panegeric

Сион нечестивых. Глава 13 

Глава 14.

Когда ублюдки разговорились, то Виктора сперва охватило сомнение в том, что они говорят правду. В его голове никак не укладывалось то, что он услышал. Сонины тоже имели вид озадаченный. Подтвердить или опровергнуть слова подельников мог только Ричардсон, но он в сознание не приходил, хотя уже минут тридцать валялся на полу. Живой.

Макензи, девка по имени Рита и толстяк-брюнет, работавший в городском транспортном департаменте и имевший доступ к система видеоконтроля, объяснили расстрел патрульных совсем не так, как ожидал Виктор. С их слов никто из родственников и родителей и не подозревал об их планах. А план был простой: расстрелять полицейских из оружия, которое использовали когда-то албанские повстанцы, поднять шумиху в медиа и заставить Совет вернуть практику сафари. Макензи напрямую заявил, что молодое поколение лишили удовольствия охоты.

Пока Виктор записывал признания юных убийц, Миклош спустился вниз и забрал из машины рюкзаки со снаряжением. У капитана завибрировал мобильник. Герт. Виктор отложил в сторону шариковую ручку и лист протокола допроса.

- Слушаю вас, полковник.

- Виктор, скажи мне, что ты сейчас не в квартире Томаса Макензи.

- Я именно здесь.

- Плохо. Сейчас приедут люди Митчелла, и ты передашь Макензи им.

- Полковник, я передам группу убийц только в распоряжение судебных органов. Они уже дали признательные показания.

- Капитан, ты выполнишь мой приказ. Иначе можешь попрощаться со своей карьерой.

- Бюро решило скрыть преступление сына Ричардсона?

- Он здесь не при чем...

- Полковник, он был на том КПП, стрелял в наших коллег. И сделал это, чтобы развлечься и развлекаться дальше.

- Митчелл заверил меня...

- Митчелл прикрывает Советника. Если бы там был только племянник Макензи, то Бюро не стало бы вмешиваться. Вызывайте судебных...

- Виктор, ты на что вообще надеешься? Нас же с тобой разорвут. Бюро...

- Я свяжусь с вами позже, - Виктор нажал на сброс. В гостиной стоял обычный телефонный аппарат, а часы на стене показывали семь утра. Он набрал номер Иоисифа Литгоу, совладельца второго по популярности телеканала в Республике. Домашний номер, который был известен очень немногим. С Литгоу он познакомился в самом начале своей карьеры, при проведении задержания двух мелких наркоторговцев. Литгоу , как оказалось, регулярно приобретал у них кокаин. Виктор решил не портить ему жизнь уголовным делом и просто отпустил. Литгоу тогда пообещал не забыть про такую услугу. Пришло время отдавать долги.

- Доброе утро, это Солано, - сказал он, когда трубку у Литгоу подняли.

- Солано? Неожиданно, - голос у Иосифа был вполне бодрым. - Я, так понимаю, что-то случилось?

- Да. Расстрел КПП устроил сын Советника Ричардсона при участии племянника Советника Макензи. Бюро и мое руководство хотят скрыть эту информацию. Мне нужно максимальное внимание медиа к этой ситуации.

- И где сейчас эти молодые люди?

- В квартире Макензи. Я веду допрос...

- Солано, - позвал его Януш, - прервись на секунду.

- Прошу прощения, я вам перезвоню, - Виктор положил трубку и подошел к окну, возле которого стоял Сонин. К дому подъезжали несколько полицейских машин и три черных микроавтобуса. Януш улыбнулся:

- За нами.

- Не думаю, что это повод для улыбок.

- Капитан, а ты на что рассчитывал?

- Участие сына Ричардсона сильно усложнило ситуацию. Он и Макензи теперь точно договорятся и постараются все скрыть.

- Скрыть уже не получится, - из дома выходили люди и смотрели, как из машин выходят полицейские и сотрудники Бюро. Скрыть операцию не получится, в этом Януш оказался прав.

Виктор повернулся к пленникам:

- Вы будете давать показания на телевизионные камеры. Не сделаете этого — умрете.

Теперь они ему верили — избитый до полусмерти Ричардсона подтверждал его серьезность. Миклош поинтересовался у них:

- Почему именно этот КПП?

- Он недалеко от центра, и там патрульные, а не военные. Транспортники такие расслабленные.

- А кто из вас стрелял в квартиру матери из гранатомета? - подключился Виктор.

- Не знаем, его отец, - девушка показала на Ричардсона, - скорее всего распорядился. Он как узнал, так словно с цепи сорвался.

- Да, - подтвердил Макензи. - Мой дядя спокойнее среагировал, а его предок сначала пообещал нас всех посадить, но потом сказал, что решит все проблемы.

Решать проблемы советник Ричардсон принялся своеобразно: подкидывая наркотики в расстрелянные машины, отправляя гранатометчика атаковать его квартиру. Виктор не сомневался, что скоро начнется штурм.

Сонины почти сразу связали пленников, так что помешать они им не могли. У него опять прошел вызов на сотовый. Просто набор цифр, незнакомый номер. Он решил ответить. Хрипловатый мужской голос спросил:

- Солано?

