Стивен Кинг "Волшебная Сказка" (Stephen King "Fairy Tale") любительский перевод. Глава 3-2⁠⁠

5

Тренер Харкнесс не слезал с меня на полуденной тренировке как белый цвет не слезает с риса. Или, точнее, как муха с дерьма. Дерьмом было то, как я играл. На тренировке с тремя конусами я продолжал бежать не в ту сторону, а однажды я попытался бежать в две стороны сразу и упал на задницу, что вызвало много веселья. Во время тренировки дабл-плей (игровая ситуация в бейсболе, в результате которой обороняющаяся команда заработала два аута, выведя в аут двух игроков. Даже не буду делать вид будто я что-то понял – примечание переводчика) я сперва застрял на своей позиции, и мяч от второго игрока просто пролетел мимо того места, где должен был оказаться я и отрикошетил от стены спортзала.

Когда тренер бросил мне мяч, я поймал его, но не опустил перчатку и мяч, словно кролик, со скорость пешехода пропрыгал у меня между ног. Но бантинг (игровая ситуация в бейсболе, заключающаяся в том, что бэттер вводит мяч в игру с помощью удержанной в горизонтальном положении биты – примечание переводчика) стал последней каплей для тренера Харкнесса. Я продолжал отбивать мяч питчеру вместо того, чтобы отбросить его вдоль линии третьей базы.

Тренер вскочил со своего стула и подошёл к полю, колыхая животом и свисток подпрыгивал между его внушительными грудями. «Святый боже, Рид! Ты как старуха! Прекрати лупить мяч! Просто наклони биту и позволь мячу попасть в неё. Сколько раз тебе это повторить?» Он схватил биту, оттолкнул меня локтем в сторону, и встал лицом к Рэнди Моргану, в тот день бывшему питчером. «Бросай! И хотя бы немного прицелься!»

Рэнди бросил изо всех сил. Тренер отбил и получился превосходный бант (т.е. тренер отбил мяч на игровую территорию так, чтобы он был как можно дальше от игроков обороняющейся команды и при этом находился в пределах инфилда – примечание переводчика.  О-хо-хо.) Он просочился точно вдоль линии третьей базы, честное слово. Стив Добровски принимал его, попытался сделать захват голыми руками, но не смог.

Тренер обернулся ко мне. «Вот! Вот как нужно делать! Не знаю, что у тебя на уме, но избавься от этого!»

У меня на уме была Радар, находящаяся в доме мистера Боудича, ждущая, когда я приду. То, что для меня двенадцать часов – для неё три с половиной дня. Она не знает почему её оставили одну, и собака ведь не может играть с пищащей обезьянкой если некому её бросить. Старалась ли она не напачкать дома или – ведь собачья дверца заперта – уже сделала это где-нибудь? Если так – она могла не понимать, что это не её вина. Плюс тот заросший газон или покосившийся забор – вот что было у меня на уме, кроме этого.

Тренер Харкнесс протянул мне биту. «Теперь твой черед сделать бант. Сделай его как надо.»

Рэнди не прикладывал особенной силы, просто послал мне тренировочную подачу чтобы вывести меня из затруднительного положения. Я собрался… и мяч отскочил обратно. Ранди даже не пришлось слезать c тренировочной горки чтобы поймать его в перчатку.

«Ну вот,» сказал тренер. «Дай мне пять.» Это означало пять кругов вокруг спортзала.

«Нет.»

Все разговоры в спортзале затихли. И в нашей половине, и в той, где девчонки играли в волейбол. Все смотрели. Рэнди поднял перчатку ко рту, может быть чтобы спрятать улыбку. Тренер положил руки на свои мясистые бёдра. «Что ты только что сказал?»

Я не бросил биту, потому что не спятил. Я просто протянул её ему и тот, к своему же удивлению, взял её.

«Я сказал нет. Хватит с меня.» Я направился к двери, ведущей к шкафчикам.

«Вернись, Рид!»

Я даже не покачал головой, просто шёл дальше.

«Ты вернёшься сейчас же, а не когда ты остынешь! Потому что будет поздно!»

Но я уже остыл. Остыл и успокоился. Даже счастлив, как бывает, когда ты видишь решение трудной математической задачи, оказавшейся и в половину не такой трудной как на первый взгляд.

«Чёрт побери, Рид!» В его голосе проскальзывала паника. Может, потому что я был его лучшим хиттером или потому что бунт произошёл на глазах у всей команды.

«Вернись! Победители никогда не сдаются, а кто сдаётся никогда не побеждает!»

«Тогда зовите меня лузером,» сказал я.

Я спустился по лестнице в раздевалку и переоделся. Это был конец моей бейсбольной карьеры в Хиллвью Хай и сожалел ли я? Но. Жалел ли я, что подвожу свою команду? Немного, но как любил говорить тренер, в слове «команда» нет буквы «я». Они без меня обойдутся. А я должен был позаботиться о других делах.

