Жду новый пост

Серия «Пособия для Домового»

К Мопсу приехала Тётушка.

Ну как приехала, возможно на метле прилетела, но это не точно.

Просто раздался утробный вскрик и глухой удар в двери.
Мопс заканчивал собственноручно выпекать корзиночки с джемом и попросил открыть двери Домового.

- Мадам? - приподнял он деликатно бровь, наблюдая вошкающийся в кустах роз куль.
- С головы до пят, - мрачно подтвердила леди, выцарапывая из шляпки цветочные шипы.

- Ты не изменился! - завопила она, обнимая мохнатую тумбочку. Мопс краснел от счастья и гордости
- Так же красив и свиреп! Настоящий рыцарь!

Домовой и Кот недоуменно переглянулись, но вопросы о свирепости решили оставить на потом.

Тетушка была Леди. Утончённа, абсолютна и непоколебима.
Седые локоны отливали Мальвиной, алые ноготки поцарапывали длинный мундштук. Шляпка сидела набекрень, видимо, по причине набившихся из клумбы роз, хотя на полях можно было разглядеть маленького, волнистого попугайчика или это были его перья, сейчас не разобрать.

- Позвольте, я вас провожу к столу! - Кот преисполнился галантности и подал даме лапку.

Тетушка овдовевшая была уже десятилетием как, но нрава лёгкого не утратившая, жизнь ценившая.

Она заглянула тревожно в чашку с чаем и отодвинула её прочь, - Уже полдень, шампанское должно остыть и сыру мне! - она посмотрела на Кота укоризненно, - Сильвупле!

- Тётушка, - наконец переведя дух от восторга, спросил Мопс, - Попробуйте мои пирожные! Помните, вы меня из научили готовить в детстве!

- Мммм, - протянула, она закатывая глаза к шляпке, - Нельзя отнять талант! Это у нас врождённое!
Помнится мне, сочинила я однажды матерную частушку и напечаталась в газете. Всё общество было фраппированно и писали гневно в редакцию.
Я выкинула все письма, кроме одного.
Мой будущий первый муж оценил изящество обсценных рифм, но попенял, что Кендке и Кафка не поэты, а прозаики! - она мечтательно улыбнулась и повернувшись к Девочке, резюмировала, - Дорогая, выбирайте умных мужчин без ханжества!

Девочка ухмыльнулась одними глазами и подвинула к себе пироженки.

Кот завороженно разглядывал Леди, не отрывая взгляд, - А вы много раз были замужем? - наконец решился он.

Дама смерила его взглядом и кивнула, - Ко мне сватались два принца, один красавец, глаз не отвесть, другой ни так, ни сяк. Прекрасный принц читал мне сонеты Шекспира и обещал луну и тридевятое царство в ипотеку, а другой отвёл за угол и поцеловал, сказал, что цветы украл по дороге с клумбы и меня тоже украдёт. И немедленно украл.

Она подмигнула Девочке, - Мораль такая, цени мужчин, которые говорят по делу и не забывают его делать.

Домовой с наслаждением наблюдал за взмахами изящного мундштука, покрасневшими щеками Девочки, зачарованным Котом и совершенно счастливым Мопсом.

- А вы? - наконец она обратилась к Домовому, - Вы не устаёте быть таким?

Домовой улыбнулся эксцентричной леди, - Если я после пары шагов начну жалеть, что пошёл в гору, то не осилю даже маленький холмик. Нет. Не устаю.

Дама не отводя глаз от Домового, шепнула Девочке - А ещё запомни, дорогая, интеллект может иметь побочный эффект, - он делает мужчину асоциальным!

Вечер клонился к закату, упали первые звёзды и леди заторопилась в обратный путь, отказавшись от провожатых.

"Наверное, стесняется ступы или метлы", - усмехнулся Домовой

- Я розы тут украл с клумбы, - Алхимик протянул ей неуклюжий букет, - И тебя украду!

