Официальное издание (подготовка к ЕГЭ)
Помогите Павлу Ивановичу найти путь к заветной точке
Скрипка.
Вы когда-нибудь стояли под окнами музыкального училища на мокром асфальте, в котором отражается свет больших прямоугольных окон? Идет невидимый мелкий дождь.
Торопливо шагают люди. Возникают и сразу же растворяются в сырой тьме огни машин. А из освещенных праздничных окон музыкального училища доносятся приглушенные звуки разных инструментов, и дом похож на оркестр, который настраивается перед концертом.
Не спешите уходить. Не обращайте внимания на дождь. Сейчас что-то случится. Может быть, распахнутся окна, и вы увидите множество ребят с трубами, флейтами, барабанами. Или раскроются двери, и на дождь выйдет большой оркестр. Он пойдет через город, и сразу станет безразлично, что льет дождь и что под ногами лужи.
А вы прибавьте шагу, чтобы не отстать от поющих труб и скрипок.
Мальчик шел из булочной, а хлеб спрятал от дождя под пальто.
Хлеб был теплый, он приятно грел. Словно за пазухой был не обычный черный кирпичик, а живое существо.
На улице было скверно. Люди мечтали поскорее добраться до крыши, очутиться на сухом месте. А он разгуливал под окнами музыкального училища. И хлеб грел его.
У каждого окна свой голос, своя жизнь. Мальчик услышал звук, похожий на одышку. Кто-то играл на большой басовой трубе.
В соседнем окне звучала неторопливая гамма: маленькая робкая рука как бы взбиралась по лесенке. Рядом ревел баян. Он растягивал ноты, словно они были на пружинах, а потом резко отпускал их.
Мальчик прошел мимо трубы, мимо рояля. Не заинтересовал его и баян. Он искал скрипку. И нашел ее. Она звучала в окне второго этажа. Он прислушался. Скрипка плакала и смеялась, она летала по небу и устало брела по земле. Все окна как бы умолкли и погасли.
Светилось только одно. Мальчик стоял под ним, а дождь тек за воротник.
Неожиданно кто-то положил ему руку на плечо. Он вздрогнул и обернулся. На тротуаре стояла круглолицая девочка с двумя короткими толстыми косичками. В руке девочка держала огромный виолончельный футляр. Он был мокрый и блестел.
- Опять ждешь? - спокойно спросила девочка.
Ее голос заглушил скрипку. Мальчик недовольно поморщился и пробурчал:
- Никого я не жду.
- Неправда, - не отступала девочка, - чего ради стоять на дожде, если никого не ждешь.
- Я ходил за хлебом, - ответил мальчик, - вот видишь... хлеб.
Девочка не обратила внимания на хлеб. Она сказала:
- Ты ждешь Диану.
- Нет!
В его голосе прозвучало отчаяние. Но круглолицая стояла на своем.
- Ты всегда ждешь Диану.
Большой черный футляр от виолончели показался ему уродливым чемоданом. Ему захотелось вырвать его из рук круглолицей и бросить в лужу. Но девочка вовремя замолчала. Он не знал, что делать, и трогал рукой теплый хлеб.
- Пойдем, - сказала девочка. - Что мокнуть.
Ему ничего не оставалось, как пойти рядом с ней. Ярко освещенный дом музыкального училища растворился в дожде. Через несколько шагов девочка протянула ему виолончель:
- Понеси. А то тяжело.
Он взял в руку этот большой нескладный предмет с чемоданной ручкой и почувствовал себя удивительно неловко. Казалось, весь город знает, что ему хочется нести скрипку, а он несет виолончель.
С непривычки нести виолончель было не так-то просто: она била по ногам, задевала за водосточные трубы. И его спутница вскрикивала:
- Ой, осторожно! Инструмент стоит кучу денег!
Потом она сказала:
- Я часто вижу тебя около музыкального училища.
- Я хожу за хлебом, - ответил мальчик.
- Ну да, - согласилась девочка.
Она уже не вспоминала о Диане.
- Знаешь что, - предложила она, - пойдем ко мне. Я сыграю тебе ноктюрн. Мы будем пить чай.
