Красный галстук: Юнкер, недоразумение, птица на ветке и мафия идёт по следу⁠⁠

Как у меня дела? Да не очень.

Каким-то чудом я ещё жив и последняя докуренная сигарета, возможно и не станет последней. Извини, мама, но курить хочется страшно. Всё бы отдал за сигарету.

Левый бок горит, и я горю. Кажется, у меня температура сорок пять или около того. Весь мокрый и вонючий. Может поэтому мне всё время лезет в голову этот красный галстук? Лежу в обшарпанной, холодной палате с заплёванным окном, на скрипучей койке и жутко хочу двух вещей: курить (А чего вы хотели? Да, только об этом и думаю!) и сдохнуть. Лучше в том порядке в каком перечислил. Пальцы на ногах, торчащие из-под тонкого застиранного одеяла замерзли. Задубели! На крик мой никто не прибегает, и я уже начинаю сомневаться, что выжил. Может это ад такой? Для бывших юнкеров и легионеров…

КАП! КАП! КАП! Твою мать! Закройте вы наконец эту воду или она сведёт меня с ума!

* * *

Прошло десять дней. Скажите Женечка переволновался и ударился в панику? Спорить не буду, момент слабости имел место, но в своё оправдание хочу сказать следующее - я реально чуть не дал дуба. На меня в «Больнице святого Климента» смотрят как на чудо господне. Вот прямо заглядывают в палату… только что пальцем не тычут. Впрочем, давайте обо всём по порядку.

Спасение моё вряд ли можно назвать чудом. Я бы скорее сказал, что это недоразумение. Ну а как можно назвать ситуацию, когда, возвращаясь в город после вызова на ферму машина скорой помощи завернула в кустики дабы один из фельдшеров мог в спокойной обстановку справить нужду, а нашла место кровавой перестрелки и пять с половиной трупов? Пять окончательно мёртвых и меня… уже почти отошедшего в мир иной. Вряд ли лучший. Но там хоть тепло было бы. Даже жарко.

Потом меня чудом довезли живым до больницы, осмотрели и поставили диагноз «БЕЗНАДЁЖЕН».

По иронии судьбы спас меня одесский еврей услышавший, что в бреду я ругаюсь по-русски. Все отказались оперировать, а этот взял ответственность на себя. Умница, надо его отблагодарить как-нибудь.

Моника – влюбившаяся в меня черноглазая, пышнотелая медсестра, пахнувшая корицей, рассказала, что доктор Раппопорт извлёк у меня из кишечника пулю чуть-чуть не повредившую мою селезёнку, а потом терпеливо ждал, когда организм справится с ранением каждые два часа лично меряя мне температуру. Я этого совсем не помнил, что и не удивительно. Лихорадка она такая.

Смотря в окно на раскачивающуюся на ветке зябнувшую от холода птицу думал о том, что нужно поскорее отсюда сваливать. Мафия — это мафия. Если они меня всё ещё не нашли (а это само по себе маленькое чудо), то вскоре разыщут.

Стукнув дверью палаты внутрь вошла Моника, удерживающая в руке бумажный свёрток вкусно пахнущий сдобой:

- Джерри, я принесла тебе много вкусного! Мой папа пекарь и…

С улыбкой разглядывая замершую возле кровати девушку я в который раз удивился тому как она краснеет от оказанного ей внимания.

- Милая, а мне разве можно мучное? С дыркой в желудке-то?

Девушка ойкнула и покраснела ещё сильнее стараясь спрятать под берет вьющиеся каштановые волосы.

Прости-прости, я глупая! Не подумала. Сейчас же сбегаю к доктору Раппопорту и узнаю…

- Стой! - остановил уже почти выскочившую в коридор девушку я. – Оставь сдобу. Очень вкусно пахнет. Я будто дома.

Моника вообще стала как помидор, да ещё и ручки собранные в кулачки к щёчкам прижала. Смешная, право слово.

- У меня будет к тебе просьба.

- Всё что угодно, - девчонка опустилась на колени возле меня схватив мою руку.

- Сходи завтра вот по этому адресу… это ателье, отдай хозяину записку и принеси сюда мой саквояж.

Свёрнутый вдвое листок оказался в нагрудном кармане куртки медсестры.

- Как скажешь… - щека девушки прижалась к моей ладони.

- Да и попроси, чтобы он продал тебе красный галстук.

- Красный? – отстранившись удивлённо уставилась на меня Моника.

- Да, именно красный. Ярко-красный. Никогда раньше такие не носил, но мне почему-то хочется.

- Хорошо.

* * *

- Папа, но мы же не успеем! У нас просто нет таких денег! – раздалось в коридоре. – Зачем только ты отказался от той работы?

Я развернулся на кровати поудобнее положив локоть под голову. Спросите, что же вызвало мой интерес?

Просто молодая женщина говорила по-русски.

- Потому что я врач, а не коновал, - этот голос был хорошо мне знаком и принадлежал моему спасителю.

- Мы потеряем дом! – в голосе женщины послышалась горечь. - Майкл такой маленький, часто болеет, ему нужно постоянно находится в тепле.

Подошва ботинка доктора раздражённо стукнула по полу.

- Не забывай, что ты говоришь о моём внуке. Если не успеем собрать деньги, вернёмся к бабушке в Нью-Йорк.