Четыре пары глаз смотрели в окно на удаляющуюся прочь парочку,
- "Тетушка сошла с ума", - подумали они.
- "И это неповторимо, пионеры!" - подумала она им в ответ

- Не летают! - ангел злился, расхаживая по скрипящему полу комнаты старого маяка, - Я по разному пробовал!
Он забрался по лестнице вверх, втянул поглубже воздуха, расправил крылья и шагнул в полёт.

Алхимик задумчиво разглядывал нелепо вошкающийся куль на полу, прикидывая, что из трёх метров, пару сантиметров всё же ангел пролетел.
- Видишь? Не летают! Запасные есть? - ангел наконец распутался в своей белой хламиде, уселся на пол и с тоской достал из кармана переломанную сигаретку.

Разорванные, в той битве с семью черными драконами, крылья срослись и зажили, только онемели.
Ангел их не чувствовал больше.

- Нет запасных, - ответил Алхимик, - Это последние были. Новые вырастут лет через сто, но тебе не привыкать ждать.
- Не пойдет, - упрямо качнул головой расстроенный ангел, - Не хочу ждать! Я даже не смогу прилететь к Дракону на скалу!

Алхимик нахмурился.
Он не любил, когда ему напоминали о строптивом сыне.
Сыне, который выбрал земную жизнь в десятках ипостасей.
Алхимик наблюдал за каждой и заноза в его сердце входила глубже, каждый раз, когда его дитя погибало.

Каждый раз, выбирая ему новый облик, он оставлял память прошлого, в скупой надежде, что одумается и вернётся к маяку. 
Он даже включит свет ему,  как никогда и никому.

Он злился на упрямца, гневался гордецу, но и гордился им.
Гордился так, что замирало саднящее занозой отцовское сердце.
Утирал украдкой слезу облегчения, видя своего мальчика не сломленным, и каждый раз, отводя беду, шептал - Верь мне, мой мальчик, как я верю в тебя!

- Надо что- то делать! Я же знаю, что способ есть! - ворчал неугомонный ангел и рисовал пальцем зигзаги на пыльном полу.

- Есть способ! - кивнул вдруг Алхимик, - Ты отправишься туда, где не нужно летать! - с этими словами он посмотрел на клубящиеся облака над столом, в центре комнаты...


Ветер тут был не такой, как в Подгорном Царстве.
Гораздо мягче и ласковее. От полноводной, величественной реки тянуло свежестью и чуть - чуть лягушками.
Ангел улыбнулся. В его тысячелетнем детстве, этот аромат означал лето и босоногие каникулы. Ночные костры, печеную картошку и нагоняй от мамы за испачканные сажей крылья.

Ангел озирался по сторонам, разглядывая доселе невиданное.
Тысячи солнц вокруг обернули свои лица к небу и невесомо покачивались, обнятые ветерком.
Ангел осторожно, не обжечься бы!  потрогал сердцевины солнышек, они не жгли. Он пальцем водил по ним шепотом высчитывая ритм узора.
Задумался о чём то, вспоминая, потом посмотрел наверх и крикнул, - Так вот зачем ты заставлял меня в детстве учить меня математику гармонии!

Алхимик, ещё наблюдал.
Он довольно кивнул догадке этого сорванца, но по обыкновению проворчал - Говорил же вам, оболтусам, что красота очень логична!

Алхимик, отвернулся от стола и, шаркая стоптанными тапочками, отправился смешивать раствор для вулканов. 
А этот сорванец обязательно справится дальше сам.

Ангел вышел с поля подсолнухов и увидел Гостиницу.
- Весьма! - присвистнул он, оглядев себя, перепачканного пыльцой, травой и счастливой улыбкой.

Мопс прогуливался по холлу, любуясь натертым до зеркального блеска паркетом.
Кот шуршал в столовой пакетами в поисках пирожных.
Домовой и его девочка складывали паззл на столе.

Звук дверного колокольчика нарушил полуденную безмятежность Гостиницы, что бы поменять жизни обитателей ещё раз.

Ангел стоял на пороге, осматриваясь и неловко улыбаясь.
Что - то во взгляде Домового показалось ему смутно знакомым, но, торжественно засеменивший навстречу Мопс, отвлёк и поверг его в необычайный восторг.
Звук его коготков определенно имел ритм, - Ещё математика? - изумился он про себя, - В звуке?!

