Про настоящий ментовский беспредел⁠⁠

Что-то давненько я не баловал своих подписчиков историей из воспоминаний бывшего следователя прокуратуры. Для лучшего понимания излагаемых далее событий, рекомендую ознакомиться с давным-давно опубликованными рассказами о криминальной обстановке в небольшом провинциальном городке за Уральским хребтом в 90-е годы XX века: "Про то, как в 90-е становились бандитами" (https://pikabu.ru/story/pro_to_kak_v_90e_stanovilis_banditam..., https://pikabu.ru/story/pro_to_kak_v_90e_stanovilis_banditam..., https://pikabu.ru/story/pro_to_kak_v_90e_stanovilis_banditam...), "Про некоторых героев прошлого рассказа - Игоря, Мойшу и других интересных людей" (https://pikabu.ru/story/pro_nekotoryikh_geroev_proshlogo_ras...), "Еще одна история про то, как становились бандитами в 90-е" (https://pikabu.ru/story/eshche_odna_istoriya_pro_to_kak_stan...,

https://pikabu.ru/story/eshche_odna_istoriya_pro_to_kak_stan...,

https://pikabu.ru/story/eshche_odna_istoriya_pro_to_kak_stan...). Если кто не читал, разумеется. Осторожно: неприлично много букв и составленных из них слов, а также знаков препинания!

Начинать сегодняшнюю историю правильнее будет с удачливого спиртовика Мойши, который уже неоднократно фигурировал в вышеперечисленных рассказах. Немного о нем: звали его, конечно же, не Мойша, а Миша. Мойшей его прозвали за крайнюю степень продуманности, свойственную по общепринятому мнению одной определенной национальности. В советское время Мойша успел поработать прорабом на стройке, мастером участка и начальником цеха на заводе. Соответственно, он приобрел значительные навыки в сфере производства, и когда занялся разбадяживанием левой водки и развернулся на полную катушку, то резонно решил, что разлив по арендованным гаражам — это детский сад, штаны на лямках. Без промышленных масштабов тут было не обойтись. С целью на эти масштабы выйти, он прикупил располагавшийся в городке завод безалкогольных напитков, к тому времени уже обанкротившийся. Сами по себе безалкогольные напитки Мойшу интересовали слабо, ему нужны были мощности по разливу. Затем он преобразовал завод в ООО «Уральское ситро», каким-то образом замутил совершенно официальную лицензию на производство крепкого алкоголя и приступил к делу. Дело сводилось к нехитрым манипуляциям: «Уральское ситро» на своей линии официально разливало не ситро, а водку торговой марки «Подстольная» в одну смену, а потом еще неофициально ту же водку, но уже левую, во вторую и третью смены.

Понятное дело, что без умасливания проверяющих и контролирующих не обходилось, но даже с учетом этого данная деятельность приносила Мойше бешеную прибыль. Понимая возникающие в связи с этим риски, и оправдывая свое прозвище, Мойша сделал в ООО «Уральское ситро» трех фиктивных держателей акций: две тетки-бухгалтерши ООО, его старые знакомые — по 15%, и генеральный директор ООО Аистов Иван Матвеевич — 70%. Аистов также был старым товарищем Мойши еще с советских времен, и был очень надежным человеком. Во всяком случае, по мнению Мойши.

Опять же понятно, что в городке образовалось некоторое количество людей, которые искренне не понимали, почему Мойше достаются такие бешеные деньги, а им нет. Причем такие люди были не только в бандитской среде, но и в правоохранительных органах. Да, помимо чисто криминальных структур, в то время в городке функционировали и околокриминальные, в том числе городской отдел внутренних дел (ГОВД).

Начальником ГОВД являлся полковник милиции Щекотухин, весьма примечательная личность. При изучении его личного дела создавалось ощущение, что это был идеальный милицейский начальник: прошел все ступени карьерной лестницы от участкового до начальника ГОВД, закончил Академию МВД России с отличием, спортсмен (мастер спорта по лыжам), спиртного не употреблял в принципе, хороший семьянин. Возглавляемый им отдел по статистическим показателям стабильно возглавлял рейтинг горрайорганов и так далее. На самом же деле человек это был хитрый, расчетливый и корыстный. Со спиртовиков городка он имел свою долю, причем в общей сложности достаточно немалую. Деньги эти он тратил с умом, преимущественно совершенно бескорыстно помогая различным вышестоящим начальникам, причем не только по милицейской линии. О подвязках Щекотухина во властных структурах ходили легенды, поговаривали, что он вхож даже в какой-то кабинет в администрации Президента. Ему предлагали повышение по службе в УВД нашей области, но он упорно отказывался от этого. Говорили, что расчет Щекотухина был дальним: деньги он вкладывал в знакомых, приобретенных в Москве в период обучения в Академии, и поэтому не без основания рассчитывал прыгнуть сразу в какое-нибудь значимое кресло в столичном регионе. Ну а там уже отбить все свои вложения и заработать немного на хлеб с маслом.

