Серия «Крокозебра»

- Что за херня? - выругался мужик в серой униформе, из бригады отлова. Фонарик осветил высушенную полосатую шкурку, повешенную, словно для просушки, между трубами. Шкурка напомнила о Буське, и Алисе аж поплохело. Затем участковый придушенно хрюкнул, отфутболив ногой рыжий кошачий хвост. Нервно рассмеялся кто-то из бригады.

Молчание нарушило очередное чертыханье. Нашли взрыхлённую землю и большую дыру, похожую на нору, из которой торчали мелкие косточки и подчистую обглоданные крысиные головы.

- Мерзость… - буркнул мужик из бригады.

- Закопайте всё к едрене-фене, - приказал старший.

Алиса же замерла, ибо её телефон высветил в потолке дыру, прямо за трубой, так что можно было прыгнуть и туда забраться. Дыхание спёрло. Бросило в пот, а внутренний голос ехидно шепнул: мол, дорогуша, ты прекрасно знаешь, куда эта дыра ведёт.

- С вами всё в порядке? - Участковый подхватил под руку, озабоченно поглядывая в лицо, светя в глаза фонариком.

- Уберите свет, пожалуйста. Всё в порядке, просто надо на свежий воздух.

Закопав нору, засыпав для верности все хвосты, кости и кошачьи шкурки, двинулись обратно.

- Желательно по району поездить, посмотреть и ЖЭУ сказать, чтобы жильцов предупредили о бешеном животном. Чтоб бабки там всякие не шастали по помойкам, не кормили никого, а то мало ли, если напорются на то, что отсюда выбралось. Бедой обернётся, - хмыкнул бригадир.

- Кошак, какой бы крупный ни был, даже бешеный, не будет бросаться на своих, да ещё и жрать их. Собака – это да, возможно…

- Может, гражданочка, у вас была собака, а не кошак с мусорки? - надавил участковый.

Алиса покачала головой и первой вышла из подвала, думая, как хорошо, что они избавились от Крокозебры.

Суда как такового не было, просто дали штрафное предписание. Сумма, точно по закону подлости, пожирала все сбережения.

Из школы Виталина пришла заплаканная, с покрасневшими глазами. И на вопрос матери через силу ответила: мол, девочки в школе задразнили.

- Я с ними разберусь! - негодовала Алиса, тотчас позвонив классной. Та, даже разговаривая по телефону, словно пожимала плечами, отнекиваясь и все повторяя: «Сами понимаете, это же дети, Алиса Владимировна».

Алиса не сдалась и, обзвонив родителей обидчиц, наткнулась на непрошибаемую стену непонимания и злобы. Шипели, откровенно проклинали, бросали трубку.

- Ничего, милая, я, что-нибудь придумаю, - снова обещала Алиса, заворачивая дочке на обед бутерброды.

С каждым днём дочка всё больше замыкалась в себе, всё больше молчала, забрасывая уроки и с тоской поглядывая в окно, теряя как аппетит, так и вес. А ещё Виталина стала странно принюхиваться и ходить по квартире хоть с закрытыми глазами, но прекрасно ориентируясь на слух и определяя все, что купила Алиса, по запаху. Удивительно, но порой дочка уже открывала дверь, едва Алиса заходила в подъезд.

Алисе хотелось выть и рвать на себе волосы при взгляде на дочь. Визит к директрисе ни принёс никакой пользы. Перевестись в другой класс нет возможности, а уйти в другую школу… Что ж, Алиса была готова и к этому, но оказалось, чтобы подготовить и собрать все документы, нужно подмазать слишком много бюрократических задниц…

- Ух, за что мне это, за что! - гневно стучала кулаком, запираясь в своей комнате, чтобы Виталина не слышала криков и рыданий. Хотелось напиться и биться головой о стену. Постоянный клиент, заказывавший статьи, как сквозь землю провалился, оттого на фирме у Алисы резко упал рейтинг. Снова приходилось строчить статейки для интернета по грошовому тарифу.

… Когда позвонили и вызвали в школу, у Алисы чуть не подкосились ноги. Домой увозили вместе с дочерью на скорой. И снова Виталина села в инвалидное кресло. И снова из дочери невозможно выдавить хоть слово.

Алиса сходила с ума от безнадёги. Молитвы и свечи в церкви - всё тщетно.

- Мамочка! - нашла испуганную Виталину в коридоре. Не разуваясь, пробежала в комнату дочери.… А там частично провалившийся в пол шкаф. Хотелось смеяться и плакать, но Алиса просто прислонилась к стене и с тихим стоном осела на пол.

… - Как, как вы придёте завтра! Ещё же рабочий день не закончился… Вы что – не понимаете, что это срочно?! - сорвалась на крик Алиса.

В ответ бросили трубку.

- Да издеваетесь там, что ли? Ну, сейчас я вам устрою «мама не горюй»! - В крови Алисы вскипели злость и адреналин.

Успокоив дочку, накрыв Виталину пледом, наказала сидеть в гостиной и ждать её прихода.

Благо ЖЭУ находилось через два дома, размашистым шагом Алиса зашла внутрь.

- Вам чем помочь?! - прокуренным голосом произнесла женщина за столом с телефоном и кипой журналов, лет пятидесяти, с вульгарно накрашенным лицом и блондинистыми волосами.

- У меня пол прогнил, и шкаф увяз, - вздохнув, начала объяснять ситуацию Алиса.

- А все ушли, дорогуша, уже минут двадцать как.