- Это партия Фигаро, - пояснил Домовой, будто услышав мысли ангела, - Но ты располагайся!

Ангел перезнакомился со всеми обитателями странной Гостиницы.
Поучил Кота охоте на бабочек, и пообещал ему подарить рыцарские доспехи гномьего размера.
Мопсу рассказал об аллигаторше Стелле и её необыкновенном красноречии.
Девочку научил простым заклинаниям для начинающих фей и удивился успехам.

И только с Домовым они смотрели друг на друга с невысказанным вопросом.

Ангелу было хорошо, но крылья до сих пор оставались онемевшими.

Тот день был пасмурным, облака густы и хмуры.
Ангел неустанно любовался красотой окрестностей и уже почти забыл о беспомощных крыльях. Он, с невыразимо детским восторгом, плескался в реке. Лежал по утру лицом в свежей, сочной траве и один раз даже нализался росы.

Правда всё чаще он посматривал на высокую гору, кромка которой виднелась далеко за рекой, и тосковал по высоте.

Домовой, заметив взгляд ангела, сказал - Пойдем сейчас! Там дух захватывает и начинается край Радуги. Увидишь!

Они шли почти всю ночь, рассказывая друг другу о прошлом и будущем. О тайнах и загадках, что повстречались на длинном пути. 

Ангел на вершине дышал рождающейся зарей.
Мир простирался под ногами и в груди щемило что - то, чему не находилось названия.

В каплях утренней росы, у подножья горы, сплетаясь нитями судьбы, неумолимо вырастала Радуга.

Ангел и сам не понял, как сделал два неосторожных шага, навстречу пустоте. 
Но под ногами, привыкшими к тверди, вдруг колыхнулся воздух и небо стремительно рвануло ввысь.

Чьи - то руки держали его крепко.
Того, кто не задумываясь шагнул за ним в пропасть,  в безумной надежде спасти.

Ангел засмеялся и смело расправил крылья.
Он понял замысел Алхимика.
То, что потеряешь спасая, то и обретёшь - спасая.
Теперь он спасал Домового. Он, наконец, вспомнил, где видел его глаза. В зеркале.

Алхимик улыбнулся. Его дети ... законы сансары почти как геометрическая прогрессия красоты.

Домовой и Ангел смотрели друг на друга.
- Я прилечу.
- Я знаю.

Домовенок тогда остался один у того обрыва. Степашка исчез в бездне, что бы стать водяным в своём уютном царстве болот и озер, а домовёнку предстоял путь..

Через год скитаний он набрёл на одинокий маяк на берегу моря.

Башня безмолвно возвышалась у кромки суровых волн и острых камней.  На берегу сидел старик с седой бородой и смотрел вдаль и иногда бросал крошки на камни, наблюдая за горластыми, жадными чайками. Временами чайкам удавалось поймать крошки на лету, тогда старик заразительно смеялся хриплым смехом.
Домовому очень понравился этот смех, он подошёл и уселся рядом, пытаясь проследить за взглядом старика. Он смотрел в горизонт, представляя себе тот мир, который жив в памяти этого старика в ту секунду.
- Как тебя зовут? - вдруг спокойно спросил старик.
- Домовой, - пожал плечами Домовой.
- Это я вижу, имя какое?
- Домовой, этого достаточно.
Он обернулся к старику, что спокойно смотрел прямо ему в глаза, - Вы меня видите?!- наконец дошло до него.
- Вижу, - вновь, без малейшего удивления, ответил старик, и, опираясь на посох, тяжело поднялся с камня, - Пойдем!
Старик направился к маяку, не оборачиваясь и не сомневаясь, что Домовой идёт следом.

Маяк внутри был, собственно, как все маяки. Гулкие стены, где эхо мечется наощупь. Винтовая лестница, скрипящие полы. Но на этом обыкновенности заканчивались.

