Четыре жизни (часть 2)
Индекс серии рассказов:
Второй ветеран, который числился в списке Тима, жил и работал в космопорте. Мальчик любил торговую зону, несмотря на шум и суматоху. Космопорт никогда не спал, там можно было попробовать еду со всех концов вселенной, звучали всевозможные языки. Надо было внимательно смотреть по сторонам и под ноги, чтобы не влететь или не наступить на инопланетного гостя, который совершил пересадку в крупнейшем порту системы и сейчас спешил по своим делам.
Сионец дремал за прилавком. Был утренний воскресный час, и Тим специально подгадал время между пассажирскими рейсами и транспортником с Сириуса, чтобы не отнимать у старейшего жителя Фениксграда рабочие часы.
Некоторое время Тим стоял, привыкая к полумраку магазина. Справа и слева мерцали загадочные шары, квадраты и прямоугольники. На полках и витринах были расставлены бутылки и банки. В витрине, переливаясь всеми цветами радуги, сияли конусы.
- Встреча с прекрас-сным состоялас-сь?
Средняя голова открыла глаза и поднялась на гибкой шее, расправляя гребень.
- Да, у вас очень красиво. Здравствуйте, я Тим. Звонил три дня назад.
- Как же, как же, помним. - сионец поманил Тима в комнату за прилавком и заполз следом.
- Присаш-шивайс-ся.
Тим Ту крутил головой, потому что знал: его закидают вопросами в школе, как там у сионца дома. Где сидит, как спит, что ест?
Комната, в которой жил сионец, была не большой. Если не сказать, крохотной. Чисто вымытый пол устлан плетеными циновками, которые заменяли пришельцу стулья и кресла. У стены стоял диванчик с протертыми плюшевыми подлокотниками, кулер и буфет с морозильной камерой. За шуршащей тростниковой занавесью, прямо на полу, лежала большая синяя перина, а над ней висела выключенная ультрафиолетовая лампа и система Ика. У другой стены располагался кухонный уголок, раковина, варочная панель и духовой шкаф. Чайник же у сионца был самый-пресамый обычный. Эмалированный, в красный горошек.
Разлив по чашкам чай и поставив их на раскладной столик, сионец повернулся к гостю и скрестил все руки на животе.
- Мы внимательно тебя слуш-шаем.
Тим заробел и не знал, на какую голову смотреть.
- Здравствуйте…
- Уже здоровалис-сь. Не преш-шивай, за всю свою долгую ш-ш-шизнь мы не съели ни одного дитеныш-ш-ша. Хоть иногда хотелось.
Мальчик улыбнулся и взял чашку:
- Папа предупреждал, что у вас замечательное чувство юмора.
- А кто у нас-с папа?
- Пат-до-ту. Джунглианец.
- Надо ш-ш-ше, Пат усыновил человечх-хка! Я не думал, что он осмелитс-с-ся таки.
- Нам школа дала задание: собрать воспоминания ветеранов блокады. Мы хотим выпустить книгу к юбилею.
- Что там вспоминать? Одна война похош-ша на другую, как ни крути. Всегда сначала звучат лозунги прис-сваные вести к достойной цели, и всегда вс-с-се скатываетс-ся в примитивную рез-с-сню.
Тим включил запись и положил самописец на колени.
- Я хорошо знаю историю. Сионцы никогда не участвовали в вооруженных конфликтах. Вы, выше всего этого. Так почему?
- Мы сами не с-снаем. Мы привяс-с-саны к этому месту. Пусть лавка уже не та, но товар тот же. Вс-с-се жители Примимае были моими цветами. И я прос-с-сто не мог бросить с-с-свой с-с-сад.
- Папа говорил, что вы помогли создать вакуумный генератор для поддержания силового поля.
Сионец курлыкнул:
- С-с-скажет тош-ш-ше. Я прос-сто подсказал одному инженеру, как воплотить его идею в жизс-снь. Хорошая штука получилась. Только радиоактивная.
- Вы охотились на голубей и крыс, чтобы кормить сирот. А сами ели жигликов.
Пришельца передернуло от верхушек гребней до кончика хвоста:
- Не напоминай. Такая хадос-сть, с-с-словами не передать. Но протеин.
- Расскажите хоть что-нибудь, это же важно.
Сионец поболтал ложечкой в своем смолистом чае.
