Одноклассница.⁠⁠

Виктор проснулся оттого, что Татьяна усиленно толкала его в бок и что-то взволнованно наговаривала ему на ухо. Смысл ее слов никак не доходил до его провалившегося в тяжелый сон сознания. Наконец, он с большим трудом смог сообразить, чего она так настойчиво добивается от него.

— Витя, ну проснись! Ви-и-ть… проснись же!

Виктор приподнял тяжеленные веки и увидел вокруг себя только ночной сумрак.

— А? Ты чего?.. Проспали, что ли?

— Да нет, Вить… третий час только…

— Третий? Тань, ты с ума сошла? Мне вставать в полшестого, а ты…

— Витя, — тихо прошептала Татьяна, и голос ее дрожал. — Витя, там в прихожей ходит кто-то! Мне страшно, Вить…

Виктор тяжело перевернулся на спину. Откинувшись на подушку, тщательно прислушался. Тишина. Он широко зевнул.

— Ничего не слышу… Выдумщица ты, Танюх.

Он хотел было вновь повернуться на бок, чтобы снова погрузиться в еще не до конца ускользнувший сон, но дрожащие пальцы жены крепко ухватили его за плечо.

— Танюха, отстань, мне вставать рано! На работу же!.. — недовольно заворчал он в подушку.

— Витя, там кто-то есть! Я шаги слышала… и дыхание чье-то!

Виктор резко повернулся к ней. Его глаза, полностью утратив сонное добродушие, сверкнули неожиданной злобой. Татьяна даже отпрянула.

— Шаги слышала?! — выкрикнул он. — Так это же черт с рогами там ходит, копытами стучит!

— Не надо, Вить… — голос Татьяны звучал умоляюще. — Не надо, ну пожалуйста…

— Нет там никого, понимаешь, нету! — Виктор уже всерьез разозлился. — Ну кто там может ходить? Дверь я на ночь запирал, в окно к нам никто не влез — третий этаж ведь! Отстань от меня, ради Бога, ладно? Будь человеком, я устал, я спать хочу…

— Витенька, миленький, — голос Татьяны показался ему противно плаксивым, — Я тебя не буду тревожить — честное слово, не буду! Ты только сходи, посмотри… ладно? Христом Богом тебя прошу.

Виктор испустил тягостный стон. Потом, кряхтя, приподнялся и сел на постели, свесив ноги.

— Совести у тебя нет, Таня, — сказал он укоризненно. — Взрослая баба вроде, а ведешь себя, как малое дитя.

— Ну Ви-и-ть… — Татьяна накрыла грудь одеялом, как будто ждала, что из прихожей кто-то внезапно ворвется в комнату.

Виктор только раздраженно махнул на нее рукой. Нашарив ногами стоптанные тапочки, он всунул в них ступни, рывком поднялся и пошел в прихожую. Татьяна смотрела ему вслед, и если бы Виктор обернулся в этот момент, то увидел бы в ее глазах животный ужас.

Пробираясь ощупью в темноте, Виктор добрался до двери в прихожую, рывком распахнул ее и включил свет. Естественно, прихожая оказалась совершенно пуста. Светильник на стене горел тускловато, и по углам скопились темные тени. Спрятаться там было немыслимо — прихожая имела мизерные размеры. Постояв немного, он открыл дверь в санузел и нажал на кнопку выключателя. Так… Обычный санузел. Совмещенный. По стенке суетливо бежал потревоженный светом таракан. Вот, наверно, напугался, бедняга… Сидел себе, сидел впотьмах, и — на тебе: Хозяин приперся, не спится ему… Виктор постоял несколько секунд, слушая шелест воды в стояке, потом выключил свет и закрыл дверь. Нехотя поплелся на кухню, снова щелкнул выключателем. Вспышка света неприятно резанула по глазам, и он невольно зажмурился. Разумеется, кухня тоже оказалась пуста… А разве могло быть как-то иначе? Тем не менее, он ощутил жгучую досаду на жену и ее нелепые детские страхи.

