Будни непослушания ч.9. Эвакуация⁠⁠

Глава 9. Эвакуация

– В восемь у нас собрание,– напомнил дядя Женя.

Он отвел меня в сторону и продолжил.

– Матвей, я весь день обдумывал сложившуюся ситуацию. И пришел вот к какому выводу. На публике ты должен быть главным.

Я попытался возразить, но собеседник продолжил, сделав сдерживающий жест ладонью.

– Не перебивай. Так для всех будет лучше. Для тебя, для меня, для твоих ровесников. Ты,– лидер, я,– твоя правая рука по административно-хозяйственной части. Побольше уверенности в себе, и изволь вырабатывать командирский голос!

– А когда придет пора переходить от распорядительно-хозяйственной к оборонно-военной тактике, что делать прикажешь?

– В армии должно быть единоначалие. Так что и приказывать и наказывать будешь ты, мой генерал!

– Свадебный генерал?

– Это время покажет. Но авторитет у подростков ты должен заслужить. Ты для них свой. Я,– нет. Они подсознательно будут полагать, что наше поколение виновно в том, что привычному миру наступил конец. А я, как бы, являюсь полноценным, и, пока что, совсем малочисленным представителем «поколения лузеров».

– Я даже не знаю, что говорить!

– Не тушуйся. Я начну от твоего имени. Ты сделаешь умное лицо и продолжишь. На провокации не ведись, лишнего не выбалтывай.

– А что «лишнее»?

– Положение нашей базы, например. Подробности о тактическом мониторе и о призах. То, что Сашка,– оператор Башни.

– Понятно. Ладно, господин заместитель министра, пойдем!

– Товарищ.

– Что, «товарищ»?

– Товарищ замминистра. Так лучше звучит,– то ли пошутил, то ли нет собеседник.

Народа во дворе собралось, на удивление, мало. Впрочем, чего я ждал? Восемь домов, в каждом по шестнадцать квартир. Итого сто двадцать восемь. Допустим, в среднем в квартире проживают четыре человека. Получаем что-то около пятисот граждан. Основной социальный профиль проживающих попадает в среднюю и старшую возрастную категорию. Внуки младше одиннадцати на каникулах и их гостеприимные бабушки-дедушки сразу выносятся за скобки. Они самым гуманным способом избежали пространственной рокировки. Почитай, сразу сотни три долой. Доля взрослых, или, точнее, тех, кому больше шестнадцати,– три четверти. Понимаю, что подсчет умозрительный, почти интуитивный, но официальных данных нет. И не предвидится. То есть, из двух сотен статистически подсчитанного населения в фазе активной жизнедеятельности, дай бог, пять десятков. Кто-то из них ушел на поиски родственников. Другие, постарше, опьяненные свободой, познают радости, недоступные в обычной подростковой жизни. Катаются на дорогих тачках. Осматривают, как музеи, клубы и рестораны для золотой молодежи и взрослого начальства. Тащат из магазинов никому уже не нужные вещи, типа приставок, телевизоров или айфонов. Рыщут по городу в поисках припасов и оружия. И всеми прочими мыслимыми и немыслимыми способами «заплывают за буйки». Я на секунду представил ватагу таких вот подростков, заходящих, пока несмело, в зал управления электростанции. Или водозаборного пункта, снабжающего город. Или химкомбината непрерывного цикла. Так это на первых порах почтение к техническому прогрессу и труду тысяч людей, сделавших возможным существование таких объектов, будет сдерживающим фактором. Очень скоро страсть к экспериментам и самонадеянный дуплет из «я все знаю» и «смотрите, как я могу» возобладает. Да, Сашка, без вариантов, прав. Коммунальным сетям и крупномасштабным производствам в краткосрочном прогнозе кирдык!

Стоп. Я отвлекся от подсчетов. Из пятидесяти гипотетических приглашенных на наш дворовый форум у меня осталось персон тридцать. Почти половина из них, осторожная и интровертная половина, скорее всего, предпочтет наблюдать за развитием событий из-за приспущенных штор. В сухом остатке имеем чуть более дюжины лиц. Которые и представлены во дворе. Девчонок меньше, пацанов больше.

Броневик на митинге нам заменяет ящик посреди детской песочницы. Любопытно, что сказал бы вождь мирового пролетариата, увидев нашу пару вот так, рядом с изрядно покосившимся навесом-грибком вызывающе мухоморной раскраски?

– Добрый вечер, девочки и мальчики!– начал дядя Женя.