- На втором году ос-сады, когда нам пришлос-сь отступить к центру, нас неделю поливали из беспилотников. Кис-слота проходила через купол и разьедала вс-с-се, на что попадала. Мы не зс-снали где укрыться. Санчасть не справлялась. И тогда студенты вышли на улитс-сы с рогатками и стали из них сбивать бес-с-спилотники. Попадешь им в камеру, и вс-с-се: бесполезный кусок дюраля. Один из них, молодой, кажется Клавдий звали, поднялс-с-ся на баррикады и показал тараканам заднитс-с-су. Это их деморализовало на трое суток. Мы смогли найти новое убежиш-шще и перевес-с-сти раненых. Видишь ли, джунглианцы слишком вос-с-спитаны. А в некоторых ситуатс-сциях просто необходимо быть хамом.
- А почему вы сразу не ушли под землю?
- Кушать что? С-силовое поле удерш-шивало крупные снаряды, не давало пройти танкам и крупным биологическим объектам. Но мы прикармливали птиц и крыс-с-с, которые проникали сквозь него. На поверхнос-с-сти было опасно, но там была пища. И потом, от кислоты было не укрыться. Она проедала землю на три этажа внизс-с. Если умирать, то при свете солнтс-са.
Никто не думал, что война растянетс-с-ся на такое время. Думали, так, по кас-сательной. Но она просто до нас еще не докатилась. Страш-шное время.
- За вами же прилетал эвакуационный шаттл. Город уже был в осаде, но он смог сесть. Почему вы на нем не улетели?
- Потомуш-што мы его разобрали. Ты не предс-с-ставляешь, на что способна техника с-с-сиона! Он нам пришелся более чем кстати. С-с-старый генератор еле фурычил.
- Наверно, ваши родители очень расстроились.
Сионец улыбнулся сиреневыми губами:
-Расстроились не то с-с-слово. Первое, что с-сделал отет-с-сц, когда была налажена связс-сь, это шипел на меня час-са три. Я до сих-х пор выплачиваю ему субсидию за тот ш-шаттл. Но считаю он то же не прав: пос-с-сылать такую дорогую вес-с-щь и в такую заваруху.
- Вы же его ребенок. Он волновался, что вы умрете.
Сионец фыркнул и, нагнувшись через всю комнату, достал из буфета вазочку с печеньем, которую поставил на стол.
- Нас-с, какой-то там, вашей войной не убить. Магас-сина было ш-шалко. Этот гораздо меньш-ш-ше старого. Хотя, и очень похожш-шь. Зато, у меня пос-с-сле всех этих событий такие рецепты забвения появилис-с-сь… лучшие в галактике.
- Вы особенно опекали детей. Отец говорил, что они спали в карманах вашей мантии.
- Погибло столько взрос-с-слых. Все остальные были заняты делами. Нас-с никто не гнал, о нас-с заботились. Не дали умереть с голоду. Это самое малое, что мы могли с-с-сделать. Но мы не как твой отец: предали с рук на руки и с-с-сабыли. Так что не делай из благодарности героизс-сма.
Тим допил густой сионский чай, звякнул колокольчик на двери лавки, и мальчик поспешил откланяться. На прощание, сионец сказал ему: зс-саходи и отца приводи. Мы с-с-с ним старые приятели.
И вернулся к прилавку.
Фениксград еще до переименования был крупным учебным центром. На весь город - шесть институтов. Утром студенты заполоняли улицы и общественный транспорт. Больше половины населения Фениксграда еще учились.
Тим редко бывал в студенческом городке и сейчас немного заплутал, потеряв из вида шпиль Большого технологического.
В профессоре Клавдии было мало чего профессорского. Он не выглядел на свой возраст. Особенно сейчас, когда гонял мяч на баскетбольной площадке со студентами первого курса.
- Простите профессор, я заблудился и опоздал.
- А-а-а, так это ты Тим Ту?
- Да.
Клавдий вытер лицо полотенцем и крикнув на площадку: «Дальше без меня!» - отвел мальчика в сторону кафе:
- У меня время обеда, давай перекусим и побеседуем.
- Я не голоден, спасибо.
Они сели у окна. Тим смотрел, как мимо ходят люди, как голуби клюют крошки, которые им бросает хмурый молодой человек. Под его ногами стоял макет то ли космического корабля, то ли завода.
- Итак, что ты хотел спросить? Это школьный проект, не так ли?
- Да, мы готовимся к дню снятия блокады.
- Это очень похвально, молодой человек. Я весь во внимании.
- Расскажите о блокаде.