«Черт знает что выдумывает, — подумал он. — Спать только не дает».

Выключив свет, он вернулся в комнату, сел на заскрипевшее супружеское ложе, скинул тапки, стараясь при этом произвести побольше шума. Татьяна напряженно сопела, затаившись под одеялом.

— Ну что там… Вить? — робко спросила она из темноты.

— Что «что»? — злобно отозвался Виктор. — Ничего, конечно! А ты чего ждала? Что я там кого-то встречу?

Жена не ответила. Виктор улегся, накрылся одеялом, уставился в потолок раскрытыми глазами.

На сердце было мерзко и обидно.

— Витенька, милый, ну, не сердись, пожалуйста! — Татьяна чуть не плакала. — Ну вот дура я у тебя такая, ну что тут поделаешь?

— Да ну тебя, — Виктор отвернулся и обиженно засопел. — Спи лучше…

— Страшно мне очень, — всхлипнула Татьяна. — Нехорошо как-то…

Виктор едва не завыл от досады. Ну вот, снова началось! Пошло, поехало…

Скоро год, как они живут в этой квартире. И все бы хорошо. Но Татьяну почему-то вдруг взялись преследовать ночные кошмары. Сначала Виктор только посмеивался, да подтрунивал над супругой.

Женщины — создания мнительные! Что с них возьмешь… Переутомилась, наверное, ведь столько лет мотались по частным углам! Даже детей из-за этой проклятущей неустроенности не завели! Пройдет, все забудется. Однако время шло, а кошмары, донимавшие женщину, не только не уходили, а напротив, становились все ярче и насыщенней. Как-то ей вдруг привиделось какое-то странное существо, похожее на большого ежа, сидевшее сначала посреди комнаты и смотревшее на нее огромными желтыми глазами, а потом, когда Татьяна закричала, резко метнувшееся к стене, пробежавшее вдоль плинтуса и вдруг будто растаявшее в воздухе! Виктор тогда серьезно испугался, заподозрив, что по квартире шныряют крысы — дом ведь был далеко не новый! Однако Татьяна уверяла, что тварь не являлась крысой, и даже хвоста не имела. Виктор не слишком полагался на жену в подобных неопределенных вопросах, но хоть и облазил тщательно все углы, ничего похожего на крысиную нору не нашел… В другой раз среди ночи ей чудилось чье-то присутствие, при этом ее охватывал такой ужас, что Виктору становилось не по себе. Порой Татьяне казалось, что на нее кто-то смотрит тяжелым немигающим взглядом. И подобные случаи повторялись с пугающей регулярностью… и если раньше Виктор просто отмахивался от них, то теперь, похоже, наступала пора серьезно призадуматься.

Он повернул лицо к жене. Она была закутана в одеяло с головой, но до слуха Виктора донеслось ровное сопение. Похоже было, что Татьяна все же успокоилась и заснула. У Виктора же сон пропал напрочь. Он знал уже, что если и сможет теперь заснуть, то лишь к утру.

Досадуя на супругу, поломавшую ему сон, Виктор поднялся с постели и отправился на кухню.

Зажег светильник над семейным кухонным столом, присел к окну. Взял сигарету, задумчиво размял ее в пальцах.