На этаже где жил старик все стены были заняты полками, бесчисленными склянками, колбочками, ретортами, микроскопами. В углах стопки книг и свитков. В середине комнаты стоял стол, на котором клубился пар и очетливо просмотреть, что он скрывал, не было никакой возможности.

- Располагайся, - махнул он на лестницу, что вела в комнату выше, - Можешь отдохнуть часок и спускайся, надо делать горы.
"Умалишённый?", устало подумал Домовой, но сил удивляться вдруг не стало, равно как и стоять на ногах. Неумолимо тянуло в сон, в такой, где узнаешь о забвении и  душа остынет от горячки дня. В такой сон, где на его исходе ты чувствуешь и тепло и свежесть одновременно и знаешь, что это силы вернулись. Ты жив.

Домовой поднялся по лестнице и оказался в круглой комнате с круглыми окнами прямо на потолке. Звёзды будет видно, улыбнулся про себя Домовой. И их свет. Он бесконечен.

Комната была белой, но очень уютной, со старыми сундуками в углу, что коваными бочками многообещающе подмигивал тайнами.
Но удивляться сил не было и сон его обнял целиком.

- Горы ждут! - старик коснулся его лба ладонью и Домовой открыл глаза.

Горы и в самом деле ждали. Горка странной субстанции, похожая на смесь пыли и серых крошек  лежала в стеклянном сосуде. Старик, приглашающе махнул рукой, мол смотри!

Насыпая щепотки порошка на поднос, старик ваял горы, которые вдруг извивались хребтами и ущельями.  Под изумлённым взглядом Домового, старик из другой колбы насыпал искрящийся порошок, который вдоль ущелий струился рекой, а те крошки, что оседали на вершинах гор, оборачивались водопадами.
Старик взял поднос и бережно понес к столу в центре комнаты, потом погрузил его в клубящийся пар. Через некоторое время с улыбкой наблюдал за тем, что видел в этих облаках.
- Подойди! - позвал он Домового.

Изумление уже по -свойски обняло Домового и проводило к столу.
Перед его глазами распростерся мир. Вселенная. Горы, реки, поля.  Маленькие селения. Крошечные человеки копошились своими делами.

- Вы кто? - спросил Домовой, когда к нему вернулся дар речи.
Старик пожевал задумчиво губу, и улыбаясь в бороду, сказал - Алхимик я. Просто Алхимик.
Как то набрёл на маяк. Он пустующий был и не светил никаким кораблям. В комнате обнаружил стол, на котором растеклась огромная лужа, стереть которую ничем не удавалось. Но кто я такой, что бы бороться с чудом? Не правда ли? Ну, а если я алхимик, то почему бы не добавить эстетики этой луже? Скучно же!
Вот постепенно появились острова, благо землю делать самое простое. Немного добавил гор, кое где разместил коряги, чуть чуть зелёных ростков. Через неделю я увидел этих смешных существ. А дальше они сами! Я лишь четыре раза в год немного добавляю чудес. Снег, например! Алхимик засмеялся.

Домовой пытался усвоить услышанное и то и дело возвращался к столу, разглядывая мир, что там жил.

Особенно ему понравилась река, полноводная, немного угрюмая, но спокойно величественная. Вокруг реки были холмы, дома. Поля зеленели травой и безмятежностью.
Каждый раз его взгляд то и дело возвращался к этому уголку и надолго задерживался на нём. О чём думал в тот момент Домовой, не ведомо. 

Старик в те минуты наблюдал за Домовым, качая головой, а в глазах была грусть.

- Ты что то нашёл? - спросил старик.
- Вероятно да, - кивнул Домовой, - я чувствую, что там моё место. Дом. На холме. Это мое будущее.

- Мысли о будущем мешают. Не надо о нем думать. Оно воображение и всего лишь! Ради выдуманного будущего, портят настоящее - сказал старик и показал рукой на стол, - Они это делают постоянно, давно заметил!
- Но я готов на многое ради будущего, - нахмурился Домовой.

- Эээ нет, мой мальчик. Дело в воображении. Пойми это и усвой! И не надо больше  спрашивать себя, на что я готов ради своего будущего?  Надо спросить на что ты готов ради своего воображения? И ответ при такой постановке вопроса может быть другим!
Понимаешь?

