xrng

Об этом красноречиво говорит табличка на аллее памятных дат в истории Эстонии.

1940-1991. Эстония в оккупации.

Без оговорок и компромиссов. Советский период эстонцы однозначно воспринимают, как период оккупации их чужой страной.

Все это может увидеть любой турист прямо под своими ногами, прогуливаясь по старому городу в Таллине. Здесь на пешеходном туристическом маршруте в брусчатке уложены плиты с наиболее важными датами страны. 1991 - вновь обретение независимости, 2004 - вступление в ЕС, 2136 - полное солнечное затмение над Эстонией...

Период Великой отечественной войны, кстати, тоже отмечен отдельной строкой.

Главное событие последних десятилетий - обретение независимости от России в 1991 году.

Отношение к СССР у людей, в большинстве своем, негативное.

А вот отношение к России и русским довольно нейтральное и, я бы сказал, скорее положительное, чем отрицательное.

Хотя есть определенные нюансы, связанные с языком (а многие в Таллине говорят по-русски), переносом памятника Бронзовому солдату, закрытию ж/д транзита через Эстонию в Россию и т.д....

Плита о вступлении в ЕС

Смешная плита о будущем солнечном затмении. Больше, чем через 100 лет...

Иногда у нас случаются в жизни самые небывалые случаи. Например, встречаемся с людьми, а может и судьба сводит нас с некоторыми людьми. Наверняка это все предопределено, не иначе. Я сидела у себя в кабинете, когда мне позвонил главврач нашей клиники и попросил принять своего старого друга у себя. У него были какие-то проблемы с шеей и спиной, что было как раз по моей части. Ну, раз просит сам главврач, то отказать почти невозможно. Попросила, чтобы он сделал все необходимые снимки и приехал ко мне.

Вот сижу я за столом, заполняю документы, а после появился мой клиент. Кто бы мог предположить, что это будет тот самый врач, который десять лет назад помог мне избавить от страшной боли. Вот это встреча! Кажется, он и сам удивился, к кому же он пришел. Из его уст вылетело уже знакомое «Кнопа». Странное прозвище для меня, но тем не менее вызывает у меня улыбку почти каждый раз.

Все началось с того, что десять лет назад я проснулась под утро с болью ужасной, которая пробирает до висков. Рот открыт, и я никак не могу его закрыть, что меня пугает и вводит в панику определенно. Слюна выделялась очень обильно, поэтому мне пришлось прикрыться чем-то, одеться и направиться в поликлинику. Так как я пришла на своих двоих, то было решено, что я вполне смогу постоять и в очереди. Но я не стала дожидаться, поэтому пыталась своими не членоразобранными звуками объяснить медсестре, что мне срочно нужен врач. Она пошла за ним через какое-то время. А еще минут через пятнадцать из-за угла показался врач, который, видимо, надеялся на то, что я пьяная женщина, которая сломала челюсть в драке, но увидев меня он произнес:

— Ой, Кнопа, это ты что ли челюсть сломала?

Как оказалось, у меня тогда выпала челюсть. На вопрос «Что же сделала?», я ответила просто, что спала, и оно само, видимо. Он отвел меня в подсобку, чтобы быстро осмотреть и предпринять первые меры. Он шутил, всячески пытался рассмешить меня, чтобы я отвлеклась, а в это время он мне вставил челюсть обратно. Он сделала все необходимое, наказал, чтобы я не говорила до завтрашнего дня и пришла к нему на прием. После долго лечения и профилактики, я постепенно научилась сама себе ее вставлять, правильно питаться и оказывать помощь. Но думаете, на этом все закончилось? Нет!

В следующий раз мы встретились года через 2-3. Была там в ближайших местах, нужно было сделать копии документов, поэтому пришел в хирургическое отделение и встала в очередь. А рядом был буфет. Вскоре к нему подошел уже знакомый мне Евгений Дмитриевич. Я не стремилась поздороваться с ним. Мало ли, сколько пациентов было у него. Но тот один раз подошел, потом еще раз, а потом направился ко мне и спросил, откуда же он может меня знать. Пришлось и поздороваться, и рассказать свою историю. Он тут же узнал меня, а прилипшее прозвище «Кнопа» снова и снова преследовало меня. Он пригласил меня к нему, аргументируя тем, что приятно смотреть на красивое лицо, а после мы попрощались.

Я появилась у него где-то через год. Мучили зубы мудрости. Стоматолог, к которому я обратилась, сказал, чтобы я шла только к хирургу, а к нему даже с такими проблемами не лезла. Я пошла уже в проверенному человеку, который смог бы мне подсказать, что сделать. Но когда я пришла в больницу, то медсестра лишь начала оскорблять меня и заявлять, что я только ради больничного пришла, и вообще притворяюсь. Это стало для меня шоком и безумством. Неужели она всерьез подумала, что я способна на такие поступки? Но я все же добилась того, чтобы позвали врача. Видели бы Вы лицо медсестры, когда она увидела, как тепло встретил меня доктор и стал спрашивать, как поживает моя челюсть.

