Фанни и Александр⁠⁠

"Фанни и Александр" не совсем точно называют последним фильмом Бергмана. Перефразируя известное высказывание Айхенвальда, можно сказать, что это фильм, который нравится тем, кто не любит Бергмана. "Фанни и Александр" словно снят наперекор тем картинам, которые принесли режиссеру славу: вместо аскетизма - буйство красок, пышные декорации, вместо одиноких, застывших в противоборстве героев - хоровод бесчисленных персонажей, закоулки сюжета, порой ведущие едва ли не в тупик. Таков, должно быть, парадокс - фильм не типичный для режиссера и в то же время итоговый.
Очевидна автобиографичность ленты. Идеализация семьи, родового гнезда в фильме - и поразительное, даже отталкивающее в своей прямолинейности безразличие: к отцу, брату, сестре в мемуарных записках. Характер Александра - героя фильма, двоится от этого очевидного противоречия. Бергман наделяет его своими чертами: и перед нами бессердечный юный циник, повторяющий все известные ему грязные слова в такт траурному маршу на похоронах отца. И он же - трогательный персонаж утешительной притчи о волшебной силе искусства. Сюжет "Фанни и Александра", по крайней мере магистральная его линия, легко умещается в нескольких фразах. После праздника Рождества, которое мы застаем в большом семействе Эгдалов, умирает отец Фанни и Александра, директор театра "Оскар". Его вдова Эмили вновь выходит замуж за епископа Эдварда Вергеруса - злого, хитрого аскета. Жизнь в доме Вергеруса оборачивается нескончаемой пыткой. Друг семьи Эгдалов, торговец Исаак, своего рода deus ex machina, с помощью волшебства освобождает детей из заточения. Епископ наказан - он погибает в огне. А дети и их поздно прозревшая мать благополучно возвращаются в радушный дом Эгдалов. Волшебная сказка или притча, исполненная тайного смысла.

Искусство ХХ века словно бы скрыло человека и положило его под увеличительное стекло, чтобы рассмотреть пристально и беспощадно. Исходные посылки гуманизма были подвергнуты беспощадной проверке, вплоть до вывода, что человек - есть неудачная конструкция или, иными словами, что творец допустил брак. И Бергман был не чужд таких воззрений. Сын протестантского священника, он на протяжении всей жизни выяснял отношения с Богом, которому не мог простить зла и страданий, царящих в мире. Бергман напоминает Ивана Карамазова, который готов был отказаться от вечного блаженства если оно оплачено слезинкой ребенка. Его фильмы полны картин страдания, смятения, зла, творимого людьми. Все же на склоне лет Бергман немного смягчился. Его взгляд на жизнь и человека стал несколько менее жестоким. И это чувствуется в фильме "Фанни и Александр". В основательном, неторопливом повествовании буржуазно-патриархальная жизнь семейства Эгдалей воспринимается как потерянный рай. Удаленность во времени, обстановка начала века, увиденная глазами героя - маленького Александра, все это окутывает происходящее ностальгической дымкой. Бергман убежден, что жизнь таит в себе много таинственного, ибо она познана нами лишь в ничтожной мере. Он не видит ничего необыкновенного в том, что маленькому Александру является дух его покойного отца. Ведь при жизни отец учил детей наделять таинственным существованием обыкновенный стул. Фильм "Фанни и Александр" завершается тем, что старая актриса Хелена Эгдаль читает отрывок из пьесы Августа Стринберга "Все может произойти, все возможное вероятно. На крошечном островке реальности воображение прядет свою пряжу и ткет новые узоры. Сквозь внешний бытовой слой просвечивает иной, таинственный и загадочный пласт реальности..." Фильм недаром начинается праздником Рождества, а кончается праздником Пасхи, символизирующем победу жизни над смертью.
Занятие для схоласта - измерять степень автобиографичности картины. Эпизод, который упоминает Бергман в "Латерне магике" - дикая реакция взрослых на его фантастический рассказ о грядущем поступлении в бродячий цирк, почти без изменений перешел в Curriculum Vitae Александра. Можно отыскать и не мало других аналогий. То, что мне кажется особенно интересным - это как комплекс проблем из его ранних фильмов, из его романов, тех проблем, которые принадлежат взрослому миру, неожиданно воскресают в мире этого мальчика. Как этот комплекс проблем проецируется на весь фильм "Фанни и Александр". Некоторые исследователи пытались рассмотреть типичные для Бергмана проблемы. Даже типичные имена, которые повторяются из произведения в произведение: Анна, Альма и так далее... Это так интересно, можно этим заниматься как шахматной игрой. Взять, скажем, десяток его фильмов и составить карту. В "Фанни и Александре" влияние Бергмана-режиссера театра на Бергмана-кинорежиссера чрезвычайно наглядно. Возьмите начало фильма, когда мальчик идет по огромному дому, комната за комнатой, как бы вызывая персонажей. Мы часто видим сцену как в рамке, через дверной проем.
О литературных источниках своего сценария сам Бергман писал в книге "Изображение": "У "Фанни и Александра" два отца: первый - Гофман. В конце 70-х годов предполагалось, что я буду ставить гофмановские "Приключения" в мюнхенской опере. Я начал фантазировать о самом Гофмане: представлять как он сидит в кабачке "У Лютера" больной, почти мертвый. У Гофмана есть новелла, в которой говориться об огромной магической комнате. Именно эта комната должна быть воссоздана на сцене. В ней будет разыгрываться драма на фоне оркестра, помещенного в глубину. Есть еще одна иллюстрация к рассказам Гофмана, которая постоянно посещала меня: картинка из "Щелкунчика". Двое детей воркуют в сумерках в рождественский вечер в ожидании, когда зажжется елка и распахнуться двери зала. Это исходный пункт к празднованию Рождества, которым начинается "Фанни и Александр". Другой отец - это, конечно, Диккенс. Епископ, его дом, еврей в чудесной лавке, дети как жертвы, контраст между черно-белым изолированным миром и цветущей жизни вокруг. Можно сказать, что это началось осенью 78-го года".

