Ретро-истории. Утюг или прелести интуитивной философии⁠⁠

Инженер Польтоедов занимался ремонтом утюга.

Инженер Польтоедов занимался ремонтом утюга с девяти до четырнадцати. Занятие приятно щекотало его мужское самолюбие и внушало ему сознание собственной значительности. Он с удовольствием предвкушал тот момент, когда вернётся жена, как она удивится и обрадуется, увидев, что утюг отремонтирован, или, по крайней мере, тому, что Польтоедов серьёзно пытался это сделать.

Омрачал радужное настроение Польтоедова один нюанс, а именно то, что довольно быстро разобрав вилку, он никак не мог добиться чего-то большего, и даже не получалось собрать её вновь.

Польтоедов занимался ремонтом утюга.

Только не надо думать, что вы единственный в обозримом пространстве знаток и блюститель грамматики и знаете, как правильно пишется слово «пальто» во множественном числе.

Подобное самомнение не есть признак большого ума и вдобавок не соответствует истине. На протяжении обучения Польтоедова как в средней, так и в высшей школе ему много раз приходилось слышать упрёки подобного рода, но, хотя он полностью осознал и прочувствовал, исправить что-либо было очень трудно, поскольку истинная фамилия его была Польтоедов, через букву «о». Конечно, другие люди, преодолевая многочисленные барьеры и трудности, добиваются изменения фамилии и по менее весомым причинам. Но Польтоедов не был истинным патриотом и борцом за чистоту языка.

Польтоедов был инженер. В какой именно области он был инженер, Польтоедов сейчас уже не мог вспомнить. Он не припоминал даже с достаточной степенью достоверности, знал ли он это когда-нибудь.

Дверь, тихонько поскрипывая, отворилась до половины и надолго застыла в таком положении, не позволяя разглядеть того, кто был за дверью. За дверью был дядя Паша.

Дядя Паша. Мутноватые мечтательные глаза. Неопределённого цвета обыкновенные брови. Скорбно опущенные щёки. Но главное в его лице – нос. Достаточно внушительных размеров, казавшийся ещё больше из-за присущей ему выразительности, сочных ярких цветов, умело подобранное природой сочетание синего с красным. Нос – это и был в сущности дядя Паша.

По этому-то носу, осторожно высовывавшемуся из-за двери, инженер Польтоедов и сообразил, кто удостоил его визитом.

Дядя Паша был уличный человек, он постоянно находился во дворе дома, где жил Польтоедов, или на улице перед ним. Не то что бы он чем-то здесь занимался, но просто был, как непременное приложение, иногда играл с соседями в домино – но лишь за компанию, а так он не был любитель – иногда с кем-нибудь говорил «за жизнь», а в остальное время просто был.

Дядя Паша не являлся, конечно, специалистом по ремонту утюгов, но, тем не менее, рьяно взялся помогать инженеру Польтоедову, попутно ещё объяснил, что некоторые проводки должны к одним железкам присоединяться, а к другим не должны. Взял и ножичком их присоединил куда надо.

Не очень, конечно, скоро и не сразу, но как-то всё-таки получилось, что вилка была собрана, и даже почти без лишних деталей. А когда утюг со многими предосторожностями был включен, и стал нагреваться, инженер Польтоедов пережил незабываемые минуты триумфа.

И ещё Польтоедов понял, что он инженер-электроэнергетик.

Дядя Паша знал (не откуда-то знал, а просто знал, как всегда он что-то знал), что в одном отдалённом микрорайоне, тем более отдалённом от отдалённого района, где жил инженер Польтоедов, дают пиво. И Польтоедов собрался и отправился за пивом. Дядя Паша, конечно же, поехал бы с ним, но он не мог не быть во дворе.

Автобусы из отдалённого района, конечно, ходили, но не настолько, чтобы можно было их дождаться. К счастью, как раз в это время один ехал на машине и взял инженера Польтоедова.

Честно сказать, автору влом придумывать имя ещё и этому герою. Ну пусть так и будет «один там какой-то, который ехал мимо», в общем, Один. Только пожалуйста не путайте его со скандинавским богом.

Собственно, это была не совсем машина, а много раз переделанный старый «Запорожец», притом не всюду крашеный, а где крашеный – не совсем одним цветом, так что оно было похоже на неизвестно что. И притом эта, с позволения сказать, машина была не его, а одного родственника, и даже не его родственника, а со стороны жены. Если уж быть до конца точным, то жены брата жены брата. Этот вот жены брата жены брат всё время переделывал и курочил свою машину, а почему на ней ездил не он, а Один – неизвестно.

Один был очень по части женского полу.