- Ну, что мне делать. Что? - обессиленно выдохнула и задрожала.

- Э-э, не надо так нервничать, дорогуша. Так и до больнички недалеко скатиться, - ласково произнесла женщина.

Тотчас выудила из огромной сумки бутылку водки и, приказав выпить, сказала, что сейчас всё уладит.

- Петрович, родной, это я, Светка. Что? Не узнал с перепоя? Так вот я тебе дельце организовала. Бери своего напарника, ниже этажом, и марш сюда. Куда? Как куда? В ЖЭУ, родной. Поспеши.

Петрович оказался сухоньким проворным старичком с энергичным для преклонных лет взглядом. Напарником же – высокий худощавый молодой человек с ежиком тёмно-русых волос, с обычным лицом, но с подкупающе добрыми глазами. Алисе понравились его робкая улыбка, немногословность и длинные пальцы, как у пианиста. Но больше всего покорило, как молодой человек один справился с раритетным советским шкафом, как взбугрились его мускулы. От собственных мыслей Алисе вдруг стало неловко и жарко.

В общем, шкаф был передвинут, затем поставлен обратно, как только пол заделан, став как новенький. А что молодой человек, Сергей, питал к Алисе взаимную симпатию, стало понятно за чаем с печеньем. Брать оплату Петрович категорически отказался, упершись, как баран рогом, и ушёл, с порога –  честное слово! – ей подмигнув.

Сергей учился на заочном, на инженера-сварщика, и был младше Алисы на три года, что обоих ничуть не смущало. И с Виталиной быстро подружился, и Алиса не устояла. Согласилась, как положено, на свидание.

К зиме Сергей переехал к ним. Так можно было сэкономить на квартплате, но, если честно, Алисе давно не было так хорошо и надёжно с кем-то, кроме Матвея. Сергей, как порядочный парень, сразу предложил узаконить их отношения, но Алиса сама не могла понять, отчего не спешила вновь связать себя узами брака. Она просто жила, работала и снова ощущала себя любимой и желанной женщиной, полной светлых надежд. Даже злокозненный рок, поглядывая на их счастье, вроде смилостивился и утих. Заказы возобновились. Сплетни и дворово-соседские пересуды мало-помалу утихли и забылись. Виталина снова улыбалась, снова начала читать сказки и интересоваться учёбой.

Однажды Сергей пригласил Алису в ресторан и с помощью официанта подбросил кольцо в бокал шампанского, таким романтическим жестом сделав предложение. На этот раз она согласилась, не раздумывая. У Виталины снова будет отец, пусть не родной, но все же любящий, да и она сама ещё молода: ведь что такое для женщины двадцать восемь лет?

На радостях вернулись довольно поздно, дочка уже спала. «Хоть бы только не обиделась!» Эта мысль была сметена жаркими поцелуями Сергея, очерчивающего губами шею. Он поднял её на руки, как пушинку, и перенёс в спальню. Алиса хихикнула, расстегивая платье, снимая колготки. Сергей быстро управился с остатками одежды, а после плевать ей было на тонкие стены в квартире.

… Алисе снился кошмарный сон: кто-то вскрикнул – так больно и жутко, что резануло сердце. Она открыла глаза, хотела повернуться, хотела поднять руку, чтобы дотронуться до тёплого тела Сергея, но не смогла. По коже пробежал холодок, когда не услышала привычного тихого, уже родного похрапывания. В горле пересохло, губы слиплись с языком, словно замороженные. Озноб вернулся с удвоенной силой, когда услышала, как знакомо зацокали коготки. Цокали зловеще и жестоко… Кажется, снова заснула и вроде не спала, когда раздалось… чавканье рядом с кроватью, и света уличного фонаря, проникающего сквозь не до конца занавешенное окно, хватило, чтобы увидеть повизгивавшего Крокозебру, в пасти которого было что-то похожее на сардельку. В поблёскивающих глазах Крокозебры таилась торжествующая усмешка. Спящая Алиса смотрела и смотрела, как он жрёт, и давилась слюной, не способная закричать.

… Привычно зазвенел будильник на телефоне. Она открыла глаза, принюхавшись, уловив запах гари. Что происходит?

Не обнаружив тапки, почуяла, что встала в липкую лужу. Включила свет, прищурилась, привыкая, и снова села на кровать, уставившись на красный след, въевшийся в пол. Она сделала глубокий вдох… снова и снова…

Наконец нашла тапки, замызганные красными пятнами, под кроватью. И согнулась, как от удара под дых, в рвотном позыве. В тапке лежало что-то округлое, мягкое, обгрызенное, покрытое жесткими чёрными волосами.

На звонок в дверь не было сил встать. Перед глазами Алисы роились чёрные точки, пока она в панике задыхалась.

Услышав шаги и голос дочери, спрашивающей: «Кто там?», запаниковала ещё больше.

Всё внезапно отошло на второй план, кроме дотошных вопросов соседки и  спокойных ответов Виталины. «Да, бабушка Яфа, мы вчера обои клеили допоздна, мебель передвигали. Люстра старая упала, вот и шумели. Перепугались? Всё нормально, не беспокойтесь». Голос Виталины, словно и не её вовсе, становился далёким, как хлопок от закрытой двери. Глаза Алисы закрылись помимо воли, ноги подкосились, она упала в обморок.

… - Мамочка, - шептала Виталина, прижимая к её лбу холодную тряпку.

