Неведомое зло из моего детства⁠⁠

В детстве каждое событие занимает до неприличия много места в памяти, и оно остается запечатленным в ней на долгие годы. Упал в лужу в пять лет, на глазах у всей группы, и подружка Танька еще так обидно смеялась, и мама потом ругала за испачканные штаны — неважно, что с этого момента ты падал в лужу неоднократно, в прямом и переносном смысле, и серьезные взрослые люди предавали тебя куда серьезнее, чем глупая маленькая Танька.

Ты все помнишь. Тебе обидно до сих пор!

Встреча со злобной соседской псиной до сих пор вспоминается как побег от огромного, шумного, клыкастого монстра, пусть тебе (взрослому тебе!) она едва достала бы до колена. Воспоминания не поблекли. Может, стали даже ярче, ведь теперь ты действительно понимаешь, что именно происходило вокруг — и сильно недолюбливаешь дядю Борю, который знал о злобном характере своей собаки, но все равно выпускал ее гулять без поводка и присмотра.

Так и с игрушками. Для ребенка они — живые, и это не преувеличение! Помните мультик «История игрушек»? Для маленькой меня плюшевые игрушки, пластиковые динозавры, единственная одинокая Барби (тщетная попытка окружающих разбудить во мне крепко спящую «девочку-девочку») были по-настоящему живыми. Они меняли свое положение, пока никто не видел (двигались, я уверена!), терялись (прятались), приходили ко мне спать ночью.

Их игрушечный мир запомнился так же ярко, как и мир за стенами дома. Я помню корзину, в которой они жили, помню сшитую мамой систему хранения моих любимцев — полоску ткани с многоярусными карманами, висящую над моей кроваткой. И я помню, что именно отсюда началось то, что, возможно, и стало причиной моей будущей неуемной любви к фильмам ужасов...

Однажды я проснулась и поняла — что-то изменилось. В комнате, полной игрушек, книг и моих рисунков, чего-то не хватало, и не сразу стало ясно, чего именно. Кого именно...

Ежа. Доброго ежика, из тех игрушек, что надевались на руку и весело шевелились, повторяя движения пальцев. Карман, где еж проводил ночи, был пуст! Пуговичные глазки остальных зверушек блестели затаенным страхом. Они так и не признались мне, кто их так напугал, кто забрал у меня ежа. И ведь он был лишь первым...

Один за другим мои друзья исчезали. Вечером я закрывала глаза — а утром не могла досчитаться кого-то из плюшевых ребят: лягушку, зайку, мишку... Это было как в игре «Мафия» - город засыпает... просыпается неведомое зло. Зло делает свой выбор...

По, тогда еще незнакомому мне, закону подлости, дольше всех держались самые нелюбимые звери: лиса и баран. Но и их не обошла стороной участь остальных. Город опустел, но наступила ночь, и зло вновь стало искать себе жертву...

Барби. Моя единственная Барби, игрушка, так мною до конца и не понятая! Меня не интересовала ее модная одежда, умопомрачительные (с точки зрения ровесниц) сгибающиеся ноги, гладкие блестящие волосы. Маленькую меня радовала ее кукольная красота, но играть? С этим? Скучно! Вот и сидела моя Барби на столе, этакий детский арт-объект, пока зло не учуяло ее...

Другие жертвы пропадали бесследно, позднее выяснилось, что мама выкидывала истерзанные трупики, чтобы я не расстраивалась (пусть этим она и превращала происходящее в череду зловещих исчезновений). Барби, однако, чудом выжила. Хотя, возможно, пожалела об этом, ведь чудесные сгибающиеся ноги были разгрызены до пластиковых костей! Мама замотала их пластырем, но я знала, что раны все еще там, и моя Барби страдает.

Лучшие врачи (вооруженный игрушечным шприцом динозавр Тиррекс и плюшевый мишка, на которого удалось натянуть халат из набора доктора) не могли ей помочь. И только тяжелая артиллерия в виде мамы, которая нашла для моей Барби донора (неведомое зло, жившее у соседей, сгрызало другим Барби все, кроме ног), смогла почти вернуть моей кукле ее прежнюю жизнь.

Да, эта жизнь была на толстых, несгибающихся, слишком загорелых ногах донора. Да, лишившись красоты, Барби перестала быть арт-объектом, и участвовала в играх на равных правах с остальными. Но такой была её новая жизнь!

Потом случалось много чего еще.

Неведомое зло лишило пуговичного носа мою любимую игрушку (плюшевое серое существо, смутно похожее на коалу). Неведомое зло часто оставляла следы своей жизнедеятельности посреди ковра, где маленькая я пыталась играть в уцелевшие игрушки и это было фууууу, это было «мамааааа, опяяяяять», это был обидный, вонючий конец игры.

Но зато с неведомым злом было весело гулять, оно любило плавать, оно лизалось и переживало, если я плакала. Неведомое зло прожило с нами двенадцать чудесных лет, планомерно изничтожая игрушки, обувь, нижнее белье, забытый на столе кусок сыра — и регулярно устраивая в самый неожиданный момент свой фирменный «конец игры».

Ну а злобные дворовые собаки больше не были мне страшны — неведомое зло показало им, «кто здесь в городе мафия».

И знаете, что? Я рада, что помню все это. Помню печальную судьбу моей первой куклы, помню рыжее «неведомое зло» породы боксёр и его ночные «злодеяния». Произойди все то же самое сейчас, в мои двадцать шесть — и эти воспоминания вскоре превратятся в нечто похожее на заметку в ежедневнике: «Щенок сгрыз игрушку». И всё? И всё...

Жалко.

А какими воспоминаниями дорожите вы?