Первый триумвират. Часть 3. РКМП - Республика, которую мы потеряли⁠⁠

Автор: Владимир Герасименко (@Woolfen)

Мы остановились с вами на переломном моменте, который некоторые современники считали без преувеличения началом смерти Республики - образовании Первого триумвирата. Так давайте оглянемся по сторонам, вспомним то, что было в предыдущих циклах и посмотрим, а какой была эта самая Республика в тот момент. Что за государство так оплакивали многие певцы республиканизма?

Читайте также:

• Первый триумвират. Часть 1. Разрушенные планы

• Первый триумвират. Часть 2. Возвращение героя

Республика на 60 год до н.э. находилась в глубоком кризисе, перспектив выхода из которого не просматривалось. Вот уже более полувека она сотрясалась постоянными политическими конфликтами, мятежами и гражданскими войнами. И все потому, что Res publica - “общее дело”, уже давно перестало быть общим.

Когда-то давно, еще до эпохи смут и великих потрясений, сенаторы были самыми уважаемыми людьми государства. Хотя они во все времена преследовали, в первую очередь, личные интересы, иерархический характер общества, связанного патрон-клиентскими отношениями взаимных обязательств, заставлял сенаторов учитывать интересы сограждан. Именно к сенаторам шли люди ради решения своих проблем, и они помогали, тем самым поддерживая “согласие классов”. Возможно, сенатская республика и была не идеальна, но в период подлинного расцвета в 3 веке до н.э. она обеспечивала достаточное представительство интересов большинства граждан.

Сенаторы редко когда пребывали в абсолютном согласии друг с другом, но внутренние конфликты почти не выплескивались наружу из курии. Умение и желание находить компромисс поддерживалось тем, что элита Республики была сама по себе большой семьей, где многие в той или иной мере были друг другу родственниками. Огромный авторитет в народе всех собравшихся внутри сената наделял их решения огромной неформальной властью, переступать которую отваживались немногие.

Однако сейчас, в 60 году до н.э., “согласие классов” испарилось вместе с авторитетом сената, который был расколот настолько, что даже близкое родство не было поводом не встать по разные стороны баррикад. Всё из-за того, что ряды сенаторов за прошедшие полторы сотни лет были серьезно разбавлены “новыми людьми”, происходившими из всаднических муниципальных родов. Эти люди не имели развитой клиентеллы и чувства глубокого родства с подлинной римской знатью, а потому упорно выбивали основы из под её влияния. И таки выбили! Но тем самым был нарушен фундамент самой государственности.

Уже к 1 веку до н.э. влияние патрон-клиентских отношений на политику серьезно ослабло: теперь поддержка своего патрона была не безусловной, основанной на ожидании ответных услуг когда-нибудь в будущем, а товаром, измеряемым нередко деньгами. Этим пользовались слишком многие властолюбцы, желавшие влиться в славные ряды римской аристократии благодаря деньгам, а не общественно полезным талантам. В то же время, монетизация политики привела в неё и всадников-коммерсантов, готовых звонкой монетой оплачивать свои хотелки.

А раз есть товар - то будет и купец. Коррупция, в начале 2 века до н.э. бывшая явлением редким и общественно осуждаемым, к описываемому времени стала обыденностью. Типичного римлянина эпохи очередной коррупционный скандал на выборах или после наместничества удивил бы куда меньше, нежели его отсутствие! Слова “сенатор” и “коррупционер” стали фактически синонимами.

Деградация прежних отношений патроната и ожесточение борьбы внутри сената привело к тому, что среди плебса начало расти ощущение все меньшего интереса к их чаяниям внутри курии. Этими настроениями мастерски пользовались всадники и отдельные сенаторы для давления на доминирующие в сенате фракции и борьбы за власть. В прежние времена народные трибуны не стремились противопоставлять себя сенату, предпочитая договариваться. Теперь же - они стали “голосом тех, кого не слышат”, конвертируя недовольство в низах в личную политическую популярность. Наличие у трибунов права вето и права представления законов на голосование в комициях делало этот голос крайне громким.

