Письмо к другу (окончание)⁠⁠

ИСТОРИЯ ПОЛОСКОВЫХ-ВЕЛЛЕРМАНОВ

На нашу тему я могу много рассказать поучительных историй. Некоторые из них со счастливым концом, другие душераздирающе драматические. Я стремлюсь достичь позитивного воздействия моих рассказов на читателя. Хочется максимально эффективно тебе помочь, мой друг, настроить тебя правильным образом.

Моё очередной повествование я построю в виде короткого рассказа. Не стану вдаваться в детали, не буду до конца раскрывать характеров персонажей. Думаю, тебе не стоит сильно вживаться в чужие судьбы и травмировать свою и без того страдающую психику. Некоторые фамилии и имена я немного изменю по этическим соображениям.

История тяжелая. Но знать ее надо, лишь бы были сделаны правильные выводы.

Она стала мне известна благодаря знакомству с Элеонорой Давыдовной Полосковой (урожденной Веллерман), двадцать лет назад проработавшей у меня некоторое время на должности главного бухгалтера. Потом, выйдя на пенсию, продолжала поддерживать со мной связь. Взаимная симпатия между нами поддерживала знакомство. Я часто бывал у ее семьи в гостях, знал всех ее членов. Супруга Элеоноры Давыдовны -- Сергея Викторовича Полоскова, преподавателя саратовского политехнического университета, интеллигентнейшего человека, с ним всегда приятно и интересно было общаться на любые темы. Их старшего сына Виталия, белокурого красавца с томным взглядом, старшего научного сотрудника одного из закрытых НИИ, и младшего сына Игната, в противоположность своему брату жгучего брюнета с породистой внешностью, работника горздравотдела. Братья были погодками, друзья у них были общими, интересы вне работы одни и те же. Часто в семье велись бурные дебаты на темы политики, философии. Обсуждались новые литературные произведения, фильмы.

Классическая интеллигентная семья, слушавшая в период застоя «Голос Америки» и «Свободную Европу» сквозь глушилки наши родных спецслужб.

Я знал, что у Элеоноры Давыдовны был родной брат -- Семен Давыдович Веллерман, коренной москвич, как и сестра. Аристократ до мозга костей. У него также было два сына и жена. Семьи Полосковых и Веллерманов крепко дружили, часто ездили друг к другу в гости. Как-то раз мне довелось увидеть старшего сына Веллерманов, Михаила Веллермана, известного в своих кругах художника, вроде даже водившего дружбу с самим Никасом Сафроновым. Помню разговоры о готовящейся выставке работ Михаила в Саратове. В Москве он выставлялся довольно часто, и где-то за рубежом.

У Веллерманов был еще младший сын, Леонид, в восьмидесятые годы уехавший в Канаду, пустивший корни в Торонто и занимался там каким-то очень доходным бизнесом. Помогал брату устраивать художественные выставки за рубежом. Очень успешный молодой человек, лет пятнадцать назад убедивший своих стареющих родителей перебраться к нему в Торонто. Так что в Москве оставался Михаил…

Вскоре после отъезда почти всех Веллерманов в Канаду, внезапно скончался старший сын Элеоноры Полосковой Виталий от какой-то редкой и нерасшифрованной до конца болезни типа синдрома Хиппеля-Линдау (я могу и ошибаться). Знаю, что болел недолго, смерть его тяжело и долго переносили обе семьи. Хотя на похороны приезжал только Михаил из Москвы. Остальные Веллерманы через океан просто не успевали. Помню, что Элеонора Давыдовна почему-то винила во всем бывшую жену покойного сына, сбежавшую от него с каким-то бравым военным аж на Дальний Восток. Видимо, была убеждена, что все болезни «от нервов». Виталий, безусловно, перенес стресс, который усиливался еще тем, что жена-изменница увезла с собою трехгодовалого сынишку, лишив бабушку единственного на тот момент внука. А поскольку брак был гражданский, претендовать на него отцу было бессмысленно.

И вот тут-то все и началось. Запил по-черному Игнат, то ли смерть брата на него так повлияла, то ли какие-то неудачи на работе (до меня просачивались обрывки разговоров, что он кому-то задолжал, связался с нехорошей компанией, часто в дом с угрозами наезжали бритоголовые мальчики – события происходили в начале 90-х). Полосковы-старшие как-то сразу закрылись от окружающего мира, попойки сына ни с кем не обсуждали, ни к чьей помощи не прибегали, видимо по-своему пытались бороться, не вынося сор из избы. Работу в горздравотделе нерадивый сынок бросил (или его уволили), увлекся религией. За несколько лет опустился до работы и грузчиком, и санитаром в больнице, часто посещал церковь… Он был женат. Жена не вынесла происходящего и уехала в неизвестном направлении вместе с 4-летней дочкой. Это уже походило на рок. Семья Полосковых стала катастрофически сокращаться как шагреневая кожа. Родители старели, сыновья уходили – один физически, другой духовно. Внуки-наследники терялись, и, похоже, безвозвратно. Элеонора тщетно пыталась сохранить взаимоотношения с невесткой и внучкой, до того как они уехали. Ни к чему не привели и попытки разыскать их уже после отъезда.

От инсульта умирает Сергей Викторович Полосков. Из Канады на похороны успевает приехать старший Веллерман, Семен Давыдович. Собственно ехал он к разбитому параличем Сергею Викторовичу, но опоздал. Почему не приехал москвич Михаил, хотя и должен был (его ждали), я узнал гораздо позже.

Я не присутствовал на похоронах, да и не был непосредственным свидетелем ни этих, ни дальнейших событий.

На несколько лет моя связь с Элеонорой Давыдовной прервалась. Знал только, что она болеет, сильно постарела, и ни с кем не проявляла желания встречаться.

