Борщ с каблуками
- Я - существо, несколько не определённого порядка, - вздохнула Валентина, хлопнула пол стакана (того самого, гранёного) водки и не поморщившись, выдохнула, глубоко и громко. (так, что в каком-то дворе-колодце, очередной студент-медик суициднулся)
- А это, прошу простить, - собеседник протянул Валентине огурец, - Почему ещё?
- Ну потому Владислав Алексеевич, - она взяла огурец и вкусно им захрустела, - Что для мужиков я - свой брат, а для баб - та ещё молодящаяся сука. А ведь мне сорок, сорок лет, Владислав Алексеевич! А вы знаете, что такое 40 лет? Это два отчисления из университета на уже втором курсе, это четыре раза в четвёртый класс, в чужом городе, когда мать умерла, это даже два побега из загса, но ещё три свадьбы и три развода, и бог знает сколько порванных колготок! - Валентина грустно шмыгнула носом, - И первое распитие алкоголя с незнакомцем неизвестной наружности, в историческом центре Санкт-Петербурга, сидя жопой, простите за выражение, на холодном, мать его, камне фонтана. Вот, что это такое.
- Таки, позвольте, - совершенно незнакомый Владислав Алексеевич помог женщине встать, постелил свою вполне бандюжью кожанку и усадил её обратно.
- Спасибо, - кивнула она ему. - Продолжим?
- Пожалуй! - они чокнулись, выпили и захрустели огурцами.
Некоторое время пообсуждав цены на сырьё, на беспорядок в 2020 году, что про горящую Сибирь все забыли, и про сексизм Уолта Диснея, про преимущества дизельных автомобилей, а так же про износ кардана на патриотах, они оба замолчали.
- Знаете, Валя, а мне ведь 49, - вздохнул Владислав Алексеевич, - А это, между прочим одна смерть моего трёхлетнего сына, два развода, три свадьбы, три травмы ноги и сплошное, грустное одиночество, - он разлил по стаканам, - И одна целая Валентина, с одним сломанным каблуком и потёкшей тушью, сидящая со мной в историческом мать его центре Санкт-Петербурга, пьющая со мной водку, и обсуждающая карданы с мультиками.
Женщина рассмеялась,а он продолжил.
- Я же не пью совсем, но сегодня хотелось так сильно повеситься, что я решил купить водки и напиться, - пояснил он, - А тут вы ходите и плачете, понимаете, Валя?
Всё, что он говорил, звучало так абсурдно и грустно, но она не могла перестать смеяться, от чего у неё вновь полились слёзы. День прошёл, как нельзя плохо. А сейчас, со стороны, выглядел просто ужасно. А мужчина сидел и смотрел на неё.
У Вали было тело приятной полноты, с видной талией и пышной грудью, а которую Владиславу Алексеевичу, очень хотелось уткнуться своим почти пьяным лицом. У неё были очень кудрявые каштановые волосы и городской загар, говорящий о прогулках до метро. У Вали были красивые губы, пухлые и налитые, и щёки, в россыпи мелких родинок, которые она прятала под тональным кремом, но из-за того что женщина сегодня очень много плакала, они стали видны.
- Валентина, - начал честно Владислав Алексеевич, смотря на то, как широко она открывает рот, когда смеётся и какие у неё белые зубы,- Признайтесь честно, вас же никто не любит?
От этих слов, женщина перестала смеяться и резко встала, сипнув носом.
- А не пойти ли Вам в жопу, Владислав Алексеевич? - с девичьей обидой спросила она.
- Да вы не обижайтесь, - заявил мужчина и придержал её за локоть, чтобы та не убежала, - У меня к вам сделка есть.
- Какая ещё сделка, бандит? - Валя уже сильно обиделась, потому решила, что обязательно обиду свою покажет, иначе будет очень не честно по отношению к себе.
- Давайте, Валя, я вас любить буду, а вы мне будете борщ варить? - поинтересовался, немного смущаясь Владислав Алексеевич, - Я, ежели честно, хорошо готовлю шашлык и жарю картошку, но борщ мне не даётся. Ну он чисто женских рук, Валя, - он поднял на неё свои большие серые глаза, - Таких, как ваши, Валя.
