День не задался с самого утра — мало того, что Василию Петровичу снилась какая-то душная муть про глубоководные соревнования, так еще и в левой стороне груди вокруг сердца что-то противно ныло и периодически горело. В добавок к этому попытка налить себе чаю закончилась разбитой кружкой и только чудом удалось не ошпарить себя кипятком из чайника.
Кружку было жалко. Кружка была красивая, подаренная внуками-племяшками на какой-то там из праздников. Коллаж из семейных фотографий складывался во что-то родное и вызвал приятные ассоциации.
- Руки-крюки, - горько обматерил сам себя Василий Петрович и смел осколки в целлофановый пакет щеткой на длинной ручке. Потом можно будет посмотреть и попытаться склеить все обратно.
Дрожь в руках не унялась ни после утреннего чая с сахаром, ни после утренней же сигареты, поэтому было принято решение отправиться в поликлинику к терапевту. Тем более, что положенные Василию Петровичу бесплатные лекарства от давления и сердца уже закончились.
Спуск по лестнице давался тяжело — правой рукой приходилось судорожно вцепляться в перила, костылем в левой постоянно искать точку опоры на ступеньке ниже, а потом аккуратно и не торопясь сползать вниз. В общем, после такого увлекательного и продолжительного приключения обязательно было необходимо посидеть на лавке возле подъезда и отдышаться.
Утро было относительно ранним, но у соседнего подъезда уже стояла кучка молодых людей маргинального вида в страшных футболках и с нелепыми разноцветными прическами. То ли еще не ложились, то ли решили начать прямо с утра. Самый длинноволосый и бородатый разливал из стеклянной бутылки по пластиковым стаканчикам красный кагор и улыбался. Потом посмотрел на Василия Петровича, задержал на нем взгляд и улыбка сошла с его лица. Он попрощался со своими товарищами алкоголиками и ушел в сторону автобусной остановки.
- Хиппи проклятые, чтоб вам пусто было, - сплюнул Василий Петрович, кряхтя поднялся с лавки и пошаркал в сторону остановки.
До поликлиники ходил только сорок седьмой, и на этом маршруте были исключительно мерзкие, вонючие и отвратительно высокие ПАЗики. Молодой Василий с легкостью влетал по трем ступеням в служебный автобус и всю дорогу улыбаясь, ехал стоя. Молодому Василию даже в голову не приходило считать ступеньки в автобусе. А вот Василий Петрович точно знал и помнил их количество в разных моделях автобусов, в поликлинике, в магазине на углу и в недавно отстроенном властями надземном переходе. Еще и ехать пришлось в одном автобусе с тем самым волосачом, накатившим с утра. Он хоть и стоял на задней площадке, но периодически поглядывал на пенсионера странными глазами.
Чернявый молодой водитель видимо куда-то очень спешил и несчастный ПАЗик немилосердно трясло вместе с не менее несчастным Василием Петровичем, которому одной рукой приходилось держаться за тряпочную накидку на сиденье, а второй за никак незакрепленный в пространстве костыль.
В итоге после особенно глубокой ямы автобус вместе с пассажирами на краткий момент оторвался от дороги. Василий Петрович в свою очередь оторвался от сиденья, ощутил счастливое, но излишне внезапное мгновение невесомости и со всей бессердечностью гравитационной силы приземлился на жесткий край сидушки. Костыль вылетел из руки, щелкнули зубные протезы и Василий Петрович оказался в очень неудобной позе.
- Да чтоб ты сдох, косорукий! - в сердцах рявкнул пенсионер и тут свет вокруг внезапно померк, а водитель упал грудью на руль. Автобус страшно завихлял по дороге и в бок ему с ужасным грохотом и скрежетом въехал огромный рыжий КАМАЗ. Кто-то визжал, кто-то плакал, а сам Василий Петрович теперь наблюдал за происходящим уже как бы со стороны. Потом что-то произошло, свет снова мигнул и выяснилось, что всего этого ужаса последних секунд не было. Водила оглянулся на Василия Петровича, белозубо ему улыбнулся, как бы извиняясь, и крикнул сквозь рев мотора:
- Извини, отец! Из графика выбились.
Но скорость сбросил и оставшиеся до поликлиники две остановки ехал куда более аккуратно. Василий Петрович оглядел салон и заметил, что хиппи внимательно и даже как будто испытующе смотрит на него из под светло-русых бровей. Со смутным беспокойством подумалось: «И чего привязался».
Странное видение немного выбило пенсионера из колеи и из автобуса пришлось выходить в спешке. Ну как в спешке, трясясь и выронив от волнения костыль, который дребезжа скатился по ступеням и оказался на асфальте. Разумеется, ни одна сволочь и не подумала сразу же броситься помочь пожилому человеку и, скрипя вставными челюстями, пришлось корячиться вниз, да еще и спиной вперед, чтобы не опрокинуться без опоры и иметь возможность до последнего хвататься руками за поручни. Внезапно громко хлопнула водительская дверь, а в следующее мгновенье чьи-то руки подхватили его под мышки, аккуратно спустили на тротуар и в руку легла знакомая рукоять костыля.