Около года назад я получаю известие, что ее непутевый сын Игнат, трагически погиб, пьяный свалившись со строительных лесов. Оказывается, он в последние годы работал помощником реставратора в церкви, где и случилось несчастье. На его похороны уже не приезжает никто. К тому времени на свете уже не было Семена Давыдовича Веллермана. Он скончался в Торонто от инсульта сразу по приезду в Канаду после похорон своего зятя, старшего Полоскова, будто скопировав его историю болезни.

Старенькая Элеонора Давыдовна уже не в состоянии была себя обслуживать, оставшись совсем одна. От предложений канадского племянника-бизнесмена перебраться к нему отказалась, не желая бросать могилы «своих мальчиков». О племяннике-москвиче она ничего не знала, связь с ним не поддерживала. Он просто не звонил ей никогда и не приезжал.

Три месяца назад ее не стало. Я был на похоронах, мне сообщили о ее смерти бывшие наши общие сотрудники.

И вот какой кошмар я узнал на этих самых похоронах, венчающих всю историю Полосковых- Веллерманов.

Находясь в отчаянии от горя и одиночества, нищеты и болезней, Элеонора Давыдовна решила попросить помощи у своего племянника из Москвы, предполагая, что он, представитель московского бомонда, наверняка состоятельный и благополучный человек, не откажет ей. Она заранее простила ему невнимание к судьбе ее семьи (он не только не был на похоронах своего дяди и младшего двоюродного брата, но и даже не выразил соболезнований по телефону). И объяснение всему этому было ужасно.

Дозвонившись по известному ей московскому номеру, она не услышала голоса родного племянника. Незнакомая женщина поведала ей, что в квартире художника Веллермана проживают совсем другие люди, что эту квартиру он давно продал, сам спился (оказывается он пил давно, постепенно теряя друзей, знакомых и здоровье), продавал картины, на что и жил, а в итоге умер в психушке не так давно. А потом эта же женщина на другом конце провода рассказала совсем уж страшную вещь.

На похороны Веллермана из Канады прилетел то ли его брат, то ли племянник, очень состоятельный человек. Понятно, что это был Леонид. Приехал не один, с родственниками, кажется с женой, детьми и чуть ли не с гувернантками. В аэропорту их встретил целый кортеж из дорогих джипов. И по дороге к клинике, где покоился в ожидании похорон Михаил Веллерман, джип, который вез гостей из Канады перевернулся на скользком шоссе (дело было зимой) и упал с моста. Погибли все.

Элеонора Давыдовна умерла через два дня.

Кое-какие подробности тех событий я нашел в интернете, частично восстановив пробелы драматической истории. Списался кое с кем из канадских друзей Леонида Веллермана. Сцена гибели всей семьи Леонида (его самого, двоих детей и жены) полностью подтвердилась. Никаких родственников в Канаде у него не осталось. Жена была сиротой. Оказывается, Леонид на протяжении нескольких лет делал попытки спасти своего брата Михаила, предлагал дорогие клиники в Канаде и Москве. Силой хотел увезти его из России. Но тот упрямился. На почве алкоголизма психика его была нарушена, он предпочетал бомжевать с новыми «друзьями» и даже прятался от брата. Однако всякий раз тот его находил, а убеждаясь в безнадежности своих благих намерений, махал на брата рукой, мол, своих дел по горло. Пытался перепоручить заботу о Михаиле надежным друзьям в Москве, но и те ничего не смогли сделать. Или не захотели…

Мне думается, комментарии излишни и мораль этой истории ясна. Два брата, искалечившие свои судьбы алкоголем, утянули за собой в могилу ни в чем не повинных людей и оборвали две династии, две Фамилии, еще недавно казавшиеся такими благополучными и счастливыми.

* * *

Вчера, когда я ехал с железнодорожного вокзала, проводив к тебе в Питер твою больную, почти слепую, 75-летнюю мать, я с болью в душе думал о ней. Отчаявшаяся, лишенная сна и покоя, она оставила свой дом, любимую кошку, старшего сына, внуков и уехала вызволять тебя из беды. Тебя, взрослого мужика, призванного быть надеждой и опорой собственной матери. Она согласна рисковать здоровьем и своей жизнью, лишь бы спасти сына. Мама…

Еще я думал о вселенной. Сумбурно, на первый взгляд, как сумбурна, на первый взгяд, сама вселенная. Я смотрел на людей и вдруг представил все Человечество разом: людей, живущих ныне и живших раньше. Каждый – бесконечная вселенная со свои Богом во главе. Боги, общающиеся друг с другом. Перемещающиеся в пространстве и времени, не утрачивающие друг с другом связь ни на мгновенье. Одни общаются непосредственно, глядя друг друг в глаза, касаясь собеседника руками; другие, разделенные расстоянием – звонят по телефону, переписываются посредством интернета; в своих мыслях не оставляют близких, думают и о других, о живых и умерших, читают книги, изучают историю, размышляют об ушедших цивилизациях. Мы – Боги в бесконечной и разумной макровселенной, где понятия «время» и «пространство» очень условны. Мысль материальна. Она способна «подниматься» в бескрайние дали Космоса, расширяться до его масштабов, и «опускаться», исчезая в черных дырах микрокосма. И возвращаться вновь. Для Мысли не существует пределов ни во времени, ни в пространстве. И она материальна. Всё, о чем мы думаем, материализуется в каких-то пластах мироздания. Если мы очень хотим чего-то достичь, если мы хотим совершить чудо – это случится. Особенно, если намерения наши благи…

Я решил, несмотря на свои дела, что приеду следом за мамой, возможно не один. Вместе мы будем спасать тебя.

Так помоги же нам и ты, Бог!!!

г. Саратов. Март 2008 г.

(имена и фамилии участников изменены - прим. автора)