Даже заметно более, чем прежде, разделённый сенат всё же был способен долгое время удерживать баланс. Хотя с каждым новым кризисом делать это было всё сложнее. А потом пришёл Сулла и снёс к чёрту “во имя стабильности и безопасности Республики” значительную часть её политического класса. По сравнению с его чистками, Марий и Цинна это детский сад, ясельная группа. Сенат, и так заметно поредевший из-за Союзнической войны и старта гражданки, при Сулле лишился чуть ли не трети всех, кто в нем заседал. Ядро сената из той самой древней и уважаемой аристократии с многочисленными клиентами было в значительной степени вырезано. А главенствующую роль заняли десяток аристократов-друзей Суллы на руках которых были ведра римской же крови.

И вот их вы предлагаете уважать? А ведь эти “лучшие люди”, “boni” (честные), как они себя сами нередко называли, были еще ничего. Немалое число мест в сенате занимали те, кто получил место за усердное выпиливание врагов диктатора. Понятное дело, что “авторитет” такого сената держался только на законах Суллы, заткнувших рот всем недовольным. А когда эти законы пришлось отменить под давлением всё нарастающего недовольства населения, то и авторитет развеялся как дым. С этого момента можно утверждать, что у сената в целом, как института, влияние было ровно настолько велико, насколько влиятельны были его текущие лидеры. Будь у “оптиматов” крепкое и сплоченное ядро из нескольких десятков людей калибра Катона, пусть даже таких же негибких, но верящих в саму идею Республики, то, может, сенату и удалось бы вернуть свое влияние. Но Катон был такой один, и он и был ядром партии оптиматов! Юноша, который просто не воровал и честно боролся с коррупцией, затмил собой всю старую гвардию сулланцев, по факту в одиночку и тащил всю ту кодлу на себе.

А остальные лидеры мнений. Нуууу, они были, так-то, не против Республики. Существующие порядки их во многом устраивали, так как именно благодаря им они и стали теми, кто есть. Помпей всю жизнь боролся за внешние атрибуты власти - уважение и славу, Красс - за тесно связанное с властью влияние, Цезарь - за власть как таковую. Все трое не видели ничего плохого в обходе правил, если это помогало им достичь цели. Но сносить Республику никто из них не планировал, так как уж больно много рисков в этом было. Фактически, этими тремя типажами можно описать почти весь политикум Рима той эпохи. В том числе и оптиматов. И даже любимчика публики Цицерона, который не так-то и сильно отличался от Цезаря.

Исключение тут разве что Катон - реликт уже давно ушедшей эпохи, который родился слишком поздно, чтобы прожить длинную и счастливую жизнь. А между остальными участниками драмы какой-то идеологической пропасти толком и не было. Ведь шатали устои Республики люди с довольно похожим воспитанием и бэкграундом, а происхождение и длина родословной значили уже давно куда меньше, нежели возможность мобилизации денежных ресурсов, гибкость политического мышления и решимость иногда переступить через чужой труп.

И вот последнее во многом и было проблемой. Правила политической борьбы существовали ровно до того момента, пока одна из сторон могла авторитетом или силой их всем навязать. Если раньше достижение компромисса было сутью политики, то теперь частенько воспринималось недоработкой или и вовсе нежелательным результатом. Катон с его упертостью символизировал именно эту крайность: нежелание идти на компромисс, даже находясь в слабой позиции, что уж говорить про момент, когда он чувствовал силу.

Так что, когда Цицерон воспевал Республику, то он описывал идеализированную абстракцию. Ту прекрасную Республику прошлого своими глазами не видел не то что сам Марк Туллий, но и отцы большинства из его современников. А то, что досталось им, было насквозь прогнившим и погрязшем в пороках государством, чьи “элиты” были отнюдь не “лучшими людьми”. Плохие времена создали ещё более плохих людей, которые, скорее всего, даже не отдавали себе отчёт в том, что они своей борьбой за власть губят республику как институт. Хороших в такой ситуации быть не могло, так как каждое действие по-своему приближало эндшпиль: больное общество не может породить здоровое государство. Ударяя по рукам, Цезарь, Помпей и Красс не то что не планировали, они даже подумать не могли, что тем самым они делают смерть Республики еще более неизбежной. Равно, как и их противники, начиная бескомпромиссную борьбу с триумвирами.

Подпишись на сообщество Катехизис Катарсиса, чтобы не пропустить новые интересные посты авторов Cat.Cat!

Пост с навигацией по Cat.Cat

Также читайте нас на других ресурсах:
Телеграм ↩ – новости, заметки и розыгрыши книг.
ВК ↩ –наша Родина.