6

Я забрал письма из почтового ящика мистера Боудича – никаких личных писем, только обычная рекламная дрянь – и позволил себе войти через заднюю дверь. Радар не смогла запрыгнуть на меня, полагаю у неё был плохой день, так что я бережно взял её за передние лапы, поднял их и положил себе на пояс так что мог гладить её задранную голову. На всякий случай погладил и её седеющую морду. Она аккуратно спустилась по ступеням крыльца и сделала свои дела. Снова окинула оценивающим взглядом ступени перед тем, как карабкаться по ним. Я сказал, что она хорошая девочка и тренер Харкнесс бы ей гордился.

Я несколько раз бросил пищащую обезьянку и наделал фотографий. В корзине с игрушками были другие пищалки, но обезьянка было её любимицей.

Она последовала за мной на улицу, когда я пошёл поднять упавшую лестницу. Я понёс её в сарай, увидел большой амбарный замок и просто прислонил её к стене. Когда я делал это, Радар зарычала. Она уселась на задние лапы в двадцати футах от запертой двери, прижав уши и сморщив морду.

«Что такое, девочка? Если туда забрался скунс или сурок, я ничего не могу поделать с -»

Из-за двери раздалось царапанье, за которым последовал странный стрекочущий звук, от которого волосы на голове встали дыбом.  Не звук, который могло бы издать животное. Никогда не слышал ничего подобного. Радар гавкнула, потом заскулила, потом подалась назад, не отрывая живота от земли. Я чувствовал, что вот-вот задам стрекача, но вместо этого я стукнул кулаком по двери и стал ждать. Ничего не происходило. Я мог бы списать эти звуки на своё воображение, если бы не реакция Радар, но в любом случае я ничего не мог поделать. Дверь была заперта, а окон не было.

Я снова стукнул в дверь, почти надеясь, что странный звук повторится. Он не повторился, так что я пошёл обратно в дом. Радар поднялась на лапы и последовала за мной. Я обернулся и увидел, что она тоже оглядывается.

7

Я ещё поиграл обезьянкой с Радар. Когда она улеглась на линолеум и взглядом сказала, что устала, я позвонил папе и сказал, что бросаю бейсбол.

«Знаю,» сказал он. «Тренер Харкнесс уже мне позвонил. Он сказал, что ты погорячился, но он хотел бы чтобы ты пришел и извинился, сперва перед ним, потом перед всей командой. Потому что ты их подвёл, по его словам.»

Это раздражало, но в то же время было смешным. «Папа, это был не Финал Штата, просто тренировка в спортзале. И он вёл себя как мудак.» Хотя я к этому привык; вся команда привыкла. Фотография тренера Х. должна быть в словаре под словом «мудак».

«То есть никаких извинений, я правильно понял?»

«Я могу извиниться за то, что моя голова была занята другим, так и было. Я думал про мистера Боудича. И про Радар. И про это место. Оно не разваливается, но близко к этому. Я мог бы тут много сделать если бы только имел время. Теперь оно у меня есть.»

Он помолчал несколько секунд, переваривая сказанное мной, потом сказал: «Я не уверен, что понимаю почему ты считаешь всё это необходимым для себя. Забота о собаке это мицва (заповедь или предписание в иудаизме – примечание переводчика), я понял, но ты точно не знаешь Боудича от адамова колена.»

И что я собирался сказать на это? Собирался ли я рассказать папе, что заключил сделку с Богом? Даже если он не будет смеяться (возможно, будет), и скажет мне что такой образ мышления более подобает детям, евангелистам, а также тем, кто день деньской пялятся в телик и верят в волшебные подушки или что диета вылечит все их хвори. В худшем сценарии он мог подумать, что я претендую на его трезвость, на обретение которой он потратил столько сил.

Было ещё кое-что: это было очень личным. Моя сделка.

«Чарли? Ты ещё тут?»

«Я тут. Всё что я могу сказать – я хочу сделать всё возможное пока он не встанет на ноги снова.»

Папа вздохнул. «Он не мальчишка, упавший с яблони и сломавший руку. Он стар. Он может вообще никогда не встать на ноги. Ты думал об этом?»

Нет, и не видел причины начать. «Помнишь, как говорят в твоей программе – один день за раз»

Он усмехнулся. «А ещё мы говорим, что прошлое история, а будущее загадка.» (на английском языке фраза рифмуется – Past is history, future is mystery – примечание переводчика)

«Отличная пословица, пап. Ну так у нас всё окей с этой бейсбольной историей?»

«Да, но участие в сборной штата в конце сезона отлично бы смотрелось в твоём заявлении на поступление. Ты это и так знаешь, да?»

«Знаю.»

«Что насчёт футбола? Думаешь бросить и его?»

«Не прямо сейчас.» По крайней мере, когда дело дойдёт до футбола, мне не придётся иметь дело с тренером Харкнессом. «Мистеру Боудичу уже может стать лучше, когда начнутся августовские тренировки.»

