Любовь⁠⁠

Всем прюветы! )))

Киберпанк — один из моих любимых жанров, как в фильмах, так и в книгах. Классика жанра Уильяма Гибсона я прочитала от корки до корки все произведения. Фильмов пересмотрела множество. Столько, что названий уже и не помню, кроме "Бегущего по лезвию") Я поклонница классического киберпанка. Ночь, дождь, азиатский гигаполис, огромные неоновые рекламы. Узенькая улица трущоб, где среди лавчонок, торгующих электронной нелегальщиной, находится крошечное уличное кафе. Главный герой, сидя на улице перед стойкой, ест ароматный обжигающий рамен, и посматривает на громадный небоскрёб Корпорации Зла в центре города. На крыше которого через пару часов своей верной катаной эпохи Эдо будет мочить полчища злых киборгов под проливным дождём)

Этот рассказ не про этот избитый штамп, конечно же, но сеттинг тот же — киберпанковый Токио 2100.

Мы работали с ней на кислородной станции, заправляющей орбитальные летательные аппараты и наземные механизмы. Работали недолго, но я считаю это время лучшим, что было со мной в жизни.

Она из тех таинственных, загадочных девушек, познать которых вы не сможете никогда. Это к ним и привлекает одиноких отшельников, таких как я. Это же нас и сводит с ума. Потому что другие девушки кажутся нам слишком пресными и земными, слишком простыми, хотя при этом могут быть и докторами наук.

Всегда, сколько себя не помню, я жил одиночкой. Дитя мегаполиса, киберпанка и компьютерных игр. У меня была крошечная студия на сто пятидесятом этаже высотки в самом центре города, состоящая из крохотной кухоньки, душа и комнатёнки с огромной кроватью и мультимедийной системой на стене. Идеальный траходром для одиночки. Но у меня не было никого, кроме механической кошки.

Каждый вечер я стоял у окна и смотрел на море огней, ощущал звуки вечернего Токио, и сердце наполняла тоска. Я не знал, зачем живу. Утро гнало с кровати, я шлёпал в душ, на скорую руку ел, пил кофе и шёл в просторный лифт, где уже была толпа народа. Рабов, которых город гнал на работу. Мелкие менеджеры, клерки, квалифицированные рабочие. Тусклые лица, пустые глаза под стёклами мультимедиа-очков... Они были мертвы. Таким же был и я. Но нужно работать, чтобы платить даже за такой непритязательный комфорт.

Потом час езды в сабвее под надсадный вой рекламы, ещё полчаса на автобусе, и вот кислородная станция. Огромные ангары с установками сжижения и рядами больших и маленьких синих баллонов. Сбоку устроена небольшая площадка для заправки суборбитальных транспортников. Работа несложная. Я погрузчиком вывозил ёмкости с кислородом на улицу и грузил их в автомобили. Два часа работы, полчаса отдыха. Да и в рабочее время, пока нет машины, можно отвлечься в комнате отдыха, посмотреть фильм или послушать музыку. Народу здесь работало мало. И все они были как роботы. Малоразговорчивые и тусклые одиночки.

А потом появилась она. Яркая, красивая, живая. Она громко смеялась и пела песни, о чём-то мило щебетала и при разговоре брала меня за руку, сокращая расстояние между нами до минимума и уничтожая личное пространство. То, чем дорожил я и подобные мне винтики системы. Долгими ночами я лежал без сна и чувствовал, что не могу жить без неё. Она вторглась в мой мир и взорвала к чертям, развеяла по ветру всё, чем я дорожил. Я не мог более играть в игры. В каждом персонаже я видел её. Я плакал и ничуть не стыдился этих слёз. Они сделали меня человеком.

Набравшись смелости, я как-то пригласил её в уличный ресторанчик. Мы уплетали рамен, сидя у прилавка под навесом, и смотрели, как дождь размывает перспективу и глушит звуки. Мы были одни. Весь мир вокруг исчез. Я смотрел в её глаза. Они казались тёмными и бездонными. Она была как богиня. Вечно юная. Вечно желанная... Вечно живая...

Потом был горячий и безумный секс на моей кровати. Мы лежали разгорячённые и молчали. Слова были излишни. Утром в обнимку стояли у окна и смотрели на восходящее из-за небоскрёбов солнце. Я вдруг впервые увидел, что не так уж тёмен и мрачен этот город и этот мир.

Она всегда выдумывала какие-то милые нежданчики, приключения, развлечения. Одним из них была игра, которую мы называли «Найди меня», в которую мы играли в свободное время. Она на виртуальной карте ставила отметки, а я в реальной жизни должен был искать знаки на местности, которые указывали бы, где она находится сейчас.

В основном это были надписи маркером на стенах или столбах, либо вывески и витрины магазинов, архаичные бумажные объявления на досках и тому подобное. Это было весело и интересно. Вы идёте по целой цепочке следов и находите её, сидящую в кафе и мило улыбающуюся вам.

Правду говорят, что счастье не бывает долгим. Скорее, наоборот, коротким. Мы встречались год. А потом она пропала. Совсем. Не пришла на работу, молчал её телефон, в квартире никого не было. Поиски полиции ничего не дали. Мир для меня погрузился во тьму. Я не знал, как дальше жить, не спал ночами, грыз пальцы и долбился головой в подушку, мокрую от слёз. Я опять вернулся в свой тоскливый мир сумрака, и лишь бессчётные дни отмечали мой скорбный путь по этой жизни.

Как-то усталый я ехал с работы и решил немного развеяться, пройти часть пути пешком. Вокруг была привычная жизнь, обычная суета вечернего мегаполиса, высасывающего все силы и взамен не дающего ничего. Неожиданно на углу дома я увидел слабо фосфоресцирующую надпись маркером. Бессмысленный набор букв и цифр. Бессмысленный для любого, но не для меня. Это писала она, совершенно точно. И эта надпись была мне незнакома. Я посмотрел по карте и нашёл место, на которое указывала эта надпись. Пригород. Рабочий квартал, населённый поденщиками и неквалифицированными рабочими.

Я вызвал такси и решил поехать посмотреть что там. Я не смог бы жить дальше, если не разгадал, что всё это значит.

Час езды через пробки, какие-то циклопические транспортные развязки, через дождь, тьму и тусклый свет гигантских голограмм, и вот я на месте. Оживлённая рыночная площадь с торговцами каким-то хламом и уличной едой. Я бездумно толкался в толпе и ничего не находил. Никаких следов её присутствия, никаких знаков и надписей. Но всё же что-то здесь во всём этом было. Я чувствовал это. Это место выглядело таким же живым и ярким, как и она. Она была здесь. Она плоть от плоти этого странного мира.

Потом я нашёл старую мешковину, прибитую к стенке одиноко стоящей лавчонки с какой-то полузаконной электронной мелочью. И на этой мешковине было написано, как она безумно любит меня, как она не может жить без меня. Но её время пришло, и жизнь закончена.

Я не понял, что это значит. Слёзы навернулись на мои глаза, а сердце отяжелело. Ещё там был знак. Последний. И он указывал на соседнюю с рынком улицу. Там я и нашёл её. В куче электронного хлама. Она лежала, и по её красивому мёртвому лицу текли капли дождя. Такие же, как слёзы на моих щеках.

Она была киборгом. Кто ж виноват, что сейчас машины более человечные, чем люди. На этом можно было бы и поставить точку. Потому что мир для меня более не имеет смысла. Так же, как и моя ничтожная жизнь.