- Да, это я.

- Это советник Ричардсон.

- Решили сдаться суду?

- Что за бред? Солано. Отдайте детей людям из Бюро и забудьте про это дело, тогда никто больше не пострадает.

- Не хотите узнать, как чувствует себя ваш сын? - Виктора охватило чувство беспечности, смешанное с желанием поиздеваться.

- Только хотел спросить, могу я его услышать?

- Вряд ли. Он немного не в себе. Но жив. Пока.

- Солано, сука, я тебя лично порву, если с него хоть волосок упадет.

-А я голосовал за вас, Советник. Вы казались таким разумным, таким прогрессивным. Теперь мне понятно, почему этот выблядок решил пострелять в копов.

- Тебе конец, Солано.

- Ну, один я точно не уйду. Твой ублюдок отправится на тот свет передо мной.

- Что ты хочешь?

- Хочу, чтобы вы выступили перед гражданами Республики, сняли с себя полномочия и отправились в тюрьму.

- Ты идиот, если даже думаешь о подобном.

- Иди в жопу, советник, - Виктор отключил сотовый, и тут же начал звонить стационарный телефон. Сонины тем временем подтаскивали к входной двери мебель из кухни и комнат. Он поднял трубку. Это был Литгоу:

- У тебя телевизор есть?

- Должен быть. А что?

- Посмотри центральный канал, а потом позвони.

Телевизор нашелся в соседней спальне: старый жидкористаллический экран большого диаметра. Виктор включил его и попал на выпуск новостей. Ведущая на фоне его фотографии из личного дела рассказывала гражданам Республики следующие факты:

- … в сговор с наркоторговцем Бейкером, осуществлял поставки в Урошевац, а когда патрульные попытались провести досмотр автомобиля, то вместе с подельниками, братьями Сониными, расстрелял своих коллег. Бейкер при задержании дал признательные показания, а капитан Виктор Солано, опасаясь раскрытия своего участия в преступлениях, скрылся с табельным оружием. В данный момент захватил и удерживает в заложниках группу молодых людей, двое из которых являются родственниками действующих членов Совета. Предположительно, ему помогают братья Сонины. Силы полицейского управления и Бюро внутренней безопасности окружили их, с престуниками ведутся переговоры...

Иного он не ожидал, но немного ошибся в скорости реакции. Сонины тоже услышали выпуск, но и их не смутила такая откровенная ложь. Глупцами они точно не были. Миклош с мрачным видом заявил:

- Нам по идее уже вынесли смертный приговор, так что имеет смысл прикончить этих тварей прямо сейчас, а потом подороже продать свои жизни при штурме.

- Не станем торопиться с самоубийством, - возразил Виктор, - всегда успеем отправиться на тот свет. Попробуем как-то выкрутиться.

- А ты оптимист, капитан, - засмеялся Януш. - Большой оптимист.

- Я приехал сюда не для того, чтобы сдохнуть.

- И как будем выкручиваться?

- С помощью телефона, - ответил он и набрал номер Литгоу:

- Интересное заявление, но у меня есть материал и подозреваемые с иной точкой зрения. Вам это будет интересно?

- Будет, конечно. Но есть проблема: никого из моих репортеров к вам не пускают. А телефонное интервью не сможет полностью удовлетворить аудиторию.

- Я понял, постараемся что-то придумать.

Сонины опустили на окна в комнатах жалюзи и разложили на кухне содержимое рюкзаков. К этому, очень внушительному арсеналу, при необходимости можно было добавить еще четыре древних, но вполне работоспособных «калашникова», которые убийцы держали на балконе. Но Виктор не хотел ими пользоваться, так как втайне надеялся, что доведет подонков до суда, а на суде понадобится баллистическая экспертиза. Хотя, шансы на успешное разрешение проблем были очень невелики.

И снова вызов по сотовому от Герта:

- Вик, смирись. Отдай детей, и я обещаю, что вас не тронут.

- Полковник, я абсолютно уверен в том,, что верить вашим обещаниям — расписаться в идиотизме. Лучше подготовьте нам транспорт без сюрпризов и коридор до Врат. Иначе «детишки» сдохнут не самым гуманным образом.

- Ты сошел с ума, Вик! Перед тобой были такие перспективы...

- Перспектива сдохнуть от гранаты в окно?

- Я разберусь с этим...

- Герт, ты же коп. Ты покрываешь убийц. Да что там говорить...

- На Литгоу можешь не надеяться, Вик. С ним сейчас проведут беседу, так что можешь забыть про этот вариант.

Виктор и сам в глубине души понимал, что вариант с Литгоу скорее всего не пройдет, но Герт поставил на этой идее жирный крест.

- Тогда все умрут, полковник, - он сбросил вызов и прошел на кухню. Сонины дали ему противогаз.

- Не думаем, что они просто так начнут штурм. Скорее всего, попытаются пустить газ по вентиляции или закинут гранаты. Так что держи при себе. И возьми порцию.

На этот раз отказываться от стаканчика с кровью он не стал: настал момент, когда от этого будет зависеть его выживание.

- Мы слышали, ты хочешь прорваться к Вратам?