Алиса застонала, открывая глаза, уставилась на Крокозебру, огромного, как немецкая овчарка, облизывающего свои лапы. «Вернулась, тварюга», - со вздохом леденящего кровь ужаса Алиса замерла, прикованная к полу его по-человечьи умным взглядом.

- Мамочка, пойдём завтракать, - робко попросила Виталина.

На ватных ногах Алиса добралась до кухни, ладошка дочери в её руке придавала уверенности, когда, выпив чаю, усилием воли взяла себя в руки, набираясь храбрости для похода в спальню. Не было сил ничего спрашивать у Виталины. Она и так всё знала.

В спальне тошнотворно воняло. К полу, к обоям прилипли кровавые сгустки. Шкаф осел в полу, перекосившись влево, а сквозь распахнутые дверцы виднелась огромная дыра в полу.

- Мамочка, Крокозебра снова будет жить с нами…

В голосе Виталины не было вопроса, скорее утверждение. Предупреждающе зацокали коготки Крокозебры по полу. Сглотнув вязкую слюну, Алиса смогла только кивнуть, внезапно уставившись на длинные, острые ногти дочки и густой тёмный пушок на запястьях, похожий на шерсть. Виталина рассеянно улыбнулась и мгновенно спрятала руки в карманы халата.

Дочка с Крокозеброй болтали на кухне, смеялись и уплетали блинчики с творогом и с яично-мясным фаршем. Внутри себя Алиса выла и истошно рыдала, стиснув зубы, отмывая квартиру. И сипло орала – до колючих слёз в глазах, невыносимо горьких, до тошноты, когда находила по одному обглоданные пальцы Сергея.

А Виталина снова ходила, снова улыбалась - и это вдруг стало для женщины главным и неважно, какую цену за него платить.

… Поначалу Крокозебра довольствовался хомячками и морскими свинками из зоомагазина, потом в ход пошли кролики. Вскоре Алису уже узнавали в лицо и косо посматривали во всех городских зоомагазинах.

Дальше в меню Крокозебры пошли бездомные – и не только кошки, собаки вприкуску с первосортной свининой и говядиной.

Снова двери подъездов и фонарные столбы оклеивались объявлениями о пропажах домашних любимцев.

Дни превратились в пытку до кошмарных снов по ночам, когда агонизирующие крики животных, обречённых на смерть Алисой, сливались с хрустом костей на зубах Крокозебры. А ведь поначалу было так просто выпускать их из рук в дыру в полу, прямо в шкафу.

Приятным бонусом стало возвращение денежного потока и удачи. Тут уж нельзя было отрицать влияния неведомых чар Крокозебры.

Но так больше жить невозможно. Она точно сойдёт с ума, если опустит руки.

Итак, Алиса терпеливо день за днём откладывала деньги на побег, набив ими под завязку все свободные трёхлитровые банки на кухне. И уже начинала заворачивать тугие свёртки в полиэтиленовые пакеты и в матрас, как….

В гости нагрянул Петрович.

- Давненько к вам не заходил. Как дела, как Серёжка?

Он топтался на пороге, этот маленький сухонький старичок. Не впустить его было некрасиво и подозрительно.

- Давайте-ка чаю попьём? - Алиса сразу повела на кухню. Любопытный Петрович всё принюхивался, всё присматривался, как ищейка.

- Виталина, солнышко, ты снова ходишь, радость-то какая!? Что, кошку завели? - воскликнул старичок на её вежливое «здрасьте», не замечая ни осунувшегося личика, ни запавших глаз девочки, отнекивающейся в ответ.

Пили чай, Петрович с энтузиазмом поглощал печенье и ватрушки. Алиса же через силу заставляла себя делать вид, что жуёт и глотает, не забывая улыбаться и поддакивать его шуткам и россказням.

- Ну, что там с Серёжкой, Алиса? - оставляя чашку с чаем в сторону, спросил Петрович, неожиданно вглядываясь в её лицо очень пристально, словно что-то подозревая.

Она нервно пожала плечами, чувствуя угрызения совести и оттого неловкость, ответила:

- О, неужели я не сказала? Серёжка в Москву уехал, подзаработать предложили. Мы же расписаться решили, - смущённо улыбнулась, чувствуя себя бессовестной сволочью.

Петрович разулыбался, демонстрируя провалы в беззубых деснах. Да внезапно вскочил со стула, со слезами начал её обнимать, провозглашая, что нужно бы выпить, такой радостный повод не грех!

По полу зацокали коготки, сердце Алисы сжалось, изо рта вырвался придушенный хрип. Петрович обернулся слишком поздно, слишком поздно осознал, что что-то не так, ибо был глуховат.

- Святые отцы! Что это?! - воскликнул, округляя глаза, не успевая и шага ступить, как толстый, но проворный Крокозебра набросился со спины, вгрызаясь зубищами в шею старика. С них стекал оцепеняющий яд и слюна. (Алиса об этом догадалась, когда визг животных в подвале обрывался слишком быстро, сопоставив и своё оцепенение той треклятой ночью с обнаруженными на бедре крохотными следами зубов.) А Петрович обречённо хрипел и булькал, не в силах сбросить чудовище, придавившее его к полу.

Алиса пришла в себя, когда дочка взяла за руку. На полу виднелся кровавый след, ведущий вглубь квартиры. О боже! Снова, за что?! Она всхлипнула, затем обняла дочку и, не выдержав, зарыдала, чувствуя, как обволакивает её ноздри внезапно резкий мускусный запах с детской кожи.

