрывая ладонью глаза.

«Обними её одной рукой,» сказал Харримен.

Когда я это сделал, Радар лизнула меня в щёку. Я рассмеялся. И вот такая фотография появилась в следующем номере Сан. И, как потом выяснилось, не только там.

«Каково оно, в этом доме?» спросил Харримен, указывая на дом.

Я пожал плечами. «Как в других домах, я полагаю. Нормально.» Не то чтобы я это точно знал – я видел только Коридор Старого Чтива, кухню, гостиную и переднюю.

«Ничего экстраординарного? Потому что смотрится страшновато.»

Я открыл рот чтобы сказать, что телевизор застал дни до появления кабельного вещания, не говоря уже о потоковом вещании, но снова закрыл его. Я понял, что Харримен переходит от фотографирования к интервьюированию. По крайней мере, пытается. Он новичок, и у него это получается не слишком тонко.

«Неа, просто дом. Мне пора идти.»

«Ты позаботишься о собаке пока мистер Боудич в госпитале?»

На этот раз я протянул руку первым. Радар не рычала, внимательно наблюдая за этим забавным делом. «Надеюсь, фотографии получились хорошо. Пойдём, Радар.»

Я пошёл к дому. Когда я оглянулся, Харримен пересекал улицу чтобы побеседовать с миссис Ричленд. С этим я ничего не мог поделать, потому я пошёл назад, а Радар за мной. Я заметил, что, немного пройдясь, она взбодрилась.

Я убрал лестницу под крыльцо, где уже находилась лопата для снега и старая пара садовых ножниц, которые выглядели такими же ржавыми как засов и наверняка с ними было так же трудно управиться. Радар смотрела на меня с середины лестницы, это выглядело так мило, что я сделал ещё один снимок. Я буквально дурел от этой собаки. И ничего не имел против этого.

Под раковиной стояли чистящие средства и аккуратная стопка бумажных продуктовых пакетов с логотипом Тиллер. Кроме того, там лежали резиновые перчатки. Я надел их, взял пакет и пошёл в какашечный патруль. Набрал достаточно.

В воскресенье я снова надел на Радар поводок и гулял с ней в низ по холму до самого нашего дома. Сперва она двигалась медленно, и из-за артрита бёдер и из-за того, что давно не удалялась от дома. Она то и дело оглядывалась на меня, как будто это придавало ей уверенность, и это тронуло моё сердце. Но через некоторое время путь стал даваться ей проще, она с довольным видом шла, останавливаясь понюхать телефонные столбы и приседая тут и там чтобы другие собаки знали, что Радар Боудич тут побывала.

Папа был дома. Радар сперва отступила от него, рыча, но, когда папа протянул ей ладонь, она подалась вперёд на расстояние, достаточное чтобы её понюхать. Половина ломтика болонской колбасы скрепила сделку. Мы пробыли дома час или около того. Папа расспрашивал меня как прошла фотосъемка и смеялся, когда я рассказал ему как Харримен попытался выведать у меня о внутреннем убранстве дома и как я его заткнул.

«Лучше бы ему продолжить заниматься новостями,» сказал папа. «Уикли Сан – самое место чтобы начать собирать портфолио.»

Радар начала нюхала пол возле дивана, на котором папа однажды вырубился пьяный. Он присел рядом и взъерошил её мех. «Держу пари, она была заводной в свои лучшие годы.»

Я подумал об Энди и ужасном чудовище, которое он повстречал четыре или пять лет назад и согласился.

«Тебе нужно проверить есть ли у Боудича лекарства от собачьего артрита. И возможно ей стоит принимать таблетки от сердечного червя.»

«Посмотрю.» Я снимал её поводок, но теперь снова пристегнул его к ошейнику. «Нам пора обратно.»

«Не хочешь оставить её тут на весь день? Выглядит так, что ей тут комфортно.»

«Нет, я должен вести её обратно.»

Если бы он спросил почему, я сказал бы ему правду: потому что вряд ли бы это понравилось Говарду Боудичу. Он не спросил. «Окей. Подвезти вас?»

«Нет, спасибо. Я думаю, она будет в порядке, если мы пойдём не спеша.»

Так и получилось. На обратном пути вверх по холму ей, кажется, нравилось нюхать траву чужих газонов.