- Да я просто так это сказал.

- Этот вариант может устроить всех, - сказал Миклош. - Мы покинем Республику, так как перестанем представлять угрозу.

- У меня нет детей, и в таком варианте их не будет никогда.

- Солано, ты придурок? Какие дети? Нас через час, а, может, и раньше начнут штурмовать, и итог вполне ясен: нам пиздец в таком случае. Не, мы заберем этих тварей с собой на тот свет, да и по штурмующим я буду стрелять без угрызений совести, но это — конец.

- Предпочтительнее остаться живым, хоть и бесплодным, так как в ином случае детей у тебя сделать и так не получится.

Виктор налил из графина стакан воды и выпил. Сонины говорили разумные вещи: но, покинуть Республику, означает предать свою нацию, сдаться внешним, которые заставят его рассказать о всех уязвимостях страны. Однако он вспомнил и предупреждение Петра про топливо, так что , возможно, это и есть выход. Если не получается задействовать медиа, если не получается отдать подонков под суд, если ими правят коррумпированные твари, которые готовы наделать кучу трупов, лишь бы выгородить себя и своих отпрысков. Наверное, его отец сильно бы пожалел, что ввязался в Революцию, если она привела к таким итогам.

Понятно, что власть развращает, в этом он не сомневался, но у всего должны быть рамки.

- Тогда мне надо позвонить Ричардсону и предложить этот вариант.

- Не надо. Они сами позвонят.

Но перед тем, как позвонил Ричардсон, дуболомы Стоуна все же предприняли попытку штурма.

Окно комнаты, где находились пленники, с жутким грохотом осыпалось на пол, туда же упала граната со слезоточивым газом, которую сдержали пластины жалюзи. Виктор нацепил противогаз и прижался к стене так, чтобы держать под прицелом пленников. Сонины заняли позицию напротив входной двери, которая слетела с петель от удара полицейского тарана. Виктор подумал о том, что не успел выпить кровь, но Сонины даже без стимуляции смогли двумя очередями уложить ринувшихся внутрь спецназовцев на пол. В окна кухни и одной из спален тоже влетели газовые гранаты. Лицевая пластина противогаза ухудшала обзор, так как была покрыта мелкими царапинами, газ из гранат тоже не прибавлял видимости. Но спецназовцы Стоуна не решались стрелять внутрь квартиры, так как боялись навредить заложникам. Сонины же не стеснялись нажимать на спусковые крючки. В свои пистолет-пулеметы они зарядили бронебойные патроны, так что даже тяжелые бронежилеты противника не помогали спецназовцам.

За минуту штурма братья уложили на входе четверых, после чего штурм прекратился. Виктор осторожно выглянул в коридор: двое спецназовцев точно были мертвы, пули попали в головы, двое хрипели и стонали. Не помогла им даже стимулирующая кровь. Януш втащил в гостиную тело ближайшего спецназовца и передал Виктору его штурмовую винтовку.

Пленники, нахватавшиеся газа, кашляли и заливались слезами, девку стошнило, но облачко уже рассеивалось, так что когда зазвонил сотовый с новым незнакомым номером, он стянул противогаз и нажал на соединение:

- Солано это Митчелл. Прошу, не предпринимайте никаких действие по отношению к заложникам. Стоун пошел на штурм без моего согласия. Я отозвал бойцов, Герт отстранен, теперь все переговоры только со мной.

В то, что людей Стоуна отозвали, Виктор поверил. Спецназовцев явно не могли остановить потери, но Митчелл заботился о сохранности жизней заложников.

- Солано, я слышал, вы хотите покинуть Республику?

- Такой вариант не исключен. Ведь Ричардсона и Макензи мы явно не увидим на скамье для подсудимых?

- Не надо задавать риторических вопросов, Солано. Убирайтесь за Барьер, только отдайте ребят.

- Транспорт без сюрпризов, дорога без сюрпризов, после перехода отдадим ублюдков.

- Сделайте жест доброй воли, отпустите хоть одного.

- За идиота меня держать не надо, Митчелл. Готовьте транспорт, или я через час отпущу первого из ублюдков на встречу с Господом. Терять нам уже нечего, так что...

- Твоя мать, Солано...

- Моя мать никак не повлияет на наши дела. Убьете ее — убью Ричардсона, а разговаривать с ней не имеет смысла. Так что, Митчелл, скажете?

- Я займусь транспортом. О готовности сообщу звонком.

- Хорошо.

Сонины слышали этот разговор и спросили:

- Ему можно доверять?

- В нашей ситуации само слово «доверие» не уместно, но с головой он дружит, так что, возможно, у нас есть шанс сохранить жизни.

- Доберемся до Врат, прикончим ублюдков и свалим за границу. Жаль, конечно, нерожденных детей, но лучше так.

- Согласен.

К Виктору обратился Макензи:

- Капитан, можно нам воды? А то Рите совсем нехорошо.

