Спички⁠⁠

Раз... Два... Три...

Сколько же их, не перечесть. Вечно сбиваюсь. И раньше сбивалась всегда. Помню деток по головам... кудрявая Ваняткина, с вихром Митина, с косами Васеньки моей, Василисы. Черноголовушка — Коля, беленьких аж трое целых: Прасковья, Алёша и Мишенька. Считаю их, они мельтешат, мельтешат. Стойте, погодите, бесенята, нет на вас управы. Один, второй, ну стойте же! Нет, все перепутались, всё по-новой.

Сколько было-то?

Заново начну.

Раз... Два... Три...Четыре...

Видимо-невидимо. Пока сочтёшь, умаешься. Да брать так неудобно, руки задубели. Раньше, помнится, гибкая была, как тростиночка, всё у меня спорилось, вся работа кипела. И вроде недавно же это было, а будто б и не со мной. Как-то вмиг поменялось всё, теперь уж ни пальцы не гнутся, ни спина... И голова не работает. На чём остановилась? Опять всё сначала.

Раз... Два... Три... Четыре... Пять...

Кто же меня считать учил? Высокий такой, со светлой бородкой и глазами добрыми-добрыми... Опять позабыла, а ведь недавно же помнила. Мы с ним тогда камешки складывали, а после пальцы считали. Пальцы у меня были крошечные совсем, а у него большие, грубые от работы. Вот не помню его, а внутри что-то щемит...

Кто же ты?

Кто?

Раз... Два... Три... Четыре...

Чу! А как я тут оказалась? Вроде шла на реку, бельё полоскать, а навстречу... Навстречу... Опять позабыла. Но теперь сладко внутри, истомно... Кто ты, мой миленький, куда подевался? Что мне шептал на ушко...

Раз... Два... Три...

Жжётся внутри...

Три... Два...

Пуста голова...

Два... Раз...

Пей же... сей...

— Гляди-ка, я думал, ты меня не слушал, всё ворон считал, ан пошло впрок ученье! — взмах, мерзкий чмокающий стук, и голова покатилась по траве. — Додумался-таки спички ей кинуть, отвлёк, пока я не пришёл, молодец!

Мальчишка лет пятнадцати, вихрастый, в слишком большой, явно с чужого плеча, кожаной куртке, расплывается в улыбке и тут же получает затрещину.

— Ай, учитель! За что?!

— Ты мне скажи, — спокойно предлагает ведьмак, обтирая меч пучком сухой травы. — У тебя полминуты и одна попытка. Время пошло.

Мальчишка мнётся, шмыгает носом, косится угрюмо на наставника.

— За то, что ушёл от стоянки.

— И...

— И без меча...

Ведьмак хмыкает, кидает меч за спину в ножны, берёт за волосы отрубленную голову, критически разглядывает и отправляет в мешок. После оборачивается и смотрит в упор на мальчика.

— Я наказывать тебя не буду, если не дурак, сам запомнишь. Ну а если дурак... Жизнь в следующий раз без меня накажет. В нашем деле раздолбаям не место. Бери мешок.

— Учитель, — избежав наказания, парнишка веселеет и бежит следом за ведьмаком, волоча мокрый мешок по траве. — Это упыриха была?

— Она, — чиркает спичка, в темноте веет сигаретным дымком. — Даже искать не пришлось, сама тебя вынюхала. На детский запах, как мышь на сыр прибежала. Семерых детей в деревне выпила, гадина. Среди них, между прочим, её родная дочка была. Как тебе такой расклад?

— Так я что, — проигнорировав вопрос, мальчишка догонят ведьмака и подстраиваясь под широкий шаг, семенит рядом, — как приманка ей был, что ли?

— Думал я, что может такое случиться, — ведьмак, ничуть не смущаясь, хлопает парня по плечу. — Надеялся, обойдётся, ну тут ты сам на рожон полез. Правда не растерялся, молодцом. Как додумался, что она спички считать начнёт? Я про то всего один раз и рассказывал.

— Да так как-то, — мнётся пацан, и сунув руки в карманы, припускает вперёд. Учитель прозорлив, мигом догадается, если соврёшь. Ну не говорить же ему, что со стоянки покурить удрал, а спички с перепугу выронил, когда серая морда упырихи прямо из камышей полезла. — Так я что, — повторяет, хитро улыбаясь, — сдал, значится, экзамен?

— Экзамен тебя впереди ждёт, когда в крепость придём. Там ты спичками не отделаешься...

Голоса утихают, слова становятся неразборчивыми, пока совсем не пропадают вдали.

Сияющие ночные цикады, распуганные незваными гостями, вновь выбираются наружу и сверкают, переговариваясь тихим перезвоном: «Ди-и-и-инь, дзи-и-и-и-и-и-и-инь». Камыш шелестит, то ли от ветра, то ли скрывая кого-то в своих зарослях, а сверху, прячась за облаком, краешком выглядывает любопытная луна.

Топь, шумно вздохнув, поглощает останки упырицы, скрывая недавнее проишествие, и замирает в ожидании следующей жертвы.