«Или не станет.»

«Или не станет,» согласился я. «Будущее – загадка.»

«Да, это так. Когда я думаю о том вечере, когда твоя мать решила прогуляться в Зиппи…»

Он осёкся. Я тоже не знал, что сказать.

«Сделай для меня одну вещь, Чарли. Репортёр из Уикли Сан приходил и спрашивал твой номер. Я не дал ему твой номер, но спросил его. Он хочет взять у тебя интервью про спасение Боудича. Человеку интересно как было дело. Я думаю, тебе стоит ему позвонить.»

«Я на самом деле не спасал его, это была Радар -»

«Вот и расскажи ему. И если колледжи, в которые ты попытаешься попасть заинтересуются почему ты бросил бейсбол, такая статья -»

«Я понял. Продиктуй мне его номер.»

Он так и сделал, я сохранил его в список контактов.

«Приедешь домой к ужину?»

«Как только Радар получит свой.»

«Хорошо. Я люблю тебя, Чарли.»

Я сказал, что люблю его тоже. Это была правда. Хороший человек мой отец. Пережил тяжелые времена, но справился. Не все так могут.

8

После того как я покормил Радар и сказал, что вернусь завтра, рано утром, я пошёл к сараю. Я не то, что бы хотел, было что-то очень неприятное в этом маленьком строении в сгущающейся тьме холодного апрельского вечера, но я заставил себя. Я стоял перед запертой дверью, прислушиваясь. Никакого царапанья. Никакого странного стрекочущего звука, кокой могло бы издавать какое-то инопланетное создание в фантастическом фильме. Я не хотел стучать по двери кулаком, но заставил себя это сделать. Дважды. Как следует.

Ничего. Какое облегчение.

Я сел на велосипед, скатился с холма Сикамор-стрит, бросил бейсбольную перчатку на вершину кучи хлама в кладовке и некоторое время смотрел на неё, прежде чем закрыть дверь. Бейсбол хорошая игра. Мало что сравнится с моментом, когда в первой половине девятого иннинга отбиваешь мяч прямо в разрыв (тут сплошная бейсбольная терминология. Иннинг – что-то вроде периода. Каждый иннинг состоит из двух частей top half и bottom half. Сперва одна команда нападает, а вторая обороняется, затем они меняются. В полной игре как раз 9 иннингов. «Разрыв» - так я перевёл gap, означающий что на пути мяча не оказалось игроков защищающейся команды. Отбить мяч в разрыв в начале (top) девятого иннинга означает победу отбившей команды – примечание переводчика), но ничто не сравнится с тем, когда возвращаешься домой на автобусе с выездной игры после большой победы, все хохочут, шумят и хвастаются. Так что да – сожаления были, но не так чтобы много. Я подумал о том высказывании Будды: «это изменится.» Я решил, что в этих двух маленьких словах много правды. Чертовски много.

Я позвонил тому парню, репортёру. Уикли Сан был бесплатно распространяемым изданием, содержащим несколько местных и спортивных новостей, погребённых в рекламном дерьме. Таких всегда была куча в Зиппи возле входу под табличкой «ВОЗЬМИ ОДИН», к которой кто-то остроумный приписал «ВОЗЬМИ ИХ ВСЕ». Репортёра звали Билл Харримен. Я ответил на его вопросы, снова наделив Радар большей частью славы. Мистер Харримен спросил, сможет ли он сфотографировать нас с Радар.

«Ммм, не знаю. Мне придётся спросить разрешение у мистера Боудича, а он лежат в больнице.»

«Спроси его завтра или через день, хорошо? Я должен поскорее дописать статью чтобы она попала в выпуск на следующей неделе.»

«Непременно спрошу если смогу, но думаю его сейчас готовят к следующей операции. Меня могут не пустить к нему, а я не могу этого сделать без разрешения.» Последнее чего бы я хотел, так это чтобы мистер Боудич на меня рассердился, а он был из той породы людей, которых легко рассердить. Я попытался вспомнить специальное слово, описывающее таких людей, этим словом было «мизантроп».

«Понял, понял. Так или иначе дай мне знать когда с ним поговоришь. Эй, парень, а это не ты ли сделал победный тачдаун в игре против Стенфорд Преп в Индюшачьей лиге в прошлом ноябре?»

«Это был я, но это, конечно не тоже самое как на игре SportsCenter Топ-10. Мы были на их двухярдовой линии, и я просто вмешался.»

Он рассмеялся. «Скромняга! Мне это по нраву. Позвони мне, Чарли.»

Я сказал, что так и сделаю, положил трубку и спустился вниз по лестницу чтобы немного посмотреть с папой телик, прежде чем начать делать уроки. Я думал, как дела у Радар. Надеялся, что хорошо. Привыкает к новым условиям. Я снова подумал о словах Будды. За них можно было держаться.