- Жаль, что твоя сука не захлебнулась собственным дерьмом, так что перетерпите, - грубо ответил он, однако причина отказа была в том, что за водой пришлось бы идти мимо сорванной с петель входной двери, а этот участок квартиры под прицелом из общего коридора. Ему и самому хотелось пить. Однако Сонины решили проблему с дверью грубо, но просто. Подняли труп спецназовца и, прикрываясь им как щитом, поставили сорванную дверь в проем, потом укрепили ее мебелью. Раненых бойцов Стоуна они втащили внутрь квартиры и просто перерезали им глотки. Виктор хотел было возмутиться, но пришел к выводу, что в этом действии имелся смысл: мертвые спецназовцы не смогут рассказать, что видели в квартире, а держать в качестве заложников их бессмысленно — их жизни для Бюро и Совета не имели никакого значения.

Виктор наблюдал за тем, как братья режут горло спецназовца уверенными и привычными движениями, но не чувствовал никакого отвращения. Это была просто необходимость. Всего несколько часов назад он думал, что схватив Макензи, сможет завершить дело о расстреле, заодно набрав плюсов у главенствующей в Совете фракции, но вышло так, как вышло. Никто не мог предсказать, что среди стрелков окажется сын Ричардсона.

Он сходил за водой, наполнил пластиковую бутылку из-под лимонада и отнес ее в гостиную.

- Пейте, но учтите, что гадить будете под себя. Мы вас в туалет водить не станем.

От них несло рвотой, потом и , похоже, предупреждение про туалет запоздало, мочой.

Девушка спросила:

- Вы же не станете нас убивать? Вы же договорились?

- А ты предлагала парням на КПП такой вариант?

Она не ответила, а опустила голову вниз. Если не знать, что эта компания расстреляла восемь человек, то могла бы вызвать сочувствие: такие растерянные, замученные и напуганные молодые люди.

Он еще раз вспомнил про запасы топлива на Станции, и перспектива покинуть Республику, хоть и стерилизованным, стала не такой уж и страшной. Внешние не пропустят такой момент и обязательно начнут вторжение, в котором отыграются за поражение во время Революции.

Сион нечестивых. Глава 12

Глава 13.

Иллка подумала о том, что Аллах все же есть. Арджун внезапно засобиралась к родителям в соседнюю деревню, и ей удалось ненавязчиво внушить ей мысль, чтобы она прихватила с собой племянников и племянницу. Сестра сама высказала такое желание, и Иллка, конечно же, согласилась. Они уехали два дня назад, и сразу после этого липкий животный страх превратился в ее душе в тревожное ожидание неминуемой беды.

У Иллки на фоне постоянных переживаний разболелась левая рука, которую она когда-то ломала в районе запястья. Но она продолжала выполнять домашнюю работу, словно запрограммированный механизм. Башким же продолжал ходить к имаму ежедневно, но возвращался оттуда с пустыми руками, словно давая ей понять, что оценил ее беспокойство. Но она понимала, что даже отсутствие запрещенных материалов уже никак не повлияет на их дальнейшую судьбу.

Иллка решила, что не имеет смысла что-то менять в своем привычном существовании. Животные требуют ухода, ракию надо делать, да и очередная партия пива дозрела и ждала отправки покупателям. Она в один из вечеров пересчитала отложенные деньги: не очень много, но все же хоть что-то. Сложила их в самодельный конверт и долго думала, что же написать на нем. Хотелось так много выразить в этой подписи, но даже в уме получалось либо длинно, либо путано, поэтому она карандашом вывела несколько слов: «Любимым деткам от папы и мамы». Потом подумала, что поставила слово «папа» перед «мама», но менять ничего не стала. Арджун оставила ей ключи от дома, чтобы она раз в два-три дня присматривала за курами и поливала грядки. Иллка отнесла конверт в дом сестры и положила его в шкаф, где сестра хранила документы и нехитрые украшения.

Она подумала о том, что, может быть, детям оставят их дом, тогда Арджун сможет взять их к себе насовсем. Сестра любила племянников.

Путь от дома сестры до ее дома проходил мимо гостиничного комплекса, построенного горожанами лет пятнадцать назад. Два бетонных корпуса по два этажа и большая парковочная площадка, куда могли заезжать не только обычные автомобили, но и «рогатые», которые питались от проводов над дорогой. На фоне других деревенских строений комплекс сильно выделялся из общей массы. Владел им какой-то упырь из Урошеваца, но непосредственно управлением и обслуживанием занимались местные работники. Платили им не очень много, но все же лучше, чем гнуть спину в поле или огородах. При комплексе имелась закусочная, куда она периодически сдавала пиво, но гостиница делала закупки строго под клиентов, которые появлялись без определенной системы: городские строители, дорожные службы, изредка полицейские или армейские отряды, которые заступали на дежурство у Врат, но по неизвестным причинам дожидавшиеся смены в гостинице.

- Иллка, на ловца и зверь бежит, - раздался бодрый голос Букерош, администратора комплекса, худой женщины сорока лет, которая занималась закупками продуктов. Именно с ней и вела обычно дела Иллка.