За окном стояла тишина, и во мраке было видно, как с черного неба на укрытую белым ковром землю медленно и тихо опускаются крупные снежные хлопья. Стояло полное безветрие, и улица была совершенно пустынна, каковой и подобает ей быть в три часа ночи. Удивительная погода для заполярной зимы! Виктор почувствовал, как его медленно наполняет умиротворение. Он любил такую погоду, обожал этот заснеженный город, в котором прошло его детство. Здесь он жил с родителями, здесь ходил в школу… Потом уехал в Питер, поступил в институт, после окончания его служил в армии. А закончив службу, вернулся в свой родной город. Встретил и полюбил Татьяну, они поженились. Именно тогда остро встала жилищная проблема. Квартирка родителей была тесной, да и свекровь с невесткой не слишком ладили. Молодые супруги желали жить отдельно. Сначала жили у Татьяны в служебном общежитии, потом, когда Татьяна сменила работу, пришлось снимать жилье. Одновременно копили на покупку квартиры — отказывали себе во всем, каждый свободный рубль откладывали для заветной покупки. Помогли и родственники с обеих сторон, искренне пожелавшие помочь молодым супругам… Когда через несколько лет изматывающего труда и всяческих отречений скопили необходимую сумму, обратились в агентство. Но там оказалось, что собранных денег с трудом хватит на однушку, да и то — если дозанять… Пришлось копить дальше. Виктор работал на износ, Татьяна брала с работы халтуру, сидела ночами, кропая курсовые нерадивым студентам… И гигантские усилия все-таки принесли свои плоды. Девушка-агент позвонила Виктору на работу и предложила вариант: есть квартира — в старом доме, за выездом, честно сказать, в неважном состоянии… Это минусы. А вот и плюсы — третий этаж, две комнаты (хоть и смежные, но две!), и пойдет она за цену новой однушки — то есть за сумму, которой они как раз располагают! Виктор едва не запрыгал от радости!.. Преимущество плюсов над минусами представлялось вполне очевидным. В тот же день с Татьяной помчались смотреть долгожданное жилье. Когда увидели предлагаемую квартиру, радость несколько поутихла… Дом был постройки начала 60-ых годов и находился в старом районе города, на бывшей окраине, которая теперь активно застраивалась красавицами-высотками. Обычная обшарпанная пятиэтажка нелепого зеленоватого цвета — получить квартиру в таком доме лет тридцать назад было целой вехой в жизни советского труженика. Народный фольклор окрестил такие дома хрущатниками или хрущобами в честь известного государственного деятеля, который сумел-таки миллионы людей вытащить из подвалов и бараков. Теперь времена иные… Такой дом производил тягостное впечатление — особенно в компании близлежащих новостроек. Ремонта он явно не видел много лет — дверь в подъезде висела на честном слове, облезлые стены испещрены гадкими надписями и рисунками известной тематики, лестница не мылась, наверное, года три… Под стать дому оказалось и жилое помещение: дверь покосилась (открыли ее с трудом), стекла побиты, полы повыщерблены, на санузел было страшно смотреть — сантехника старая, покрытая плесенью, унитаз сворочен набок, а ванна измызгана так, будто в ней жили дикобразы… Создавалось впечатление, что прежние хозяева, съезжая отсюда, действовали по принципу «врагу ничего не оставлять! Что нельзя вывезти — уничтожить и взорвать!»

Виктор с Татьяной долго стояли посреди большой комнаты, в скорбном молчании созерцая все это убожество: так ведут себя в доме, где лежит покойник. И не мудрено: квартира оказалась совершенно убитой.

Виктор с Татьяной тоже чувствовали себя убитыми. Было такое мерзкое ощущение, что их подло обманули. Хотя никакого обмана вроде как и не было — им предложили вариант. Если не хотят — могут отказаться. Никто не неволит… Но как откажешься? Они мечтали об отдельной квартире, хотя бы однокомнатной. А тут — двухкомнатная. Да, старая. Да, замызганная! Но — их квартира! Надо только приложить голову и руки, устроить хороший ремонт — и она будет как новенькая. А если они откажутся — то другого такого случая может и не представиться.

И цены на недвижимость на месте не останутся. Они будут меняться. Легко угадать, в какую сторону… И после недолгих размышлений супруги приняли решение.

