Серия «Толкователь: РИ в ПВМ.»

Русская армия потребляла 5 кг металла на каждого солдата в месяц, в то время как германская – 102 кг, то есть в 20 раз больше».

Первое время крестьяне (они составляли 92% русской армии) не отказывались идти в «мясные штурмы», наивно полагая, что добрый царь после окончания войны отблагодарит их раздачей помещичьей и церковной земли. Крестьяне первое время воевали не за патриотизм, а только за такую идею.

«У них не было никакого представления о том, ради чего они воюют, – свидетельствует британский военный атташе А.Нокс, – не было у них и сознательного патриотизма, способного укрепить их моральный дух перед зрелищем тягчайших потерь». «Крестьянин шёл на призыв потому, что привык вообще исполнять всё, что от него требует власть, – писал генерал Ю.Н.Данилов, – он терпел, но пассивно нёс свой крест, пока не подошли великие испытания». Едва ли не единственной внутренней мотивацией крестьянского участия в войне – но мотивацией неофициальной, исключительно на уровне бытового сознания – были слухи о том, что после окончания войны солдаты-победители получат землю. Эти слухи были аналогичны слухам 1812 и 1855 годов о том, что крепостные-ополченцы получат свободу».

Но к лету 1915 года крестьяне поняли, что царь и элитарии ничем не отплатят им за их жертвы. Об этом глумливо говорили самим солдатам их офицеры – часто тоже представлявшие земледельческую знать. В сознании крестьянской массы произошёл психологический переворот. Именно тогда пошли массовая сдача в плен, дезертирство, «самострелы», братания с противником:

«В целом за время войны Россия потеряла 3,9 млн пленными, в 3 раза больше, чем Германия, Франция и Англия вместе взятые. На 100 убитых в русской армии приходилось 300 пленных, а в германской, английской и французской армиях – от 20 до 26, то есть русские сдавались в плен в 12-15 раз чаще, чем солдаты других армий.

Резко возросло число дезертиров, к началу 1917 года оно составляло 1,5 млн человек. Отмечались случаи отказа частей идти в наступление («забастовки солдат»), братания с солдатами противника. В солдатских письмах всё чаще встречаются угрозы посчитаться с «пузанами, которые сидят в тылу».

При активном нежелании крестьян воевать за царя и элитариев (ещё раньше отказались воевать горожане, покупая себе «бронь» и «белые билеты») что выход России из войны, что Революция были предрешены.

Взято от сюда:

https://t.me/tolk_tolk/17966

В отличие от России, Британия и Франция активно привлекала к службе в своих армиях представителей туземного населения колоний. Скажем, англичане в 1917 г. привлекли до полумиллиона китайцев и египтян к работам в строительных нестроевых частях (причем арабские историки утверждают, что их соплеменники угонялись британскими властями на фронт насильно).

Инородцы могли поставить в российскую армию 10 млн человек. Правда, качество этих контингентов было не на самом высоком уровне, однако кавказские формирования вполне можно было применять во второстепенных боевых действиях (например, на Румынском фронте). Но режим Романовых принципиально отказывался от идеи о призыве представителей тех национальностей, которым было запрещено служить в армии. Согласно уставу 1874 г. и закону 1912 г., которые регулировали вопросы призыва, освобождение от воинской службы предоставлялось всему инородческому населению Астраханской губернии, Тургайской, Уральской, Акмолинской, Семипалатинской, Семиреченской областей, Сибири, а также коренному населению Мезенского и Печорского уездов Архангельской губернии. Народы Северного Кавказа после 1887 г. также стали привлекаться к воинской службе, но на особо облегчённых условиях».

В армию не брали грузин и армян. Дошло до того, что на Закавказском фронте небольшие армянские части были сформированы только из перебежчиков из турецкой армии (в турецких войсках служили 60 тыс. армян).

«Даже в конце Первой мировой войны формирования уже независимых закавказских республик имели незначительную численность, в них было много необученных солдат. Поэтому Грузия и Армения с трудом могли отражать натиск уже разбитой и обескровленной турецкой армии. Грузинам в 1918 г. помогли немецкие формирования, проникшие в Закавказье через Кубань. Русские же солдаты бросили Закавказье, остались только верны долгу малочисленные казачьи отряды и группы офицеров».

https://t.me/tolk_tolk/17391

В 1896–1897 годах продолжительность жизни русского мужчины в европейской части страны составляла 29,4 года, к 1914 году – лишь чуть больше. «Русская смертность, в общем, типична для земледельческих и отсталых в санитарном, культурном и экономическом отношениях стран», - писал доктор медицинских наук, академик Сергей Новосельский в 1916 году.