- Добрый день, - ей не нравилась Букерош. Для этой неприязни имелось несколько причин: начиная от того, что администратор выглядела ухоженной, опрятной, красивой, заканчивая тем, что свободно говорила на английском и отлично разбиралась в бухгалтерии. Однако Иллка никогда даже взглядом не выказывала ей искренних чувств, так как для нее были важны эти закупки. Букерош по документам для городского владельца закупала спиртное в два раза дороже, чем другие, себе забирала треть, но даже после налогов Иллке доставалось побольше, чем от обычных клиентов. Букерош жила в небольшом опрятном домике рядом с комплексом и практически ни с кем из деревенских не общалась, так как совсем поддалась влиянию городских упырей. Счастья семейного это ей не принесло, деток Аллах не дал, но она не теряла оптимизма и надеялась выйти замуж за горожанина. Иллку ее надежды сильно удивляли: вроде считать она умеет получше других, но никак не поймет, что в Республике мужчин после тридцати лет в разы меньше, чем женщин, а молодым упырям такой залежалый товар и бесплатно не нужен.

- Пиво мне надо сегодня к вечеру или завтра утром крайний срок: бочонков шесть.

- Это хорошо. Сделаю. Ракия?

- Нет. Осталась с прошлого раза.

- Гости ожидаются?

- Да, бригада монтажников, будут новую ветку контактной сети тянуть от нас до города.

- Это провода, к которым машины рогами цепляются?

- Да.

- Ну, к вечеру постараюсь доставить. Что, какие еще новости слышно?

- Да никаких пока, - Букерош посмотрела на наручные часы. Изящный механизм на золотистом браслете, а, может, и золотом. - До девяти управишься?

- Конечно, - Иллка подумала, что отсюда сразу заедет к Арджун и добавит в конверт сумму за сегодняшнюю партию.

- У тебя что нового?

- Да все так же, как и всегда. Работаем маленько. Детки растут.

- Детки это хорошо, - с нескрываемой завистью согласилась Букерош, а Иллка поняла, что зря об этом сказала, хотя теперь можно наплевать на поддержание отношений. Совсем скоро они прекратятся сами собой.

- Пойду я, пока соберу, пока довезу, так и вечер настанет. А браслет у тебя красивый, Букерош.

- Нравится?

- Еще бы. Вот деньжат накоплю и тоже часы приобрету наручные, с браслетом.

- Вещь полезная, - администратор на этом решила прекратить диалог, так как вероятно почувствовала, что Иллка чем- то недовольна.

Иллка и впрямь была недовольна. Домой она пошла медленно, размышляя о том, что вскоре пребывание ее в этом мире закончится, а она радости от жизни почти не испытала. Только дети. Только они приносили ей радость. Но с их появлением появился и страх, страх за их будущее, страх за здоровье, страх за их жизнь.

Во дворе своего дома взгляд наткнулся на качели, и подошла к ним. Толкнула рукой, испытала желание сесть и качнуться, но подумала, что конструкция может не выдержать ее веса. От этой мысли ей почему-то стало весело. Толстая глупая Иллка хочет покататься как ребенок. Улыбаясь, она пошла в сарай и начала готовить пивные бочонки. Пока возилась с подготовкой, то вдруг подумала о том, что до дня из разговора имама с упырем осталось совсем немного. А потом попыталась вспомнить, не говорила ли Арджун о строительстве новых путей, ведь ее сын, водитель, обязательно знал бы об этом. И она застыла от ужаса, когда поняла, что завтра в гостиницу заселятся вовсе не монтажники, а солдаты-горожане, которые начнут операцию по устранению недовольных. День-два они пробудут в комплексе, а потом займутся своим черным делом.

Она вспомнила деревню бабушки и тот день, когда видела сафари. И хотя сейчас городские упыри практикуют не такие развлечения, а просто забирают людей на фермы, еще не совсем понятно, что лучше: сразу тебя убьют или подвесят на крюк и будут долго высасывать из тебя кровь. Почему-то воображение Иллки рисовало ей фермы похожими на скотобойни, где туши после предварительной разделки подвешивали на крючки. И если на сафари перед смертью ты успевал отдать совсем немного крови, то на фермах упыри не перестанут тянуть ее, пока она не закончится в теле. От подобной картинки в воображение она содрогнулась.

И теперь эти существа, эти упыри, эти хозяева ее мира, ее страны придут за ней, за ее никчемным мужем. Иллку передернуло от омерзения и ужаса, а потом окатило злобой. Нельзя просто так сдаваться, нельзя безнаказанно дать убить себя. Она не Башким, который будет до одури мечтать о мести городским упырям, а сам в случае чего жопу не оторвет от дивана. Дети в относительной безопасности, так что никто не сможет шантажировать ее.

Иллка пошла в дом. На кухне , на самой высокой полке, такой высокой, что дети не могли туда дотянуться даже со стула, стояла большая чашка с засушенными ветками и листьями олеандра. Пользоваться этим растением ее научила мать при головной боли, а также при бессонице. Но Иллка знала, что если принять его чуть больше, чем по рецепту, то человеку станет очень плохо. И хотя упыри и не люди, но на них яд должен подействовать. Она вскипятила воду, и, мелко порубив тонкие ветки и листья, залила их водой. Жаль, что эта идея не посетила ее раньше.

На кухню зашел Башким, недовольно потянул воздух носом:

- Опять голова у тебя болит?

