Отрывок из «Записки наводчика СУ-76», С. Горский⁠⁠

На фото: Колонна советских САУ СУ-76M входит в населенный пункт

...С момента начала нашего наступления прошло более пяти часов, а мы еще не прорвали до конца всей обороны немцев, хотя нам казалось, что все идет как надо. Однако командир, придя с рекогносцировки, сказал, что командование торопит нас, потому что у соседей дела идут лучше, а мы отстаем.

Наконец, все уточнено и заговорили батареи. Теперь мы уже вроде танков. Вперед и только вперед! Огонь наших батарей пришелся как раз по траншее.

Немцы, видимо, не ожидали такого решения, потому что, пока снаряды придавливали их к земле, мы успели приблизиться к их позициям и вместе с бойцами, которые были ближе к вражеским позициям, просто задавили немцев.

В это же время огонь наших батарей был перенесен вглубь. Немцы не выдержали и побежали. Им вдогонку летели трассы ручных пулеметов и огонь наших самоходок. Перед самой траншеей снова минное поле и проволока, которую мы сразу не заметили. Она была так низко посажена, видимо, рассчитана на то, что, если наши солдаты побегут, не заметят ее и непременно будут падать. Бойцы роты, с которой мы взаимодействовали, шли впереди и просматривали и прощупывали землю — нет ли мин на пути самоходки? У некоторых я увидел штыри на палках. Думали, что это саперы, а оказалось — просто бойцы, которые лежали ближе всех к немецким позициям и волею судьбы оказались на минном поле. Время даром не тратя, они под огнем гитлеровцев разминировали проходы для нас. И даже установили вехи, чтобы было видно, где проход. Выскочили под самым немецким блиндажом. Командир через верх бросил в дверь гранату. «Наверное, для подстраховки», – подумал я. Но вдруг я увидел, как из блиндажа в открытую дверь вывалился немец и плюхнулся лицом в землю.

В это же время сзади раздался сильный взрыв. Обернувшись, я увидел вспыхнувшую самоходку, на которой механиком-водителем был Николай Иванов. Как это произошло, трудно представить, но, вероятнее всего, он сбился с прохода и наскочил на мину. Грустно было смотреть на горевшую самоходку, камень к горлу подкатился, сдавило грудь так, что дышать больно. Да, война это жестокое занятие, она уносит человеческие жизни, друзей, близких и дорогих твоему сердцу людей.

Мы продолжали выполнять задачу. Вижу, как впереди удирают фашистские солдаты, и посылаю вслед один снаряд за другим, как частицу мщения за только что погибших товарищей. В преследовании прошли километров пять.

Немцы не смогли зацепиться, но сопротивлялись ожесточенно. Нас догоняли свежие подразделения и постепенно меняли изрядно уставшие роты. Конечно, мы нуждались в отдыхе, бойцы выбились из сил. Хорошо хоть порой мы их брали на броню и тем самым не снижали темп наступления. По команде вышли на окраину небольшого населенного пункта, где нам дали команду остановиться.

На привале узнали, что в этот день мы потеряли две самоходки. Значит, восемь товарищей не придут к командирской машине. Молча закуривали и жадно затягивались табачным дымом. Постепенно завязывались разговоры, начали обмениваться мнениями и виденным в бою за минувший день. Меня оставили наблюдателем за воздухом. Хотя погода была нелетная, но порядок всегда поддерживался уставной. О чем говорили ребята, мне не было слышно, но догадаться было не трудно. Конечно же обсуждались события только что пережитого боя. У каждого было свое ощущение, свое восприятие. Меня потрясло виденное мною — объятая пламенем самоходка и ни одного выскочившего члена экипажа. Так и сгорели заживо...