– А также их родители,– пьяно икнув, вставил свои пять копеек Паша.

Среди слушателей прокатился смешок.

– Все вы в курсе вчерашнего обращения... с небес.

Хихиканье усилилось. Послышались возгласы:

– Это розыгрыш?

– Где все взрослые?

– Это надолго?

И даже варианты ответов:

– Для тик-тока шоу снимают...

– Покуражатся и появятся...

Не дожидаясь знака дяди, я шагнул вперед.

– Тихо!– все испуганно примолкли, потому что рекомендацией о выработке командирского голоса я воспользовался вполне. И гаркнул так, что мама не горюй! Даже Руслан, расположившийся на периферии собрания, у беседки, удивленно приподнял брови. А его... Да, теперь уже точно его постоянная спутница даже вздрогнула от неожиданности.

– Для тех, кто не в курсе. Меня зовут Матвей Серов. Это мой дядя, Евгений. Объясняю сразу, почему сейчас он со мной. Мы... Я нашел способ ускоренного возврата человека из состояния «обледенения» или стазиса. То, что происходит, не шутка и не шоу! С завтрашнего дня начнется экспансия. Кто не понимает сложных слов,– нападение! Нашествие инопланетян с целью захвата территорий, пригодных для жизни.

Тишина сгустилась. Стал слышен стрекот кузнечиков в траве и отдаленные завывания разгоняющихся по трассе японских мотоциклов лихачей-экстремалов.

Мне удалось завладеть вниманием аудитории. Брат отца, едва заметно, одобрительно кивнул. Теперь главное не сбиться с тона.

– У нас... У меня есть план.

– План-караван,– пробормотал Паша с лавки, пристраивая отяжелевшую голову на стол, прежде служивший славным полем битвы для доминошников,– Даешь пятилетку в три года.

На него зашикали, но он, не снисходя до возражений публики, уже засопел.

– Что за план? Для кого?

Как ни странно, но я оказался благодарен нетерпеливому крикуну. Он помог мне сформулировать мысль.

– Сначала отвечу «для кого». Для тех, кто хочет пережить завтрашний и последующий дни. Пережить, не полагаясь лишь на удачу и ловкость. Кто готов много работать и отстаивать свое право на жизнь вместе с другими. Для тех, кто захочет принять помощь и помогать другим сам.

– А поподробнее?

– Мы собираемся превратить одно из зданий в крепость. Или замок, если хотите,– дал я волю фантазии.– Сделать убежище, как для подростков, так и для еще не пришедших в себя взрослых. По факту,– спасти последних от ужаса очнуться среди стай голодных хищников.

– А дальше?

– Родители когда вернутся?

– Что мы кушать в этом замке будем? Друг друга?

Последний вопрос мне очень не понравился. Вернее, тот настрой, который задавал спрашивающий, вертлявый чернявый паренек лет тринадцати. Я внезапно осознал еще одну причину, по которой дядя «назначил» меня главным. Наша, еще не построенная, крепость не сможет принять всех! Кому-то придется отказывать. Оставлять за воротами. И даже, вполне вероятно, изгонять. Взрослому в отношении детей такое не с руки. Ему это не простят. Да и мне вряд ли. Никто не любит выкорчевывать сорную траву с поля. Вычищать гниль, пока она не поразила весь организм, обрекая на погибель всех. Быть хирургом по силам не каждому. Еще меньшему числу суждено обрести прозорливость, предвосхищая появление очагов заразы, изолируя здоровое сообщество от таких вот деструктивных субъектов. Невольно я перевел взгляд на заснувшего хмельного Пашу, отметив, что Колька, словно часовой, застыл у тела. Я уже открыл рот для ответа, когда меня опередил Руслан:

– Значит так, парни. Я Руслан Гаврилов, для своих Гавр. Турусы на колесах разводить не буду. И про спасение замороженных тел песни петь тоже. Дела взрослых,– это дела взрослых. Сами накосячили,– пусть сами и разруливают. Я крепости с хранилищами восковых фигур строить, надрывая жилы, не собираюсь! Стен кругом и так полно. Короче, те, кто хочет, хватай по понравившейся телке, и айда за мной! Переждем ночь в «Олимпусе». А завтра оккупируем и закрепим за собой ТРЦ «Заречный». Он пока ничей, мост на ту сторону пригорода один, докатим с ветерком, на автобусе. Там и жрачки полно, и развлекуха, и отделение банка с хранилищем денег. Неприступное сооружение, словно форт Нокс!