- Сядь. Надо поговорить.

- О чем? - просьбу сесть он проигнорировал и собирался уйти.

- Кто из вашей группы самый умный?

- Какой еще группы? - он сделал вид, что не понял вопроса.

- Группы мятежников, - Иллка начала заводиться. Не нужно ему играть с ней в эти игры.

- Борцов за веру и родину?

- Башким, - она чуть не сорвалась на крик. - Кто?

- Бехир, - муж выплюнул это имя, а она покачала головой:

- Кроме муллы.

- Замир, ну, или я.

- Позови Замира к нам.

- Да что такое случилось-то? Мне можешь сказать? - теперь уже он начал злиться.

- Позови.

- Замир сейчас на работе, он — мужчина серьезный, не станет...

- Позови, прошу тебя.

- Иллка, если это какая-то бабская глупость, то тогда....Тогда я буду вынужден. Перед людьми меня позорить не смей.

- Позови.

- Ладно, - Башким ушел, а она слила отвар в стеклянную бутыль и добавила еще кипятка в олеандровое крошево. Работать с травами и настоями она научилась у бабушки, именно у той бабушки, в чьей деревне прошло сафари, так что если ее план удастся, то память бабушки будет учтена.

Башким вернулся с Замиром, невысоким бородатым мужчиной тридцати лет. У него было четверо детей и большой земельный надел, который он обрабатывал сам, отчего, и так от природы смуглый, казался совсем черным. Он в отличие от Башкима выглядел не раздраженным, а удивленным. Иллка поздоровалась с ним и поставила на стол чашки с настоящим чаем, а не отваром из виноградных листьев.

- Замир, - они знали друг друга давно, так что могли пользоваться только именами. - Ваш имам Бехир предатель, он работает на упырей, всех вас продал им, а завтра в деревню прибудут солдаты, чтобы схватить всех вас и отправить на ферму..

Их гость поперхнулся чаем, а Башким замер с чашкой в руке.

- Откуда знаешь?

Иллка решила не рассказывать о своем решении убить Бехира и выкрутилась:

- Случайно на улице подслушала его разговор с каким-то Штайном.

- А про солдат, что завтра будут?

- Букерош сказала, что монтажники дорожные приехать в гостиницу должны, но это будут точно солдаты.

Замир подскочил:

- Про Бехира не хочется верить, но чуяло мое сердце неладное.

- Ты не прав, Замир, - начал возражать Башким. - Хаджи Бехир мусульманин благочестивый, один из нас. Божий человек, не может он нас предать.

- Башким, жену свою послушай, - остановил его Замир.

- Глупая женщина, он ей просто не нравится.

- Муж мой, через пару дней мы все умрем, - спокойно заявила она, - так что врать мне никакого смысла нет. Да, он мне и раньше не нравился. Слишком вкрадчивый, скользкий.

- Согласен с тобой, Иллка, - ее удивила такая безоговорочная поддержка Замира. - Он очень много рассказывал нам о борьбе, но, как только я задавал конкретные вопросы про то, что станем делать, то переводил тему или говорил, что это подождет, что пока не время. А он, получается, выявлял тех, кто настроен против упырей решительно.

- Да, - Замир , к счастью, оказался умнее ее мужа, который сейчас выглядел словно побитый щенок. - И уже не поможет избавление от «запрещенки», ничего не поможет. Решение упырями принято, нас всех ждет ферма.

Замир начал ходить по кухне из стороны в сторону:

- Ты делаешь отвар дурмана?

- Да. В гостиницу заказали пиво для «монтажников». Пусть выпьют на здоровье.

- Не убьешь их этим. У них организмы крепче наших. Генетика.

- Но лучше им явно не станет.

- Иллка! - в голосе Башкима прозвучали испуг и удивление. - Ты хочешь отравить солдат?

- Да, - ответил за нее Замир, - она хоть что-то делает. Это, конечно, не особо поможет, но есть маленький шанс, что хоть один упырь помрет.

- Замир, а вы так и будете ждать, как стадо баранов, когда вас резать начнут? - задавая такой вопрос она рисковала нарваться на насилие, так как Замир явно не ее муж, но тот с горечью согласился:

- Правильно ты нас назвала, женщина. Надо что-то делать. Победить у нас не получится, но вот жизни продать подороже есть шанс.

- Может получится договориться с ними? - подал голос Башким, и Иллка бросила на него полный презрения взгляд:

- С кормом не договариваются. Ты же не договариваешься со скотиной, прежде чем ее забить?

- Жена твоя дело говорит. Мы для упырей корм и скот, - Замир с подозрением посмотрел на ее мужа. - Или ты уже сейчас на пост полицейский побежишь, чтобы жизнь свою сторговать?

- Да, нет, я даже и не помышлял о таком, как такое тебе в голову могло прийти, - Башким оправдывался так настойчиво, что Иллка поняла: именно такая мысль и появилась в его голове.

- Я хотела так сделать. Опередить имама, но это не изменит ничего. Упырь-Штайн сказал, что все уже согласовано.

- А я слышал, что с ферм некоторые возвращаются, - продолжил защищать свою позицию Башким. Резкий звук пощечины, которую отвесил ему Замир, напугал даже Иллку.

