Американская онкология изнутри, часть 9
Здравствуйте!
Продолжаю рассказ о лечении опухоли пищевода. Предыдущая часть здесь, остальные в профиле.
Глава 26. Последние дни перед лечением.
Что-то за ту неделю, которая приходилась между окончанием тестов-визитов-разметок и собственно первой лучевой, у меня резко ухудшилось самочувствие. Может, опухоль подросла, а может, я ободрал поврежденную слизистую неправильной едой. Сначала на работе сожрал какой-то кекс с жесткими хлебными крошками, потом у брата отмечали 8 марта и наелся китайской еды, она очень вкусная, но острая и мясо жесткое, оно не жуется, а проглатывается большими кусками. А мне, видимо, такого уже нельзя.
В общем, страдал по полной. Боль в солнечном сплетении 2-3 часа после каждой еды, а иногда и всю ночь, вздутие живота, понос и т.д. Половину симптомов, которые обещали по ходу лечения, получил заранее. Может быть, это я так психологически себя подготовил, не знаю.
Ленка чувствовала себя ненамного лучше. У нее давние проблемы с ЖКТ. Хоть и сама врач, но к гастроэнтерологу не ходила лет 10, все некогда. Спасается строжайшей диетой. А тут пошла поздравлять тетушку с 8 марта, а тетушка приготовила целый стол в русском праздничном стиле, все жареное или утопленное в майонезе. Нельзя было совсем ничего не попробовать. В воскресенье сидели мы с ней вдвоем и хлебали рисовую кашку. Глядя на меня она наконец записалась к гастроэнтерологу.
Глава 27. Лучевая терапия.
Выдали бейджик со штрих-кодом. Прихожу, сканирую код, на табло появляется моя фамилия. Жду. Когда фамилия становится зеленой, проходишь сам в раздевалку, переодеваешься выше пояса в халат, тут наконец появляется медбрат и приглашает в кабинет. Ложишься на скамейку, тебя двое двигают вправо-влево, командуя друг другу типа «полдюйма таз на себя», потом уходят, вокруг тебя несколько минут крутятся четыре загадочные штуковины типа тех, что изображали в фильмах об ученых в 1960-х. Какая из них меня облучает, так и не понял.
Побочных эффектов пока никаких, не считая того, что приходится вставать в 5 утра, чтобы добраться до госпиталя к 7:30. А ложиться вовремя я не умею, так что всю неделю катастрофически не высыпаюсь.
Радиолог доктор Х со мной поговорил во вторник, это его приемный день. Пока говорить не о чем. На следующей неделе он в отпуске, меня примет кто-то из его коллег.
Глава 28. Первая химия.
Первым делом вызвали на анализ крови. Девушка-флеботомистка, узнав, что я первый раз, спросила, на каком языке я говорю. Тут во всех кабинетах висит инструкция, куда звонить, если попался пациент, не говорящий по-английски. Все сотрудники госпиталя, знающие какой-нибудь другой язык, зарегистрированы в системе, и при необходимости их вызывают в качестве переводчиков. Я машинально ответил «по-английски», потом сообразил и добавил «по-русски тоже». Она просто отвлекала меня светским разговором, пока дефлорировала мой порт. Спрашивать «из какой вы страны» считается не очень вежливо, внесто этого спрашивают «на каком языке вы говорите». Поболтали про эмиграцию и акценты. Иголка и трубка, через которые брали кровь, остались во мне, потом через них же вводили лекарства. Принцип «один прокол в день».
Дальше меня должна была принять NP (Nurse practitioner, по должности выше месдестры, но ниже врача, видимо, аналог фельдшера, но с обязательным 5-летним образованием. Дальше буду говорить «фельдшер»). Флеботомистка заметила, что Стефани, фельдшер доктора Мэри, очень хорошая и опытная.
