Когда улыбается чаща⁠⁠

1. лесной ужас

нет нет

не заставляй меня ни говорить ни петь

ни рассказывать как из пустоты возникала твердь

как блестел на ней чернозем

не проси не проси говорить о нём

о зеленых ранах его – о лишайнике да мхе

/мне так трудно всё

так трудно мне

будто все слова я тогда навсегда растратил/

как заполнялся зеленью земной кратер

из тугих узелков как на дне морском твари

росли его корни в туманной хмари

помню только ветки кору и запах

было страшно и мягко

страшно и мягко в лапах

терракотовых, велюровых, ползуче-паучьих

в вечности застывших в вечности растущих

не заставляй меня думать

как был у него один глаз – и смотрел он из каждой прогалины

изучающе – лунный, сверкающе-палевый

как хотелось бежать навстречу – рот глотка полны земли

принеся свои легкие, сердце, аорту, кровавый мёд

/думал тогда: возьмет ли?

и добавлял: ну пожалуйста

ну возьми/

и поверишь ли, вспомнил еле –

добежал

доскакал, допрыгал, жуть

помнишь из детства гнилую ель?

я теперь там

лежу

2. пустота

иногда это пустота – ее не видно сначала

она запечатана, сшита, выброшена с причала

не осознаешь, не знаешь, где она, под каким ребром

что из себя представляет – алюминий, палладий, бром

золото с серебром

вереск, полынь, тонкие веточки вишни

звездная пыль, килограмм

желатиновых мишек

квадрат Малевича

яркость Ван Гога

хаос Босха

спрятана в стенах и скрипе досок

скрывается в мощных корнях и дубовых кронах

лежит моллюском на дне последнего Рубикона

где она где

ищешь ее не находишь, знаешь же где-то была

облик ее вспоминаешь: щупальца, перышки

грушевая смола

лев с ягненком, лежащие на поляне бок о бок

твари из пятого измерения, пробившие щель

нищие люди, молящиеся богу

в сезон дождей

неужели потратил – на стихи, на песни, на россыпь историй

растворил хладнокровно в море

но что это что это

пустоту несут на рогах своих лоси

обновляется круг

расцветает осень

3. король и скрипач

… не поймем не увидим, как станем жилами

под кончиками пальцев безумного скрипача

разве в молчании до этого жили мы

боясь кричать

как из кожи нашей потечет ежевичный сок

как в него добавится соль и смешается с перьями и костьми ворон

как придет незрячий король

и лучшим своим вином

назовет этот сорт

мы думали наши тела, скелет наш это коралл

мышцы и кровь – это сливочная сладкая мякоть

но эта рапсодия выглядит по-другому, скрипач наврал

она звенит в сердцевине ягод

воздух раскроет веки, проникнет в глазной хрусталик

король желает попробовать нас заточенных в стали

скрипач надеется, что мы захотим быть

еще громче мягче слаще

хорошо

что дальше

… мгновенье бытия стягивает в хлебную крошку

горло сковывает лиственным ароматом, прогорклым, мятным

призраки детей спрашивают осторожно

можно

поиграть с этим миром в прятки

нет еще

он не сотворен, он еще только задумывает рожденье

мы его сотворим из кленового печенья

из выдранных страниц партитуры или

из косточек черных маслин

из горькой микстуры

которой вас лечили-лечили

но не спасли

… миг до взрыва, до выхлопа канифольного гриба

который накроет и скрипку и корону из дуба

тут либо умирать, либо смеяться, либо

целоваться в губы

но этого еще нет, это только образ, выложенный слюдой

ждет приказа к началу, пока воды океана в нас плещутся и звучат

будь со мной, все время со мной

и я осмелюсь

начать

4. руки в воде

руки в воде в поисках лучшей твари

переплетение щупалец, жабры, безобразный рот

монохромный бок ударит о корабельный борт

во мгле студеной, северной не придумать крепче

во снах не приснится такая глубь такая бездна

погружение обещает быть вечным

интересным

под ладонь приплывают заиндевелые сливы

вишни, оторванные от дна русалочьи души,

погружение станет красивым

если верить в его нужность

… когда детям рассказывают о тварях, Дагон засыпает

когда детей пускают в воду, Моби Дик пожирает самого себя

каждая рыба внутри сырая

у каждой рыбы позвонки скрипят

в каждой найдется маленький мачтовый лес,

потому что в прошлом она была исполином

на каждого моряка своя рыба есть

на пути его длинном

горло сильнее бьется, стянутое янтарными ожерельями

тонет звучанье в пучине белесой в тумане безжизния

руки становятся белыми

покажись мне

... но море не может отдать тварь, оно выворачивается как еж

внутренности его сияют как на солнце колючий веер

на поверхности лежит его сердце

чего ты ждешь

бери и уплывай

скорее

но что будет, если в ответ отражению - погрузить в воду голову, шею

что будет, если никто не увидит и не осудит

никто не поймет, насколько мой ум устал

но руки…

всего лишь находят руки

уста находят уста

5. сказка

это сказка о противостоянии, о золоте, о тяжести

о лоснящимся покрове сорочьем

о камнях, что заваливают саженцы

глубокой ночью

пишут ее на болоте безродные люди, пьющие жижу,

верящие в синий огонь и болотные блестки

бог их томный всепожирающий слышит

голоса их ломкие

хлесткие

сказка о том, как певчие птицы подзывают к земле росу

о том, как яд, вызревая в персиковых плодах, сочится

о том, как олени поедают его с рук

молодого принца