Григорий Попов резюмирует

«Ориентация режима Романовых на сдерживание индустриального роста путём поддержки помещиков и крестьянской общины привела к негативным демографическим последствиям. В результате Россия по ряду параметров: призыв резервистов, наличие достаточного количества физически здоровых мужчин, способность лиц старших возрастов служить в армии и полноценно работать в тылу - оказалась фатально не готовой к масштабной затяжной войне».

https://t.me/tolk_tolk/17392

Ещё до войны он сломал ногу и якобы она криво срослась. Родители похлопотали, и Пастернак получил «белый билет». Но в 1916 году в РИ начался пересмотр «белых билетов». Крестьян, кого могли, уже выдернули на фронт. Решили пощипать немного горожан. К 1916-му горожане имели 6 млн «белых билетов», военкомам дали приказ сократить это число до 5 млн., и 1 млн горожан отправить хотя бы во вспомогательные части и в тыл – вроде санитаров, ремонтников, картографистов и т.п.

Спасла Пастернака (и многих других горожан по той же схеме) опять же продажность военкомов. Офицеры-служаки получали списки призывников или белобилетников на пересмотр и сразу по адресам проживания (по статусу района и улицы) понимали, с кого можно поживиться. Они придерживали часть списка и шли по адресам. Предупреждали, так и так – вас в списке придержим на пару недель, за это время вам надо успеть купить бронь или ещё как-то отмазаться. Стоит наше усилие столько-то. Пастернаки заплатили за такую услугу прапорщику из военкомата 50 рублей.

Стали рыскать по знакомым (вот хороший пример, как важны горизонтальные связи!). Нашли одного. Но ехать надо было в Бондюгу (ныне Менделеевск) в Прикамье на военный завод.

Этим знакомым семьи Пастернаков в Бондюге оказался… Борис Збарский. Да-да, тот самый - известный впоследствии на весь мир бальзамировщик тела Ленина. Он в то время изобретал способ получения медицинского хлороформа для наркоза и по приглашению директора заводов Ушковых в Бондюге Льва Карпова перебрался в Бондюгу.

Чем Пастернак занялся на заводе, тоже смешно – Збарский устроил его работать там в… военный стол! По-нынешнему – отдел HR и GR, который взаимодействовал с военкоматом по освобождению рабочих от призыва на фронт. В ранних автобиографиях он описывал свою работу:

«Я старался не дать рабочих на фронт по максимуму». Если уж не удавалось кому выбить бронь (обычно это касалось необразованных, малоквалифицированных работников из нацменьшинств вроде башкир или чувашей), то хотя бы добиться их отправки во вспомогательные части, не в окоп. Пастернак писал:

«На заводе белобилетников до 500 человек. Все они по роду занятий разнообразны. Привести эти пять сотен разнообразия к необходимому единообразию должен был я. От степени моего рачения, между прочим, зависит, попадет ли данный азиат в 4-й серный или 4-й гренадерский, т.е. в тыл или под шрапнель».

Завод в Бондюге в ноябре 1916-го вообще передали функции частного военкомата на окрестные волости, т.к. казённый военкомат не справлялся с нагрузкой. Пастернак писал:

«Я освобождал от службы целые волости военнообязанных, прикреплённых к заводам и работавших на оборону.

Если из трёх или четырёх тысяч числящихся в нашем уезде и двух или трех в соседних уездах Казанской и Уфимской губернии пропустишь или ко времени не подашь ходатайства в комитет хоть на одного, то именно этот один и будет взят в солдаты, и винить будешь в этом себя самого – и будет это бесчеловечно и несправедливо. Вот сегодня, хотя бы, брякнулся один из таких Миннибаев в ноги, чтоб я его на смерть не посылал. Не беспокойтесь, на смерть ему идти не придётся. Всё, что можно, делаю я, в пределах законности».

