"Из аудио-архива." Часть 2.⁠⁠

https://pikabu.ru/story/quotiz_audioarkhivaquot_chast_1_6430...

Поздней ночью, отделавшись от своих заклятых друзей, вяло покачиваясь на своих трясущихся ногах, добрался до сестры. Меня сильно смутил полицейский «бобик» у входа. Надеюсь, я не попал во временную петлю, и не оказался пропавшим две недели назад. Что за пьяный бред? Но что-то случилось. Хахаль пырнул ножом какого-то мужика в бане за то, что тот «надел на него погоны». Если вы играли «в дурака», то легко поймёте, какое оскорбление было нанесено.

Я отпустил товарища участкового, расписавшись во всех бумагах, в каких тот просил. Сестру утешить не получилось, она убежала в соседнюю комнату. Надо было ещё мягче напомнить о том, что её любимый уедет на продолжительное время, а может совсем не стоило напоминать. Глубокой ночью она пробралась в мою комнату и легла в кровать, прижавшись к моей груди. Я не стал её прогонять. Весь следующий день творились какие-то бабские ухаживания, иногда как на тонком льду гранича с адским грехом. Пойти, что ли, Богу помолиться, чтобы и сестра «кукухой» не тронулась. Я не уверен, но она испытывает ко мне сексуальное влечение. Играл с Лёшкой в «Бетмена против гигантского плюшевого Кермета», так как в его присутствии ничего, выворачивающего мою натуру, не происходило. Попытался сделать себе кофе, но с кухни пришлось бежать. Мерзко как-то обо всём этом говорить. Что ж мы за семейка такая?

Как гром средь ясного неба задребезжала вибрация моего телефона. Звонящий скрыл номер от определителя. Очень уверенный женский голос обратился ко мне по имени, не поприветствовав, а следом по первому требованию, я рассказал, как найти мой дом. Ещё продиктовал номер Антона. Положив трубку, я задумался, не слил ли я чего лишнего. Кто это звонил? Вот я баран ведомый. Ладно, растерялся. Через пару часов к дому подъехала «буханка», грозно дребезжа глушителем. Ночную тьму разрезали два световых луча, испускаемые ручными фонарями. Я вышел поприветствовать незнакомцев с крыльца. Из машины высунулась высокая стройная женщина, укутанная в чёрный плащ, лицо скрыто балаклавой, и только ядовито зелёные глаза было видно через прорезь, по обыкновению, таинственная фигура увенчивалась стандартной широкополой шляпой. Кирзовые сапоги зашлёпали по мокрым доскам, выполнявших роль переправы через дворовую грязь. За ней проследовали два маленьких мужичка, кавказской наружности. В чёрных смокингах, этакие загорелые Александры Сергеевичи... Я всех пропустил домой. Женщина чертыхнулась, только пройдя за порог. Мужика в доме нет, всё рушится. Как будто я случайно её мнение об интерьере спросил. Сестра предложила чаю с пряниками, пока ждём Антона. Последний появился через минут сорок, в сопровождения полицейского с собакой и, наверное, самого высокого парня, какого я когда-либо видел. Ботинки пятьдесят восьмого размера остались занимать большую часть прихожей. Даже когда гигантская худощавая шпала уселась за стол, казалось, что вот-вот зацепит потолок головой. Когда все мы собрались, женщина представилась. Как я и подумал, она старший оперативник, позывной: «Наташа». А эти трое, часть специального подразделения. Любопытство одолевало меня, но спрашивать, почему она прячет лицо, не стал, надеюсь, всё само прояснится.