Он ничего не ответил. Он вдруг подумал, как было бы хорошо, если бы вместо этой круглолицей рядом была Диана. И если бы она сказала: "Я сыграю тебе ноктюрн. Мы будем пить чай".
Он бы нес ее скрипку, как пушинку, даже если бы она весила побольше, чем виолончель. Он бы с радостью слушал скучный ноктюрн и пил бы чай. А с этой круглолицей ему ничего не хотелось.
Как странно, что с одними людьми всего хочется, а с другими ничего не надо.
- Так пойдем ко мне? - робко повторила девочка.
- Все равно, - сказал он.
- Вот и хорошо!
Она улыбнулась, и лицо ее стало еще круглее.
Дождь не проходил. Он обволакивал фонари, здания, силуэты деревьев. Все предметы теряли форму, расплывались. Город обмяк от дождя.
А почему он должен стоять под окнами музыкального училища и ждать Диану? Она пробегает мимо легко и свободно, словно никто не стоит под окнами и не ждет ее. Ей все равно, стоит он или не стоит. Есть он или его нет. Она стучит каблучками по камням.
А эта круглолицая сама заговаривает, и не убегает, и зовет его слушать ноктюрн и пить чай. Доверяет ему виолончель, которая стоит кучу денег.
Он вдруг подобрел. Ему захотелось сказать своей спутнице чтото приятное. Нельзя же все время дуться.
- Хочешь хлеба... теплого? - спросил он.
Она кивнула головой.
Он полез за пазуху и отломил кусок хлеба. Хлеб остыл, но был мягким.
- Как вкусно! - сказала она.
Он был доволен, что ей понравился хлеб.
- Ты любишь музыку? - спросила девочка.
Он покачал головой.
- Это твой большой недостаток, - подчеркнула она, - но ничего.
Я научу тебя любить музыку. Идет?
- Идет!
Все складывалось очень хорошо. Круглолицая уже не казалась ему такой круглолицей и вообще была славная девчонка. Не задавалой, а такой как надо. Она уводила его от нудного дождя, от недоступной скрипки, от холодной Дианы. Больше он не будет искать окно со скрипкой, а будет прислушиваться к голосу виолончели. Надо только получше запомнить, какой у нее голос.
- Ты хороший парень... - как бы невзначай сказала его спутница.
И он тут же согласился с ней.
Он согласился с ней и вдруг как бы запнулся. Ему показалось, что это не он шагает по дождю с большой тяжелой виолончелью, а ктото другой. И этот другой не имеет никакого отношения к неприступному зданию музыкального училища, к его таинственной жизни, к ярким окнам, у которых свои разные голоса. Все пропало. И его самого уже нет...
В следующее мгновение он остановился. Он поставил большой черный футляр на мокрый асфальт и прислонил его к стене дома.
Футляр стал похож на черную ящерицу с длинной шеей и маленькой головкой.
Потом он крикнул:
- Пока!
И побежал.
- Куда ты?.. А как же ноктюрн? - крикнула ему вслед круглолицая девочка.
Но он не оглянулся и ничего не ответил. Он бежал обратно к музыкальному училищу, к скрипке, к самому себе.
Торопливо шагают люди. Возникают и сразу же растворяются в сырой тьме огни машин. А из освещенных праздничных окон музыкального училища доносятся приглушенные звуки разных инструментов, и дом похож на оркестр, который настраивается перед концертом.
Не спешите уходить. Не обращайте внимания на дождь. Сейчас что-то случится. Может быть, распахнутся окна, и вы увидите множество ребят с трубами, флейтами, барабанами. Или раскроются двери, и на дождь выйдет большой оркестр. Он пойдет через город, и сразу станет безразлично, что льет дождь и что под ногами лужи.
А вы прибавьте шагу, чтобы не отстать от поющих труб и скрипок.
Мальчик шел из булочной, а хлеб спрятал от дождя под пальто.
Хлеб был теплый, он приятно грел. Словно за пазухой был не обычный черный кирпичик, а живое существо.
На улице было скверно. Люди мечтали поскорее добраться до крыши, очутиться на сухом месте. А он разгуливал под окнами музыкального училища. И хлеб грел его.
У каждого окна свой голос, своя жизнь. Мальчик услышал звук, похожий на одышку. Кто-то играл на большой басовой трубе.