Повернув голову, Василий Петрович увидел улыбающегося чернявого водителя и недовольно пробурчал что-то между "спасибо" и "пошел на хрен". Но автобус, дымя и кашляя, уже отъезжал от остановки.
Без очереди пенсионера никто не пустил, так как эта самая очередь почти целиком состояла из этих самых пенсионеров. К счастью, удалось примоститься на обшарпанной кушетке, чтобы хорошенько обдумать автобусное происшествие.
Галлюцинациями Василий Петрович не страдал никогда, алкоголем не злоупотреблял даже в юности, да и внезапно засыпать у него пока ни разу не получалось. Скорее приходилось перед сном долго ворочаться и думать о разном неприятном. Очень большая женщина, сидевшая в очереди перед ним, уже зашла. Пришлось прервать обдумывание и не торопясь продвигаться в сторону двери кабинета. Ну вот, тот же волосач стоял в другом конце коридора перед плакатом, на котором была изображена женская грудь и с интересом рассматривал анатомические подробности.
«Вор? Грабитель? Мошенник?» - задумался Василий Петрович перед тем, как войти в кабинет терапевта.
Медсестра щелкала клавиатурой и близоруко смотрела в мерцающий монитор. А врач, совсем еще соплячка, что-то увлеченно делала в своем большом мобильном телефоне. Василий Петрович, положил медкарту на стол, уселся на стул для пациентов и принялся максимально недовольно ждать. Прошло около двух минут, врачиха таки посмотрела на него, пододвинула к себе медкарту и спросила:
- На что жалуетесь?
- Видимо, буду на вас, - сварливо произнес Василий Петрович. - У вас опять для меня лекарств нет?
Медсестра оторвалась от монитора, посмотрела на пенсионера и, видимо, узнав, скривила мордашку.
- Сейчас посмотрю.
Под щелканье клавиш Василий Петрович принялся рассказывать, что сегодня утром у него болит с левой стороны груди и трясутся руки, особенно если их поднять. С другой стороны, в его возрасте каждый день постоянно что-то болит и трясется, но вот сегодня это как-то все по новому и особенно неприятно. Про автобус и патлатого он решил не говорить, так как опасался, что его примут за маразматика, которому все кажется.
Медсестра несколько раз щелкнула пробелом и сказала:
- Пока льготные лекарства в аптеки не поступили. Тендер не проводится никак.
Василий Петрович начал сильно возмущаться на тему того, что в один месяц лекарства есть, а потом их два месяца нет, и все только и знают что просиживать тут халаты и воровать у пенсионеров их лекарства, а еще и выписывать самое дорогое, на что никакой пенсии не хватит и теперь вообще вот просто ложись и помирай прямо тут. Это продолжалось некоторое время и доктор наконец-то сказала:
- Дедушка, выйдите из кабинета, пожалуйста. Лекарств нет, а пациенты другие есть.
- Ах так? Так и провалитесь вы здесь все - громко сказал Василий Петрович и стукнул костылем об линолеум.
В тот же миг что-то мигнуло, потом ухнуло, а потом пол ушел из под ног и стены начали складываться друг на друга. Медработницы завизжали и полезли под стол. Сам же Василий Петрович летел куда-то вниз и в темноту и даже не успел испугаться как следует.
Впрочем, уже в следующий момент он осознал, что по-прежнему стоит посреди кабинета, воздев костыль к потолку и открыв рот. Сил находиться в таком положении уже не оставалось и он бухнулся обратно на стул.
- Дедушка, давайте я вам скорую вызову, - положив теплую ладошку ему на плечо, сказала медсестра. - А то вы бледный очень.
От госпитализации Василий Петрович отказался, а вот от измерения давления и двух белых таблеток нет.
- Вы сейчас посидите пока в коридоре, отдохните. Если хуже станет, зайдите к нам, не стесняйтесь, - терапевт улыбнулась, выписала рецепт и оглушительно крикнула в сторону приоткрытой двери: Следующий!
В этот момент в кабинет просунулась голова с русой бородой и русыми же патлами, быстро посмотрела на вздрогнувшего пенсионера и спросила у доктора:
- Извините, а где тут у вас онкология?
Этого стерпеть было уже никак нельзя и Василий Петрович бросился за волосатым, чтобы наконец-то допросить его. Однако, за то время, пока он оперся на костыль, пока поднялся и пока дошел до двери, волосач успел куда-то улизнуть. Вполне себе возможно, что в онкологию, но она была на третьем этаже и была неразрывно связана с воспоминаниями о жене, поэтому Василий Петрович плюнул на погоню и отправился сразу на остановку.
Чтобы поехать в обратном направлении, было необходимо перейти дорогу по пешеходному переходу и сесть на все тот же сорок седьмой. Однако это оказалось не так-то просто: перед переходом с этой и другой стороны скопилась толпа народу, которую удерживали полицейские с жезлами. Светофор уже поморгал и красным, и зеленым цветами, но шипящие рациями люди в погонах мужественно продолжали сдерживать поток пешеходов.