6

В понедельник после полудня приехал уютный зелёный грузовичок с логотипом «ТИЛЛЕР И СЫНОВЬЯ» (золотым, не меньше). Водитель спросил меня, где же мистер Боудич. Я ответил, и он понёс пакеты через ворота, как будто делал это прежде, видимо, так оно и было.  Я заполнил сумму на пустом чеке, подписанном папой – меня несколько ужаснула мысль, что три пакета продуктов могут стоить 105 долларов – и протянул чек доставщику. Помимо прочего там были бараньи отбивные и рубленная вырезка, которые я положил в морозилку. Я не собирался есть чужую еду, но и не собирался дать ей пропасть даром.

Позаботившись об этом, я спустился в подвал, закрыв за собой дверь чтобы Радар не попыталась за мной последовать. Там не нашлось ничего подходящего для серийного убийцы, только пыль и паутина как будто туда давно никто не заходил. Свет давали флуоресцентные лампы, одна из них мерцала и, видимо, планировала скоро помереть. Пол был из сплошного цемента. На крючках висели инструменты, включая косу, которая выглядела точь-в-точь как у Старика-Смерти в мультиках.

И центре комнаты стоял верстак, накрытый тканью. Я приподнял уголок и увидел частично собранный паззл, наверное, из миллиона деталей. Я увидел (у меня не было коробки чтобы сравнить) горные луга со Скалистыми горами на заднем плане. Складной стул стоял у того угла стола, где были разложены оставшиеся детали. Сидение было в пыли, из чего я сделал дедуктивный метод, что мистер Боудич какое-то время не занимался паззлом. Может быть, он сдался. Я уверен, что сдался бы; большую часть того, что осталось собрать, составляло голубое небо без единого облачка, нарушившего бы монотонность. Наверное, я рассказываю об этом дольше, чем следовало бы… но, с другой стороны, может и нет. В этом было что-то печальное. Я не мог выразить причину печали, но теперь я старше и, думаю, смогу. Речь шла о головоломке, об антикварном ТВ и Коридоре Старого Чтива.  Ещё об одиноких занятиях пожилого человека, и пыль – на складном стуле, на книгах и журналах, говорила о том, что и они сходят на нет. Единственные вещи в подвале, которые выглядели регулярно используемыми, были стиральная машина и сушилка.

Я вернул покрывало обратно на головоломку и заглянул в шкафчик между печью и водонагревателем. Он был старомодным, с множеством ящиков. В одном из них я обнаружил шурупы, плоскогубцы и гаечные ключи в другом, перетянутые резинками стопки квитанций в третьем, стамески и что-то вроде точильного камня в четвертом. Я сунул точильный камень в карман, взял косу и поднялся по лестнице. Радар хотела было запрыгнуть на меня, но я велел ей держаться подальше, чтобы случайно не поранить её лезвием.

Мы вернулись на задний двор, где я мог рассчитывать на четыре палочки на мобильном. Я уселся на ступеньки, Радар села рядом. Я открыл Safari, набрал «как пользоваться точильным камнем», посмотрел пару роликов на эту тему и приступил к работе. И через не слишком долгое время кромка косы стала острой.

Я сделал фото чтобы показать мистеру Боудичу, после чего поехал в больницу. Обнаружил его спящим. Ближе к вечеру поехал обратно и накормили Радар. Немножко скучал по бейсболу.

Ну… может, и больше, чем немножко.

7

Во вторник после обеда я начал косить высокую траву, сперва перед домом, затем сзади. Через час я поглядел на покрасневшие ладони и понял, что скоро натру мозоли, если не буду осторожен. Я посадил Радар на поводок, дошёл с ней до нашего дома и отыскал в гараже пару папиных рабочих перчаток. Мы поднялись обратно на холм, двигаясь медленно из уважения к больным бёдрам Радар. Я избавился от травы по бокам дома, пока Радар дремала, потом накормил её им на том откланялся. Папа приготовил гамбургеры на гриле на заднем дворе, и я проглотил три. Плюс вишнёвый коблер на десерт.