«План действий такой. Агата и Сервер, такие у них позывные, сейчас обследуют аномалию на наличие косвенных причин её возникновения. По их заключению, мы поймём, что же делать дальше. Самсон, вот этот великан и прекрасный игрок в шахматы, должен разработать нам стратегию проникновения. Наташа нами руководит, а близнецы Хайзермановы, на момент проникновения, будут держать плацдарм к отступлению. На случай если всё серьёзно. Вижу твоё растерянное лицо, Влад. В общем, теперь ты часть группы зачистки. Они приходят туда, где ждёт беда, как Чип и Дейл. Слышал, наверное, про инцидент в столичном округе. Там в достаточно дорогом коттедже. Да, тот самый, где по необъяснимым причинам умерли тридцать мажоров на пьянке, тела были изрезаны в труху, кругом кровища. Отряд Наташи обнаружил комнату на втором этаже, к которой человек не мог приблизиться живым. Куски плоти, мелкими хирургическими вырезами вываливались из тела, а если резко преодолеть расстояние, то оставался только фирменный бефстроганов. Дом оцепили. И только Наташа, героиня наша. Хе-хе. Смогла открыть дверь комнаты и вступить в бой с силой находящейся внутри. Она не рассказывает, что видела, секретность. Но, я вот помню, как то Нечто ругалось на иврите. Опять евреи во всём виноваты. Короче говоря, с ней мы точно прорвёмся, не ссы!»

Наверное, поэтому она носит маску, может, она покрыта шрамами. Я думал половину ночи. Что видела Наташа, как ей удалось выжить и как она выглядит? Не мог уснуть от того, что возможно отец был прав, лестница – существует. Ещё я боялся заснуть пока одна нимфоманка-инцестница где-то рядом. Рано утром за мной приехали Хайзермановы. Я собрался, надел походный костюм. В машине Самсон выдал мне широкополую шляпу - стандартную. И велел с этого момента всегда её надевать, когда покидаю безопасное место. Его вытянутые ноги уходили глубоко за сиденья «бобика». В самой машине так же было некое высокоточное оборудование и геодезический теодолит в пластмассовом ящике. Машина резко остановилось, после треска ручника, Хайзермановы пригласили выйти. Вокруг стояло военное оцепление, на входе солдаты проверили нас металлоискателями, сверили бумаги с оборудованием, а также подробно записали, кто кем является. Телефоны изъяли. Самсон дал мне фотоаппарат и велел всё вокруг запечатлеть. Тропа, что вела к избушке-объекту, и окружающий её пейзаж, напоминали язык, вывалившийся из пасти лохматого пса. Я первый раз в жизни находился в зоне военного оцепления, что взбудоражило трепет в груди. Сделал несколько фотографий военной техники и здания штаба, которое возвели из бытовок контейнерного типа. Ещё были развёрнуты военные бараки. Индивидуальная душевая для Наташи? От «селфи» парень в бронежилете отказался. Сказал, ему Крыма хватило.

Меня пригласили в один из штабов, в котором были: Хайзермановы в полном боекомплекте с тяжеловесными винтовками, Самсон, сидящий над компьютером, как сгорбившийся Скрудж и Наташа. Она сняла свой плащ и шляпу, лицо все ещё скрывала балаклава, и тело обтянуто комбинезоном из материала, напоминавшего резину. До чего же у неё упругая задница, грудь вот-вот разорвёт застёжку-молнию. Я смутился, что долго пялюсь. Антон меня поприветствовал и выдал венную форму, бронежилет. После ответа на вопрос стрелял ли я, дал пистолет Макарова и кобуру, пояс с двумя дополнительными патронташами. Последние под подпись в журнале. Наташа тянула ноги и постоянно наклонялась вперёд, всеми силами отвлекая меня от слов Самсона по ситуации. Вчера вечером Агата сообщила, что радиации нет, других аномальных излучений нет, бактериологической или вирусной угрозы не наблюдается. Обратила внимание, что в радиусе километра нет фекалий животных, и стоит гробовая тишина. Несмотря на ветер, листья шуршали только под ногами. А ещё тут растут грузди. Пару дней Хайзермановы испытывали мои навыки выживания и физическую подготовку. Оценили очень положительно, даже после того, как я их борцами назвал. Они с обиженной интонацией объяснили, что не все кавказцы – борцы, и не шутить мне так больше. Они боксёры, а мой позывной – «Кефирчик».

Мне было трудно, я впервые надел полный комплект бронежилета. Так же Сервер доложил, что фиксирует психологическое воздействие. Избушка в прямом смысле заманивает, если её часто посещать. Сам Сервер в полной готовности и шлеме с фонариком сидел в углу стола и вертел в руках христианский крестик. Перестав томить, Наташа рассказала суть наших действий, а Самсон выдал и подключил нам рации, через гарнитуру. Голос у неё, конечно, был крайне запоминающимся, а я, в такой напряжённой обстановке, представляю, как случайно оказался с ней в душе, и мы решили, чего ситуации пропадать. Чёрт, ширинка жмёт теперь. Мы должны собрать первичные данные, на основании которых нужно установить, - аномалия ли это, и какого она класса опасности.

