Есть в Киргизии (или как сейчас принято говорить, Кыргызстане) крохотное горное село Кызыл-Ой ("Красная чаша"), приютившееся на высоте около 1800 м над уровнем моря, в чашеобразном расширении узкой долины могучего Кёкёмерена, и окружённое высокими красными горами, из-за которых выглядывают белоснежные пики Внутреннего Тянь-Шаня

Кызыл-Ой, с его величественными пирамидальными тополями, являет собой идиллическую картину живописного оазиса среди неприступных гор, а из местной мечети, в предрассветный час, отражённые горным эхом, на километры вокруг разносятся красивые и немного причудливые песнопения старого муэдзина, созывающего правоверных на утренний намаз.

Побережье Кёкёмерена напротив села, расположившегося на крутом правом берегу, представляет собой протяженный галечный пляж, постепенно переходящий в тополево-облепиховую рощицу. Здесь имеется неплохая поляна для лагеря с традиционно большим количеством сухого плавника.

К сожалению, статичное фото не способно передать всей полноты ощущений, когда, выйдя свежим морозным осенним утром на залитый ярким солнцем галечный пляж, наблюдаешь сверкающие на фоне голубого неба белоснежные вершины, искрящиеся воды быстрого Кёкёмерена, трепещущие на ветру кроны великанов-тополей и, где-то очень далеко и высоко, ярко мерцающую в лучах солнца на фоне темных скал, большую стаю голубей, медленно плывущую куда-то навстречу разгорающемуся дню

Для перехода с одного берега Кёкёмерена на другой имеется колоритный подвесной мост,

путь к которому лежит по исключительно фотогеничной пустынной местности с песчаниковыми хребтами различных оттенков жёлтого и коричневого,

а по сторонам от дороги пасутся симпатичные коровки местных жителей, флегматично взирающие на проходящих мимо путников

Для более полного ознакомления с местными красотами и достопримечательностями, в распоряжении любознательного путешественника имеется конная тропа, идущая живописными левобережными скалами Кекемерена в сторону села

Но, пожалуй, главная достопримечательность - это местные детишки. Пока мы ходили в село в надежде пополнить запасы хлеба (который здесь исключительно вкусный, ведь жители выпекают его сами на тандыре (специальная печь-жаровня, которая имеется здесь в каждом доме)), к нам вдруг откуда-то подбежала толпа местных ребятишек и принялась наперебой  угощать яблоками, после чего в ходе непродолжительной беседы суровые обитатели гор рассказали, как их зовут и сколько лет, а также поведали, что хлеб в их магазине не продается (как позже выяснилось, гостеприимство и радушие были свойственны здесь не только детям, поэтому хлеб мы все-таки раздобыли, причем без особого труда). Разумеется, мы не смогли удержаться, чтобы не сделать фото на память :)

Остается добавить, что все фото этого скромного райского уголка были сделаны нами пять лет назад, в сентябре 2015 года, во время сплава по Кёкёмерену.

До новых встреч, Кызыл-Ой!

Вот честно, не хотелось тащить на пикабу негатив, но все происходящее вызывает жуткое недоумение. Почему-то каждый ливень в нашем городе превращается в библейский потоп, и с каждым годом становится всё хуже. И каждый год нам рассказывают про новые ливнёвки, про их чистку, профилактику, что город готов к дождям. По-факту же из "благоустройства" у нас происходит только бесконтрольная застройка побережья, которой уже даже губернатор заинтересовался, и постоянное перекладывание плитки (то, что плиточный завод принадлежит бывшему меру - чистое совпадение).

Естественно, ситуация ухудшается тем, что город окружен горами и со всех склонов вода потоком мчится к морю, но если раньше она могла спокойно уходить в бухту, теперь она становится в низинах, а это все центральные улицы и набережная, а так же дворы многоэтажек, абсолютно не приспособленные к такому. Администрация говорит, что дождь был "неожиданным" и "внезапным", им, наверное, смски от МЧС не доходят. Особенно это интересно в свете тех событий, что произошли в Крымске десять лет назад, однако, ничего с тех пор не изменилось. А на ликвидацию и уборку всегда можно будет послать студентов и школьных учителей)

В общем, дожди обещают ещё два дня, а у нас уже весело.

В нынешней ситуации, когда «катынская песнь» о том, как жестоко СССР провинился перед Польшей, превратив ее из немецкого генерал-губернаторства в государство и разрешив полякам обосноваться на восточногерманских землях достигла, кажется, максимально возможной громкости, можно вспомнить и о других любопытных аспектах российско-польских отношений.

Например, о том, какая часть современного польского населения является прямыми потомками гитлеровских солдат. Любопытно также было бы понять, по какую сторону линии фронта Второй мировой войны больше поляков воевало.

