DNS и восьмое марта
Гуляния на женский день подкосили даже инопланетянина магазина DNS😅
Эд поздравляет с 8 марта
СТАРЫЙ ЛИФТ!
Лирическая история из далекого детства.
Когда я был маленький, то бабуля моя проживала в этом огромном «сталинском» доме на Войковской, ну знаете, угол Космодемьянских и Ленинградки, даже номер его звучал основательно: «Восемь дробь два», это вам не «корпус» и не «строение».
Нет, он и в самом деле огромный! Семь этажей. Двадцать подъездов. И если бы квартир было не всего по две на этаже, потому что квартиры большие – этих квартир была бы тысяча!
А внизу – и чего только нет! Булочная, бакалея, овощной, почта, сберкасса, ателье... ателье, кажется – даже два было. Может, не ателье, но чего-то точно было два! И всё это, пока идешь, нужно внимательно рассмотреть. А если вечером – то рассмотреть еще и троллейбусы, которые вдоль дома на ночь останавливаются, их тоже десяток умещается! Опускают свои «рога» и спят, как диковинные жирафы.
Да, огромный был дом. Был. Сейчас он меньше, и заметно. Это можно доказать с цифрами на руках.
Вход в подъезды со двора, а проходная арка от метро довольно далеко. Так вот, путь от подъезда до метро у нас с бабушкой занимал ровно 20 минут. Это точно, бабушка не терпела опозданий, и когда она вела меня в детский сад, мы из квартиры выходили всегда точно в 7.20, а точно в 7.40 мы стояли на платформе метро и смотрели на электронные часы. И это еще бабушка неизменно торопила – «Миша, шагай быстрей, не смотри по сторонам, не отставай!»
А теперь? А теперь я выхожу из метро, делаю два с половиной шага до арки, потом еще два шага до подъезда, потом курю, глядя на наши окна, потом обратно, смотришь на часы – десять минут на всё про всё.
Это следствие Теории относительности Эйнштейна. Время летит быстрее, а пространство сокращается. Но не вообще, а твое личное. А потом однажды о-па – и пролетает и сокращается окончательно. И пространство, и время.
К бабушке я любил ездить, ну конечно, ну столько же всего интересного в коммуналке ее! И телевизор, который не начнет работать, пока кулаком сверху не получит, и дедова кровать, огромная, как флагманский корабль, и «чисельник» в красном углу, и сухари неизменно в старой, поколоченной супнице... сухари вкуснее всего! Ни у кого такие не получались, хлеб у бабушки вообще никогда не пропадал, да и было бы странно для тех, кто родился в достопамятном 1913 году, хлеб... Сухарей насушить, еще голубям в сквер «у Волкова» отнести, но не пропасть, нет.
А телефон на стенке еще висящий, это уж при мне его поменяли на модный, на полочке. А то висел. И орать надо громко, если звонят соседям: «К телефону!»
Громко орать. Звукоизоляция отличная. Наша табличка у двери – «Киселёвы 3 звонка», деда давно нет, но всё равно, как память небольшая: «Киселёвы». Три звонка – но бабушка уже плохо слышит, ни трех, ни даже одного, и мама придумала так. На стенке есть такое место, где краска как бы пузырь образовывает. И если его отыскать и постучать, то как раз в бабушкиной комнате гулко так звучит: вот, вот это она слышит. Но отыскать – тоже ведь интересная задача!
Да, туалетной бумаги в коммуналке их не признают. Всё по олдскулу, нарезанная газета в кармашке. Дед хоть и был беспартийный, но коммунистов уважал, поэтому – никогда «Правда», а что-то попроще, типа «Социалистическая индустрия». Хотя – большая загадка, откуда эта «Индустрия» берется, ведь ни бабушка, ни соседка Ляля – газет не выписывают!
Но всё это, и сухари, и телевизор, и кровать, и индустрия – это чуть позже. Для начала – самое главное приключение.
Лифт, ну конечно! У нас-то дома и вообще никакого нет, но если где в гостях есть – то автоматический, скучный. А у бабушки в доме – всё опять же по олдскулу, чистый восторг!
Шахта обнесена сеткой, и всё видно. И этот «противовес», и как трос висит, а потом наматывается, всё скрипит, ползет, ролики крутятся, если нос к сетке прижать, то видно, как кабина из поднебесья опускается. А как всё это работает? Может, оттого и страсть у меня к сыскному делу, к физике и механике, и к Теории относительности? А если сорвется кабина? А, пружины внизу, вот же. А сколько будет лететь, если все-таки? А квадратный корень из (2h/g). Недолго, но, говорят, хватает, чтоб жизнь свою пересмотреть, особенно, если ты не так много еще прожил!
Но вот – кабина прибыла: начинается самое интересное. Сначала стальную дверь открыть. Ручка тугая, и не всегда срабатывает, нужно найти верный угол атаки и приложения силы F. Теперь вторые двери, деревянные с окошками. Это очень волнительно, надо ловко так нажать, чтоб они как-то сложились, а не наоборот. И наконец – нажать кнопку. А кнопки – с блюдца размером, как у страха глаза велики! Наш шестой этаж, тоже тугой.
Но это всё мне доверяют, и я справляюсь.
Не справляюсь я только с одним, и это печально: лифт так устроен, что маленьких детей одних он попросту не возит, не хватает твоей массы, если ты один! И так хочется поскорей вырасти.
Когда ты впервые понимаешь, что стал пусть и не взрослым, но взял какой-то рубеж? Да вот тогда, однажды зимой, зимы тогда были холодные и снежные, не как сейчас, много вещей на себя зимой надеваешь, тяжелее становишься. И в один зимний день – случилось чудо. Вошел в лифт, что-то там внизу щелкнуло, бац – поехал! Один! Ты теперь – большой!
...А потом однажды бабушки не стало, и комната ее «пропала», как тогда говорили...
Я иногда заходил в ее подъезд... вернее, не «подъезд». Бабушка хоть и не жила в Ленинграде, но говорила «парадное»: а всё потому, что и «черный ход» был, на Ленинградку выходил, все были заколочены, но и они были! И я иногда заходил в наше «парадное», просто посмотреть... и, наверное, да: последний раз зашел не тогда, когда повесили на дверь кодовый замок, ну что такое кодовый замок для питомца северной рабочей окраины, нет... последний раз – когда увидел, что старый лифт поменяли на новый. Надежный, автоматический и скучный. И тогда, наверное, я стал взрослым окончательно. И время стало лететь стремительнее, а пространство – неуклонно сокращаться...
А вы какие лифты помните?