проще сосчитать все имена несуществующих морфем

чем сосчитать все тайные смыслы на дне сказаний

люди могут и то и это, но они как Орфей

израненный

их истина устрашающий монстр в кругу из соли

их сказка острый клинок, замерший до мгновения раны

онемевший оглохший султан историй

творящий мантры

расскажи эту сказку мне в запястье в плечо в ключицу

в каждый глаз посади ее бережно как осу

как мешочек с пыльцой из полевой горчицы

и я усну

6. девочка и кит

кашалот стотонный с мощью тысячелошадиной

кто его видел, тот света уже не застал

бороздит океан механической льдиной

от черепа до хвоста

чудище монстр глубинный хищник

с улыбкой челюстных скал

кто его не нашел, кто ищет

кто искать устал

в чаше, черепной топке светится жар спермацета

так магний бурлит в вулканическом броде

кит выгрызает оболочку кальмаровых цедр

и вниз уходит

на дне взвесь падали как вязкая кашица

первородное море, болотце, первый лес

кит не бредит, нет

ему кажется

что в нем кто-то есть

существо одетое в красный плащик,

шаги его необычайно легки

маленькое шумное не по годам

внутри у кита разбросаны ящики

корабли

города

существо в красном плаще

простая органическая макрель

он в теле его вынес, он в теле его согрел

есть подозрение что это не сон

оно действительно в его теле

оно как глубинный моллюск

вне времени и пространства

кит не знает точно, не может знать

но верит

он ему сдался

трудно предвидеть, что морскую тварь выведет из строя

безумие ли тяжкое, мелочь ли

где-то внутри карандаш мусолят

пальчики мелкие

девичьи

но киту нельзя это видеть, слышать,

он прибывает в темном могущественном рае

его зовет толща морской жижи

как мать первозданная обнимает

главное не всплывать быстро

ни за что не всплывать быстро

иначе легкие проткнет жалами

плавники обглодает эрозия

... но девочка поет жалобно,

кит начинает

всплытие

и возносится

7.  звездолетчик

он говорит отпусти меня моя милая одинокая

неисповедимы твои решения и пути

запечатан пульс ракетного дока

у меня в груди

говорит, как густы и прекрасны твои миражи

под ногами моими цвет и вкус твоего сланца

говорит что ему надо жить

бороздить пространства

она говорит как восходят к утру перепонки лилий

тишайше нежно волосы ее терпкие и цветные

вгрызшись в камни на мили и мили

растут цветы ее

она говорит как вызревшие плоды вишни

неон вместо связок - цвет вместо звучания

/тише любимый тише

не надо отчаянья/

сила ее неона разрывает забрало шлема

все двоится растягивается невыносимо плывет

он вспоминает романы Лема

и первый полет

стелятся жгутики и ворсинки, ползут по-сороконожьи

капает с игл синевато-прозрачная слизь

говорит прости меня боже

и дай спастись

с нежными язычками размыкается пасть

в глубине полыхают сапфиры и ляпис-лазурь

/вот тебе любимый в хрусталики глаз

от меня поцелуй/

боже дай отыскать, сохранить в кулаке удар...

... как прекрасны руки ее сохатые, ненаглядны дети

как запрашивал координаты бортовой радар

но никто

не ответил

8. страх твой и мой

страх, что кто-то кого-то уронит и сам утонет

распускает липкие паутинки дрожи

он обретает плоть и маленькие ладони

касаются кожи

страх, что кто-то кого-то не вытянет, не выживет, не...

разрушится словно червём изъеденная осина

к сознанью ползет извне

стаей крысиной

страх, что кто-то кого-то положит в землю и листья

как вместо живой пшеницы взойдет репей

приносит свою евхаристию

на, испей

но всегда есть твердое но, отлитое из птичьих глаз

из стрекозиной отваги, из заячьих лап и ушей

обрети его в сердцевине астр

под ребра вшей

получи его извлеки спрячь под язык как смородиновые серьги

из рубина, опала, топаза - легко извлечь

знаешь

я тоже боюсь смерти

_но_ всегда достаю меч

9.  мальчик и дом

дом лишь с виду какой-то дом, кирпичи его льдом серебрят

нету окон, но существует дно, направленное в себя

а дверь - не дверь комок вывернутых наружу нутрий

к дому притаскивается подросток

просит у дома пустить его внутрь

согреть его пылью ободранные предплечья

рваную диафрагму с пятнами олова

сердце, положенное в мешок овечий

и голову

каждого обглодает, обманет лисья игра в поддавки

у кого камень в кармане, у кого нёбо во рту горит

мальчик пока не знает, как сделать корабль из стен

но дом уже знает, что детские ребра дают селен

магний, лантан, рубидий

мальчик вздыхает

из век закрытых не видит

дом в непонимании, почему ребра не плавятся, а прорастают

маковыми головками, крошками, черными сонными мошками

сыпятся стелятся в узоры складываются

мальчик вздыхает и радуется

дом в удивлении, пробует отщипнуть кусочек раз в сотый

как ты сюда пришел и что ты?

мальчик не прячет улыбки, хотя ребра уже болят

с век его капают и расцветают

маковые поля

мак проникает в стены, касается нутрий

и те оживают, зубы их прогрызают мутные

окна вздымают мачты

после все протыкают кили

и дом пронизывает свет

так корабль становится домом или

дом находит себя а мальчик

ответ

(с) мглистый заповедник

П.С.: ранее опубликованные здесь по частям, переписанные стихи из прошлогоднего цикла "когда улыбается чаща", поэтому ставлю тег "без рейтинга".