Папа отвёз меня в больницу и ждал внизу, почитывая отчёты, пока я навещал мистера Боудича. Я увидел, что у него на обед тоже гамбургер, плюс «мак энд чиз» в качестве гарнира, но он съел мало и того и другого.  Конечно, он не провёл два часа размахивая косой, и пытался быть приятным собеседником, рассматривая новые фотографии Радар (плюс фото косы и ещё фото наполовину подстриженного газона перед домом), но мне было ясно, что он страдает от боли. Он то и дело нажимал кнопку, подающую наркотик. Когда он нажал в третий раз, пульт издал жужжащий звук, какой бывает, когда участник телеигры даёт неверный ответ.

«Грёбаная штука. Я превысил часовой максимум. Лучше уходи, Чарли, пока я не начал лаять на тебя только из-за того, что я испытываю отчаяние. Приходи в пятницу. Нет, в субботу. Может, к тому времени мне станет лучше.»

«Они что-то говорят про то когда вас выпустят?»

«В воскресенье, может быть. Леди пришла и сказала, что она хочет помочь мне с…» Он поднял свои большие руки, покрытые синяками от внутривенных игл, и изобразил в воздухе кавычки. «… ‘планом восстановления’. Я сказал ей проваливать к свиньям. Не в таких выражениях, конечно. Я стараюсь быть хорошим пациентом, но это нелегко. Дело не только в боли, но и…» Он сделал слабый круговой жест и уронил руки на покрывало. «Слишком много людей,» сказал я. «Вы к такому не привыкли.»

«Ты меня понимаешь. Слава Богу, что хоть кто-то понимает. И слишком много шума. Перед тем как уйти, женщина, её фамилия звучит как что-то вроде Рейвенхаггер («Ворон-обнимашка» - примечание переводчика) – спросила, если ли у меня кровать на первом этаже дома. У меня её нет, но диван раскладывается. Я не стелил на него постель долгое время. Может, и никогда. Я купил его только потому, что он продавался на распродаже.»

«Я разложу его и разложу постель, если вы скажете, где найти простыни.»

«Ты знаешь, как это делается?»

Как сын вдовца, ставшего очень активным алкоголиком, я знал. А ещё знал, как стирать одежду и покупать продукты. Я был отличным маленьким со-зависимым. «Да.»

«Бельевой шкаф. Вторая полка. Ты там ещё не бывал?»

Я покачал головой.

«Ну, теперь у тебя появился шанс там побывать. Он напротив моей спальни. Спасибо тебе.»

«Нет проблем. И в следующий раз, когда придёт леди, скажите ей, что я и есть ваш план восстановления.» Я встал. «Лучше я пойду, а вы отдыхайте.»

Я пошёл к двери. Он произнёс моё имя, и я обернулся.

«Ты – лучшее, что случилось со мной за долгое время.» Потом он сказал скорее себе, чем мне: «Я собираюсь тебе довериться. У меня нет другого выбора.»

Я сказал папе то, что тот сказал обо мне, что я лучшее, что случилось с ним за долгое время, но пропустил часть с доверием. Какой-то инстинкт удержал меня. Папа крепко обнял меня одной рукой, поцеловал меня в щёку и сказал, что гордится мной.

8

Во вторник я заставил себя снова постучать в дверь сарая. Мне и в самом деле не нравилось это маленькое строение. Никто не постучал в ответ. И не поцарапался. Я пытался убедить себя, что выдумал этот странный стрекочущий звук, но, если его выдумал я, значит и Радар его выдумала тоже, а у собак с воображением не очень. Конечно, она могла отреагировать на мою реакцию. Или, по правде говоря, она могла почувствовать мой страх и моё почти инстинктивное отвращение.

В пятницу я привёз нашу косилку и принялся обрабатывать наполовину укрощённый двор. Я решил, что к выходным он будет выглядеть довольно изящно. На этой неделе были весенние каникулы, так что я планировал провести много времени в доме номер 1 по Сикамор-стрит. Я помыл окна, поработал над забором – сделал так, чтобы он снова стоял прямо. Я думал, что, увидев всё это, мистер Боудич повеселеет. Я косил возле дома со стороны Пайн-стрит (Радар сидела внутри, не желая иметь дела с ревущей газонокосилкой) когда мой телефон завибрировал в кармане. Я заглушил косилку и увидел «Больница Аркадия» на экране. Я принял звонок, под ложечкой у меня засосало в уверенности, что мне собираются сообщить, что мистеру Боудичу стало хуже. Или что он умер. Мне хотели сообщить о нём, всё так, но ничего плохого. Леди по имени Рейвенсбёргер интересовалась смогу ли я прийти завтра в 9 часов утра поговорить о «восстановлении и последующем уходе». Я сказал, что смогу, и она спросила могу ли я взять с собой родителя или опекуна. Я сказал, что возможно.