Мы прибыли на место. Я сделал пару фотографий, как приказано. Не знаю, зачем они меня тащат туда фотографом, если у всех навешаны камеры на шлемах. С другой стороны фотоаппарат плёночный. Наверное, на случай, если «цифра» не справится. Приказ обсуждать я не решился. Нас сопровождали вооружённые солдаты, Самсон и Агата, снарядившись тахеометром, занялись топосъёмкой. Мне так же дали десятиметровую рулетку, чтобы я делал все возможные геометрические замеры внутри объекта. Избушка из грубого сруба за годы покосилась на бок, она не имела окон, а только одну лишь измазанную спёкшейся кровью дверь. Вокруг было тихо, и чувствовалась кладбищенская тягота. Рядом гнетуще скрипел кедр. Наташа проверила связь, произнесла позывной: «Кефирчик». Эти гады не пошутили. Я, как-то даже, немного обиделся. Спускаться мы будем парами, потому я не отходил от Антона. Наташа была в паре с Сервером, замыкают Хайзермановы. Ещё меня смутили их винтовки, всё были прилично вооружены, а у меня пистолет и фотоаппарат. Наташа велела «не дрейфить», оказывается, у меня ещё фляжка есть. Опасное оружие ближнего боя. Опять ослушиваться приказа не стал. Для записи, ощущения и мысли необходимо было озвучивать. Но, как-то так, чтобы не засорять эфир. Думаю, справлюсь. Сервер открыл дверь избы, прорычавшую своими ставнями. Страх сильнее накатил на меня, внутри было пусто, только ещё больше кровяных следов оставленных пальцами и запёкшиеся лужицы. Комнату наполнял мерзкий смрад, пробивающий до рвоты. Осветив стены фонариком, сфотографировал кровяные рисунки палочек-человечков, видимо убегавших от сгорбленной палочки-нечеловечка, увенчанной рогаткой, вместо кружка. Ещё надписи, напомнившие мне лекцию по теории упругости. Ни черта не понятно. Замеры, запись на диктофон камеры. Посреди единственной комнаты был люк с ручкой, выполненной, по-видимому, из меди. Как голова льва, сжимающего зубами кольцо. Было жутко тихо, я слышал своё частое дыхание. «Оставь надежду всяк сюда входящий», - прозвучало в эфире, а следом грозное требование от Наташи – заткнуться. Хайзермановы отварили люк, оттуда вырвался порыв воздуха, захлопнувший дверь наружу. Момент, моего первого микроинфаркта. Антон направил ствол на дверь, после хлопка, а Сервер без промедления выбил её ногой. Какое-то время мы копошились, Наташа дала команду следовать плану. Они спустятся на первый этаж, затем мы с Антоном и Хайзермановы. Наверху держать люк открытым должны остаться два силовика из военных, и ещё трое сторожат выход из избы.

Мы спустились на первый этаж. Наташа и Сервер осторожно ушли на второй, доложив о своём самочувствии. Я сделал фотографии, обмерил лестницы – вертикальную, что ведёт от люка до площадки, и ступени вниз. Дальше спускаться должны мы с Антоном, а близнецы остались на первом ярусе. Бетонные ступени и стены непроницаемого бункера, казалось, немного гудели. Я не осмелился держаться за ржавые металлические перила, что так угрожающе напоминали распятья. Света не было, он проникал только на первый этаж из открытого люка, а дальше нарушал законы физики и никуда не распространялся. Необычная картина, если честно. На каждом из этажей мы светили нагрудными фонарями и теми, что закреплены на шлемах. Так же у ребят на винтовках имелись средства освещения.