«Нужно бежать, бежать, бежать», - отчаянные мысли крутились в голове, как юла. Она отстранённо вымыла пол, до крови прикусив губу. Крокозебра исчез в недрах подвала. Алиса знала: сытая, тварь будет спать до вечера и на ужин не заглянет.

Так, решено. Вещи собирать они не будут. И Виталине не стоит рассказывать ничего.

- Одевайся, дочка, мы поедем на экскурсию, - другого ничего не пришло на ум. А простодушная Виталина поверила и с радостным блеском в глазах надела сапожки, затем пальтишко.

Все сбережения вместились в спортивную сумку, туго набив её; в боковые карманы отправились документы.

Захлопнуть за собой дверь оказалось так просто и легко, что хотелось смеяться. Осталось миновать вечно тёмную площадку, спуститься по ступенькам. Вон там уже и дверь подъезда поскрипывает на ветру.

Крокозебра поджидала их под лестницей, с гулким утробным рычанием бросилась под ноги. Не удержав равновесия, Алиса упала. На плитку плюхнулась сумка.

- Мамочка! - пискнула Виталина.

Затем гулко хлопнула дверь. Дохнуло сыростью и запахом плесени из незапертого подвала.

С колотящимся сердцем Алиса поднялась на ноги, толкнула дверь. Та не поддавалась, сколько она ни толкала, сколько ни бухала со всей силы плечом, ни била ногой. В ярости она взвизгнула и опустилась на пол. В крови разливался мороз отчаяния.

Ухватившись за ручку сумки, словно за якорь, Алиса побрела вокруг дома, туда, где высилась глухая стена и росли шиповник и жасмин, заслоняя бесхозные, покрытые плесенью кирпичи и поржавевшие штыри от забора.

Как подсказал инстинкт, разрытая нора стала ещё больше. Сумку пришлось бросить, и, вооружившись штырём, Алиса сняла пальто, включила фонарик телефона и медленно стала протискиваться в нору, неимоверно радуясь своей худобе: иначе бы не пролезла.

В норе пахло влажной землёй, сыростью, плесенью и медной, застарелой кровью. От запаха выворачивало, корешки трав щекотали лицо, путались в волосах. Алиса чуть не описалась от страха, когда рука наткнулась на мягкий бархат крысиной шкурки, а потом какие-то влажные ошметья на выходе из норы плюхнулись прямо на лоб. Она зажмурилась и глубоко вздохнула: отчего, кажется, стало ещё хуже. Запах в подвале смердел бойней. Она до боли стиснула кулаки и зубы, железо штыря холодило ладонь, возвращая уверенность и силы. Она сможет, она должна. Ради Виталины, ради дочки – хоть сотни Крокозебр пусть станут на пути, чёрт с ними. Справится.

- Я её тебе не отдам, ни за что, - прошептала, чувствуя прилив уверенности. Звук где-то в глубине подвала резанул по нервам. Придушенное мяуканье, вот снова…

Алиса наклонилась от очередной трубы, обошла ещё один закоулок, заставленный неизвестно чем, похороненный в пыли и паутине. И прямо под ногами услышала писк. Комочек шерсти зашевелился, взглянув на неё пустыми глазницами. Снова мяукнул. Алиса отшатнулась и упала, наступив на что-то влажное, ослизшее.

Падая, телефон светом фонарика очертил темноту в углах, облупившихся вздутой, отсыревшей краской. Лица коснулось влажное дыхание, смердящее гнилью и медью. Капнуло вязкое, жидкое. Сверкнули тёмные глаза Крокозебры, щёлкнули зубы. Она предупреждающе зарычала. Алиса ухватила штырь, крепко сжимая пальцы. Ударить не успела, а закричала от ослепляюще острой боли. Крокозебра впился в плечо первым, чавкая и урча. Тело немело. Ответный удар штыря был слишком слаб, вскользь, чем вызвал ещё большую злость Крокозебры. В тёмных глазах чудовища блестел приговор.

- Не трогай мамочку! - набросилась на Крокозберу выползшая из темноты Виталина, обнимая мать, пытаясь оттащить в сторону.

Всё, что могла выдавить Алиса, это шепчущее, охрипшее: «Беги, дочка!»

Крокозебра клацал зубами, вертелся угрём, рычал, но не кусал Виталину.

Алиса пришла в себя от режущих нос запахов крови и сырой земли. Вокруг темнота. Запершило в носу. Она чихнула и вздрогнула от тихого: «Тсс…» Виталины.

- Доченька? - Свет фонарика из телефона в руках дочери ослепил глаза, вызывая слёзы.

- Мамочка, - словно чужим голосом сказала Виталина. - Я хочу, чтобы ты ушла. Крокозебра отпустит, я попросила.

- Нет, милая, что ты такое говоришь? - собственный голос испугал из-за резких, писклявых, истерических нот. Алиса вздохнула. - Иди сюда, милая. Мы уйдём отсюда вместе, обещаю.

Виталина покачала головой, отползая в сторону, вглубь соломы, тряпок и перьев, похожих на голубиные.

- Уходи, мама! Прошу, пока он не вернулся!!! - закричала дочка. - Ты не понимаешь! – В голосе дочери пробивалось глухое рычание.

- Солнышко, успокойся и дай мне телефон, прошу тебя! - тяжело дыша, боролась с истерикой Алиса, пытаясь мыслить разумно.