Ремонт сделали быстро — Виктор работал прорабом на стройке и задействовал самых лучших мастеров, каких только знал. Обновление квартиры влетело в копеечку — денег не осталось даже на еду. Но ведь деньги можно еще заработать! Зато квартирка сверкала теперь первозданной свежестью. Можно было жить и радоваться…

Так бы оно и вышло, да вот незадача. И года не прошло, как новая напасть — Татьяну ни с того ни с сего начали душить ночные кошмары…

Виктор докурил сигарету и бросил взгляд на часы. Господи, четвертый час! Скоро вставать уже… Надо поспать хоть немного, хоть как-нибудь! Иначе завтра… Виктор тяжко вздохнул и отправился в комнату досыпать.

После этой скверной ночи прошла неделя… Виктор старался и сам ее не вспоминать, и жену не беспокоить пустыми разговорами. Ну, приснилось супруге что-то нехорошее — с кем такого не бывает? Однако кошмар возвратился, и в куда более жесткой форме…

…Среди ночи Виктор вдруг пробудился. Приподняв голову, увидел, что жены рядом нет. Рывком поднявшись в постели, он увидел ее, сидевшую на краю кровати спиной к нему. Обхватив себя руками за плечи, Татьяна вся тряслась мелкой дрожью.

— Танюх, ты чего?!

Ответа не последовало. Виктор подскочил, как подброшенный пружиной, включил ночник и, сорвавшись с места, бросился к жене. Татьяна была страшно бледна, ее колотило так, будто она оказалась в одной ночнушке на морозе. Виктор опустился рядом с ней на колени.

— Таня! — крикнул перепуганный Виктор.

Она подняла на него широко раскрытые глаза, в которых застыл неописуемый ужас. Виктор постарался взять себя в руки.

— Танечка, милая… Что случилось, что с тобой? — спросил он как можно спокойнее.

— Там… — Татьяна кивнула в сторону прихожей. — Там … в туалете…

Виктор поднялся с колен, одним прыжком выскочил в прихожую, распахнул дверь в санузел, включил свет. Придирчиво оглядел маленькое помещение, заглянул в унитаз, осмотрел ванну…

Ничего. Он вернулся в комнату.

— Что в туалете? — спросил он. — Татьяна… в туалете что?

Женщина продолжала трястись всем телом. Виктору сделалось не по себе…

— В раковине… Ты видел?

Виктор решительно шагнул к ней, приобнял ее за плечи, с усилием поднял на ноги. Ощутив его объятия, жена стала дрожать уже не так сильно, и он это сразу почувствовал.

— Танечка, — сказал он ласково. — Пойдем со мной… Я тебе покажу наш туалет.

— Я не пойду, Витя! — прошептала Татьяна. — Там… такой ужас! Я боюсь…

— Ничего не бойся, я с тобой, — решительно сказал Виктор. — Пойдем!

— Нет!..

Виктор применил силу. Татьяна отчаянно упиралась, вырывалась из его тисков, попыталась даже укусить державшую ее руку мужа. Однако Виктор упорно тащил ее в прихожую, одновременно успокаивая ласковыми словами. Подтащив жену к туалету, он распахнул дверь.

— Вот посмотри, — сказал он. — Здесь никого и ничего нет. И бояться абсолютно нечего. Посмотри! Видишь, вот раковина! В ней тоже пусто…

Татьяна деловито заглянула в раковину, помолчала с полминуты, и вдруг спросила:

— Ты уже убрал ее, Витя?

— Убрал — что?.. — спросил Виктор.

— Руку… В раковине лежала кисть руки. Отрезанная… Ты ее убрал? И кровь смыл?

Виктор чуть заметно вздрогнул, внимательно посмотрел на жену и закричал в приступе отчаяния:

— Татьяна!.. Тебе к врачу срочно надо!!!