Актер Эрланд ЮЗЕФСЕН, исполнитель роли Исаака в "Фанни и Александре" рассказывает о том, как начиналась работа над картиной:

Мы начали работу над фильмом в 81-м году. Это были самые большие, самые грандиозные съемки Бергмана: и в смысле денег, и в смысле съемочного времени, и по количеству актеров. Так получилось, потому что Бергман окончательно решил для себя, что это будет его последний фильм. Это было собрание всего: его ранних рассказов, воспоминаний обо всем, что он пережил. Получилась в итоге такая смесь комедии, фарса, трагедии, реальности и фантазии. Огромный каталог всех киноработ Бергмана. Блестящий сценарий, такой свежий, захватывающий, но и, конечно, для меня и для всех нас, знавших Бергмана давно, было одновременно как-то торжественно и увлекательно и даже страшновато, что мастер, волшебник собирает все свои силы для этого фильма. А потом откладывает свою волшебную палочку и заканчивает навсегда свое колдовство. И, конечно, верили этому немногие, потому что вот люди искусства всегда говорят: "Ну вот, это последнее". Но я ему верил. Съемки "Фанни и Александра" заняли 7 месяцев. Это было уже не похоже на Ингмара - обычно ему хватает 70-ти дней. Огромный сценарий, съемки в разных местах. Могу сказать, что каждый раз, когда я встречал его утром, он был просто черный от волнения. Но это было до начала съемок, как только съемка начиналась, он сразу менялся и оказывался в прекрасной форме. Что касается моей роли, то я должен был хранить ее в себе в течении всех этих семи месяцев. Если в театре, сыграв спектакль, я могу отпустить роль от себя до следующего раза, то в кино я должен хранить это в теле и в душе все время съемок. Я не знаю, испытывают ли другие люди подобное чувство, но для меня это было именно так.