Виталина сняла порванное пальто, затем кофточку, затем майку и, стиснув зубы, обречённо глядя на мать, подняла руку и посветила себе под мышку. Крохотные точки чернели родимыми пятнами. Проколы от зубов твари.

- Не волнуйся за меня, не волнуйся.

Слова утонули в рычании, изо рта Виталины брызнула слюна, лязгнули острые и длинные зубы. Хищные зелёные глаза отразили свет фонарика, в них трепетало горькое отчаяние и животный голод.

От слов Виталины внутри Алисы поселился ужас холод и пустота. Из лёгких исчез воздух.

- Нет, - возразила Алиса. - Нет, родная, я не допущу этого, ни за что. Пойдем со мной, - протянула руку к Виталине.

Дочка дёрнулась в сторону и, встав на четвереньки, угрожающе зарычала.

На спину Алисы с потолка приземлилось что-то тяжёлое, отчего женщина распласталась на полу, не в силах подняться. Резкая боль ударила жарко и отупляюще.

- Отпусти её, ты! Отпусти, слышишь?! Или я… - Виталина поднесла железный штырь острым концом к своему горлу.

Крокозебра отпрянул и вдруг ласково потёрся о ноги девочки, замурлыкал, забив хвостом по полу.

Алиса не могла встать. Даже приподнять голову, которая кружилась, а перед глазами мельтешило чёрными точками. В ногах и руках разлилось морозное оцепенение. В затаённой тишине можно было услышать собственное сердцебиение. А раны на спине и плече жгли раскалённой кочергой.

- Дочка?! - прошептала одними губами.

И вдруг осознала, что Крокозебра общается с Виталиной мысленно. Ощутила его ярую злобу и недовольство, затем смятение и неожиданно смирение на уговоры дочки.

- Всё будет хорошо, мамочка, - то ли взаправду услышала, то ли показалось, что ласковый, с рычащими нотками голос Виталины проник в голову. Затем последовали тоновые звуки набора клавиш на телефоне. Дочь вызвала полицию и скорую.

Алисе хотелось возразить, крикнуть, но её накрыло чернильно-чёрное небытие.

Видела как во сне: вытащили её из подвала дюжие санитары. По-акульи страшно ухмылялся участковый, что-то строчивший в старом блокноте.

Она пришла в себя в больнице глухой ночью, в пронзительной тишине, в полупустой палате, где контуры людей под одеялом неопределенного пола, где спали точно мёртвым сном. Звякнула, отодвигаясь, решётка вентиляции и тут же втянулась обратно, закрывая отверстие.

Ярко сверкнули чёрные глаза Крокозебры. Затем Алиса увидела морду другого существа, абрисом похожую на морду Крокозебры. Лишь по глазам, блеснувшим зелёным, ошеломлённо узнала Виталину. Из дыры показалась спортивная сумка, которая медленно плюхнулась на кровать.

Кажется, деньги служили мирным подношением, негласным обещанием их заботы.

Алиса вздохнула, вынужденно соглашаясь на предложение: иного выбора нет. Решетка щелкнула, вставая на место.

Звуки вернулись вместе с чужим храпом. Замигала лампочка за дверью, впуская в щель жёлтую полосу света. Алисе хотелось биться головой о стену и выть волком от безысходности.  Но вместо крика из горла вырвался истеричный смешок. Смириться? Нет, ни за что! Она в лепёшку расшибётся, но найдёт способ спасти дочку.

Ориентируясь по запаху, он распробовал материнского молока со вкусом крови из холодных сосков, неосторожно прокусив их маленькими, но острыми зубами.

Насытившись, задремал, плотно прижавшись к её телу, зарывшись в мех тощих боков. Вокруг тишина, и сухость, да редкий запах помёта и птичьих перьев, которые приносил сквозняк.

Так детёныш и рос: инстинктивно поедал материнское тело да ослизший труп брата, пока не окрепли лапы, позволив передвигаться. Благо рос достаточно быстро.

Когда еда закончилась, он двигался долго, усердно, то и дело, останавливаясь и принюхиваясь, и раз за разом выбирал направление. И почуял-таки запах еды. Затем детёныш упорно толкал лапами и мордой странную пыльную штуковину, через дырки которой и чуял съестное. Наконец штуковина с глухим звуком поддалась и упала вниз. Лапы заскользили туда же, но детёныш удержался, зацепившись когтями. Затем к стене присосались крохотные перепонки, и он с облегчением плюхнулся на пол. Тут же засопев, поводил мордой в разные стороны и отправился к манящему запаху пищи.

- Буська, кис-кис. Буська, ну где же ты спряталась?

В голосе Алисы помимо воли проскальзывали нотки паники и злости. Как достала проклятая кошка!.. Всё норовила сбежать из квартиры. К тому же исхудала до ужаса, а кошачьи глаза, жёлтые, такими большими стали, что смотреть тошно.

А Алиса ведь и корма лучшие ей покупала, и молочко в миску с утра, да колбаску вкусную клала. Сама не съест, всё ей отдаст – полосатой Буське. Вот же тварь неблагодарная. Уж сил и терпения нет... Алиса вымыла пустые блюдца. Скрипнула половица, она обернулась. Дочка на инвалидной коляске въезжала на кухню.

- Кушать будешь, родная? Я блинчики напекла.

Виталина слегка кивнула. А вот равнодушное выражение бледного и худенького личика так и не изменилось.

Дочка молчала уже полгода – с аварии, в которой погиб Матвей, и вся их счастливая семейная жизнь в один момент испарилась.