Было уже ощутимо жарко и Василий Петрович начал злиться и потеть. Из разговоров вокруг он понял, что по этой улице сейчас поедет мэр и поэтому всем остальным, которые мэрами не являются, нужно некоторое время провести вот так, на жаре прижимаясь к незнакомым людям. Это было уже выше всяких сил и, по мнению уставшего и расстроенного всякой небывальщиной пенсионера, не лезло уже ни в какие ворота. Он начал тыкать перед собой костылем и таким нехитрым способом вышел под зеленый свет светофора и ясный взор полицейского. Несколько озлобленный сложившейся ситуацией он уже собрался все и всем высказать, но именно в этот момент на бешеной скорости мимо них пронеслись машины с мигалками и вереница черных джипов. В тот же момент в крови коммуниста вскипела классовая ярость, он воздел костыль к небесам, проклял зажравшихся чиновников и громко вслух сказал:
- Расстрелять бы их всех!
И в тот же момент в глазах потемнело, толпа заволновалась и начала скандировать: «Рас-стре-лять! Рас-стре-лять! Рас-стре-лять!»
Василий Петрович открыл глаза. Перед ним простиралось многоголовое чудовище в виде кричащей толпы. Некоторые держали в руках самодельные плакаты с серпом и молотом. Вдалеке догорал синий броневик, неподалеку от которого лежал перевернутый огромный черный джип. Лицом к толпе и жирным, коротко стриженным затылком к пенсионеру, на коленях стоял мужчина в дорогом костюме, с руками, закованными в наручники. А рядом с пораженным Василием Петровичем стоял такой молодой и непривычно живой Владимир Ильич. Только почему-то с красным ирокезом на голове и серьгой в левом ухе.
- Товарищи! Рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой все время говорили пенсионеры, совершилась! Пролетариат своими трудовыми ладонями избавляется от обнаглевших вконец буржуев. Наш дорогой товарищ, заслуженный работник металлургического цеха Василий Петрович, вызвался лично расстрелять гидру капитализма!
В этот самый момент Василий Петрович осознал, что его ладонь вместо рукояти костыля сжимает рукоять черного маузера, который уже направлен прямо в седой благообразный затылок. Единственное, о чем подумалось, так это о том, что рука совсем и не дрожит.
Откуда-то спереди донесся надрывный женский плач. Какая-то престарелая, но очень хорошо одетая женщина размазывала косметику по лицу и голосила:
- Матвей Иваныч! На что ж ты нас покидаешь…
Рядом стояли еще две плачущих женщины, но помоложе. «Дочери, наверное» - подумал свежеиспеченный герой революции. А чуть в стороне совсем молодая девчушка в очень короткой юбке и почему-то в шубке тихо плакала так, чтобы жена мэра ее не увидела.
Маузер приятно лежал в ладони и прямо таки жаждал сказать свое веское слово. Однако рука снова задрожала. Осмотрев весь этот балаган, Василий Петрович аккуратно передал пистолет Ильичу и решил максимально незаметно удалиться. После чего все осветилось ослепительным светом и пенсионер осознал, что все уже переходят дорогу, сам он стоит в самом начале перехода, а рядом с доброжелательной улыбкой на него смотрит тот самый хиппи, который преследовал его с самого утра.
Хиппи аккуратно взял его под локоток и сказал:
- А давайте я вам, Василий Петрович, помогу перейти дорогу и буду как пионер.
И в этот момент Василий Петрович узнал это лицо. Несмотря на весь атеизм, сразу все стало как-то необычайно легко и понятно. И даже немного стыдно за то, что сразу не понял и всякое нехорошее думал про такого человека. До подъезда они дошли пешком, но дорога показалась легкой и быстрой. Они разговаривали сразу на все темы, ибо вопросов за всю жизнь накопилось порядочно. На какие-то из них спутник Василия отвечал, а от других ловко уходил, но присев на лавку у подъезда они замолчали. Странно, но солнце уже заходило, окрашивая облака в самые красивые цвета.
- Ладно. Мне пора уже, - проговорил длинноволосый. - Да и вам тоже. Денек насыщенный получился.
- А можно последний самый вопрос?
- Смотря какой.
- То есть, я спасен в итоге получаюсь?
- Ты - да.
- А остальные? - сразу подумалось и о могиле жены, и о внучках-племяшках, и о соседке, которая раз в месяц приходила и помогала по дому, и о еще огромном количестве людей, которых Василий Петрович по различным причинам считал хорошими.
- Как-нибудь в другой раз.
Собеседник посмотрел на свои ладони, потом засунул руки в карманы.
- Я уже пробовал. Мне не понравилось.
Он пошел в сторону компании, разливающей кагор по пластиковым стаканчикам.
А Василий Петрович остался сидеть на скамейке у подъезда.