Короче говоря, Щекотухина также раздражала социальная несправедливость, связанная с нетрудовыми доходами Мойши. Поэтому он решил отмутить этот завод. На этой почве он сбежался с местным криминальным авторитетом Сараем, и они выработали хитрый план. По этому плану полковник Щекотухин обеспечивал изоляцию Мойши от общества и развития событий, а Сарай со своей братвой навевал холод в задницы держателей акций ООО «Уральское ситро», с целью убедить их переписать акции на других нужных людей.

И события завертелись. Подразделение по борьбе с экономическими преступлениями (БЭП) ГОВД ударными темпами собрало на Мойшу материал по незаконной предпринимательской деятельности и уклонению от уплаты налогов в особо крупном размере. Да, Мойша на самом деле был далеко не ангел в этом плане, но он добросовестно делился с кем надо и чувствовал себя прикрытым с этой стороны. Однако в этом случае все пошло по-другому: из ГОВД материал проверки был передан в следственную часть по расследованию организованной преступной деятельности следственного управления УВД области (СЧ РОПД СУ УВД для краткости), где было возбуждено уголовное дело, а Мойша по этому делу был даже арестован и помещен в СИЗО областного центра.

После этого сараевские бандиты стали приезжать к Ивану Матвеевичу Аистову и приводить ему неоспоримые доводы для передачи акций ООО «Уральское ситро» тем, на кого они укажут. Доводы сводились в основном к перспективам захоронения трупа Аистова с явными признаками насильственной смерти в лесном массиве вблизи городка. Надо отдать должное Аистову: несмотря на всю мрачность перспектив, он неизменно отвечал, что пусть его хоть утопят в тайно закопанной на территории завода емкости с левым спиртом, хоть истопят в печи заводской котельной, но акций он не отдаст. То есть повлиять на него простыми угрозами не получалось, а воплощать эти угрозы в жизнь было не особо практичным: Аистов с прострелянным черепом явно не смог бы объяснить свое появление в таком виде у нотариуса при заверении договора купли-продажи акций.

Поэтому снова пришлось действовать полковнику Щекотухину. В частный дом Аистова с обыском в рамках уголовного дела в отношении Мойши нагрянул БЭП ГОВД, и на приусадебном участке вблизи забора торжественно обнаружил лежащий под кустом автомат Калашникова с тридцатью боевыми патронами к нему. То есть БЭПовцы достаточно тупо воплотили в жизнь имевшую хождение в правоохранительной среде в 90-е годы мудрость: С чем на обыск придешь, то на обыске и найдешь. Аистова доставили в ГОВД, стали готовить материал на возбуждение уголовного дела за незаконное хранение огнестрельного оружия и боеприпасов, но тут вмешался прокурор городка, проснувшийся по жалобе адвоката: обстоятельства обнаружения предмета преступления на участке Аистова он счел настолько неправдоподобными, что запретил возбуждать по этому факту уголовное дело. Аистова отпустили.

Возможно, кто-то подумает, что начальника ГОВД Щекотухина обескуражил такой результат, и он отказался от своих намерений. Не тут-то было. Полковник вызвал к себе оперуполномоченного БЭП ГОВД Застарелова — свое доверенное лицо, и накидал ему дальнейший план действий. Действуя по этому плану, Застарелов составил от имени следователя СЧ РОВД, в чьем производстве было уголовное дело в отношении Мойши, протокол задержания Аистова в порядке статьи 122 УПК РСФСР по подозрению в соучастии в незаконном предпринимательстве. Затем поздним вечером Застарелов приехал домой к Аистову, посадил его в служебную машину и доставил в ГОВД, где предъявил этот протокол и объявил, что Аистов задержан и будет помещен в изолятор временного содержания (ИВС) ГОВД. После этого Аистова увели в подвал ГОВД, то есть в ИВС, где поместили в камеру. В качестве основания для помещения Застарелов предъявил дежурному ИВС все тот же протокол от имени следователя.

Аистов просидел в подвале трое суток в одиночной камере без вызовов. К нему никто не приходил, даже адвокат. Еще бы: ни родные и близкие, ни адвокат просто не знали, где находится Аистов. Они даже хотели подать в ГОВД заявление о его безвестном исчезновении, но это заявление там не приняли: мол, слишком мало времени прошло. Днем, к исходу третьих суток, его отконвоировали в кабинет к Щекотухину. Полковник был предельно вежлив и корректен, он просто объяснил Аистову, что выбора у него по-существу нету: или бандиты, или зиндан. Поскольку Аистов уже видел бандитов и посидел в зиндане, он реально осознал, что выбора у него и в самом деле нету, тупик всюду. В общем, Иван Матвеевич сломался и согласился подписать бумаги, за что его трудно упрекать. Тут же его отпустили из ИВС, но только до машины с сараевской братвой, которая ожидала прямо у входа в ГОВД, и сразу повезла к нотариусу, где был подписан договор купли-продажи акций. Две тетки-бухгалтерши с оставшимися акциями также подписали договоры, как только увидели бумаги с подписями Аистова.