Профессор Рышард Качмарек, директор Института Истории Силезского Университета, автор книги «Поляки в вермахте», например, заявил по этому поводу польской «Gazeta Wyborcza»: «Мы можем считать, что у 2-3 млн. человек в Польше есть родственник, который служил в вермахте. Сколько из них знают о том, что с ними стало? Наверно немногие. Ко мне постоянно приходят студенты и спрашивают, как установить, что произошло с дядей, с дедом. Их родные об этом молчали, они отделывались фразой, что дед погиб на войне. Но третьему послевоенному поколению этого уже недостаточно».

У 2-3 миллионов поляков дедушка или дядя служили у немцев. А сколько же из них погибли «на войне», то есть на стороне Адольфа Гитлера, сколько осталось в живых?

«Точных данных не существует. Немцы считали поляков, призванных в вермахт, только до осени 1943 года. Тогда с присоединенных к Рейху польских Верхней Силезии и Поморья поступило 200 тысяч солдат. Однако набор в вермахт длился еще в течение года и в гораздо более широком масштабе. Из докладов представительства польского правительства в оккупированной Польше следует, что до конца 1944 года в вермахт было призвано около 450 тысяч граждан довоенной Польши. В общем можно считать, что через немецкую армию во время войны их прошло около полумиллиона», - считает профессор.

То есть, призыв осуществлялся с территорий (упомянутых выше Верхней Силезии и Поморье) присоединенных к Германии. Тамошнее население немцы разделили на несколько категорий по национально-политическому принципу.

Польское происхождение не мешало уходить служить в гитлеровскую армию с энтузиазмом: «Во время отправления рекрутов, которые вначале проводились на вокзалах с большой помпой, часто пели польские песни. В основном в Поморье, особенно в польской Гдыне. В Силезии же в районах с традиционно сильными связями с польской речью: в районе Пщины, Рыбника или Тарновске-Гуры. Начинали петь рекруты, затем подключались их родные, и вскоре оказывалось, что во время нацистского мероприятия поет весь вокзал. Поэтому немцы отказались от торжественных проводов, потому что это их компрометировало. Правда, пели в основном религиозные песни. Ситуации, когда кто-то бежал от мобилизации, случались крайне редко».

В первые годы полякам у Гитлера было хорошо служить: «Поначалу казалось, что все не так уж и плохо. Первый набор состоялся весной и летом 1940 года. Пока рекруты прошли через обучение и попали в свои части, война на Западном фронте уже завершилась. Немцы захватили Данию, Норвегию, Бельгию и Голландию, разбили Францию. Военные действия продолжались только в Африке. На стыке 1941 и 1942 годов служба напоминала мирные времена. Я был в армии, поэтому могу себе представить, что спустя некоторое время человек привыкает к новым условиям и убеждается, что жить можно, что никой трагедии не произошло. Силезцы писали о том, как им хорошо живется в оккупированной Франции. Присылали домой снимки на фоне Эйфелевой башни, пили французское вино, проводили свободное время в обществе француженок. Служили в гарнизонах на отстроенном в то время Атлантическом Вале. Я напал на след силезца, который всю войну провел на греческих Кикладах. В полном покое, словно был в отпуске. Сохранился даже его альбом, в котором он рисовал пейзажи».

Но, увы, это безмятежное польское существование на немецкой службе с француженками и пейзажами жестоко «обломали» злые москали в Сталинграде. После этой битвы и поляков в большом количестве стали посылать на Восточный фронт: «Все изменил Сталинград… что в один момент оказалось, что призыв в армию означает верную смерть. Наиболее часто погибали новобранцы, иногда всего лишь после двух месяцев службы… Люди не боялись того, что кто-то с ними рассчитается за службу на немцев, они боялись внезапной смерти. Немецкий солдат тоже боялся, но в центре Рейха люди верили в смысл войны, в Гитлера, в то, что немцев спасет какое-нибудь чудо-оружие. В Силезии же, за небольшими исключениями, этой веры никто не разделял. Зато силезцы панически боялись русских... Понятно, что самые большие потери были на Восточном фронте… если учесть, что погиб каждый второй солдат Вермахта, то можно принять, что на фронте могло погибнуть до 250 тысяч поляков».

По данным директора Института Истории Силезского Университета, воевали поляки за Гитлера: «на Западном и Восточном фронтах, у Роммеля в Африке и на Балканах. На кладбище на Крите, где лежат погибшие участники немецкого десанта 1941 года, я находил и силезские фамилии. Такие же фамилии я находил и на военных кладбищах в Финляндии, где хоронили солдат Вермахта, поддержавших финнов в войне с СССР».

О том, сколько красноармейцев, солдат США и Великобритании, партизан Югославии, Греции и мирных жителей убили поляки Гитлера, профессор Качмарек данных пока не приводил. Наверное, еще не подсчитал…