Но вошла бледненькая худенькая девочка, если бы встретил на улице, принял бы ее за шестиклассницу. Оказалось, она новая фельдшерица, но если есть вопросы, она спросит у Стефани. Вопросов было два: как бороться с моими симптомами и когда скорее всего будет операция. Девочка что-то мямлила, пока Ленка не спросила, какую программу она заканчивала, и не выдала, что она тоже врач. Тут девочка испарилась и мновенно вернулась со Стефани, такая мощная, громкая и уверенная афроамериканка, типаж Мамы из мюзикла «Чикаго». Та пояснила, что лекарства от изжоги и диареи мне вколют перед химией, а операция скорее всего в начале июня.
Наконец собственно химия. Палата – закуток за занавеской с койкой и креслом для посетителей, тут все палаты так устроены. Спросили, нужны ли мне вода, джинджер-эль (газировка, которая считается самой безвредной, ее прописывают при поносе) и одеяло, все принесли. Койка регулируется, можно поднять изголовье и ноги – тоже стандарт здесь. Маленького роста беременная медсестричка, когда узнала, что Ленка врач, очень подробно рассказала, что будет вкалывать: баралгин, противорвотное, лекарства от диареи и кислотности в желудке. После всего этого я впервые за неделю стал хорошо себя чувствовать. Сказала, что действия лекарств хватит на 48 часов, потом может стать хуже. Потом дождалась анализа крови, анализы хорошие, есть большой запас лейкоцитов, и стала вводить лекарства – час одно, еще полчаса другое. Никаких неприятных ощущений не было, я просто дремал. Одновременно позвала диетолога, та объяснила, что мне есть с учетом моих проблем: все мягкое, неострое, никакой кислоты (а я пристрастился к томатному супу), желательно побольше белков.
В среду после химии и в четверг чувствовал себя лучше не бывает. В четверг на работе был большой сбор, приехало высокое начальство из другого штата. Нам с напарником вместо ожидаемой новости «ваш проект закрывают через полгода, ищите работу» объявили более приятную: «Ваш проект закрывают вот-вот, вас переводят на другой, учите C#». Вечером я еще поехал с друзьями в ресторан, и это, наверное, было лишним. Сегодня чувствую себя как при простуде, температура 37.3, но жить можно. Я уже было обрадовался, что могу ехать на конвент, но если буду чувствовать себя как сегодня, не поеду.
Дальше еще 4 химии, три уже назначены, а одной нет, не могут найти мне место в расписании. У них в отделении полный конвейер, 90 человек химичат ежедневно, койки не простаивают.
Глава 29. Денежные вопросы.
Из страховки пришли две новости. Одна хорошая: я достиг годового максимума в $4000 еще 25 февраля, дальше все бесплатно, даже за лекарства в аптеке перестали брать деньги (но они и так стоили ерунду, от 3 до 15 долларов за месячный курс). Лафа продлится до 1 июня, потом у страховки начинается новый финансовый год, и надо будет заплатить еще $4000 за операцию и постоперационное лечение. Другое письмо меня напрягло: страховка отказала в оплате лучевой терапии. Написали, что это не является медицински необходимым при моем диагнозе. Но написали, где и как можно обжаловать. Я отнес эту бумажку медсестрам в офисе радиолога, сказали не беспокоиться, обжалование они напишут, не в первый раз.
Продложается эпопея с FMLA (формой, по которой можно пропускать работу для лечения). Снячала ее заполнила терапевт Ирина, оказалось неправильно. Потом заполнила онколог Мэри, тоже не так, цифры поставила правильные, но не в той графе. В третий раз заполнила медсестра доктора Х от его имени (и сама за него расписалась, я удивился). Это было в понедельник, меня уже поджимало время, кейс не открыт, а вдруг в четверг начальство объявит, что я уволен? Я им послал форму в понедельник срочной почтой, $25 потратил, во вторник письмо судя по трекеру дошло, в четверг утром звоню – не получали! К счастью, начальник сказал не заморачиваться, никто меня пока не уволит. Только сегодня пришел автоматический емейл, что они форму получили и рассматривают.
Для будущего периода дома после операции заказал на Амазоне поролоновую подушку с наклоном, чтобы спать не горизонтально, две держалки для лаптопа, чтобы печатать в постели, и специальное раскладное кресло с подъемником, тут такие продают для стариков. Потратил больше $500. На следующей неделе начнет все приходить.
