vagantes

Воротишься на родину. Ну что ж.

Гляди вокруг, кому еще ты нужен,

кому теперь в друзья ты попадешь?

Воротишься, купи себе на ужин

какого-нибудь сладкого вина,

смотри в окно и думай понемногу:

во всем твоя одна, твоя вина,

и хорошо. Спасибо. Слава Богу.

Как хорошо, что некого винить,

как хорошо, что ты никем не связан,

как хорошо, что до смерти любить

тебя никто на свете не обязан.

Как хорошо, что никогда во тьму

ничья рука тебя не провожала,

как хорошо на свете одному

идти пешком с шумящего вокзала.

Как хорошо, на родину спеша,

поймать себя в словах неоткровенных

и вдруг понять, как медленно душа

заботится о новых переменах.

Недавно под руки попалась тетрадь, в которую в течение двух-трех лет исправно записывались почти все перлы\оговорки\ляпы дорогих педагогов. К слову, учителя у меня были замечательные. С одним из них, когда он узнал о чудо-тетради, произошел примерно следующий диалог:

"-Ну чтоб Вы умного сказали! (наглость - мое второе имя, да)

-Я уже столько наговорил, что ты записывать начала!"

Была у нас учитель географии. Слегка экзальтированная дама с тонкой организацией души, которую мы периодически доставали (юность жестока, увы). Так вот ей принадлежит фраза, которая долго не давала нам покоя: "Где мой обморок?! Где мой матрац, на который я упаду в обморок?!". Она же демонстрировала чудеса логики, периодически заявляя, что "Сейчас мы делимся на одну большую команду...". Ей были подвластна анатомия: "Возьмите глаза в руки!". А еще на географии у нас была настоящая безысходность: "Кто не пишет таблицу, тот пишет таблицу". Не, ну а что еще делать...

Юную учительницу истории мы честно старались слушаться (все-таки взрослые люди уже к тому моменту были), но получалось не всегда. Когда совсем наглели и лезли отвечать не в свою очередь, она возмущалась: "Свиридов, ты Петров?!". А когда готовила нас к итоговой контрольной работе, давала нам полезные наставления: "Обратите внимание на даты, фамилии, имена... На всё, короче".

Физику мы честно не понимали. Пытались, но не понимали. Опытная преподаватель тоже периодически радовала нас. Когда мы были в девятом классе, например, и вели себя совсем уж из рук вон плохо, она возмутилась: " "Вы же люди! Ведите себя культурно! Знаете, чем человек от собаки отличается?! Тем, что человек свои желания контролировать может, а собака, она где захотела, там сексом (через е) и занялась!".

Совершенно удивительный у нас был военрук, человек, с лихвой опровергающий миф о тупости военных. Помимо обычных оговорок и речевых ошибок (а-ля "Сколько человек постардало"), он выдавал просто удивительные фразы: "Рукоприкладство запрещено, но Уставом можно и двинуть!". Конечно, никто никого не бил, но мы честно делали вид, что страшно боялись. Иногда мысль опережала речь: "В Симферополе очень много бомбоубежищ, самое большое находится под Белогорском". Между Симферополем и Белогорском около 45 км.  Когда изучали устройство АК-74 и кто-то из ребят жутко тормозил у доски: ""-Вот это что?

-Поршень...

-Ну, тогда можешь всем смело говорить, что получил ты поршнем, а не шомполом!". Повторяю, никто никого не бил. Наоборот, он первым срывался нам на помощь, когда это было нужно. А так как класс мы были совершенно особенный, то помогал он нам часто. Когда его уволили, мало что изменилось. Большинство из нас (класс маленький, 12 человек всего) так же общались с ним. Когда должны были прислать нового учителя, он искренне ему соболезновал:

"-Пришлют к вам какого-то, пусть командует!

-И вам его не жалко?..

-Честно? Очень. "

Но на самом деле, я так не скучала ни по одному преподавателю. Еще бы: так возиться с нами, как он, не мог никто. Уже потом, когда он однажды пришел к нам в гости, мы налетели на него целой оравой и устроили-таки коллективные обнимашки! Он улыбался и сначала пытался отбиться от нас. Потом смирился.

У меня были самые замечательные учителя, господа.

Быть заключённым в темнице мгновенья,

Мчаться в потоке струящихся дней.

В прошлом разомкнуты древние звенья,

В будущем смутные лики теней.

Гаснуть словами в обманных догадках,

Дымом кадильным стелиться вдали.

Разум запутался в траурных складках,

Мантия мрака на безднах земли.

Тени Невидимых жутко громадны,

Неосязаемо близки впотьмах.

Память — неверная нить Ариадны —

Рвётся в дрожащих руках.

Время свергается в вечном паденье,

С временем падаю в пропасти я.

Сорваны цепи, оборваны звенья,

Смерть и Рожденье — вся нить бытия.