Мы спустились на второй этаж. Я доложил, что сердце сейчас потеряю, и меня трясёт. Наташа меня успокоила, бояться это нормально. Я поблагодарил в эфире. Антон сказал, что теперь мы должны целоваться. Отряд «первых» отправился на третий этаж под нашим присмотром, а к нам двинулись Хайзермановы, проклиная Шайтана. Второй этаж не отличался от первого, вокруг монолитный бетон, те же ржавые перила, на каждой площадке было достаточно свободно для четырёх человек. Сервер доложил, что видит кровь на полу и следы на стенах, Наташа подтвердила. У меня ком встал в горле, а фотографии, надеюсь, не будут смазанными из-за всей этой судороги в руках.

Мы начали спускаться на третий этаж, Антон напевал: «Мне больно видеть белый свет, мне лучше в полной темноте, я очень много-много лет мечтаю только о еде…» В свете фонаря предстало кровяное пятно на полу, по ферме напоминающее человека, которого силой уволокли вниз, ступени также измазаны. Сделал фотографии отпечатков пальцев на стене вдоль всего спуска. Я доложил о рвотных позывах. В эфире с весьма карикатурным южным акцентом прозвучало: «Это из-за дерьмовой песни Антона!» Антон защитил честь любимой группы. А я думаю, что песня отличная, пение – вот, где истинное зло. Наташа ничего не доложила, мы посветили вниз на них через лестничный пролёт, стоят, ждут, машут руками. Странно. Мы пошли вниз, и привычное шипение в наушнике полностью прекратилось. Голос я слышал только Антона, так он был рядом, остальных словно изолировали. Мы дошли до отряда один.

Рации перестали работать на четвёртом этаже. Наташа ввела пять распознавательных жестов, которые мы должны передать близнецам. Я чувствовал себя ужасно подавленным, мне было дико страшно, в то время как остальные сохраняли не менее пугающее хладнокровие. Наташа присела на корточки и подняла цементную пыль с пола. Её штаны вызывающе скрипнули, растянувшись на ягодицах. Что со мной не так, кровь, страх, но не забываю подумать о сексе. Может это инстинкт? Мы сейчас умрём, Влад, срочно попытайся продолжить род.

Я услышал, как поднялся гул, будто внизу растопили печь, и жар с силой помчался по дымоходу. Перила ржаво заскрежетали. Всё моё нутро сжалось, руки тряслись в панике. Сервер напомнил делать больше фотографий. Я какое-то время менял плёнку. Мерил. Отряд один отправился на этаж ниже. Они сжимали винтовки крепче, а их напряжение, кажется, было осязаемым. Послышался детский плач. Наташа резко остановилась, но звук прекратился и больше не повторился. Антон выматерился, как в последний раз. Он доложил, что когда спускался в первый раз, было также, и потому он послал всё это на три буквы и вызвал подкрепление. Наташа пошла глубже. Хайзермановы приветливо светили нам с этажа «поспокойнее». Чуть поодаль валялась книжечка, а вернее корочки. Удостоверение сержанта полиции Олега Юрьевича Невкупающего. Антон громко рассмеялся. Фотография выдрана, разворот покрыт кровавыми пузырями, полагаю, это один из тех, кто не вернулся. «Невкупающий так и не вкупил, когда пора валить».

Отряд первых добрался до пятого этажа, условной точки «невозврата». Самсон говорил, что пройдя её на шестой уровень, мы должны все подняться и вернуться, чтобы удостовериться в том, что никаких непреодолимых барьеров нет. Меня радовал план, не лезть в полымя с головой и сразу, но одновременно жутко хотелось идти всё глубже. Наташа остановилась и жестом показала, сигнал номер четыре, то есть, она видит новую аномалию.

«Знаешь, Кефирчик, мы тебе врали. Нет никакой организации, которая расследует паранормальные явления. Всё это время ты находишься в психиатрической лечебнице столичного округа, и проходишь терапию от страшнейшей паранойи. Ты думаешь, будто любые лестницы ведут в Ад, и никогда не спускаешься по ним вниз, кричишь, жрёшь свои фекалии. И всё это мы затеяли ради попытки тебя вылечить. Я - Антон Павлович, твой лечащий врач».