- Я был очень молод. Приехал учится во Всемирный Психологический. Золотой медалист, гордость семьи… в общем, глупый юнец восемнадцати лет отроду. Немногим старше тебя.
Сначала все воспринималось как игра. Ну, знаешь: «прибьем тараканов, где наши тапки!?»
Потом начались первые смерти. Планета была атакована неожиданно, никто не был готов. Крупные города еще оборонялись, но поселки оккупировали за неделю.
Я плохо помню голод, мы были настолько измучены морально, что физическое отошло на второй план. Все смазано. Страшно, когда открывалось второе дыхание. Люди выходили за силовое поле, обвешанные самодельной взрывчаткой, и бросались на укрепления джунглианцев и ратинов.
- Я учусь с ратином, он мой друг.
- Ты не представляешь, как я рад это слышать. Тогда скажи мне кто, что человек будет сидеть за одним учебным столом с ратином, я бы рассмеялся ему в лицо. А ты знаешь, что ратины потомки самой обыкновенной земной собаки?
- Нет, не знал.
- На заре космостроения, люди часто испытывали летательные аппараты на животных. Одна ракета на экспериментальном топливе разбилась на Рате. Так, спустя много-много миллионов лет появились ратины.
- Я не думаю, что Ратрек будет рад узнать, что он потомок собаки. Его и так дразнят некоторые несознательные.
- Мы отвлеклись. Осажденные вели себя достойно. Не было даже мысли, что можно сдаться. Мы прекрасно знали, что пленных наши противники не берут. В паузах между атаками мы устраивали вылазки. Были организованы санчасть, детский сад… у нас даже была школа. Огромным подспорьем, в те времена, были склады транспланетарной компании. Мы рассудили, что ответим за мародерство попозже, а пока, жизнь людей прежде всего.
- А это правда, что вы баррикадам... ну… Заднюю часть показали?
Профессор подавился кофе.
- Кто тебе про это рассказал? Вырежи эту часть из интервью, прошу тебя. Если об этом узнают студенты, моей репутации конец.
- Хорошо, я никому не скажу. А как вы спрятались от Средства Тотальной Зачистки?
- Был один джунглианец. Он отличался от остальных, задумчивый такой. Часто смотрел на то, как мы сражались с их дронами. Он не был пехотинцем, носил летную форму. Так вот, однажды мы увидели, как он показывает что-то в наши камеры слежения. Это была жестовая космолингва. Он рассказал о том, что ратины должны включить какое-то оружие невиданной доселе силы. И что мы должны спрятать женщин и детей под землю, настолько глубоко, насколько это возможно. В ту же ночь была объявлена эвакуация. Мы задействовали шахты для ракет. Они были очень глубокими: дышать там можно было, только если на тебя была надета система подстроенного дыхания. Мы спустились на дно и задраили люки.
Это была самая страшная неделя в моей жизни. Люки раскалились настолько, что мы не могли подойти к ним и на десять метров, защитные комбинезоны начинали плавиться. Без перевязок стали умирать раненные. Большая проблема была с питанием. Надо было задерживать дыхание, чтобы не надышаться токсичными газами. Мы думали, что эта шахта станет нашей могилой. Но время шло и, наконец, мы смогли открыть один из люков и выйти наружу.
Города не было. И леса не было, ничего не было. Сплошная пепельная пустыня и руины. Пепел сыпался с неба как снег.
Тим не сразу понял, что вокруг стало очень тихо. Все, кто были в кафе, замолчали и повернувшись к ним, слушали профессора.
- Но не было так же и армии джунглианцев и ратинов. Была искореженная техника, обожженные в уголь тела и экзоскелеты. Потом, конечно, на планету высадились новые отряды, но наш город официально считался уничтоженным. Никто не думал, что мы сможем восстановить экологию и снова его отстроим. А мы смогли. Все вместе, люди и инопланетники. Все, кто пережили этот взрыв. И я сильно надеюсь, что это научит новое поколение не называть ратонгов псами, а джунглианцев - тараканами. Как и они не будут называть нас мясом. И если мой рассказ поможет запомнить, через что приходится пройти для осознания факта, что все мы можем существовать в мире, то я буду очень рад.
Тим старательно обрабатывал текст. Он наспех пообедал и даже не слышал, как вернулся с работы отец. После увольнения он устроился инструктором по физподготовке, и у них стало гораздо больше времени для совместного досуга.
Инсектоид тактично постучался и заглянул в комнату мальчика:
- Тебе днем звонил Ратрек. Он был чем-то сильно расстроен.