Домовой кивнул. Дом на холме. В его воображении он был его Домом на холме.
- Тогда иди! - будто прочитал его мысли старик и улыбнулся.

Домовой подошёл к столу и протянул руки окунаясь в облака. Последнее, что он успел спросить у старика, это его имя.
- Домовой, - услышал он в ответ.

Дом на холме стоял перед ним. Пустующий. Но это пока. В его воображении он жил. А значит будет жить. Смехом, улыбкой, счастьем, утратами, печалью, прощением и ореховыми глазами. И для этого он сделает всё и даже больше.

Домой посмотрел в небо. Он знал, что там, высоко, точно есть Алхимик.

Домовой задумчиво трогал ногой прохладную кромку озера.
Рябь по воде дрожала игриво, отражая немного хмурое выражение лица Домового.
Он выбрался в гости. И сейчас, собственно, стучался в гостеприимный дом Водяного.

- Ох, какая встреча! Какая встреча! - Водяной восторженно ощупывал Домового, крутясь возле него волчком и немножко задирая вверх голову, что б заглянуть в лицо  Домовому, - Проходи скорее!

Водяной повел друга в гостевую хижину на берегу озера.
- Мне кикимора как раз пельменей налепила, из самых свежих жаб! - заметив страдальческий взгляд Домового, добавил, - Нууу, есть ещё печёный чилим и коньяк!
- Это подойдёт! - кивнул Домовой, пытаясь скрыть улыбку в бороде.

Он рад был увидеть старого друга. Друга, который был однажды Домовым...

- Ты помнишь? Ну тот раз! - Водяной хохотал, хлопая себя ладонями по животу и вокруг мелко летели брызги, - День Рождения отвратительного кота был, ну! Мы валерьянки напились и катались на шторах и пели "Батяня комбат".  Назавтра хозяева и соседи пригласили экстрасенсов, а я забыл выключить стелс - режим и потом уже звали кадило с попом!
Водяной заливисто хохотал, вспоминая детские проделки.

Домовой улыбался этой доброй памяти.
Тогда это была коммунальная квартира и хозяйка тетя Роза, эксперт - криминалист и любительница Беломора, крепкого слова, а также вермута.

Оба домовенка сошлись быстро и подружились.  Водяного тогда звали Степашкой, а Домового никак не звали. Не давался он никакому имени. Домовой и всё тут. Природа такая. Исключительная.

Степашка при старом лысом моряке  жил. Домовой как- то спросил, почему мол, он лысый то.
Степашка важно рассказал, что хозяин просто очень отважный моряк и может пройти любые штормы, пороги и найти выключенный маяк.
- А остальные моряки тоже лысые были? - удивился маленький Домовой - Неа, они были седые от храбрости лысого - зевнул в ответ Степашка.

Иногда они любили сидеть на подоконнике и фыркать на луну. 
Вскоре старый моряк ушел в вечное море искать маяк, а тетя Роза принесла кота с какого то места происшествия.

Необыкновенно отвратительный кот был напуган искренним проявлением симпатии домовят и отказывался покидать руки суровой тети Розы, в связи с чем незабываемо пах Беломором и вермутом.

Но это, конечно, до тех пор пока не отпраздновали тот день рождения...

Домовой и Водяной вспоминали свое малышовое прошлое, пили коньяк и грызли печёный чилим, а солнце клонилось к закату нежной улыбкой.

- Ты доволен выбором? - спросил наконец Домовой друга.
- А какой ты ответ хочешь услышать? Это мой выбор был. Только не всегда воображаемый результат, приносит ожидаемый верно?

Домовой кивнул.

История превращения домовенка в Водяного была донельзя банальной и даже щемяще несправедливой.

Они тогда ушли.
Коммуналку расселили, а нового дома не случилось. Решили тогда посмотреть свет да мир вокруг. 