Однако визиты к докторам не принесли ни результатов, ни хоть какого-нибудь успокоения. Их ответы и вердикты сводились к общим фразам и благим пожеланиям. Татьяна прошла несколько обследований — слава Богу, никаких там опухолей в мозгу или иных страшных вещей у нее не обнаружили. Этому можно было бы только порадоваться, если бы не одно «но» — Татьяна плохо спала по ночам и не давала спать мужу, у нее не прекращались ночные кошмары, а вдобавок ее стали одолевать мучительные головные боли. В общем, дела обстояли весьма паршиво. Виктор совсем измучился: из-за жены все больше и больше ночей сделались для него бессонными. Он стал раздражительным, резким, осунулся, побледнел… И совсем его добило пожелание супруги, высказанное как-то вечером во время очередного приступа головной боли:

— Витя… Давай продадим квартиру…

Виктора словно огрели дубиной по голове. Вот еще удумала!

— Таня, ты думаешь, что говоришь? — негодующе воскликнул он. — Ты совсем спятила? Как это мы ее продадим? А жить мы где будем? Опять по чужим углам мотаться?

— Ну почему? У нас деньги вырученные будут… купим другую, — сказала Татьяна слабым голосом.

— Вот так просто возьмем и купим! — раздраженно заметил Виктор. — Да у нас денег не хватит, ведь цены-то на жилье росли, пока мы тут живем! Да и продавать ее замучаешься — кто польстится на хрущобу? Дело верное — останемся без угла, вот и все!

— Но я не могу здесь жить, Витя! — отчаянно вскричала Татьяна. — Ты хочешь, чтобы меня забрали в дурдом?

— Причем тут квартира? — резко возразил Виктор. — Ну скажи — причем?!

— С ней что-то не так, — сказала Татьяна. — Мне плохо здесь, разве не видишь?

— Глупости! Начиталась желтых статеек и плетешь черт знает что… Не выдумывай!

Татьяна вдруг расплакалась. Это выглядело так неожиданно, что Виктор оторопел. Он подсел к жене и приобнял ее за вздрагивающие плечи.

— Тань… Ну ты чего, Танюх… — он погладил ее по волосам. — Танечка…

— Ты меня совсем не любишь, — всхлипнула жена. — Тебе все равно, что со мной будет! Я говорю: мне здесь плохо, я тут схожу с ума! А тебе лишь бы ничего не делать!

— Танюха, ты сама себя слышишь? — с обидой отозвался Виктор. — Это я ничего не делаю? Мы с тобой столько лет угробили на съемное жилье, нашли, наконец, себе хату за приемлемую цену, ремонт какой сварганили! Конфетку из квартиры сделали! А теперь ты предлагаешь все это бросить и снова обтирать чужие углы только потому, что тебе слышатся чьи-то шаги и мерещатся отрезанные руки в раковине?! Дело не в квартире, а в тебе. Я-то тоже здесь живу, и ничего не чувствую.

— Зато я чувствую, — озлобленно заметила Татьяна. — Это ты такой толстокожий. А у меня уже сил нет терпеть весь этот ужас! Я тебя прошу как мужа, как человека: спаси меня, Витя! Не хочешь продавать квартиру — так придумай что-нибудь! Что угодно, только бы я не слышала и не видела ничего! Я еще не все тебе рассказываю…

«И слава Богу, — раздраженно подумал Виктор. — Это тебе с ума сходить можно, а мне вот недосуг».

Но когда он вновь взглянул на бледную, трясущуюся супругу, ему стало ее жалко до слез. Бедняжка… Что же она так мучается? Он нежно обнял ее, кротко поцеловал в щечку… Татьяна доверчиво прильнула к нему.

— Успокойся, милая, — сказал Виктор. — Я что-нибудь придумаю… Обещаю тебе.

Виктор честно собирался что-нибудь придумать. Мысли о продаже квартиры он вообще не допускал, гнал ее прочь. Однако надо было что-то предпринимать, что-то делать… Оставался сущий пустяк — наконец-то решить, что именно.