С тех пор прошло уже года 4 или 5, и вот сейчас он сидел передо мной. Мы поменялись с ним местами. И теперь я ему помогала. На мой вопрос по поводу того, как он умудрился сместить ряд спинных позвоночников, он ответил с усмешкой: «Проснулся от дикой боли. Само, видимо, пока я спал!».

Это было давно, дежурство с субботы на воскресение. Это были те незапамятные времена, когда томограф работал только до 18 в будние дни, а в воскресение не работал в принципе. Но некоторые томографисты периодически практиковали воскресные дежурства, чтобы досматривать больных по записи.

В общем, это неважно, важно то, что в 7 утра в воскресение (помню, прощенное было воскресение как раз) меня вызывают в реанимационный зал, молодой парень лет 20 в коме. А чего в коме — неясно, маленький синячок на брови, с вечера ушли гулять студенческой компанией, а утром обнаружен лежащим на лавке возле своего подъезда без сознания.

И такая, понимаешь, удача — томограф включен. Делаем томограф, огромная внутримозговая гематома, глубинная в задних отделах полушария. Травматических гематом такой локализации не бывает. Это был инсульт. Тогда это была первая в моей практике подобная ситуация, потом я таких оперировал много. 100-ный инсульт, локализация характерная для АВМ (артерио-венозная мальформация).

Беру в операционную, убираю гематому, нарываюсь на кровотечение, профузное кровотечение, как из крана, пытаюсь заткнуть тампоном, а его выталкивает, как пробку из бутылки шампанского. Я в панике хватаю зажим, обычный зажим и куда-то его тычу. Руки дрожат, а в мыслях уже представляю картину, как выхожу и сообщаю, что спасти не удалось. А там за дверью мать, она с самого начала была с ним. Отсасываю аспиратором колодец крови, а кровотечение остановилось. Пальцы свело, а в руках тремор с амплитудой.

Потом, конечно, я уже когда стал матерым волком, я шел смело на любую мальформацию и не терял ни капли крови, но это было потом. А тогда, в общем, страшно было.

Кровотечение я остановил, что-то там прокоагулировал и еще губки гемостатической со страху напихал. Справился, и очень даже неплохо. И парню поначалу стало легче, был светлый промежуток с положительной динамикой. Ну я, конечно, чувствовал себя ох и молодцом, можно сказать, вырвал жизнь из лохматых лап смерти.

Диэнцефально-катабалический синдром. Вторичные очаги поражения в стволе. Давление не коррегируется, температура 40. Морфин, морфин, морфин, мутные склеры, еще ряд осложнений (лень перечислять), смерть...

Он жил 6 дней, 6 дней я не выходил из больницы. Мне так хотелось, чтоб он выжил. Может, потому что не хотелось расставаться с чувством собственного величия; может, потому что он оказался одноклассником моей жены; может, потому что мне казалось это таким несправедливым, что он в 20 лет берет и умирает.

Я не спал и не ел, я кружил над ним и не знал, что мне сделать, как ему помочь выжить.

Но это одна часть истории, а вот другая.

В понедельник появился отец парня и сообщил, что его избили. Это создавало некоторую проблему в формулировке диагноза. Первично я поставил инсульт, разрыв аневризмы. Посоветовался, решили выставить два диагноза: инсульт и черепно-мозговая травма (анемнестически). В итоге так он и пошел на вскрытие с двумя диагнозами.

На вскрытии подтвердили только ЧМТ. И вот тут началось. Звонит мне отец парня и заговорщицки спрашивает: «А кто ему выставил инсульт? А не подходил ли кто-то ко мне до операции?»

Потом он уже в открытую обвинял меня в том, что меня купила противоположная сторона и поэтому я пытался скрыть травму. Дальше пошли угрозы.

Все мои доводы, что с самого момента поступления рядом с больным была его мать и была свидетелем всего процесса и свидетелем отсутствия каких-то посторонних людей, были бесполезны. Он настойчиво обвинял меня в подлоге и попытке скрыть диагноз.

Этот человек преследовал меня 2 года. 2 года угроз и оскорблений. 2 года я не понимал, почему, почему именно меня он выбрал мишенью для своей мести, желания хоть кому-то отомстить за потерю.

Сейчас-то я многое понимаю, конечно, и его я могу понять. И тем не менее. Это очень грустно, когда ты становишься заложником чьей-то войны, которую они начинают почему-то именно с тобой всего лишь для того, чтоб убежать от своей реальности...