«Я видела твоё фото в газете.  С его чудесной собакой. Мистер Боудич в долу перед вами обоими.»

Я предположил, что она говорила о Сан, возможно, так и было, но наше с Радар фото было не только там. Я бы сказал, оно было повсюду.

Папа вернулся поздно, как он обычно делал по пятницам, и он принёс копию Чикаго Трибун, открытую на второй странице, где располагалась небольшая рубрика под названием «Прочие новости». В нем были собраны небольшие статьи более весёлой природы, чем материалы на первой полосе. В одной из них красовалось наше с Радар фото и подпись «СОБАКА-ГЕРОЙ, ПОДРОСТОК-ГЕРОЙ». Я был не то, чтобы шокирован, увидев себя в Трибуне, но уж точно удивился.

Мы живём в довольно хорошем мире, несмотря на многочисленные доказательства обратного, и тысячи людей каждый день совершают тысячи добрых дел (возможно, миллионы). Молодой человек, помогающий пожилому мужчине, который упал с лестницы и сломал ногу не представляет собой ничего особенного, но фотография определённо привлекала внимание. Радар была захвачено в момент, когда она лизнула меня, с моей рукой на её шее и моей головой, запрокинутой в смехе. И я выглядел, осмелюсь заявить, достаточно симпатично. И я бы удивился если бы Джина Паскарелли, девушка моей мечты, прошла мимо этого фото.

«Видал?» спросил папа, касаясь надписи. «AP. Асошиэйтед Пресс. Эта фотография, возможно, в пяти или шести сегодняшних газетах, от побережья до побережья. Не говоря уже об Интернете. Энди Уорхол говорил, что любой в Америке может стать знаменитым на пятнадцать минут, и, похоже, настала твоя четверть часа. Хочешь, поедем отметим в Бинго?»

Я определённо хотел, и когда я ел говяжьи рёбрышки (двойную порцию), я спросил у папы, поедет ли он со мной завтра в больницу, чтобы поговорить с леди по фамилии миссис Рейвенсбёргер. Он сказал, что с удовольствием.

9

Мы встретились в офисе Рейвенсбёргер. С ней была молодая женщина по имени Мелисса Уилкокс – высокая и подтянутая, со светлыми волосами, собранными в короткий, серьёзный хвост. Она собиралась стать физиотерапевтом мистера Боудича. В основном говорила она, время от времени сверяясь с маленьким блокнотом, чтобы ничего не упустить. Она сказала, что после «небольшой дискуссии» мистер Боудич согласился допустить её к себе в дом дважды в неделю чтобы разрабатывать его радиус подвижности и снова поставить его на ноги, сперва с канадскими костылями – с вроде металлических обручами чтобы опираться на них предплечьями, а затем с помощью ходунков. Она так же упомянула анализы, чтобы убедиться, что он «хорошенечко прогрессирует», и отметила то, что она назвала «уходом за спицами.» - «Тебе придётся этим заняться, Чарли.»

Я спросил, что это означает и она объяснила, что стержни, уходящие в его ногу, нужно регулярно обрабатывать антисептиками. Она сказала, что это болезненная процедура, но не настолько болезненная как инфекция, которая может привести к гангрене.

«Я бы хотела приходить четырежды в неделю, но он не захотел,» сказала Мелисса. «Он всегда чётко знает, что он будет делать, а что не будет.»

Ну да, расскажи мне, подумал я.

«На первых порах ему понравится много помощи, Чарли, и он сказал, что ты её предоставишь.»

«Цитируя его,» вставила миссис Рейвенсбургер, «ты его план восстановления.» Она говорила со мной, но смотрела на моего папу, словно приглашая его возразить.

Он не стал.

Мелисса перевернула очередную страницу блокнотика, который был ярко-фиолетовый с рычащим тигром на обложке. «Он сказал, у него ванная комната на первом этаже?»

«Да.» Я не удосужился сказать ей, что она довольно маленькая. Она сама увидит по время своего первого же визита. Она кивнула. «Это большая проблема – ведь он не сможет пользоваться лестницей некоторое время.»