Домовой думал о разных странах и континентах. О тысячах разных судеб и сотен уроков, что извлечёт наблюдая. О счастье, которое уже будто чувствовалось в воздухе как приближающаяся гроза...
Он ликовал предвкушением пути и трудностей, точно зная, что дойдет.

Степашка шел следом, громко рассказывая о славном житье - бытье!
- Вот бы сладить себе царство какое! Зажил бы себе, кум королю! Желательно б к четвергу!

Они шли уже три дня и путь лежал не близкий.
Домовята всегда чуют свою дорогу.

По пути лес попался. Да не лес, а чаща темная.  Густая, непроглядная.  Домовой  присмотрел пару осинок тонких, да крепких. Срубил с них посохи, что б сподручнее пробираться было к свету.

Долгая дорога была сквозь лес.
Степашка уже и четверг пропустил, и другой, а царства, где б сразу королем стал, не случилось до сих пор.

Да и посох уж больно велик для его росточка был. Украдкой он и сломил его покороче и полегче.
Сломил и повеселел разом, как удачно он облегчил себе участь и друг этой слабости не заметил.

Долго ли коротко, вышли они из леса дремучего, да не на поляну, а к обрыву. 
На дне обрыва того, река текла. Шум её слышно, а саму не видно, такой глубины был обрыв.

Домовой обернулся на Степашку и показал на противоположный берег, - Видишь?  Переход тут узок, вполне сможем по мостику пройти!

- Да где ты видишь мостик?! - изумился Степашка.
- А посох тебе на что? Твой мостик у тебя в руках! - с этими словами Домовой перекинул посох через обрыв и легко скользнул на другой берег, - Давай! - крикнул он Степашке

Степашка и забыл, что посох то он укоротил лукаво и первым шагом по своему короткому мостику, шагнул навстречу стремительной бездне.

Домовой смотрел на пустоту перед собой.

Тогда домовёнок понял, что спасти чужой посох не может. Каждый несёт свой.  И только Бог знает, для чего ты смиренно несёшь этот посох, пусть и кажущийся очень тяжёлым.

Водяной смотрел на Домового,  - Я не погиб тогда,  ты знаешь. Река была мягкой, вынесла течением к озеру в Подгорное Царство. А тут русалки, кикиморы на краю болот скучают. Переполошились они конечно. А я и подумал, чем не царство пусть из болот и озерка, а чем я не король!
Так и стал я Водяным. Ты осуждаешь меня?

- Ничуть! 
- Тогда скажи мне, а как ты смог остаться Домовым? Как у тебя получилось стать счастливым?

- Просто живя, я понял, что внутренних демонов накормит тот, кто  познакомится с ними, пока ты делаешь вид, что у тебя их нет.  Мои демоны попали в надежные руки, -  ответил ему Домовой и налил ещё коньяку.

В Гостинице уже которую неделю не было постояльцев.

Кот и Мопс от скуки слонялись по комнатам, изредка переругиваясь и устраивая шалости.

Домовой задумчиво смотрел на огонь в камине и цедил любимый коньяк.
Кот и Мопс, глядя на него, благоразумно и беззвучно скользили на цыпочках мимо, не желая потревожить.

Колокольчик звякнул трижды.  Мопс, поскальзываясь короткими лапками на паркете, опрометью бросился к дверям.

На пороге стоял пожилой торговец с сумой через плечо, - Позвольте, уважаемые, спросить дорогу. Я путь держу не близкий.
Мопс всплеснул лапками, - Что вы! Посмотрите, на дворе ночь наступает! Куда же вы пойдете! А у нас чай липовый. Свежий!
Кот согласно покивал, ему тоже хотелось, что бы гость остался и разбирало любопытство, что ж в его суме.

Краем глаза Кот следил за Домовым, однако он по прежнему индифферентно созерцал огонь и думал о чём то своём.

- А у нас тут волки бродят! Много! - предпринял ещё одну отчаянную попытку гостеприимный Мопс.

- Хорошо, - улыбнулся устало торговец и опустил суму на пол. В ней что - то мелодично звякнуло, вызвав судрогу любопытства у Кота.
- Пожалуй, я не откажусь от чашки чая.