- Придурок! Дурная трусливая мразь! Никто не выпустит обратно корм. Тебя выпьют до остатка, и хорошо, если это будет через медицинские системы, а не как раньше — ножом по артерии.

- Так что делать? - Башким потер покрасневшее место на лице. - Делать что?

- Брать оружие, собирать братьев и попытаться убить как можно больше упырей.

- Но у них ведь танки, вертолеты, да и в обычном бою они сильнее нас...

- Тут тебе пригодится твой опыт с «калашниковым», - не удержалась от поддевки Иллка, но Башким, полностью охваченный ужасом, не отреагировал на нее.

- Если дурман подействует на первых, то пока они будут слабыми и без подпитки, то мы их перебьем в гостинице, а потом попробуем прорваться к Вратам.

- Но на Вратах очень много солдат и полиции.

- Уже несколько лет никакого сопротивления не было, так что охрана Врат явно не так подготовлена к атаке из Района.

- А потом?

- Что потом?

- Нас же оскопят внешние,- заныл Башким. Замир рассмеялся:

- Ну, детей ты уже сделал, так что и без стручка проживешь. Без яиц ты и до этого обходился как-то.

Иллке даже стало немного жаль собственного мужа, который сейчас сидел такой униженный, раздавленный, напуганный. Но потом она вспомнила все его речи про восстание, про сопротивление, про джихад, и жалость ушла: слова, пустые слова и игра в кого-то значимого перед ней и прежде всего перед самим собой.

- Не переживай, Башким, мы вряд ли доживем до момента стерилизации. Упырей на Вратах много, да из города на вертолетах добросят.

Замир сел за стол и залпом осушил остывший чай, покрутил в пальцах ложку и отложил ее в сторону.

- Сделаем следующим образом: я сейчас обойду всех, кто был с нами в группе, соберемся у вас, Иллка пусть доделывает свое зелье, а ты поможешь ей отвезти его в гостиницу. Бехир нас будет ждать вечером, так что придется идти и слушать предателя. Пока солдат не потравим и не перебьем выдавать себя нельзя. После Бехира надо будет подготовить оружие, а утром отправить жен и детей, куда угодно, но подальше отсюда. И сделать это надо будет незаметно.

- Прости за вопрос, Замир, но сколько вас вообще?

- Двадцать четыре человека, - Замир задумался, - из них половина такие же, как твой.

Иллка улыбнулась:

- Ну, даже двенадцать человек с желанием бороться, лучше , чем никого. А на Башкима не злись, он просто слишком верил Бехиру.

- Ладно, - Замир снова поднялся, - нечего рассиживаться, дело надо делать. Ты - молодец, Иллка.

- Да, давайте готовиться.

Замир ушел, а она с Башкимом направилась в сарай, где стояло подготовленное для продажи пиво. Ядовитый отвар нужно было залить в бочки, а потом еще как-то аккуратно перемешать, чтобы газы не разорвали емкости. Одна она бы точно не управилась. Башким на удивление делал все быстро и четко, затем на минуту остановился и сказал:

- Прости меня за слабость, Иллка. Я не подведу.

Сион нечестивых. Глава 11

Глава 12.

- Мне нужна видеокамера.

- Вик, ты же понимаешь, что это оборудование я могу выдать тебе только по распоряжению Герта.

- Я не могу ему дозвониться. Он уехал в Бюро. А мне надо сейчас.

- Виктор, ты же знаешь, как нас имеют за эти электронные гаджеты. Давай я тебе лучше еще пистолет выдам.

- Это не смешная шутка, Дик.

- Дождись полковника, что у тебя за спешка такая? Три часа ночи...Я понимаю, конечно, что у тебя такое случилось, но у меня есть инструкции.

Виктор стоял перед окошком дежурного офицера и пытался получить видеокамеру.

Стрелявших из гранатомета задержать не удалось, машину они бросили в соседнем дворе, перед уходом подожгли. Мать и Стефан сильно не пострадали, очень удачно в момент взрыва гранаты оказались в ванной комнате. Получили только легкую контузию. Петр настоял на том, чтобы забрать их к себе в загородный дом, где имелась охрана из проверенных людей.

Взрыв переполошил весь дом и несколько соседних, «скорая» прибыла практически мгновенно, а вот коллеги Виктора сработали не так оперативно. То, что покушение на его мать, связано с расстрелом КПП, он не сомневался. Перед тем, как ублюдок нажал на крючок РПГ, Виктор уже строил планы, как будет жить после увольнения со службы, но теперь все изменилось. Твари, расстрелявшие патрульных, решили ударить по его семье. Такое прощать нельзя.

Петр , перед тем как сесть в машину, сказал ему:

- Видишь, я прав.

- Я же не спорил, - Виктора самого удивляло то спокойствие, с которым он произносил слова.

- Но я не думал, что все будет именно так и так быстро.

- Я тоже не ожидал, - он не хотел признаваться, что даже не подумал о том, что добраться до него попробуют через мать. Он вообще не думал о том, что ситуация будет развиваться так стремительно, да еще и с использованием оружия.