– Какой форт?

– Форт, где америкосы свое золотишко ховают!– Рус, будто невзначай, продемонстрировал публике наплечную кобуру с пистолетом.– Создадим собственную гвардию, отобьемся! А там, глядишь, и нам чего перепадет от щедрот инопланетных.

Руслан, словно Данко, воздевающий собственное, только что вырванное из груди огненное сердце, выбросил над головой руку с зажатой в ладони сферой! Сфера сияла устойчивым ультрамарином.

Ого-го. Да у нас противостояние намечается. С театральными эффектами и оголтелой оболванивающей агитацией! Борьба за электорат! И идеологический конфликт систем. Форт Нокс против крепости клана Серовых!

– Подумайте о своих близких. Возможно, им именно сейчас нужна ваша помощь!

– Пусть слон думает,– тут же огрызнулся вертлявый.– У него башка большая!

Да, к такому повороту я готов не был. Кажется, даже дядя Женя растерялся.

Уже через несколько минут поляна опустела. Если не считать Кольки с его непутевым отцом. И двух девочек. Да... не густо.

– А вы нас... возьмете?– с надеждой спросила младшая. На вид я бы не дал ей и десяти. И пришла она сюда в обнимку с большим, мягким, кофейного окраса медведем.

– Конечно, возьмем,– обнадежил девочку я, понимая, что пользы от крохи будет ноль. Но не бросать же ее одну. Да и в компанию Руса она вряд ли впишется.– Как тебя звать, сколько лет?

– Я Катя, мне одиннадцать,– чуть ли не книксен сделал новоиспеченный адепт клана Серовых.

– А я Елена, мне четырнадцать,– поспешила представиться ее спутница, симпатичная длинноволосая блондинка.

– Добро пожаловать, Лена.

– А вас как зовут?– уже дергала меня за рукав Екатерина. Ну да, пять лет разницы между нами в таком возрасте,– это космос. Я для нее большой и недосягаемо солидный. А как меня звать она уже забыла.

– Девочки, давайте договоримся. Обращаться ко мне на «ты». И можете звать меня коротко, Мэт!

Эко меня понесло. Не ровен час, от Руса нахватался, подсознательно уже вступая в ментальный баттл. Он,– Гавр, я– Мэт.

– Матвей... Мэт... Я это...Ну... Отец, короче...,– передо мной мялся Колька. Сжавшийся весь, жалкий. С опухшим от моей давешней оплеухи носом, и, потому, гундосый.

– Что, Коль?

– Возьмите и меня...,– он замялся, косясь на батяню, блаженно кемарящего за столом,– с отцом.

Вот передо мной и встала первая моральная дилемма. Брать или не брать? В принципе, ведь Колька не плохой. То, что он пояс «уворовал» взбесило меня и взорвало. Но... Еще неизвестно, как бы я повел себя, окажись на его месте. А вот его предок... Только с алкоголиком мне не хватало возни! На фоне накатывающего космическим цунами, глобального «песца». С другой стороны, что я ему скажу? «Ты, Коль, проходи, а батя твой пусть здесь и лежит? На нем даже «скорлупы» стазиса нет! Его первого и сожрут, если уж на то пошло! А вот интересно, к Руслану он уже обращался? Или не решился сунуться, зная его непримиримость по отношению к взрослым? Да нет, по глазам вижу, подкатывал. Но получил от ворот поворот!

– Возьмем, Коля, возьмем!– дядя Женя вырос у меня за спиной внезапно. И мигом разрубил гордиев узел. Ох, дядя Женя, дядя Женя... А как же мое неоспоримое лидерство и непререкаемый авторитет, который надо холить, лелеять и растить в самых благоприятных условиях? Непорядок... Но вообще, это от лукавого. На деле у меня словно гора с плеч свалилась. Эх, не готов, видно я пока, всерьез брать на себя ответственность.

– Дядя Матвей... Мэт,– зацепила меня за изумрудную сферу на тактическом поясе Катя.

– Слушаю тебя.

– А у меня братик еще...

Ну вот, так и знал. За занавеской, поди, прячется. Все, открывай, Матвей, филиал детского сада. «Возьмите, дети, в ручки космические вилки и ложки... Наш космический корабль из экспедиции на Марс до обеда не вернется»

– А у тебя, Лена, кто?

– У меня папа. И мама. И дедушка. Все пропали...

Губа у Лены предательски задрожала.