Как ни ломал голову Виктор, спасительного решения не приходило. Все же он был убежден, что жена его психически нездорова. Но где найти доктора, который бы действительно помог? Он спрашивал знакомых, сам ездил по клиникам, куда они с Татьяной еще не заглядывали.

Все без толку.

В лучшем случае пожимали плечами и предлагали подвезти жену: «Привозите, посмотрим…» Но в их глазах Виктор читал немой вопрос: «На кой черт ты еще сдался? И без тебя хлопот полон рот». А в худшем случае ему предлагали адрес сумасшедшего дома: «Ее там полечат, успокоят, присмотрят». Виктор устало благодарил и уходил прочь.

Между тем кошмары продолжались, вопреки робким надеждам Виктора, что все как-то образуется само собой. Он постоянно пребывал в состоянии бесконечного стресса, а сон его свелся к двух-трехчасовому беспамятству, похожему скорее на обморок, чем на сон. Вечное недосыпание наконец дало себя знать: в конце осени как-то после очередной сумасшедшей ночи Виктор провалился в глубокий сон и безнадежно проспал на работу. Организм, видимо, решил-таки взять свое (сколько же можно над ним измываться!), и Виктор не слышал ни будильника, ни телефонного трезвона — вообще ничего! Татьяна тоже спала, совершенно измученная своими видениями…

А на работе разразился скандал: машинист гусеничного крана не начинал смену, пока не получит подпись Виктора в крановом журнале. Никакие уговоры бригадиров и подрядчиков не действовали, мужик попался принципиальный и без официального разрешения должностного лица не желал лезть в кабину. Позвонили в управление. Примчался главный инженер, подписал требуемое разрешение, и когда крановщик приступил, наконец, к работе, появился и Виктор с опозданием более чем на два часа. Главный инженер налетел на него с площадной бранью, орал, матерился, топал ногами… Виктор же наблюдал истерику начальника с таким видом, словно все происходящее его никак не касалось. Казалось, он просто не слышит ни диких воплей, ни фигурной матерщины, от которых сотрясались стены штаба строительства. Он не оправдывался, не возражал, не пытался кричать в ответ. Просто стоял и слушал. Извергнув все свое негодование и не встретив никакой реакции, главный, наконец, тоже замолчал. Потом все же спросил о причине столь вопиющего опоздания. Виктор в ответ только пожал плечами.

— Чувствовал себя плохо, — выдавил он.

— Справка есть? — резко спросил главный, будто гавкнул.

— Какая справка? — вылупил глаза Виктор.

— Медицинская, мать вашу так и разэтак! — заорал начальник, снова выходя из себя.

— А-а, справка!.. — протянул Виктор так, словно ему вдруг открылся некий секрет. — Нет, такой справки нет…

Главный инженер уехал невероятно озлобленный и пообещал Виктору сегодня же издать приказ, предусматривающий оплату вынужденного простоя техники за его счет. Еще сказал, что при повторном случае подобного безобразия Виктор будет немедленно уволен. Однако Виктор и ухом не повел, будто ему было наплевать. Мало-помалу все свидетели этой безобразной сцены разошлись.

Виктор устало опустился на стул и скорбно склонил голову. Легкое покашливание заставило его вздрогнуть: оказалось, что в кабинете помимо его самого находился еще и Петр, один из субподрядчиков, с которым у Виктора помимо производственных были еще и дружеские отношения

— А, ты здесь, — рассеянно заметил Виктор. — Что хотел-то?..

— Да ничего я не хотел, Витя, — отвечал Петр. — Вопросы есть, конечно, но вижу, не до них тебе сегодня… Ишь, главный-то ваш как разорался! Я уж думал, припадок у него… Хоть врача вызывай!

Виктор в ответ только рукой махнул. Но Петр не уходил.

— Послушай, Вить, — негромко буркнул он. — Главному ты не хотел говорить, понятное дело, ну так мне хоть скажи: что с тобой стряслось? Который день смотрю — ты не в себе… Чего у тебя?