После Февральской революции в марте 1917 года Борис Пастернак вернулся в Москву

https://t.me/tolk_tolk/17521

У различных народов были свои особенности членовредительства и симуляции. Так, евреи предпочитали «болезни», которые предполагали «обратимость болезненных явлений» или излечение: зубы можно было заменить протезами (в армию не брали при отсутствии 14 зубов, и зубы вырывали или спиливали), различные нагноения проходили и т.п. Даже при самозаражении венерическими болезнями евреи не пользовались услугами проституток, но делали это главным образом посредством перенесения гнойной капли из одного мочеиспускательного канала в другой. У солдат из прибалтийских губерний (эстонцев, немцев) наблюдались случаи введения под кожу инородных тел. У солдат из числа великорусских крестьян основной формой членовредительства были «порубы» частей тела невзирая на последствия (особенно часто отрубали пальцы на руке)».

Уже на фронте самым распространённым видом членовредительства были самострелы, особенно в пальцы рук:

«В среднем обычное число ранений в верхние конечности в ПМВ составляло 25-35 % от всех ранений. В русской же армии в годы Первой мировой войны количество ранений в верхние конечности составляло от 45% до 55,8%, а в среднем, по данным Оппеля, 51,84%. Таким образом 10-16% (сверх «обычных» 35%) «легкораненых» являлись следствием «саморанений», что составляет от общей цифры в 2 588 538 раненых за войну 260-400 тыс. «палечников».

Согласно Д.А.Фурманову, служившему в 1915 г. санитаром на Западном фронте, в некоторые дни на «палечников» приходилось 50-80% всех раненых, половину из которых он называл «жульём».

Большей частью стреляли в пальцы, «кто поумнее» – в указательный палец правой руки, большинство же – в левую руку. Согласно свидетельствам офицеров, основным способом «саморанения» являлось умышленное высовывание из окопов левой руки, чтобы пули попали им в пальцы».

За самострелы ввели расстрел, но врачи спасали солдат, не проводя честные экспертизы:

«Врачи часто уклонялись от заключения, которое могло подвести солдата под приговор к расстрелу, и жаловались: «Строевое начальство требует от нас точного заключения, стоит ли передо мной настоящий раненый или «палечник». В этих случаях врачи – в силу либо гуманизма, либо демократических убеждений – оправдывали эти преступления социальными условиями, в которые попал нарушитель закона, считали, что «палечничество» при условиях окопной жизни – не более чем «своего рода психоз, результат того, что больные, натянутые нервы наконец сдают и человек идет на всё, лишь бы избавиться от этих условий». В результате отсутствия должной и скорой экспертизы непосредственно к членовредительству, главным образом к «самострельству», относились вообще снисходительно, и половина подозреваемых оправдывались»

https://t.me/tolk_tolk/17565

«Мобилизация сопровождалась огромным потоком жалоб но то, что «богатые» уклоняются от призыва, что «за 100 рублей можно получить бронь». Генерал С.А.Добровольский, начальник мобилизационного отдела писал об обилии «всевозможных просьб об освобождении, или, по крайней мере, об отсрочке призыва в войска. Подобные просьбы поступали не из толпы народа, а от нашего культурного общества и из среды буржуазии». Таким образом, фактор социального раскола проявился в самом начале войны; при этом раскол приобрел ещё одно измерение: простонародье должно было идти на фронт умирать, в то время как элита и её служители могли отсиживаться в тылу».

Но и крестьяне покорно отправлялись на фронт не из-за патриотизма:

«Многие наблюдатели отмечали, что мобилизованные крестьяне не понимали, ради чего они должны идти на войну. «У них не было никакого представления о том, ради чего они воюют, – свидетельствует британский военный атташе А.Нокс, – не было у них и сознательного патриотизма, способного укрепить их моральный дух перед зрелищем тягчайших потерь».

«Крестьянин шёл на призыв потому, что привык вообще исполнять всё, что от него требует власть, – писал генерал Ю.Н.Данилов, – он терпел, но пассивно нёс свой крест, пока не подошли великие испытания». Едва ли не единственной внутренней мотивацией крестьянского участия в войне – но мотивацией неофициальной, исключительно на уровне бытового сознания – были слухи о том, что после окончания войны солдаты-победители получат землю. Однако по мере затягивания войны ничем не подкреплявшиеся надежды постепенно рассеивались.