Обиженная Валентина отдёрнула локоть, толкнув мужчину и тот улетел в фонтан, смешно дёрнув ногой в воздухе.
- Ой, - растерянно пискнула Валя, и немного подождав, кинулась к мужчине. Тот вполне расстроенно, сидел мокрый в фонтане.
- Зачем же вы так, Валя? Весна, холодно ж, - сипнул он носом, стараясь не смотреть на свою собеседницу, что прихрамывала на сломанный каблук, - Валь... Не обижайтесь. Давайте я на вас женюсь. Может нам повезёт?
- Женится он! - забесилась Валентина, подхватила свою сумочку и развернувшись, похромала прочь, в своей узкой офисной юбке, бормоча ругань про издевательства всяких совершенно незнакомых Владиславов Алексеевичей.
- Валентина! - он встал в фонтане, мокрый и уже совершенно трезвый от холода и грусти, - Валя, в этом мире всякая любовь не взаимна, потому что каждый в равной степени любить не может. Так давай тогда я буду чинить твои каблуки и забивать полки, пока ты будешь варить борщ!
Остановившись, Валентина громко всхлипнула, сняла туфлю и бросила в сторону Владислава Алексеевича. А затем вторую.
- Не любит никто! Ты прав! Никто! - она громко расплакалась и икнула, - Меня только сын любит и тот, во Владимир уехал! Я тебе что, и с сыном нужна? И с котами?
Мужчина поёжился и вылез из фонтана. Он взял свою бандюжью куртку, подошёл к Валентине и накинул ей её на плечи.
- Ну вообще да... С кем ещё мне карданы пообсуждать?
Утром Валентина проснулась одна, с ноющими зацелованными губами, и красными щеками, расцарапанными щетиной. Судя по количеству пропущенных и времени на телефоне, она безбожно опоздала на работу.
"Оно и хорошо", - подумала Валя, спустив ноги на пол и почесав руку в родинках,- "Того, глядишь, уволят и лучше на другую работу уйду". Следов совсем незнакомого Владислава Алексеевича в комнате не было. Валя грустно вздохнула и порадовалась тому, что телевизор и ноутбук на месте, значит, даже если они спали вместе, то он ничего не украл. Даже если ушёл. Даже если без борщей. В желудке было пусто, в голове туманно, а во рту гадко.
Валя сползла с кровати, натянула домашний халат и пошлёпала босыми пятками на кухню. Залитый солнечными лучами, в аромате кофе, на кухне сидел тот самый, совершенно незнакомый Владислав Алексеевич. У него были русые волосы, обстриженные на манер армейского ёжика, плотное сухое тело худого, но сильного человека. На плечах было много родинок, а на руках набитые костяшки.
- Валя, я тебе тут кофе сделал, уже будить хотел, - пробормотал он, с гвоздями во рту.
Мужчина сидел на полу, в одних джинсах, и примерялся к расшатанной табуретке гвоздями.
- Так ты остался? - оторопела Валентина.
Пожав плечами, Владислав Алексеевич поднял на неё большие серые глаза.
- Валь, мы ж договорились. Но ты если и передумала, то я уйти могу...-с последней фразой он стал грустным и не выразительным, - Я тут недалеко, в соседнем дворе живу.
Застыв в дверном проёме, женщина горько всхлипнула и лицо закрыла руками. Владислав Алексеевич тут же подорвался к ней.
- Ты чего, Валь? - спросил он, заключая её в объятиях, - Болит что? Плохо?
- Нет, нет, - прошептала Валя, - Всё хорошо... Я сейчас борщ сварю.
- Валь, если плохо, не надо,-успокаивал её мужчина.
- Наоборот, - засмеялась женщина, - Жуть, как хорошо.
Валентина стояла на своей кухне, в этом чёртовом Санкт-Петербурге, в свои 40 лет, с тремя разводами и сыном во Владимире, а крепко за плечи её обнимал, такой родной Владислав Алексеевич.