«Но когда-нибудь сможет?»

«Обязательно, если будет усердно трудиться. Он пожилой – говорит, что точно не знает сколько ему лет – но он в хорошей форме. Не курит, говорит, что не пьёт, не страдает лишним весом.

«Это очень важно,» сказал папа.

«Именно так. Набор веса – большая проблема, особенно в пожилом возрасте. Он собирается покинуть больницу в понедельник. К этому моменту поручни безопасности должны быть установлены в туалете. Вы сможете установить их на выходных? Если нет, я перенесу выписку на вторник.»

«Я установлю их.» Я понял, что в ближайшем будущем мне придётся посмотреть ещё ролики на Ютубе.

«Ему по ночам понадобится писсуар и судно для срочных случаев. С этим не возникнет проблем?»

Я сказал да, так и было. Я неоднократно убирал рвоту. Выбрасывать какашки из судна в унитаз может быть шагов вперёд.

Мелисса закрыла свой блокнотик. «Остаётся ещё тысяча прочих вещей, в основном мелочей. Вот это поможет. Возьми.»

Она достала брошюру из заднего кармана джинсов. Он называлась не «Домашний уход для чайников», но могла бы. Я сказал, что прочту её и убрал её в свой задний карман.

«Я лучше пойму, что понадобится, когда увижу место своими глазами,» сказала Мелисса. «Я подумывала забежать сегодня вечером, но он категорически настаивает, чтобы я не приходила к нему в дом, пока он туда не вернётся.»

Да. Мистер Боудич мог быть очень настойчивым. Я понял это ещё раньше.

«А ты уверен, что хочешь заняться всем этим?» спросила миссис Рейвенсбёргер. В этот раз она смотрела прямо на меня, а не на отца.

«Да.»

«Джае если это означает оставаться с ним первые три или четыре ночи?» спросила Мелисса. «Я пробовала обсудить с ним возможность пребывания в реабилитационном отделении, но он и слушать меня не стал. Сказал, что просто хочет домой.»

«Я могу оставаться с ним.» Хотя мысль о том, что я буду спать в спальне, которую я ещё даже не видел, была странной. «Нет проблем. У меня в школе каникулы.»

Миссис Рейвенсбёргер повернулась к папе. «Вы не возражаете против этой договорённости, мистер Рид?»

Я ждал, не зная скажет ли он что-то, но он начал.

«Я немного обеспокоен, что вполне естественно, но Чарли ответственный парень, и мистер Боудич, кажется, установил с ним связь, кроме того у него действительно больше никого нет.»

Я сказал, «миссис Уилкокс, что касается дома -»

Она улыбнулась. «Пожалуйста, зови меня Мелиссой. Мы ведь, в конце концов, собираемся стать коллегами.»

Мне было проще называть её Мелиссой, чем звать мистера Боудича Говардом, потому что она была ближе к моему возрасту. «Что касается дома – не принимайте на свой счёт если он будет бояться, что вы у него что-то украдёте. Он… ну…» Я не знал, как закончить, но папа пришёл мне на помощь.

«Он любит одиночество.»

«Да, так и есть,» сказал я. «И вам придётся позволить ему быть немного ворчливым. Потому что -»

Мелисса не стала ждать почему. «Поверь, если бы внешний фиксатор удерживал мою сломанную ногу, я бы тоже стала ворчливой.»

«Как у него дела со страховкой?» спросил папа миссис Рейвенсбёргер. «Можете сказать?»

Миссис Рейвенсбёргер и Мелисса Уилкокс обменялись взглядами. Миссис Рейвенсбёргер сказала: «мне неудобно вдаваться в подробности о финансовых делах моих пациентов, но я скажу, что по словам казначея, он сам готов позаботиться о своих тратах.

«А.» сказал папа, как будто это всё объяснило. Но его лицо говорило, что это не объяснило ничего. Он встал и пожал руку миссис Рейвенсбёргер. Так же поступил и я.

Мелисса проводила нас в коридор, казалось, она разглядывает свои ослепительно-белые кроссовки.

«LSU?» спросил я.

Она выглядела удивлённо. «Как ты догадался?»

«По блокноту. Играете в баскетбол?»

Она улыбнулась. «И в волейбол.»

Учитывая её рост, держу пари, у неё был чертовски классный удар.