Нежелание крестьян-солдат воевать сказывалось уже в начале войны. Председатель Думы М.В.Родзянко приводил примеры, когда во время атаки с поля боя дезертировало до половины солдат, подчеркивая, что это примеры «далеко не единственные». К концу 1914 г. в различных армиях было издано большое количество приказов, отмечавших отсутствие стойкости у солдат и распространившиеся сдачи в плен.

Русская армия уступала противнику в артиллерии, и русские генералы старались использовать численное превосходство, безжалостно бросая своих солдат в штыковые атаки. Осенью 1914 г. на Восточном фронте 3 млн русских сражались с 1,5 млн австрийцев и немцев, и к концу года русские потери достигли 1,4 млн. Уже в начале 1915 г. закончились мобилизационные запасы снарядов и винтовок, на фронт прибывали невооруженные пополнения. Затем началось немецкое наступление. Для артиллерии была установлена норма в 5 выстрелов на орудие в сутки. Немецкие же орудия были обеспечены 600-1000 выстрелами.

Деморализованные и не понимающие смысла войны солдаты массами сдавались в плен. Начальник штаба верховного главнокомандующего генерал Н.Н.Янушкевич писал военному министру: «Получаются сведения, что в деревнях уже отпускают новобранцев (призыв 15 мая) с советами: не драться, а сдаваться, чтобы живыми остаться». Янушкевич добавлял, что солдатам незнакомо само понятие «патриотизм», что тамбовец – патриот лишь Тамбовской губернии, а на общероссийские интересы ему наплевать. Поэтому – тут генерал затрагивал главный вопрос – солдата «надо поманить», пообещать ему земельный надел в 10 десятин.

На заседании 30 июля А.А. Поливанов говорил, что «деморализация, сдача в плен, дезертирство принимают грандиозные размеры». А.И.Гучков рассказывал, что бывали случаи, когда целые роты вместо контратаки подходили к позициям противника и поднимали ружья – сдавались».

https://t.me/tolk_tolk/17149

Призывники разбегались по пути на фронт; по данным И.М.Пушкаревой, количество бежавших из маршевых эшелонов достигало сотен тысяч. «Пополнения, посылаемые из запасных батальонов, приходили на фронт с утечкой в 25% в среднем, – свидетельствует М.В.Родзянко, – и к сожалению, было много случаев, когда эшелоны, следующие в поездах, останавливались ввиду полного отсутствия состава эшелона.

Для характеристики морального состояния солдат особенно показательны потери пленными. О распространении добровольной сдачи в плен говорят многие историки, опирающиеся на анализ фронтовой корреспонденции. Эта тема широко представлена в письмах офицеров: «Представится случай, охотно идут в плен. Как только начальство заглядится, так и уходят» и т.д. Характерно также одно из солдатских писем: «От чистого сердца сознаюсь, что почти все солдаты стремятся попасть в плен, особенно в пехоте». В целом за время войны Россия потеряла 3,9 млн пленными, в 3 раза больше, чем Германия, Франция и Англия вместе взятые. На 100 убитых в русской армии приходилось 300 пленных, а в германской, английской и французской армиях – от 20 до 26, то есть русские сдавались в плен в 12-15 раз чаще, чем солдаты других армий».

Единственным способом удержать солдатскую массу на фронте стали только массовые казни и заградотряды. Часто сталинскому времени приписывают создание заградотрядов во время ВМВ, но нет – первыми они возникли во время ПМВ:

«Правительство пыталось заставить солдат сражаться. Были созданы специальные вооруженные команды для доставки мобилизованных на фронт. Была введена смертная казнь за саморанения; солдат предупреждали, что в случае сдачи в плен их семьи лишатся пайков, а сами они после войны будут отправлены в Сибирь. Приказ командующего восьмой армией А.А Брусилова гласил: «Сзади нужно иметь особо надёжных людей и пулеметы, чтобы, если понадобится, заставить идти вперед и слабодушных. Не следует задумываться перед поголовным расстрелом целых частей за попытку повернуть назад или, что ещё хуже, сдаться в плен».

Были введены телесные наказания, и солдат стали пороть розгами за мельчайший проступок, например, за самовольную отлучку на несколько часов, а иногда просто, чтобы «поднять воинский дух». Естественно, что такие меры озлобляли солдат против офицеров и усиливали социальный раскол в обществе».

https://t.me/tolk_tolk/17150