В соседнем окне звучала неторопливая гамма: маленькая робкая рука как бы взбиралась по лесенке. Рядом ревел баян. Он растягивал ноты, словно они были на пружинах, а потом резко отпускал их.
Мальчик прошел мимо трубы, мимо рояля. Не заинтересовал его и баян. Он искал скрипку. И нашел ее. Она звучала в окне второго этажа. Он прислушался. Скрипка плакала и смеялась, она летала по небу и устало брела по земле. Все окна как бы умолкли и погасли.
Светилось только одно. Мальчик стоял под ним, а дождь тек за воротник.
Неожиданно кто-то положил ему руку на плечо. Он вздрогнул и обернулся. На тротуаре стояла круглолицая девочка с двумя короткими толстыми косичками. В руке девочка держала огромный виолончельный футляр. Он был мокрый и блестел.
- Опять ждешь? - спокойно спросила девочка.
Ее голос заглушил скрипку. Мальчик недовольно поморщился и пробурчал:
- Никого я не жду.
- Неправда, - не отступала девочка, - чего ради стоять на дожде, если никого не ждешь.
- Я ходил за хлебом, - ответил мальчик, - вот видишь... хлеб.
Девочка не обратила внимания на хлеб. Она сказала:
- Ты ждешь Диану.
- Нет!
В его голосе прозвучало отчаяние. Но круглолицая стояла на своем.
- Ты всегда ждешь Диану.
Большой черный футляр от виолончели показался ему уродливым чемоданом. Ему захотелось вырвать его из рук круглолицей и бросить в лужу. Но девочка вовремя замолчала. Он не знал, что делать, и трогал рукой теплый хлеб.
- Пойдем, - сказала девочка. - Что мокнуть.
Ему ничего не оставалось, как пойти рядом с ней. Ярко освещенный дом музыкального училища растворился в дожде. Через несколько шагов девочка протянула ему виолончель:
- Понеси. А то тяжело.
Он взял в руку этот большой нескладный предмет с чемоданной ручкой и почувствовал себя удивительно неловко. Казалось, весь город знает, что ему хочется нести скрипку, а он несет виолончель.
С непривычки нести виолончель было не так-то просто: она била по ногам, задевала за водосточные трубы. И его спутница вскрикивала:
- Ой, осторожно! Инструмент стоит кучу денег!
Потом она сказала:
- Я часто вижу тебя около музыкального училища.
- Я хожу за хлебом, - ответил мальчик.
- Ну да, - согласилась девочка.
Она уже не вспоминала о Диане.
- Знаешь что, - предложила она, - пойдем ко мне. Я сыграю тебе ноктюрн. Мы будем пить чай.
Он ничего не ответил. Он вдруг подумал, как было бы хорошо, если бы вместо этой круглолицей рядом была Диана. И если бы она сказала: "Я сыграю тебе ноктюрн. Мы будем пить чай".
Он бы нес ее скрипку, как пушинку, даже если бы она весила побольше, чем виолончель. Он бы с радостью слушал скучный ноктюрн и пил бы чай. А с этой круглолицей ему ничего не хотелось.
Как странно, что с одними людьми всего хочется, а с другими ничего не надо.
- Так пойдем ко мне? - робко повторила девочка.
- Все равно, - сказал он.
- Вот и хорошо!
Она улыбнулась, и лицо ее стало еще круглее.
Дождь не проходил. Он обволакивал фонари, здания, силуэты деревьев. Все предметы теряли форму, расплывались. Город обмяк от дождя.
А почему он должен стоять под окнами музыкального училища и ждать Диану? Она пробегает мимо легко и свободно, словно никто не стоит под окнами и не ждет ее. Ей все равно, стоит он или не стоит. Есть он или его нет. Она стучит каблучками по камням.
А эта круглолицая сама заговаривает, и не убегает, и зовет его слушать ноктюрн и пить чай. Доверяет ему виолончель, которая стоит кучу денег.
Он вдруг подобрел. Ему захотелось сказать своей спутнице чтото приятное. Нельзя же все время дуться.
- Хочешь хлеба... теплого? - спросил он.
Она кивнула головой.
Он полез за пазуху и отломил кусок хлеба. Хлеб остыл, но был мягким.