— А, ничего, — Виктор хотел улыбнуться, но улыбка вышла вымученной и жалкой. — Ничего, Петро, все нормально…

— Нормально? — Петр горько усмехнулся. — Оно по тебе видно, это твое «нормально»…

— А что? — Виктор был удивлен. — Что по мне видно?

— Ты в зеркало давно смотрел? — спросил Петр мрачно. — Глянь как-нибудь… сам и увидишь!

— Ну, я зеркала с собой не таскаю, — с легким раздражением заметил Виктор. — Не девочка…

— Выглядишь ты хреново! — отозвался Петр назидательно. — Прямо скажу: крайне погано выглядишь. Странно, что ваш главный этого не видит… А впрочем, что ему? А по всему видно — болен ты. Обследовался бы, что ли, со здоровьем шутки плохи…

— Я думал, ты строитель, — хмуро отвечал Виктор. — А ты, видно, дохтур?..

— Ничего смешного, Витя, — сказал Петр серьезно. — Я ведь по-дружески спросил. Не хочешь — не говори ничего, в душу лезть не стану. Только вижу — дурно тебе, так как же не спросить — в чем беда-то?

Виктор тяжко вздохнул.

— Петь, ну что проку, если я тебе и скажу? — горько спросил он. — Тебе что, своих проблем мало?..

— Мало не мало… А вдруг чем помогу?..

Виктор растерянно замигал, не зная, что ответить. Он знал Петра давно, знал как человека с редкой особенностью — принимать чужие удачи как свои; всегда спешить на помощь тем, кто в ней нуждался… Виктор помнил, как однажды у одного из водителей прямо в день получки украли из машины только что выданную ему зарплату, и Петр тотчас же дал ему половину своей… Так что действительно, спрашивал Петр не из праздного любопытства.

— Знаешь, Петро, — сказал он безнадежно. — Сказать, что мне дурно — это как ничего не сказать.

— Ну, что случилось-то?..

— Жена у меня с ума сходит, Петя.

Петр откинулся на спинку стула, негромко спросил:

— В смысле?..

— Да вот в самом что ни на есть прямом смысле! Она уже почти спятила, а скоро и я вслед за ней спячу…

Петр некоторое время ошарашено молчал, потом хмуро сказал:

— Знаешь, Витя, давай-ка все по порядку. И подробно.

И Виктор принялся рассказывать. Неожиданно для самого себя рассказывал долго, откровенно, не упуская ни одной детали из тех, что помнил сам. Может быть, ему необходимо было выговориться, он нуждался в заинтересованном слушателе. А Петр слушать умел.

***

Когда Виктор завершил свой сбивчивый и эмоциональный рассказ, Петр некоторое время сидел молча и неподвижно, устремив взгляд в пустоту. Потом откинулся на спинку стула и протянул:

— Да-а… Плохи твои дела, дружище.

— Спасибо, приятель, — кисло отозвался Виктор. — знаешь, я как-то и сам такое подозревал.

Петр поднял голову и внимательно посмотрел на друга. Спросил:

— Значит, на докторов никакой надежды?

— Никакой… Какая к х… надежда, если даже диагноза нет.

— Ну и что думаешь делать?

— Не знаю, — угрюмо отрезал Виктор. — хоть в петлю лезь. Не могу я больше, Петро… Ей-богу, не могу. Вот приду вечером домой, а там опять нытье — продадим квартиру, давай продадим… Я ей говорю — жить-то где будем? Веришь ли, будто не слышит! А ночью… Лучше и не вспоминать, Петя… Врагу такого не пожелаю… Ну ладно, Петро! — Виктор встал из-за стола. — Вот поговорил с тобой, вроде полегче на душе стало. Жаль — не надолго… Ну, давай теперь работать. У тебя ко мне вроде как вопросы были… Пошли решать.