Меня бросило в жар, я мгновенно вспотел, глаза провалились, а в ушах выстрелило. Лицо Антона неестественно перекосилось, его губы напряглись, я разглядел, как напрягся его подбородок, после чего из недр лёгких Антона, преодолевая сжатые челюсти, вырвался смешок. Я взмолился господу, от радости. Меня захлестнула эйфория, когда страх прошёл, какой придурок! Я тяжело выдохнул, почувствовал боль в плечах. Тут не то время для шуток, сукин ты сын! Антон громко рассмеялся. «Ты бы себя видел». Я закончил замеры. На всех этажах габариты лестницы не изменялись, полагаю, так дальше и будет.

Мы спустились на пятый этаж к Наташе и Серверу. Пятый ярус был не из монолитного бетона, а из керамического красного кирпича, странно, что этого не видно сверху под светом фонарей. Стойкий запах мочи, причём такой густой, будто тут рядом бьёт источник. Сделал: замеры нескольких кирпичей на полу и стене, фотографии. Наташа обратила наше внимание на то, что свет фонаря отказался падать дальше по пролёту. Он буквально останавливался на расстоянии трёх ступеней. Сервер сказал, что если спуститься освещены всё равно только три ступени. Быть такого не может. Это не так работает, куда девается свет? Наташа пару раз пальнула из винтовки, наполнив пространство бесконечным эхом. В неподготовленных ушах остался тонкий свист. Я указал Хайзермановым, что всё в порядке. Антон швырнул «световушку» вниз по лестнице, и та гордо растворилась в чёрной мгле ровно на расстоянии трёх ступеней. Мы обсуждали, стоит ли спускаться дальше, что если оттуда действительно будет не выбраться. Там буквально чёрная дыра. Адский гул печной трубы отдавал эхом громче, чем на пару этажей выше, видимо у звука и вибраций в стенах действительно есть источник. Наташа достала из рюкзака Сервера блок буксировочного троса, через системы ремней и карабинов застегнула один конец на себе, подтянув ремешками и без того сексуальную попку. «Да, что ж такое!» Сервер и Антон сели блок держать, а Наташа, выставив автомат перед собой, пошла вниз. По сигналу мы её вытянем оттуда. Лебёдка натянулась, блок с лёгким жужжанием начал вращение, давая канату свободу. Наташа, сделав шаг на четвёртую ступень, немного помешкала, а затем полностью исчезла. Лебёдка тянулась, но исчезала во мгле, казалось, будто конец сам по себе висит в воздухе.

«Ух, как дёрнулся. Наверное, она обернулась посмотреть, что с нами. Или тащим? О, медленно потянулось дальше. Пошла. Сервер, помнишь похожую лестницу в том университете? Именно. Ту самую, когда профессор заставлял негра фонарики клеить на стене. Рекорд спуска, десять километров вниз, а лестница всё продолжалась. Как я слышал, вы совершили две ночёвки, а потом эта девочка, которая плакала. Что с ней стало, вы же вытащили её? Серьёзно? Не знал, что её забрали в центральную лабораторию, всё ещё помню рассказы, как сильно к ней тянуло мужиков, прямо, какая-то педофильная аномалия, ха-ха. Интересно, конечно. А меня вот к Натахе тянет, мочи нет. Да, ладно? И вы подумываете? Так, гусары! Спокойней. А что с лестницей потом было? Прям так. Ведёт в винный погреб всего через тринадцать ступеней и никакой бездны. Сервер, а ты был на другой лестнице, которая превратилась в озеро? Нет? Отбивались трое суток, вызвали вооружённые силы, бомбардировка. Хайзермановы установили ручную термоядерную бомбу, настолько всё было ужасно. Твари эти лезли огромными ордами. Смех в том, что я так ни одной и не увидел. Слава Богу, закрыли. Надеюсь, там внизу нет этого бледного, который фотогеничный очень. Воровал вебки всё, падла. Да, на той другой лестнице с коврами, вся красочная, перила золотые и темно, как в зад… Здесь. Я тогда замотался. Спустился на пятьдесят этажей, на каждом пролёте по три вебки расположил, всё хорошо. А этот чёрт лысый, в камеру попялится, так что ни хрена не понятно, и стырит. Урод. Хорошо, что Наташа тогда, как-то это всё закрыла, весь персонал буквально уже с ума сходил от ярости, так сильно раздражал этот хмырь, кто бы он ни был. Как закрыла? Не знаю, она не рассказывает никогда… Секретность, мать всех бед».