- Как вкусно! - сказала она.
Он был доволен, что ей понравился хлеб.
- Ты любишь музыку? - спросила девочка.
Он покачал головой.
- Это твой большой недостаток, - подчеркнула она, - но ничего.
Я научу тебя любить музыку. Идет?
- Идет!
Все складывалось очень хорошо. Круглолицая уже не казалась ему такой круглолицей и вообще была славная девчонка. Не задавалой, а такой как надо. Она уводила его от нудного дождя, от недоступной скрипки, от холодной Дианы. Больше он не будет искать окно со скрипкой, а будет прислушиваться к голосу виолончели. Надо только получше запомнить, какой у нее голос.
- Ты хороший парень... - как бы невзначай сказала его спутница.
И он тут же согласился с ней.
Он согласился с ней и вдруг как бы запнулся. Ему показалось, что это не он шагает по дождю с большой тяжелой виолончелью, а ктото другой. И этот другой не имеет никакого отношения к неприступному зданию музыкального училища, к его таинственной жизни, к ярким окнам, у которых свои разные голоса. Все пропало. И его самого уже нет...
В следующее мгновение он остановился. Он поставил большой черный футляр на мокрый асфальт и прислонил его к стене дома.
Футляр стал похож на черную ящерицу с длинной шеей и маленькой головкой.
Потом он крикнул:
- Пока!
И побежал.
- Куда ты?.. А как же ноктюрн? - крикнула ему вслед круглолицая девочка.
Но он не оглянулся и ничего не ответил. Он бежал обратно к музыкальному училищу, к скрипке, к самому себе.
Breaking bad"Во все тяжкие"Новая версия"Ждем отечественную версию :D
В колумбийской версии "Breaking bad", наркотик будут варить в старом школьном автобусе, воровать метиламин из автоцистерн, скрываться Уолтер Бланко будет в хижине среди колумбийских гор. Так как в Боготе довольно прохладно, на заднем дворе у семьи Бланко не будет никакого бассейна. Все сделано под латино-американские реалии :)
Они реально существуют !
Как то встретил на улице своего города.
мечты не о море
Ты когда-нибудь задумывался над тем, что все люди одинаковые?
Ну серьезно.
Одежда искусственно сделала нас рабами идентичности.
Серийное производство одинаковых по сути штанов-рубашек-маек. Дизайнеры стараются, да, каждый сезон они не спят ночей, выдумывая что-то новое, что украсит топовых модниц и вдохновит провинциальных красоток собрать что-то подобное из своего гардероба с привлечением помощи любимого торгового центра. Что в итоге? Один выпустил ультрамодные туфли, второй повторил в своем исполнении из более дешевых вариантов, третий заказал партию подобных у трудолюбивых китайцев и заполнил все рынки тем же самым. Все. Круг цикла завершен, начинаем заново.
Нет, конечно, все существующее ныне крайне разное - материалы, цвета от сезона к сезону тоже меняются. Но если поставить в этой разной одежде в ряд человек 20, то сможешь ли ты найти отличия в людях, а не в одежде?
Однажды я попала на фестиваль одной когда-то крупной всероссийской молодежной организации. Там было человек 150 в одинаковых зеленых рубашках и, как правило, джинсах. И знаешь, тогда я начала замечать, что на фоне одинаковой одежды видно разницу цвета глаз, различимы оттенки, казалось бы, совершенно идентичных тонов волос, особенно поразили меня тона кожи, которые на фоне болотных форм смотрелись просто разительными! Разные походки, голоса, улыбки, длины волос, челок.
Тогда я поняла, как сильно теряется наша индивидуальность на фоне того, что было создано, чтобы ее подчеркивать.
А если представить, сколько ресурсов мы тратим на то, чтобы быть всегда в комфорте и непременно тренде. Живя в средней полосе, знаешь, что такое -30 и +30 градусов. Сколько вариантов верхней одежды меняешь за год? Наверняка не меньше 5 – зимний на сильные морозы, чуть прохладнее на среднестатистическую зиму, затем весна-осень, ветровка-парка, ну и завершает что-то совсем тонкое. Получаем 5, в случае девушек, можно эту цифру смело умножать на полтора.
