Легенды Западной Сибири. Про Никитку Пятьсека, первого квадробера Сибири⁠⁠

Никитка был первым лодырем поселка. Несмотря на молодость, своим талантом отлынивать от любой работы давно заткнул за пояс таких матерых лентяев, как Васька Получерт и луораветлан, а по-нашенски просто чукча, Ика. Окликнешь его: «Никит, пошли по грибы», или мама его крикнет: «Никита, принеси дров до летней кухни», а он знай в ответ: «Щас, пять сек подожди!», а сам бежать, только его и видали. За то Никитка и получил свое прозвище «Пятьсек».

Никитка Пятьсек происходил из большой семьи местных, жившей на Низах, у самого Китата, по правую сторону от дома Глухарихи и через дом от Марьи Башкирки. Младший в семье, он привык, что всю работу, которую он не сделает, разделят между собой старшие братья. Мать серчала, но быстро отходила, жалела Никитку — поздний, последыш.

Как-то козы, ощипывая кусты лебеды, росшие вдоль забора, повалили плетень, разделявший Никитин и Глухаревых огороды. Хорошо повалили, целых два пролета. Уходя на работу, мать наказала Никитке забор поправить. «Ага, щас, пять сек» — ответил парень, даже и не думая чинить упавшую изгородь. Если Глухарихе надо, так пусть сама и выправляет. А чтобы вредной бабке, охаживавшей его в детстве хворостиной, жизнь медом не казалась, расшатал и повалил вкопанные столбы: так, мол, ей, ведьме старой. Сам же пошел на реку, досыпать в тени, под ольхой, чтобы, значит, не нашли и не побеспокоили.

Проснулся Никитка далеко за полдень. Потянулся сладко, захотел встать и понял, что не может. Упал на четвереньки, так оказалось сподручнее, и метнулся к воде. Смотрит на свое отражение и ужасается. Уши вытянулись, курносый нос сплющился, вывернулся дырками вперед, а морда поросла противной белесой щетиной. Пальцы на руках склеились, образовав подобие копытца, а штаны на копчике порвались, выпустив наружу розовый кожаный отросток, скрученный в загогулину. Никитка кричать пытается, а рот будто горячей кашей забит, слова все помнит, а выговорить никак не получается. Побежал до дому.

Дома уже вся семья с работы собралась, обедать собираются. Мать, как увидела, что с сыном приключилось, схватила ухват и давай этого поросенка-переростка охаживать. Зря, говорит, я тебя, гаденыша, жалела, пороть надо было сызмальства, как сидорову козу пороть. Потом упала на стул и заплакала, прикрыв лицо рушником. Сразу поняла она, чьих это рук дело, и чем любимое дитятко заслужило такую награду. Успокоившись, решила подождать: пусть в поросятах походит, наукой будет.

Целую неделю было развлечение мурюкской ребятне. Как взрослые со двора, перемахивали дети через ворота, ловили Никитку, седлали и катались от реки и до самой Горы. Да и взрослые приходили поглазеть и подивиться, кто и не по одному разу.

Спустя время пошла Никиткина мать к соседушке на поклон. Пирогов напекла, меду взяла банку, да прихватила отрез, привезенный старшим сыном в подарок, когда тот через Кемерово после демобилизации домой возвращался, себе на платье берегла, да что уж теперь. Глухариха противиться не стала, сказала лишь: «Ну, как знаешь, Наташка. Тебе с ним жить». И вернула все как было.

Первым делом пристыженный парень восстановил забор, поменяв все доски на новые. Потом переделал все дела на дворе. Да и вообще, с той поры, как подменили Никитку, таким жадным он до работы стал. В память о происшествии осталось лишь прозвище и лихо закрученный поросячий хвостик. Это чтоб, значит, науку не забывал.

Поэтому и не женится Никитка Пятьсек, перед женой раздеваться надо, а как разденешься с хвостом-то? Засмеет ведь баба.