Короче, ООО «Уральское ситро» формально стало собственностью каких-то семи мутных рыл. Но и они побыли в красивом статусе собственников недолго, так как буквально спустя два месяца продали все свои акции ООО, то есть 100%, одному коммерсанту из большого и богатого уральского города. Причем за сущие копейки — несколько миллионов долларов США.

С заявлением о том, что в отношении него совершено вымогательство акций завода «Уральское ситро» Иван Матвеевич Аистов конечно же никуда не пошел, так как отдавал себе отчет в реальности перспектив разбирательства — дело бы никогда не возбудили, а если даже и возбудили, то все равно «заглухарили». Эта тема всплыла совершенно случайно, когда я, тогда следователь по особо важным делам прокуратуры области, совместно с УБОПом работал по уголовному делу о покушении на заказное убийство настоящего хозяина завода — коммерсанта по кличке Мойша.

Причем изначально Аистов просто рассказал нам о факте вымогательства и категорически отказывался давать по этому поводу официальные показания. Его можно понять: особенной веры в правоохранительные органы после всего случившегося он не испытывал. Нам пришлось долго и упорно убеждать его это сделать, и нам это удалось. По данному факту было возбуждено уголовное дело, которое также находилось в моем производстве. Причем прокурор области поставил данное дело на особый контроль, отдельно указав, что докладывать ход расследования по делу я буду только ему лично.

После этого приступили к сбору доказательств. После допросов всех косвенных свидетелей надо было переходить к главным фигурантам — сотрудникам милиции. Изначально было ясно, что краеугольным камнем доказывания вины полковника Щекотухина могут стать исключительно показания опера БЭП Застарелова. Только он мог пояснить, что именно полковник давал указание составить «левый» протокол задержания от имени следователя СЧ РОПД. И только после этого можно было двигаться дальше. Также было понятно, что просто так опер БЭП Застарелов ничего не расскажет, скорее посмеется нам в лицо, и всего делов.

Поэтому с целью получения от Застарелова правдивых показаний был предпринят ряд мер. В частности, в один из дней, когда Застарелов шел утром пешком из дома в ГОВД (жил недалеко), рядом с ним на дороге остановилась черная наглухо тонированная «Волга», из которой выскочили два СОБРовца в камуфляже и масках, которые не говоря ни слова запихали опера БЭП в машину и с максимальной скоростью погнали в сторону областного центра. Я же в это время спустился в подвал ГОВД, где прошел в ИВС и, непринужденно помахивая ксивой следователя по особо важным делам, потребовал выдать мне все копии протоколов о задержании, на основании которых там содержались люди за последний год. Расчет был на то, что подлинник сфальсифицированного протокола задержания на Аистова Застарелов скорее всего уничтожил, а вот копия, которая в обязательном порядка сдается вместе с задержанным в ИВС, осталась. Нам повезло, эту копию я там нашел и изъял, после чего также выехал в областной центр на УБОПовской машине.

После этого в моем кабинете в прокуратуре области состоялся разговор с Застареловым. Я, показав копию «левого» протокола на Аистова, обрисовал ему дальнейшую перспективу, и начал заполнять протокол уже его задержания в порядке статьи 122 УПК РСФСР, только самый настоящий. Изначальный расчет оправдался, Застарелов дрогнул и сказал, что он готов сотрудничать со следствием, а вот идти в камеру как раз не готов. Я пошел ему навстречу и допросил его в качестве свидетеля, причем он дал полный расклад и внятно обозначил все известные ему действия полковника Щекотухина. Протокол задержания Застарелова я при нем порвал на мелкие кусочки и отправил в корзину. Вот чем приходилось заниматься в виду того, что шредеры тогда отсутствовали как таковые.

Тут же не отходя от кассы мы с УБОПовцами погрузили Застарелова в ту же черную «Волгу» и поехали обратно в городок, нагло без доклада зашли в кабинет начальника ГОВД Щекотухина и прямо там я провел очную ставку с Застареловым, на которой он полностью подтвердил ранее данные им показания. Застарелова после этого я конечно же отпустил, а Щекотухина вызвал на следующий день к себе в прокуратуру области с адвокатом.