Пришлось переехать из элитной квартиры в Богом забытую хрущёвку, бросить учёбу и устроиться копирайтером в частную фирму – с возможностью работать на дому. Пособия Виталины, которое Алиса буквально зубами вырвала, катастрофически не хватало не то что на жизнь, вообще ни на что. А тут и за квартиру платить, и лекарства покупать для дочери. Ведь надежда, что Виталина встанет, ещё оставалась, ибо причина инвалидного кресла и молчания - психологическая травма. Алиса ради этого шанса готова хоть в лепёшку расшибиться, не спать ночами и работать. Но пока что ничего из новомодных психологических методик не помогало. От лекарств, увы, тоже толку нет.

Вот Буська - единственное утешение дочери. Кошку та гладила – и пусть кривовато, но все же улыбалась.

… Кошка не вернулась домой ни сегодня, ни через три дня, хоть Алиса и оставляла на кухне открытым окно, не поленилась расклеить объявления и поспрашивать немногословных, вечно хмурых соседей и спуститься в сырой и вонючий подвал, на лестнице в который каждый шаг грозил обрушить прогнившие насквозь ступеньки.

Виталина грустила, с затаенной надеждой посматривая на мать, когда та заходила в комнату. Алиса вздыхала, читала дочке вслух сказки, но не находила слов, как предложить Виталине другое животное.

С первыми заморозками пришлось смириться, что кошка либо издохла, либо ещё что, но уже не вернётся. Окно на кухне закрылось, объявления на столбах и остановках размякли и истрепались под дождём и ветром.

Погрузившись в написание очередной статьи, Алиса не сразу услышала звуки из дочкиной комнаты. Прислушалась, вздрагивая, ибо за долгое время отвыкла от голоса Виталины. «Кушай, кушай, мой хороший», - произносили ласково и тихонько. Но в квартире ведь такие тонкие стены!.. Неужели дочка разговаривает с игрушкой? Сконцентрироваться на статье больше не удавалось. Алиса встала со стула и на цыпочках прокралась в коридор.

На коленях Виталина держала что-то странное, пушистое и в чёрно-белую полоску и, ласково приговаривая, одной рукой поглаживала его, другой же крошила сдобное печенье.

Слова замерли на губах. Алиса сначала подумала, что на коленях дочери игрушка, но эта игрушка пошевелилась и сцапала остренькими зубами крошки. Алиса прислонилась к дверному косяку, чувствуя слабость в ногах, уставившись в чёрные глаза-бусинки на морде игрушки, посмотревшие на неё так, как никогда не сможет посмотреть животное.

- Мамочка, - с улыбкой посмотрела на неё Виталина. - Знакомься, это Крокозебра.

- Что? - выдохнула Алиса. Задрожали губы, сердце забилось быстро-быстро.

Обычно на уговоры и угрозы Виталина не поддавалась, только больше хмурилась и надувала губы, но продолжала молчать. В глазах дочери блестели слёзы обиды, а сейчас…

С огромным трудом Алиса взяла это пушистое чёрно-белое нечто в руки, чтобы разглядеть поближе, и вынужденно пообещала Виталине оставить существо в квартире.

Руки вспотели, как спина и подмышки. Да что там! Всё тело Алисы покрылось холодным потом. Это чёрно-белое пушистое, странно пахнувшее нечто оказалось «мальчиком». Он настороженно смотрел ей в глаза, сопел, но не дёргался, давая себя осмотреть. Какой же уродец!.. Мутант, наверное. Пушистый, чёрно-белый, на когтистых лапах – перепонки, да чешуя. К тому же мордочка с ушами уж точно крокодилья, а не морской свинки, как показалось изначально.

- Где ты его взяла? - обессиленно спросила Алиса, опуская существо на пол, и оно тут же шустро прошмыгнуло под кровать.

- Крокозебра, мамочка, сам к нам пришёл. - Смотреть на улыбку дочери так приятно. - Он любит молоко и сладкое – прямо как я, - хихикнула Виталина. Алиса села на кровать. Голова от избытка информации и эмоций стала болеть, но как же хорошо слышать голос дочери после невыносимой полугодовой тишины.

После недели, наполненной радостным смехом Виталины, возобновившимся интересом к разукрашкам и книжкам, а также вкусняшкам, Крокозебра обрел статус домашнего питомца... Алиса не раз вспомнила свои взыгравшие нервы, когда не могла накормить ужином дочь пять дней подряд и пила валерьянку. Тогда не помогали ни печеньки, ни совместные игры, ни уговоры. А сейчас…

Но вот что смущало: Крокозебра больше в руки не давался, еду и ласку принимал лишь от Виталины. И прятался невесть где до самого вечера, возможно, за шкафом.

Отодвинуть громоздкий корпус, ещё советских времён, и посмотреть, что за ним, хрупкой Алисе не под силам. Она только вздыхала и смирялась с утверждением дочери, что Крокозебра своих не кусает.

- Только в постель не бери, - упёрла руки в бока Алиса. - Грязный ведь и скорее всего блохастый. Кто знает, откуда он приполз?

Крокозебра в ответ сопел и фыркал, словно выражал возмущение.

Через месяц Алиса признала, что он подрос и стал более, что ли, зубастым. Оттого готовить приходилось как на троих. Крокозебра уплетал только домашнее: корм для собак и котов за еду не признавал.