– Лен, плакать не время,– прагматично остановил ее дядя,– Катенька, и братика твоего заберем! Где он?

– В одиннадцатой квартире. К другу пошел. И теперь там.

– А почему к нам не выходит?

– Так он же не может. Он во льду!

О-па. Нежданчик. Неужели система дала сбой?

– А сколько братику лет, Катенька?– как можно ласковее спрашиваю у малой.

– Восемнадцать. Скоро исполнится. У него день рождения в июле.

Т-а-а-а-ак...

Брат отца многозначительно постукивает по запястью, обозначая тайминг. Его правда, залипать над каждой неожиданностью никакого лимита времени не хватит! Тем паче, что впереди подобных сюрпризов, по ходу, вагон и маленькая тележка! А до заката всего ничего. Так нам надо еще на месте как-то обустроиться.

В квартире нас ожидает плотный юноша в стазисе, склонившийся над шахматной доской.

– А друг его где, Катя?

– Сенька? Так он с Русом ушел!

– Щелк!

Камера планшета сохраняет в память фото.

– Роман Корнилов, биологический возраст 17 лет. Статус: Стазис.

Да... Вот уж само на ум просится «если друг оказался вдруг...»

На личном таймере почти совершеннолетнего Романа десять часов шестнадцать минут. Кого-кого, а его точно оставлять в поселке нельзя!

– Матвей, ты не думаешь, что у нас проблема?– дядя Женя говорит вполголоса. Он уже подогнал фургон вплотную к крыльцу и сейчас стоит на пороге,

– Какая?– беспечно отзываюсь я.

– У нас семь пассажиров. Не считая твоих родителей. И нас с тобой. Кабина у Ситроена трехместная. И до полуночи чуть более двух часов.

Я мысленно загибаю пальцы. Петька, Сашка. Колька с впавшим в алкогольный стазис Пашей. Лена и Катя. Роман. Точно, семь!

Я впадаю в ступор. Хотя десять минут назад дал себе торжественное обещание этого не делать. Спасает положение, как обычно, мой наставник.

– Кать, Лен, раскладушка есть у кого?

Девочки отрицательно кивают головами. Почти синхронно, будто тренировались специально.

– Саша, Петя, Лена, пробегитесь по квартирам. Диванные сидушки, кресла-мещки, пуфы, наконец, просто узкие матрасы или даже подушки, если ничего больше не найдете, к грузовику! Пулей!

Он подхватывает найденное по пути покрывало с кровати, подумав, комкая, стаскивает и скатерть со стола.

– Застели пол в кузове.

Затем, дождавшись гонцов с добычей, распределяет равномерно опытной рукой все многообразие форм и расцветок мягкого и амортизирующего поверх покрывала и скатерти.

– Все! Грузим. Сначала Романа, после Пашу!

Без передышки, дядя Женя заводит двигатель.

– И все одну, кому-то придется в кузове ехать,– бросает он с сожалением.– Понимаю, что некомфортно. Да и страшновато в темноте. Но другого варианта нет.

– Ничего, я смогу,– Колька смело шагает к отцу и трем спящим в стазисе.

– Терпи, казак,– напутствует его брат отца, перед тем как захлопнуть дверцу.– Поедем медленно, расчетное время в пути сорок пять-пятьдесят минут.

Мы набиваемся в кабину, как селедки в бочку. У меня на коленях Петька, у Сашки,– Лена и Екатерина.

Добираемся мы, и правда, долго.

– Представляешь, во что бы вылилась наша непредусмотрительность, если желающих присоединиться к «клану Серовых» оказалось больше?– озадачил меня, то ли риторическим, то ли педагогическим вопросом дядя при выгрузке.

Кольку, вылезшего из кузова, пошатывало. То ли укачало по дороге, то ли сказалось соседство. За полчаса мы смогли перенести все четыре тела в убежище. И даже разместить их по предметам мебели. Роману достался стул, поскольку стазис застал его в сидячем положении, отцам диван. А мама... А мама так и осталась стоять в переднике, все так же порываясь прикоснуться к оставшейся далеко, плите. Девочкам отвели по кровати, набросав поверх сеток вороха из теплой одежды, предусмотрительно захваченной моим родственником из поселка. Сами, наспех рассовав подушки и пуфы, устроили нечто вроде ночной стоянки цыганского табора.

Стальной штурвал провернулся в руках дяди Жени, надежно отсекая нас от опасностей и тревог внешнего мира.