Мопс, счастливо повизгивая, бросился на кухню готовить чай, молясь, что бы Кот не сожрал все пирожные. Вот стыда то и позору приличному дому будет.

Кот тем временем, напустив на себя важность, прохаживался вокруг гостя.  Торговец присел в кресло, протянул к огню камина погреть руки.

Удивлённо приподнятой брови домового, он будто и не заметил. Впрочем этому никто не удивился.

- Что вы продаете? - наконец не выдержал Кот.
- Чашки для чая, - спокойно ответил торговец.

Кот не смог сдержать разочарованного мяуканья. Его воображение нарисовало сокрытые в суме россыпи старинных монет, диковин и драгоценностей. А там банальные чашки. Скукота.

А Домовой отвёл глаза от огня и наконец заинтересованно посмотрел на торговца.

Мопс меж делом любовно сервировал стол чаем и невесть как уцелевшими пирожными. Наконец, счастливо выдохнув, уселся напротив гостя.

Торговец развлекал Мопса и Кота рассказами о странствиях, встреченных однажды людях.

Так, незаметно наступил рассвет и стало пора в дорогу.
На прощание он достал из сумки чашки, - Это вам подарок. Чашки не обычные. Что вы в них нальете, то и будете пить и оно не кончится. До тех пор, пока не сказать "хватит!". Но будьте внимательны, когда наполняете чашу!

С этими словами торговец покинул Гостиницу.

Мопс и Кот смотрели на стол. На нем стояли чашки. Три.
Только Домовой наконец улыбнулся и кивнул каким то своим мыслям.

День прошёл в суете и заботах.

Кот крался к буфету в надежде поживиться пирожным. В коробке сиротливо жалось последнее, и замерев лапкой над ним, Кот всё же решился.
За спиной раздалось нервное цоканье когтей по паркету и Кот немедленно спрятал добычу. В подаренную чашку.
И был таков.

Мопс смотрел на разоренный сервант и всхлипывал от досады, придумывая кары небесные рыжему воришке. Салфетку мопсовых слез сунул в чашку и подался в сад, там была зарыта ещё одна сахарная косточка "от нервов".

Через час по всему дому было не протолкнуться от пирожных. Они были повсюду. Кремовые, эклеры, корзиночки с повидлом, шоколадные, медовые и даже тортик Наполеон.
Кот метался золотой молнией задыхаясь от восторга, спотыкался об эклер на лестнице и падал мордочкой в крем- брюле.  Лежал на спине и жонглировал трубочками со сгущенкой.  И был абсолютно счастлив.

Мопс полными слез глазами взирал на мириады крошек по всей Гостинице. Художественные мазки белкового крема пестрели авангардом на гобеленовых стенах и где- то от зависти заплакал Пикассо.
Мопс рыдал, заламывал лапки и наблюдал как дружище Кот упал восемнадцатый раз.  Из них пятнадцать в пирожные. Шерстка слиплась и немедленно свалялась. Кот  разбил половину своего любимого зелёного торшера и отчаянно мяукал о спасении, таким голосом, что черти в аду начинали каяться.

Домовой тем временем вернулся с реки. Ему нужно было подумать.

Он наблюдал с порога за бедламом, что устроили эти бестолковые дети.

Его чашка в руках была пуста.

- Вспомните, что нужно сказать! - прикрикнул на них Домовой, едва сдерживая смех.
- Хватит! - в один голос простонали Мопс и Кот и упали в измождении.

- А что ты положил в чашку? - спросили оба, греясь вечером у камина, умытые и накормленные супом.

- Жизнь. Я положил туда Жизнь, - Домовой смотрел на зеркальное дно чашки и видел отражение своих глаз, видел небо, закаты и  рассветы, видел море и дороги. Видел улыбку, ореховые глаза и протянутые к нему руки.

Чародей с сумой через плечо стоял в темноте ночи и глядел в окно Гостиницы. 
Только одна из трёх чашек была небьющейся и не пустой и её выбрал тот, кому она и была предназначена.

Чародей улыбнулся, через пару глотков жизни Домовой обязательно выпьет и любовь.