А однажды Виталина подошла и обняла её со спины. Алиса сначала завопила, перепугавшись, а потом от радости плакала и готова была кормить и баловать Крокозебру вкусняшками с утра до вечера. И неважно, что существо частенько собственнически, как мужчина, посматривает на дочь. Чёрт с ним, с животными такое иногда бывает….

Лечащий врач спрашивал, в чём секрет прогресса, какие применяют методики. И, чтобы хоть что-то сказать, Алиса неопределённо ответила: мол, кошка лечит.

А про себя думала, как потратит деньги, которые теперь можно не расходовать на лекарства. Даже работать Алиса стала меньше, а всё чаще с Виталиной во дворе гуляла.

Соседка-кошатница, баба Яфа, за спиной шептала не пойми о чём да косилась, но напрямую ничего не спрашивала, предпочитая носить всё в себе. А у Алисы при взгляде на катающуюся на качелях дочь губы сами собой расплывались в улыбке.

Скукоженная и неопрятная бабка Яфа частенько на глазах маячила и клюкой стучала, выискивая кошек возле мусорки: помимо своих домашних, прикармливала. Шептала: «Кис-кис». Да сколько ни ходила, не находила прикормленных, только объедки оставляла. На то гневно каркали с фонаря вороны, но странно: слетать вниз на трапезу не спешили.

Вскоре инвалидное кресло Виталины задвинули в угол за дверь и накрыли старым одеялом: даже если дверь откроют, его не видно.

За месяц Крокозебра вымахал – будь здоров, что та собака, и, появляясь, стучал по деревянному полу коготками.

Вскоре Алисе пришлось смириться, что с неопределённой породой этого полосатого существа разобраться так и не придется. Не будет ни ветеринарной клиники, ни даже фотографий на телефон, чтобы проверить через гугл, что это вообще такое. Алиса несколько раз укоряла себя: мол, что за глупости приходят в голову, но вот уже несколько раз кряду, как только появлялась очередная идея заснять странного зверёныша, Крокозебра словно читал её мысли и исчезал. Последующий молчаливый взгляд дочери был невыносим: столько там крылось разочарования, укора и обиды, что Алисе хотелось провалиться сквозь землю. Оставалось только идти на кухню и готовить, чтобы задобрить и дочь, и Крокозебру.

Обоюдно с Виталиной решили, что вместо домашнего обучения она пойдёт в ближайшую школу. Как же радовалась дочка, когда покупали школьные принадлежности, рюкзак и обновки!.. «Может быть, и мне тоже восстановиться на заочном?» - мечтательно думала Алиса. Сейчас, слава Богу, в жизнь пришла действительно светлая полоса.

Алиса находила деньги везде, куда бы ни пошла: в магазине, на остановке, даже в почтовый ящик кто-то подбросил пятьсот рублей. Деньги словно падали с неба: её статьи на бирже раскупались - и каждое новое предложение оплачивалось всё дороже.

«Может, на море съездить?» - предавалась мечтам Алиса, помогая с математикой Виталине и вздрагивая, ёжась, когда лодыжек касался своей шёрсткой Крокозебра.

- Ну, как? Подружилась с кем-нибудь в школе? - ласково спрашивала дочку и слушала, как Виталина с улыбкой рассказывает о детях в классе, принявших девочку на удивление тепло и дружелюбно.

- Так, может, их к нам на твой день рождения пригласить, а, дочка? Как считаешь?

Виталина отложила ручку в сторону и, нахмурившись, ответила:

- Конечно, мамочка. Я буду очень рада, только чтобы не поздно.…Наверное, Крокозебре это не понравится.

- Тогда  организуем праздник в кафетерии!

- Правда?! - Виталина посмотрела с такой надеждой и радостью, что Алиса кивнула, и дочка, вскочив со стула, крепко её обняла.

Ночью Алиса спала тревожно, обдумывая последующие траты, и то ли снилось, то ли на самом деле Крокозебра всю ночь провел подле её постели.

День рождения отметили в детском кафе с размахом – позволил щедрый аванс от нового заказчика. На удивление, пришёл весь класс. Сколько было шума, смеха и подарков!

Домой разъезжались на маршрутках или на такси. Вышли с Еленой, матерью Насти – одноклассницы Виталины. На одной остановке, оказалось, живут, совсем рядом, только улицу перейти. По пути женщины разговорились. Дружелюбная Елена тоже хотела попробовать себя в копирайтинге, просила дать пару советов…

- Есть у меня одна книжка, пособие для чайников, так сказать. Могу дать почитать…

Виталина с Настей бежали впереди, хихикая.

- Дочка, солнышко, принеси книжку для тёти, на моём столе лежит! - крикнула Алиса.

- Сейчас, мамочка! - крикнула Виталина в ответ, вбегая в подъезд, в котором не было домофона, а деревянная старая дверь постоянно скрипела.

- Я с тобой, - не спрашивая, Настя побежала наперегонки по бетонным ступеням наверх.

- Подожди здесь, я быстро, - сказала Насте Виталина, оставляя её за дверью квартиры.

Настя же, ведомая любопытством, последовала за подругой.

- Брысь, Крокозебра, - ласково отпихнула Виталина в сторону зверюгу, пробираясь к столу. - Потерпи ещё чуть-чуть, я тебя тортом угощу, - потрепала по голове питомца. Крокозебра замурчал, засопев от удовольствия.

- А ты не говорила, что у тебя есть домашнее животное! - недовольно произнесла Настя, переступая порог комнаты.

Крокозебра зашипел и с рыком бросился из-под ног Виталины к непрошеной гостье.