"Фанни и Александр" - это мир, показанный глазами мальчика. И хотя он называется "Фанни и Александр", можно не сомневаться, что главный здесь - мальчик. Такой мальчик присутствует во многих фильмах Бергмана: например, в "Молчании", где мальчик путешествует с мамой и тетей. Очень важный мотив в творчестве Бергмана - взаимоотношение сына с отцом. Этот мотив присутствует во всех фильмах Бергмана, начиная с 40-х годов. Но что необычно в "Фанни и Александре" - здесь присутствуют два отца: один - добрый и хороший директор театра, другой - злой отчим, епископ, демоническая фигура, почти персонаж из сказки. Это разделение на доброе и злое начало дает возможность добру победить зло. И хотя оба отца - и добрый, и злой - умирают, смерть епископа ужасна - в огне, в мучениях, можно сказать в адском пламени. Я думаю, что таким образом Бергман как бы изгоняет дьявола, и поскольку дьявол изгнан, Бергман уже не делает больше фильмов.

Но так ли очевидно разделено в фильме Добро и Зло? Если Оскар, воплощенное добро, то почему же мальчик убегает от умирающего, прячется от него, вырывает руку, а призраку отца отвечает крайне холодно, едва ли не брезгливо? Если в фильме и существует Добро, то это искусство, фантазия, вымысел, театр. И если существует Зло, то это так называемая "правда", та обыденная, мелкая правда, которую отстаивает епископ Вергерус, отчитывающий Александра: "Твоя вина в том, что ты не отличаешь правду от лжи".

Искусство важнее и интереснее жизни - таково убеждение Бергмана. Именно поэтому сразу после похорон отца дети бегут играть с волшебным фонарем. Латерна магика - один из ключевых знаков в символическом мире Бергмана. "Я сильнее тебя потому, что на моей стороне правда и справедливость" - с упоением говорит мальчику епископ и погибает в огне, который насылают на него Александр и ангел мщения Исмаил. Но Бергман ставит под сомнение и эту, возможно чересчур прямолинейную трактовку. Епископ, заклятый враг искусства, оказывается играет на флейте. Впрочем, он ведь крысолов.