Нельзя сказать, чтобы его привлекала чисто физиологическая сторона вопроса, какие-то животные инстинкты и физическое удовлетворение. Не был он также неисправимым романтиком, безумно влюблявшимся в прекрасных незнакомок. Также Один не мог быть причислен к поклонникам изысканной эротики и не испытывал особенных страстей и вожделений. В конце концов, не имелось в наличии широкой души, которая толкала бы его на разные безобразия.

Один боялся жены. В первый раз согрешив, он страшно испугался, что узнает жена, и страх этот был так силён и устойчив, что со временем стал как бы неотъемлемой принадлежностью его натуры, и уже без него невозможно стало жить и необходимо было его питать и давать ему пищу. А пресыщение – тоже своего рода удовольствие, пусть и не из самых высших, но всё-таки удовольствие. Один не очень-то хвастался своими подвигами, но, если бывал в ограниченной мужской компании под хмельком, иногда рассказывал всё-таки, какой он Дон Жуан. Был он уже в возрасте, плюгавенький, с торчащими ушами, ветром больше пяти баллов его сносило, физиономия мерзопакостная, и пахло от него не очень хорошо.

Тем не менее, не отличался он и внутренней красотой или жизненной энергией, или каким-либо обаянием, или, на худой конец, самоуверенностью.

И вот, извольте, такие вот результаты, такой вот образ жизни и увлечения. Лет восемь назад он совершил поступок, положивший начало его распутной жизни. Не важно уж, каким образом, он оказался в гостях у одинокой, приятной малознакомой женщины, просидел целый вечер, выпил несколько рюмочек и о чём-то ещё беседовал. Этим, правда, дело и ограничилось, на большее у него не хватило решимости, да и не смог бы он ничего.

Но появился страх, что жена узнает. И вот, на почве этого самого страха, один ударился во все тяжкие. У него в рабочем коллективе (где Один работал – на это плевать) было три женщины, и с двумя из них он стал каждый день здороваться, а с одной даже часто обедал за одним столиком. Жена пока не знала.

– Не знаете ли вы какого-нибудь надёжного средства от забывчивости? –спросил Один, чтобы не было скучно.

– Ну я где-то что-то слышал об этом, – ответил инженер Польтоедов, – только не помню что и не знаю где.

Некоторое время оба молчали.

– Как вы считаете, будет ли завтра дождь? – спросил Один, чтобы поддержать беседу.

– Ну, несмотря на разные вероятности, хотя, конечно, и нельзя утверждать это достоверно, если вас интересует моё мнение, то я могу предположить, что да, и могу предположить, что нет, – ответил инженер Польтоедов.

Некоторое время оба молчали.

– Скоро ли закончится перестройка и появится колбаса? – спросил Один, чтобы не прерывать разговор.

– Видите ли, этот вопрос не столько политический, сколько экономический, и не столько экономический, сколько социальный, и не столько социальный, сколько политический, – ответил инженер Польтоедов.

Некоторое время оба молчали.

Впрочем, они были совершенно не знакомы.

– Не хотите ли димедролу? – предложил Один.

– Нет, спасибо, – ответил инженер Польтоедов, – я вам очень благодарен, но я с детства привык не злоупотреблять димедролом.

– Тогда, может быть, реопирину? – продолжал угощать Один, – а что, очень даже неплохая штука.

Польтоедов отказался. Неизвестно точно, в каких выражениях, но отказался.

– Ну одну хотя бы, по одной не повредит, – продолжал настаивать Один, – ну, если уж вы так твёрдо стоите на своём, то угощу-ка я вас ригевидоном. Уж от ригевидона-то вы не откажетесь.

Они съели по штучке ригевидона и запили минералкой.

А ехать надо было через переезд. И они в общем-то нормально подъехали, хотя и медленно. А шлагбаум начал опускаться. И что-то там оборвалось, и он не опустился, как положено, а со всего маху рухнул на крышу машины, которую всё время переделывал и курочил одного жены брата жены брат.

Позавчера вечером в Кэпээсэсовском районе, на переезде по улице Двадцатилетия Тридцатилетнего юбилея, потерпело аварию неизвестное транспортное средство, оказавшееся, как выяснилось, космическим кораблём пришельцев.

Два гуманоида, несколько отличающихся от людей, хотя и сходных по строению тела, в шоковом состоянии доставлены в районный центр космических исследований. Позднее они пояснили, что прибыли на Землю с Другой планеты в дружественных целях и потерпели аварию вследствие аномальных явлений в атмосфере.

Один из них заявил, что убеждён в необратимости процессов перестройки, в несомненных успехах мышления нового типа, в неуклонном возрастании темпов роста истинно народной демократии и в настоятельной необходимости консолидации всех перестроечных и антиперестроечных сил в целях дальнейшего повышения благосостояния советского народа.

Другой оказался инженером-электроэнергетиком и выразил готовность поделиться своими знаниями с братьями по разуму. Проводимые им под наблюдением компетентных специалистов работы по приведению в исправное состояние бытового утюга результатов пока не дали.