- Все завтра, я зашиваюсь. Очень интересный проект получился.
- Я рад. Все, не мешаю.
И Тим услышал, как отец включил телевизор.
Школа утонула в предпраздничной суматохе. Ее украшали гирляндами, в парке собирали портативную сцену.
Рая, Ратрек, Тим и еще трое корреспондентов сидели в кабинете школьной газеты.
- Так. - Раечка хлопнула ладонями по столу. - Мы совершенно не можем ставить интервью с папой Тима. Это ни в какие ворота не лезет. Я-то думала, что он из Красных Быков.
- Это несправедливо. Благодаря какому-то джунглианцу люди и выжили.
- Благодаря им же, они и умирали!
- Что вы на меня смотрите? Я вообще молчу, после того что узнал. - замахал лапами Ратрек, на которого все обернулись в надежде, что он рассудит.
- Папа был первым, кто смог пойти против идеологии и воспитания. Он никогда не сможет больше вернуться домой, потому что Силири стала его домом.
- Такие, как твой отец, убили твою родную семью. Как ты можешь его оправдывать?
- Знаешь, Рая, я могу думать, что Пат-до-ту мой отец, и ближе его у меня нет никого на белом свете. А могу обозлиться на него и всю жизнь прожить с черным сердцем. Но на него злиться не за что: он верил и его обманули. Я уважаю его за то, что он нашел в себе силы и сделал все, чтобы исправить тот ущерб, который нанесли его сопланетники. Так что отец тоже ветеран, и он то же пережил блокаду и взрыв. Неважно, с какой стороны от силового щита он был. И его рассказ будет в сборнике!
- Здорово сказал. - поддержал друга Ратрека.
Уже после занятий они сидели на парковой лужайке, наблюдая как старшеклассники монтируют свет и заносят оборудование на сцену. Ратрека аж поскуливал от удовольствия, разглядывая на наладоннике высший балл по космолингве.
- Ну хоть в этом месяце на меня мамка рычать не будет.
- Она у тебя хорошая, просто ты балбес и лентяй.
- За то я друг хороший.
- Не поспоришь.
Они помолчали. Первым, как всегда не выдержал Ратрека.
- О чем думаешь?
- Помнишь, как в третьем классе, я тебя первый раз увидел?
- Помню. Сидит такой, уши в разные стороны и глаза, как две миски.
- Я ведь тогда сильно испугался.
- Серьезно?
Над поляной пролевитировал Куб-Костик и поднялся на сцену. Он должен был всем вещать стихи и хотел потренироваться.
- Ну представь, вваливается в класс медведь. Ну чистый же медведь, только лап шесть.
- А я думаю, неужели, человек адекватный… Привет, говорит «я Тим, садись со мной!»
- Это я со страху. Думаю, если по-хорошему, так может цел останусь. Это ж я потом узнал, что это тебя надо от всего защищать и вечно спасать из переделок.
- Подумаешь!
- Просто сейчас представил, что было бы, если б я дал этому страху волю. У меня не было бы такого замечательного друга. И папы бы не было. Знаешь, как я ревел, когда в первый раз его увидел?
- Догадываюсь. Джунглианцы страшно стремные, - сказал Ратрек и завилял своим пушистым хвостом.
- Все беды мира от страха. От того, что мы боимся чего-то нового. Надо рассказать это взрослым, чтобы еще одной такой войны не было.
- Всегда найдется тот взрослый, который скажет, что ты еще ребенок и ничего не понимаешь. Хватит того, что это мы с тобой знаем.
В их мозгу задребезжал неуверенный голос Костика: «Когда мы пепел поливали слезами наших горьких слез...»
- Костян, давай! Увереннее! - крикнул Тим лазоревому кубу, а сам шепнул Ратреку:
- Пошли отсюда, он эту волынку сейчас час гонять будет.
- Ай-да, наперегонки!
По тропинке парка, смеясь и толкая друг друга, бежало человеческое дитя и дитя ратина.
- Я считаю, что наша книга будет не полной без наших комментариев. – Запыхавшись, Тим остановился у школьных ворот и подождал друга. Вместе они пошли по улице в сторону остановки.
- Это уже прошлая жизнь, а в настоящей мы никакие не враги друг другу. И это правильно.
- Попробуй сказать это Раечке, она как раз сейчас поехала сдавать макет в печать.
- Не буду. Зачем ее расстраивать? Она же красивая.