Бергман начал свой фильм с яви, а закончил его сном. Мы думали, что следим за степенным разворачиванием добротного буржуазного эпоса, чинного и благообразного как какие-нибудь Будденброки. Мы думали, что Бергман рассказывает о жизни. На самом деле он рассказывает о театре. "Фанни и Александр" - о происхождении искусства из жизни. Точнее, это руководство по превращению одного в другое. Алхимическая трансмутация - тайное искусство обратить свинец в золото - вот тема последней картины Бергмана, которой он поставил точку над своими полувековыми метафизическими изысканиями в кино. Завершающее положение "Фанни и Александра" в послужном списке кинорежиссера позволяет считать этот фильм ответом на один из давних и самых знаменитых фильмов Бергмана: это "Седьмая печать", ставшая гербом Бергмана и знаменем интеллектуального кинематографа.
"Седьмая печать" - это притча о рыцаре, играющем в шахматы со Смертью. В этом единоборстве, которое развивается на фоне утопающей в крови средневековой Швеции, соперники преследуют разные цели: Смерть хочет победы, а рыцарь - Правды. Он жаждет только одного: добиться у Смерти ответа о том, что нас ждет по ту сторону жизни. На этот жгучий вопрос из тех, который Бахтин называл "вопросами у крышки гроба", Смерть у Бергмана дает гениальный ответ - она сама не знает правды. Мы-то суеверно привыкли соединять смерть с метафизикой, а Бергман с маху разрубил затянутый на нашей шее гордиев узел. Смерть - это не ответ, смерть это вопрос. Она не по ту, а все еще по эту сторону нашего земного существования. "Метафизику, - говорит в "Седьмой печати" Бергман, - надо искать в другом месте". Где? "В театре" - отвечает умудренный годами и опытом Бергман фильмом "Фанни и Александр". Здесь, на подмостках, жизнь наполняется тайным умыслом, ведущим героев и зрителя к хорошему или плохому, но всегда торжественному концу. Театр - это преображенная жизнь, выбитая вымыслом из колеи обыденности. Здесь начинается та волшебная страна, попадая в которую люди и вещи становятся не тем, чем они являются, а тем, чем они кажутся. "Фанни и Александр" - это тотальный театр, театр для себя. Театр, вырвавшийся на волю и вытеснивший собой реальность.
Исаак под предлогом покупки сундука, проникает в дом епископа и за несколько секунд успевает спрятать детей в сундук так, что их исчезновение проходит незамеченным для отчима и его подозрительной сестры. Волшебная атмосфера дома Исаака, где за потайной дверью в клетке скрывается альтер эго Александра - его ангел-хранитель Исмаил, дома, полного кукол, идолов, марионеток меняет темп фильма. Семейная драма окончательно уступает место фантастической притче, миру, где, как говорит Александру племянник Исаака Аарон, в соседстве с людьми обитают духи, призраки, ангелы и демоны. Почему именно еврейского торговца и его племянников наделяет Бергман колдовской властью? Почему именно им дано право видеть больше чем другим, повелевать стихиями и даже материализовывать гнев, обращая его в сокрушающее пламя. Исмаил, во власти которого оказывается Александр, исполняет тайную мечту мальчика: посылает епископу мучительную смерть - сжигает его заживо.
Старый еврей играет роль Судьбы, вмешивается в происходящее, спасает детей, занимается магией. Он сам почти сказочная фигура. Такого персонажа в прежних фильмах Бергмана не было. Может быть, это связано с примирением Бергмана с действительностью. Бергмана всегда занимал вопрос присутствия Бога и особенно отсутствие Бога. Еврей изгоняет Зло, то худшее, что по Бергману присутствует в христианстве. Я думаю то, что Бергман выбирает и показывает именно так еврейский дом, это из-за того, что для Бергмана он очень необычен: это полная противоположность лютеранскому дому героев фильма. Кроме того, он связывает этот дом с искусством: ведь Аарон с его театром кукол и режиссер, и художник. Нельзя забывать и о том, что актер Юзефсон, исполнитель роли Исаака, сыграл огромную роль в жизни и творчестве Бергмана: и как друг, и как актер, и как директор Королевского драматического театра, в котором Бергман работал. Их творческая связь длится уже много лет. Я думаю, что Юзефсон (сам еврей) сделал этот образ особенно живым, близким и значимым для Бергмана. То есть, может быть, образ Исаака вырос из личности самого Юзефсона.
"Фанни и Александр" - это и фильм о старости и смерти. Мир демонов и призраков, о котором говорит Александру кукольник Аарон, все ближе и ближе. И все тоньше и прозрачней занавес, разделяющий мир реальный, столь безразличный Бергману, и заманчивый космос потусторонних сил. Перед смертью старый актер Оскар шутит: "Теперь-то я наконец смог бы сыграть призрака в "Гамлете". Это пожелание осуществляется буквально: призрак отца бродит по дому Эгдалов и следит за злоключениями Фанни и Александра.

Жизнь, как говорил Бергман еще в начале своей творческой карьеры, представляется его трезвому взору всего лишь хихикающим шедевром. Зато потусторонний мир, мир, куда уходят все, чтобы никогда не вернуться - предмет его пристального и постоянного интереса. Мир пугающий и притягивающий своей таинственной неотвратимостью, выравнивающий в этом смысле всех его персонажей. Поэтому живые отделены от покойников в его фильмах границей зыбкой и едва уловимой. В "Фанни и Александр" они буквально присутствуют в кадре. Умерший отец в этом фильме, не какой-то фантастической тенью отца Гамлета нависает над их сенором, а попросту заходит в родной дом, чтобы поговорить с членами своей слишком рано оставленной им семьи, обитающей пока на этой земле в относительном достатке.
Из книги Ингмара Бергмана "Латерна магика": "Иной раз профессия кинорежиссера доставляет особенное счастье. В какой-то миг на лице актера появляется неотрепетированное выражение, и камера запечатлевает его. Именно это случилось сегодня. Неожиданно Александр сильно бледнеет, и лицо его искажается от боли, камера регистрирует это мгновенье: выражение боли, неуловимой боли продержалось всего несколько секунд и исчезло навсегда. Его не было и раньше, во время репетиций, но оно осталось на пленке. И тогда мне кажется, что дни и месяцы предугадываемой скрупулезности не пропали даром. Быть может, я и живу ради вот таких кратких мгновений".