Чтобы выбрать каждую из этих вещей, нужно потратить минимум час, а сколько времени мы тратим в год на шопинг? Его можно было бы провести с любимыми, с книгами, с собой, в конце концов.
Можно конечно не заморачиваться, купить один набор одежды и носить до тех пор, пока не превратится в лохмотья. Но: 1) будет не комфортно нашему окружению (ведь мама наверняка говорила когда-то, комментируя юношеские эксперименты: «что ты напялил, я с тобой так никуда не пойду»), 2) будет не комфортно тебе – мы плотно сидим на игле моды.
Зачем я пишу об этом? О мечтах принято молчать, но я не хочу молчать. И, возможно, прочитав до конца (ты правда осилил?), ты поймешь меня и тоже захочешь дожить до тех времен, когда людям станет совершенно неважно, что ты круглый год ходишь в удивительно комфортном костюме, в котором не жарко летом и не холодно зимой, потому что у каждого точно такой же. Возможно, ты захочешь увидеть тот день, когда прохожий на улице тронет твой интерес своим необычным блеском глаз, а не рубашкой необычного фасона из новой коллекции человека N.
Ну серьезно.
Одежда искусственно сделала нас рабами идентичности.
Серийное производство одинаковых по сути штанов-рубашек-маек. Дизайнеры стараются, да, каждый сезон они не спят ночей, выдумывая что-то новое, что украсит топовых модниц и вдохновит провинциальных красоток собрать что-то подобное из своего гардероба с привлечением помощи любимого торгового центра. Что в итоге? Один выпустил ультрамодные туфли, второй повторил в своем исполнении из более дешевых вариантов, третий заказал партию подобных у трудолюбивых китайцев и заполнил все рынки тем же самым. Все. Круг цикла завершен, начинаем заново.
Нет, конечно, все существующее ныне крайне разное - материалы, цвета от сезона к сезону тоже меняются. Но если поставить в этой разной одежде в ряд человек 20, то сможешь ли ты найти отличия в людях, а не в одежде?
Однажды я попала на фестиваль одной когда-то крупной всероссийской молодежной организации. Там было человек 150 в одинаковых зеленых рубашках и, как правило, джинсах. И знаешь, тогда я начала замечать, что на фоне одинаковой одежды видно разницу цвета глаз, различимы оттенки, казалось бы, совершенно идентичных тонов волос, особенно поразили меня тона кожи, которые на фоне болотных форм смотрелись просто разительными! Разные походки, голоса, улыбки, длины волос, челок.
Тогда я поняла, как сильно теряется наша индивидуальность на фоне того, что было создано, чтобы ее подчеркивать.
А если представить, сколько ресурсов мы тратим на то, чтобы быть всегда в комфорте и непременно тренде. Живя в средней полосе, знаешь, что такое -30 и +30 градусов. Сколько вариантов верхней одежды меняешь за год? Наверняка не меньше 5 – зимний на сильные морозы, чуть прохладнее на среднестатистическую зиму, затем весна-осень, ветровка-парка, ну и завершает что-то совсем тонкое. Получаем 5, в случае девушек, можно эту цифру смело умножать на полтора.
Чтобы выбрать каждую из этих вещей, нужно потратить минимум час, а сколько времени мы тратим в год на шопинг? Его можно было бы провести с любимыми, с книгами, с собой, в конце концов.
Можно конечно не заморачиваться, купить один набор одежды и носить до тех пор, пока не превратится в лохмотья. Но: 1) будет не комфортно нашему окружению (ведь мама наверняка говорила когда-то, комментируя юношеские эксперименты: «что ты напялил, я с тобой так никуда не пойду»), 2) будет не комфортно тебе – мы плотно сидим на игле моды.
Зачем я пишу об этом? О мечтах принято молчать, но я не хочу молчать. И, возможно, прочитав до конца (ты правда осилил?), ты поймешь меня и тоже захочешь дожить до тех времен, когда людям станет совершенно неважно, что ты круглый год ходишь в удивительно комфортном костюме, в котором не жарко летом и не холодно зимой, потому что у каждого точно такой же. Возможно, ты захочешь увидеть тот день, когда прохожий на улице тронет твой интерес своим необычным блеском глаз, а не рубашкой необычного фасона из новой коллекции человека N.
