Перо аиста
Колонна красноармейцев медленно отступала на восток. Уцелевшие в нескончаемых боях командиры и бойцы шли на гул фронта, доносившийся с востока.
Они шли то ли третий день, то ли пятый, никто не помнил, да и не считал.
Шли, отбиваясь от наседавших немцев и оставляя погибших в наспех засыпанных воронках, а то и просто в поле на выжженной и растерзанной земле.
Шли мимо изувеченной техники и бесконечных колонн беженцев. Шли безо всякой надежды добраться.
Их осталось не больше сотни от когда-то полностью укомплектованного стрелкового полка. Уставших, измученных, но упрямо шедших вперед.
— Драпаем по своей земле, — яростно пнул камень Василий, — броня крепка, и танки наши быстры! Как же! Сколько мы их, сгоревших, видели, а? А где самолёты, где все?
— Здесь все, — вмешался пожилой старшина, — и позади лежать остались. И помолчи, говоришь много, сынок.
— Что помолчи, Михалыч, — красноармеец вытер пот с лица, — сколько нас было месяц назад? И сейчас сколько?
Старшина только обреченно махнул рукой, крикнув отстающим бойцам:
— Подтянись!
А потом, наклонившись к самому уху Василия, прошептал:
— Ты, сынок, язык-то попридержи, не ровён час донесут ясны соколы, куда следует.
— Кто? И кому? — усмехнулся красноармеец, — или к ним другой счет, пули не берут? Чего бояться? Может, завтра сам в воронке лежать буду, и это если повезет, что похоронить сможете.
— Типун тебе на язык, — фыркнул старшина, — еще накаркаешь.
— Не боись, — рассмеялся Василий, — никуда я не денусь, мне умирать нельзя. Сын скоро родится.
И боец, достав из кармана гимнастёрки перо, задумчиво погладил его рукой.
— Это что, - спросил Михалыч, — талисман?
Красноармеец кивнул:
— Пять лет назад, сидели с моей Иришей на берегу реки, а над нами кружились два аиста…
***
— Вась, посмотри, — рассмеялась девушка, показывая вверх.
— Это знак, — улыбнулся юноша, — что мы скоро поженимся, и ты родишь двоих сыновей-богатырей.
— Да ну тебя, — смутилась Ирина, — скажешь тоже.
***
— В тот день мы нашли два аистовых пера, — закончил боец, — одно осталось у моей ненаглядной, второе со мной.
— Женился? — спросил Михалыч.
— В том же году, осенью.
— А сыновья?
— Первенцу скоро четыре, а второй, - тут Василий снова задумчиво погладил перо, — может, и сегодня родится, как раз срок.. Меня когда призвали, когда Иришка уже беременной ходила.
— Ну, раз такое дело, — подмигнул старшина, — есть у меня фляжка, так что вечерком мы с тобой это дело и…
— Ложись!
***
Через несколько секунд воздух наполнился истошным воем немецких штурмовиков, грохотом разрывов и пулеметными очередями.
Бойцы моментально рассыпались вдоль обочины, изо всех сил прижимаясь к земле. И хотя для лётчиков они были, как на ладони, каждый верил, что именно его костлявая не заметит, как уже было не один десяток раз.
Пусть она подкрадывается свистом пуль и осколков. Пусть поднимает фонтаны земли и пыли. И пусть кажется, что в этом громыхающем аду от неё не спастись.
Но каждый из бойцов всё равно верил, что и сегодня он останется жив.
***
Налёт прекратился так же неожиданно, как и начался.
— Пронесло, — выдохнул старшина, — облегчённо глядя вслед улетавшим штурмовикам. Слышь, Васёк, пронесло. Вась, ты чего?
Красноармеец лежал, уткнувшись лицом в землю.
— Сынок, не молчи, — Михалыч быстро перевернул бойца и замер.
На груди растекалось кровавое пятно.
— Сейчас, — старшина быстро разорвал перевязочный пакет, — сейчас я тебя перевяжу, и всё будет хорошо.
Василий открыл глаза и, глядя вверх, с трудом улыбнулся:
— У меня родился сын.
— Говори, сынок, говори, только не умирай, вот перевяжу и… — бормотал Михалыч.
— Перо, — прохрипел красноармеец.
— Что? А вот оно, рядышком лежит, ты смотри, даже не запылилось, — сунув его в чёрную от копоти руку, деланно удивился старшина.
— У меня родился сын, — повторил Василий и, крепко сжав перо, закрыл глаза.
Навсегда.
А высоко в небе медленно парил аист.
Автор: Андрей Авдей