— Ты погоди-погоди, Витя, — торопливо осадил его Петр. — Работа не убежит. Ты лучше присядь.

Виктор с удивлением покосился на него. Петр смотрел на него снизу вверх какими-то странными глазами. В них была вроде как и просьба… и вместе с тем нечто жесткое, подчиняющее. Виктор послушно опустился на стул.

— Ну сел… Дальше что?

— Дальше… — Петр словно бы подыскивал слова. А потом заговорил просто и решительно:

— Могу дать тебе адресок, Витя. По этому адреску один человек живет…

— Какой человек? — заинтересовался Виктор.

— Необычный. Полагаю, Витя, стоит тебе взять с собой жену, да и съездить к нему.

— Да что за человек, Петя? И зачем я к нему поеду, да еще с Танькой? Знахарь, что ли, какой? Или целитель с кучей фальшивых дипломов? Если так — уволь, Петро: я в этих шарлатанов не верю и тратить на них время и деньги не буду.

— Да ты обожди, чего сразу в бутылку-то лезешь? — строго осадил его Петр. — Знахарь, целитель…

Говоришь так, будто разбираешься… Вот тебе информация к размышлению. Есть у меня дядька двоюродный, у нас в городе живет. Врачи его приговорили — рак в неоперабельной стадии. Готовься, мол, мужик — месяца три-четыре, и лапти сплетешь! Так он к этому человечку поехал, и тот его лечил! Я не знаю как — но очень жестоко лечил, какими-то жуткими способами… Дядька на все был согласен — чего уж тут, коли деревянный бушлат готовить велели! И что же? Вылечил его этот мужичок! Да так вылечил, что врачи глазам не поверили: был рак, и вот — нет рака!

— Ой, Петя… — Виктор с досады только глаза закатил. — Я таких историй с детства еще слыхал немерено! Прости меня, дружок: я понимаю, ты рад бы мне помочь, но… извини, я не в том состоянии, чтобы бредовые россказни слушать.

— Это у меня россказни?! — Петр привстал на стуле с угрожающим видом.

— Да не обижайся, Петя… знаю, ты не болтун. Но такое! Ну не бывает таких чудес, Петя!

— Послушай, это случилось не с кем-то и где-то, а с моим родственником! Я его каждую неделю вижу… Какие тут к черту россказни?

— Ну, совпадение какое-нибудь, — не сдавался Виктор. — Может, и не рак это был вовсе. Врачи — они что, не ошибаются что ли?

— Витя, рак — это не насморк, он сам по себе не проходит. И врачи, а это были хорошие врачи, подобных ошибок в диагнозах не допускают.

— Ну хорошо, рак твоему дядьке каким-то чудом вылечили, — махнул рукой Виктор, и не потому что поверил, а чтобы не разобидеть доброго Петра, — но у нас-то не рак! У нас вообще незнамо что, и с чего ты взял, что твой чудо-доктор здесь поможет?

— А по-моему, у тебя вариантов все равно нет, — спокойно сообщил Петр. — Или есть варианты?

— Да какое там, — со злостью буркнул Виктор. — Вариантов нет.

— Ну, а раз их нет… — Петр взял со стола лист бумаги из тех, что остались после вчерашнего совещания, — то вот тебе адрес… Мое дело — тебе сообщить, а ехать или нет — решай сам! Ты мужик взрослый…

Он размашисто начиркал несколько слов и толкнул листок Виктору. Тот осторожно взял его, с недоверием пробежал глазами адрес…

— Постой-постой! — невольно вырвалось у него. — поселок Три ручья… это на другом берегу залива, что ли?!

— Ты знаешь еще какой-то поселок Три Ручья? А навигация у нас по заливу круглый год, если помнишь…

— Но ведь это… — Виктор совершенно растерялся. — Это же у черта на рогах! И что там делает этот доктор?.. Кого он там лечит? Тундровых волков, что ли?

Продолжение в комментариях.