Ожидаемо полковник ушел в полный «отмороз», полностью все отрицал, но пытался давануть на меня психологически, упоминая знакомых ему высокопоставленных должностных лиц. Я же думал о том, что мне это давление было постольку-поскольку, так как у меня имелось право доклада исключительно прокурору области, а все остальное меня заботило слабо.

В общем, потом пошло процессуальное закрепление, то есть допросы свидетелей, выемки, очные ставки и так далее. Сараевские бандиты, которые непосредственно отрабатывались с Аистовым, настолько резко подались в бега, что сразу было понятно — о предстоящем шухере их предупредили сразу после того, как я изъял «левый» протокол в ИВС ГОВД.

По ходу следствия стали выясняться и другие интересные подробности из жизни простого полковника милиции Щекотухина. К примеру, один из застройщиков городка пошел на такую сделку: дачу полковника (обычную советскую дачу) поменял на квартиру в новом доме. Причем эта квартира была объединена из четырех квартир, находившихся на одной площадке и фактически занимала весь последний этаж дома. Характерно, что на площадка лестничной клетки, ведущей на этот этаж, была огорожена капитальной конструкцией и там даже было предусмотрено место для постового милиционера. Кроме того, другая коммерческая организация совершенно бесплатно эту новую квартиру полковника отремонтировала, и не просто так, а новомодным тогда «евроремонтом».

Или такой эпизод: пока у полковника была дача, то для ее охраны был выделен специальный маршрут патрулирования нарядом патрульно-постовой службы милиции ГОВД. То есть два милиционера вместо того, чтобы заниматься охраной общественного порядка, караулили полковничью дачу. При этом один наряд все равно умудрился прозявкать вспышку и как-то с дачи полковника неизвестные умыкнули электрорубанок и бензопилу. Не беда: несшие тогда службу два милиционера ППС возместили Щекотухину по его устному приказу ущерб из своей зарплаты.

И так далее и тому подобное, включая загадочным образом появившуюся у дочери полковника — студентки одного из столичных ВУЗов - квартиру в Москве. Так что работа по делу кипела, и выхлоп ожидался серьезный.

Но в один прекрасный день, где-то недели через две после начала этой работы, прокурор области вызвал меня к себе и дал указание дело прекратить. Когда я стал говорить, что к этому нет никаких процессуальных оснований, прокурор сказал, что прекращать нужно по статье 6 УПК РСФСР — за изменением обстановки, и пояснил, что сегодня мне из УВД области привезут копию приказа об освобождении полковника Щекотухина от должности начальника ГОВД и назначении его старшим оперативным дежурным УВД области. То есть подразумевалось, что в результате этого понижения в служебной иерархии Щекотухин перестал быть общественно опасным. Причем говорил это прокурор области с таким выражением лица, как будто у него болели зубы. У меня было такое ощущение, что принять данное решение ему сказали такие люди, от просьб которых можно морщиться, но выполнять указания все равно придется.

Не буду тут описывать эмоции мои и эмоции УБОПовцев по поводу прекращения этого дела. Куча наших усилий одним ударом перемещалась под хвосты всем служебным собакам Центра кинологической службы. Но приказ есть приказ: мне привезли документы о перемещении Щекотухина на нижестоящую должность, а я сговнякал «левой ногой» (других слов в данном случае не подберу) постановление о прекращении уголовного дела за изменением обстановки. Причем перед этим я передал сотрудникам УВД подготовленное мной согласие Щекотухина на прекращение дела по этому основанию (это было обязательное требование статьи 6 УПК), а они мне его вернули уже подписанным.

Дело по вымогательству в отношении сараевских бандитов я выделил в отдельное производство и оно было направлено для дальнейшего расследования в СЧ РОПД УВД. В дальнейшем адвокаты Мойши в гражданском порядке в суде добились отмены сделок купли-продажи акций завода, и сам завод вернулся формальным акционерам, а по факту истинному собственнику.

Спустя месяц после своего понижения Щекотухин из органов внутренних дел уволился и уехал из нашей области. Он всплыл спустя непродолжительное время в должности заместителя главы администрации столицы одного из субъектов нашей Родины, особо богатого углеводородными ресурсами, а где-то через полгода стал мэром этого города. Несколько лет назад его с почетом проводили на заслуженный отдых. Думаю, что даже с персональной пенсией.

Через пару лет после описываемых событий прокурор нашей области ушел на повышение, и так совпало, что в отношении меня управление Генеральной прокуратуры по федеральному округу сразу начало проводить процессуальную проверку по факту превышения мною должностных полномочий при расследовании уголовного дела в отношении Щекотухина. Откуда задувал в данном случае ветер, было очевидно. Однако никаких нарушений в моих действиях выявлено не было и в возбуждении уголовного дела отказали. Так что обошлось без потерь.

Ну вот примерно так и проходила на самом деле борьба с коррупцией в России в 90-е годы прошлого века.