- ААА! - в ужасе закричала Настя, взвизгнула и неловко упала на пол. – Помогите!!!

Крокозебра рычал, щёлкая пастью, пережёвывая откушенный мизинец Насти.

Преодолевая панику, сглатывая мерзкий комок в горле, Виталина оттащила в сторону Крокозебру, ухватив за шёрстку. В глазах стояли колючие слёзы. Крокозебра же фырчал и сопротивлялся, непонимающе посматривая на девочку.

- Беги, Настя, - выдохнула Виталина. – Я, я…

Настя люто глянула, до озноба по коже, затем поползла и, медленно поднявшись на ноги, с воплем выбежала из квартиры.

- Ну, что же ты, Крокозебра, натворил! - всхлипнула Виталина, а Крокозебра заскулил и пристыженно завилял хвостом, заглядывая девочке в лицо, ничего не понимая. Ведь он же её защитил от чужачки, как и должно…

Алиса, задыхаясь от паники, уселась на скамейку, ноги подкосились, и сердце чуть не разорвало грудную клетку. Елена рвала и метала, вызывая полицию и скорую, орала, посылая Алису куда подальше, не скупясь на маты. Все соседи вовсю глазели из окон. Да что там! На скандал смотрел весь дом. Настя ревела, прижавшись к матери.

Боже, да что это она расселась. Нужно что-то делать, иначе всё усугубится. Шатаясь на ватных ногах, Алиса ввалилась в квартиру. Хотелось крикнуть на дочь, но разве та виновата.

- Запомни, родная… - и озвучила вспыхнувшую в голове идею о кошаке, взятом с помойки в дом.

- Где Крокозебра? - спросила, озираясь по углам.

- В шкафу. Я заперла его там - в наказанье.

- Ох, дочка, вот что ты должна будешь сделать…

Виталина заплакала, поглядывая на Алису так затравленно, что той тут же захотелось передумать, но она не могла…

Действовать пришлось быстро. Растолченное снотворное было примешано к молоку и с тортом скормлено Виталиной Крокозебре.

- Кушай давай, я же обещала тебе торт.

Девочка погладила Крокозебру по голове, а он смотрел с невыносимой тоской, словно что-то чувствовал. Виталина едва сдерживала рыдания: то, что она делала, неправильно. С Крокозеброй нельзя поступать так! Только не с ним, с лучшим другом! Отчаяние душило, она зажмурила глаза, скрывая слезы. Отключаясь, Крокозебра фыркнул и, булькнув, опустил голову прямо в блюдце.

Алиса написала записку водителю маршрутки, дала Виталине деньги и старую сумку, в которую положили Крокозебру. Затем Алиса высадила дочь из окна на задний двор, ещё раз повторив, что делать.

«Отдашь сумку водителю маршрутки, скажешь, чтобы оставил на конечной остановке. Не бойся, родная, всё будет хорошо».

Едва дочка скрылась за мусорными баками, в дверь позвонили.

Солидного вида участковый, высокий и крупный, с запавшими глазами, тяжко ввалился в квартиру. Огляделся, причмокнул, поставил портфель на пуфик и сказал, прямо как выходец из советских фильмов:

- Ну, что, гражданочка, с вашим инцидентом будем делать, оформлять или ещё как решим? - оценивающе оглядел Алису с ног до головы, как корову на рынке.

- Оформляйте, - со злостью ответила Алиса, чувствуя, как жгуче к щекам приливает краска.

- Пишите свои показания.

Участковый протянул ей лист и ручку. Алиса выгнула бровь, возмущённо спросив:

- Зачем? Я же только что всё рассказала.

Участковый хрюкнул и отпил чая, который щедро сдобрил сахаром, даже всё шоколадное печенье, что им с Виталиной хватало на неделю, умял за обе щеки. Обжора.

- Пишите, гражданочка, - участковый зевнул, - пишите, - и вдруг, словно по-приятельски, добавил, плотоядно посматривая на её грудь в полупрозрачной кружевной блузке, не переодетой с праздника: - Сами же понимаете, что уличный кошак, отхвативший Насте Аксёновой палец и тут же сбежавший в окно, уж больно смахивает на ваши, хм, женские фантазии…

Алиса стиснула губы – и, со злостью давя ручкой, начала строчить. Хрен ему в зубы, пусть не верит, доказательств-то уже нет.

Мать Насти уехала с дочерью на скорой, но до сих пор в ушах стояли её гневные, крикливые угрозы. И всё бы ничего, но муж Аксёновой имел связи в горисполкоме, что уж точно не могло привести ни к чему хорошему.

Она выпила валерьянки и помешивала какао для Виталины. Заплаканная дочка упорно молчала, только вернувшись, раз спросила:

- Мамочка, а Крокозебра точно не пропадёт?

- Не пропадёт, он уже большой мальчик. Всё с ним будет хорошо, - выдавила из себя натянутую, нервную улыбку и погладила дочку по волосам, машинально отмечая, что они гораздо жёстче и темнее, чем прежде. О чём тут же забыла.

Ночью обеим снились кошмары. Виталина стонала и всхлипывала. Алиса же тонула в грязной и вонючей воде, захлебывалась и задыхалась, но, как только пыталась выбраться на берег, пальцы соскальзывали с влажной глины.

Такой сон предвещал беду. Алиса убедилась в этом ещё тогда, когда перед страшной аварией приснилось, что вся их семья тонет в болоте, а выбраться удаётся только ей с Виталиной.