Рассказ "Крепость"⁠⁠

Найдено это письмо в щели, между старых красных кирпичей, глубоко внутри Брестской крепости, на территории музея.

Опубликовано впервые:

Кому: Потомкам, которые будут жить после нас ...

От кого: От предателя твоей Родины ...

Я предатель.

Вернее, меня объявили предателем, потому что я сдался в плен фашистам уже на третий день войны.

Но почему-то не объявляют предателем того, кто отправил моего командира в отпуск за неделю до начала войны, и не только моего командира, а половину из всех, кто были в крепости.

Нам сотню раз сказали на политзанятиях не поддаваться на провокации, и на всякий случай отобрали у нас патроны и оружие, не у всех, конечно, но у многих ... чтобы в нарядах, возле границы мы не застрелили какого-нибудь фрица-нарушителя

Почему к пушкам завезли не те снаряды? Когда я доложил, то не стали разбираться, а сообщили, что все произошло по плану, просто скоро старье (старые пушки) заберут и привезут новые орудия, а снаряды просто привезли первее, а пушки задерживаются, да еще и приказали их разобрать ...

И чем мне, как артиллеристу было стрелять по фашисту?

Глазами, или сапогами в них кидать?

Я и кидал. Раз гранату, раз сапог ... но они тоже не лыком шиты, быстро сориентировались ... фрицня, которые, рус, кричали здавайс, по карошему ...

... Артобстрел начался сразу и везде по нам, я был часовым на Тереспольских воротах. Ходил-бродил с винтовкой, в которой не было патронов ...

... Земля смешалась с небом. Воздух с осколками кирпичей.

Все было и ничего не было. Сколько это продолжалось – не знаю. Думаю, что целую жизнь. Начался Ад. Или жизнь в Аду.

Когда фрицня зашла в крепость, по ним никто не стрелял, мы просто не знали на каком мы свете. Моя винтовка состояла уже из двух частей. Приклад отдельно, ствол отдельно. Да и патронов все-равно не было ...

Я ранен осколками в голову и плечо.

Говорить не мог первое время, только мычать и очень плохо видел, – все двоилось и троилось. Контузия поди так работает ...

А потом оказалось, что все только начинается.

Ребя, вы когда-нибудь после того, как попали в ад, могли бы подумать, что это его предбанник?

Мы думали, ну вернее я думал, что это опять провокация, ребя, но что-то уж очень жестокая. Я видел только возле меня десяток убитых солдат, видел бегающих от ужаса детей, женщин, и многих других сродственников командирского состава, ведь им приказом. Ребя, приказом запретили покидать крепость, и знаете, чем оставшиеся командиры занимались, когда фрицня начала нас атаковать? Они не нам задачи боевые раздавали, они своих детишек спасали и жен, и их мам, которые погостить приехали намедни ...

И да, ведь это была еще и ночь, и все это началось спросонку, а потом оказалось, что и связь нам перерезали, вот такие, брат, пирожки.

Вот вспоминаю я, как смотрел на не те снаряды, которые не подходят к моей сорокапятке, смотрю на соседние разобранные и приготовленные к ремонту минометы, и другое военное имущество и меркую, почему меня наделили клеймом предатель, а не того гада-перестраховщика, который ради своей карьеры, и как-бы чего не вышло, у, сволота ..., потому как его больше беспокоило не что случится с подчиненными, со страной, а собственное будущее в случае неудачного исполнения воли Хозяина.

Страх превратил их в предателей, каким бы иным словом не называли подобные действия. А они все при власти, потому все переврали-перевернули и превратили в предателей тех, кто смотрел в прицел своего орудия на фрицню, понимая, что шмалять из него, из орудия, можно только матом ...

Казарма 333-го стрелкового полка наш последний приют. Был.

Все закончилось, патроны-гранаты, даже сапоги ...

Австрияки, а это оказались они, взяли нас в плен ...

Было стыдно, больно и пакостно на душе ... хотелось как-то умереть по-геройски, да куда без оружия и боеприпасов, вот теперь шлепай босиком в плен, такой-разэтакой, – сказал я себе ...

... нас, предателей Родины оказалось несколько тысяч только из Крепости ...

Потом пошли слухи ... вот сдались воины БК-41, потом кто-то ушел в прорыв, говорят капитан Никитин ... потом их окружили, часть погибла, часть попала к нам в лагерь ...

И на этом все ... конец.

Ребя, но я выжил в плену, я бежал три раза, последний удачно, попал к своим, чуть не прибили засранцы, правда дело зимой было, и я шел в шинели немецкой, потом воевал в партизанском отряде, потом сидел несколько лет в лагере, как предатель ...

Вот ... теперь написал эту писанину, и вроде, как легше стало ...да кто ее и читать-то будет, чай не Симонов и не Смирнов ...

Сверну в трубочку бумаженцию свою, пойду да вложу ее в щелочку в музее Крепости, авось кто и найдет, да прочитает, да, Бог даст и поймет о чем я тут написал ...

Вешенсков Иван Яковлевич, предатель своей Родины, красноармеец 333-го стрелкового полка