- Будто там лучше!

Спор прекратился, а спустя пара минут в палату бледный, но как всегда опрятный и пахнущий недорогим одеколоном вошёл Салли Раппопорт. Кстати, Василий странное имя для еврея не правда ли?

- Что неприятности доктор? – спросил я, когда осмотр закончился и повязка вернулась на место.

- Просто глупое решение которое имеет последствие, - ответил мужчина, спрятав руки в карманы брюк. - Наука для меня.

Я только кивнул и лезть в душу не стал. Мой доктор был не из тех кто обожал жаловаться и исповедоваться.

- Как мои дела?

- На удивление отлично, - улыбнулся Раппопорт. - Думаю дня через два вас можно будет выписывать. Желудок ведёт себя хорошо, но диета необходима. Да и никакой выпечки! С ума вы сошли что ли? Это пока слишком тяжело для вас. Ешьте фрукты. Хотите я принесу вам яблоки? Вот такие!

Из кармана халата доктор вытащил блестящее яблоко.

Ответить я не успел так как в палату буквально влетела Моника с чёрным кожаным саквояжем в руках.

- Доктор там какие-то люди! – волосы медсестры выбились из-под головного убора, глаза расширены от страха. - Они ударили охранника! Столько крови!

Раппопорт выскочил в коридор из которого раздавались крики. Я же сел на кровати.

- Милая, ты всё принесла?

Девушка словно очнулась от кошмара и попыталась растянуть губы в улыбке. Это сложно было сделать из-за подрагивающего от испуга подбородка.

- Да, вот только красного галстука у него нет. Прости.

- Ничего. Поможешь мне одеться?

* * *

Чёрные длинноносые туфли от "Амедио Тестони", шерстяной костюм-тройка с серебренными пуговицами сшитый в ателье Марко Бенутти, шляпа «Борсалини»… а итальяшки всегда умели одеваться. И на сладкое новенькое чёрное кашемировое пальто «Канали». Красавчик!

- Юнкер! – закричали позади и…

Дверь распахнулась и пистолет в моих руках дважды дёрнулся. Я не знал этого итальянского пижона с родинкой на левой щеке и в белом плаще, но красный галстук на его шее мне сразу приглянулся.

В коридоре снова закричали. Моника сжалась за раскрытой дверью, а в палату буквально влетел человек с дробовиком. Полные щёки его пылали гневом, губы плотно сжаты в прямую линию.

БАБАХ!

Выстрел дуплетом разнёс окно дробью наполнив палату пороховым дымом, но перехватив торопыгу за ствол я направил его в покрытую кафелем стену. Не успел он опомнится от удара мордой о твёрдую поверхность как в груди его уже торчал трофейный марокканский кинжал с костяной рукоятью.

БАМ! – кто-то выстрелил в меня из палаты напротив и присев я снова дважды нажал на спусковой крючок.

Первая пуля разнёсшая колено стрелка с револьвером заставила его рухнуть на пол, а вторая - в голову, снесла полчерепа забрызгав серыми ошмётками корзину с бельём.

БАХ! – новый выстрел разнёс горшок с цветами на тумбочке у кровати, принесёнными Моникой, и упав на живот я дважды выстрелил. Первая пуля загнала противника за угол, а вторая угодила в правое плечо, швырнув беднягу на пол.

В больнице наступила тишина. Ну если не считать, что кто-то всхлипывал в дальней палате и тонко стонал на первом этаже. Не торопясь, проследовав по коридору, я остановился над пытавшемся уползти юнцом в сером костюме в полоску от «Корнелиани». На мой вкус слишком узкие рукава и пуговицы на животе пришиты неудобно. Под таким даже наплечную кобуру не поносишь.

- Юнкер! Массерия тебя достанет! Слышишь достанет! – прокричал молодой мужчина, да ещё и плюнуть мне на ботинок попытался.

- Слышу-слышу, - сказал я, подхватив из рук замершего столпом в коридоре доктора яблоко.

Последняя пуля в магазине Кольта 45-каллибра поставила точку в схватке.

Вернувшись к себе в палату, я вытащил нож из мёртвого толстяка (спрятав его в ножны за спиной), снял с трупа типа в белом плаще красный галстук и к своему удовольствию смотря в зеркало убедился, что выглядит он на мне просто шикарно.

Поцеловав руки всё ещё замершей за дверью Моники, я одними губами сказал ей спасибо сунув в ладошку извлечённую из саквояжа пачку купюр. Вторую, побольше, я положил в белый халат Раппопорта.

- Я… я не могу, Джерри! – возмутился было тот и попытался вернуть мне деньги, но встретившись со мной взглядом передумал.

- Ещё как можете, - сказал я, напоследок вгрызаясь зубами в яблоко. - Помните Майклу нужно тепло!

Где-то верещали полицейские сирены, а я, покинув больницу свернул в малозаметной переулок наслаждаясь сыпавшимся на голову снегом. Ну прямо как дома! Мать, сестра, наверное, заждались…

Нащупав в кармане пальто пачку сигарет, я остановился. Нет, не подумайте, курить всё ещё хотелось, но… ведь дал слово. Покрутив туда-сюда упаковку, я зашвырнул её в мусорный бак и постукивая каблуками двинулся вперёд.

Как у меня дела? Да всё хорошо.

История из цикла "Юнкер"