Покушение на мать, попытка Паркера заставить его говорить про Шлезингера, сам расстрел патрульных — все это подтверждало слова сбежавшего лейтенанта и в некоторой мере было созвучно предположениям Петра.

- Мне очень нужна эта видеокамера, - в десятый раз повторил он дежурному, но тот опять затряс головой:

- Ну дождись ты Герта, Солано, ну очень тебя прошу.

Он же подумал о том, как глупо выглядит их спор. Мир за Барьером не знал таких проблем: компьютерные сети, коммуникаторы с возможностями в разы превосходящими мощность их рабочих компьютеров, спутниковая связь, автомобили и прочий транспорт на аккумуляторных батареях. А им приходится делить служебный компьютер на два отдела, простенькая видеокамера требует разрешения самого начальника управления, половина автопарка служит донорами запчастей для второй половины, временами бывает, что бензин выдается по строгому лимиту. Эмбарго оказалось эффективно, и хотя властям удалось наладить производство очень многих вещей в самой Республике, полностью стать независимыми от внешнего мира не получилось, да и не могло получиться.

- Дай хотя бы диктофон и фотоаппарат, - Виктор подумал, что эти вещи не совсем то, что ему необходимо, но все же лучше, чем ничего.

- Другое дело. С этим проще, - дежурный скрылся в подсобном помещении и вернулся через несколько минут, - вот, держи, в бланке распишись. Диктофон отличный, почти новый. А вот фотоаппарат, увы, с маленькой картой памяти. Снимков на тридцать в качестве хватит.

- Откуда такая осведомленность?

- Часто пользуются.

- Ладно, и на этом спасибо, - Виктор убрал приборы в карманы куртки, расписался за получение и вышел во внутренний дворик. Сел в красный седан «киа». Достал из кармана джинсов листок с двумя адресами, дал заведенному двигателю немного прогреться и выехал на улицу.

Герт предложил ему выделить охрану, но он отказался. Полковник был не на шутку раздосадован и зол. Сначала расстрел патрульных, на следующий день стрельба из гранатомета в жилом массиве, причем в центре города, где недвижимость стоила приличных по меркам Республики денег.

Путь Виктора лежал за Периметр, но вовсе не в дачный поселок, где прятались Смоки и Шлезингер. Его целью были полицейские казармы, в которых проживали братья Сонины. Для осуществления задуманного ему требовались союзники, привлекать коллег из отдела он посчитал не самым разумным, к тому же братьев Герт охарактеризовал, как очень решительных. Его сильно удивило, что Сонины живут в казарме. Сержансткое довольствие, конечно, не офицерское, но все же позволяло снимать вполне приличную квартиру внутри Периметра, не в центре, но все же в неплохом районе. Но у каждого свой взгляд на то, как тратить заработанные деньги, так что он решил не задавать лишних вопросов при встрече. У него не было уверенности, что они примут его предложение, но попытаться стоило.

Этой ночью движение по дороге было более оживленным. Периодически встречались грузовики с штанговыми токоприемниками: они двигались в центр города со стороны Периметра. Доставка продуктов и товаров из Районов, с фабрик и мастерских Базы и Станции. Виктор вел машину на средней скорости, по пути продумывая свои дальнейшие действия. То, что за покушением стоят люди советника Макензи, он уже не сомневался. Не сомневался он и в том, что просто так они не остановятся, а еще не сомневался в том, что пока у него нет достаточно доказательств, чтобы выбить у полковника разрешения на проведение задержаний. Даже показания Шлезингера не станут причиной для такого разрешения, так как логично предположить, что скрывающийся патрульный пытается оговорить добрых людей в попытке снять с себя обвинения.

Периметр представлял собой несколько рядов из проволочного ограждения под напряжением, бетонных блоков треугольной формы и хорошо защищенные КПП на участках дорог, через которые осуществлялся въезд-выезд из Урошеваца. В свое время Периметр помог предотвратить множество попыток терактов со стороны жителей Районов. Службу на КПП Периметра несли военные, а не полиция, так что вооружены они были солидно и находились в постоянной боевой готовности. Но в Периметре все же имелись тайные проходы, через которые в Урошевац попадали наркотики, незарегистрированное оружие и прочие запрещенные вещи. Так что при большом желании теми же путями могли проникнуть и террористы, но пока этого не случалось.

На КПП у него проверили документы, пожелали доброй дороги и удачи.

Казармы полицейского управления находились в пяти километрах от КПП, к ним вела бетонная дорога. Сами казармы представляли собой четыре длинных ангара из металлических щитов с утеплителем. Окна были маленькими и узкими, и вот именно они напомнили Виктору его первые два года в Академии, которые он прожил в казарме. И все те два года мечтал побыстрее из нее убраться.

Казармы управления были обнесены бетонным забором, на въезде установлены большие ворота из сваренных прутьев арматуры. В будке постового горел свет, но он не заметил охрану.

Виктор остановил машину рядом с воротами, вышел наружу и тут же услышал команду:

- Руки положи на капот!

- Я капитан Виктор Солано...

- Сейчас разберемся.

Из темноты появилось двое полицейских в бронежилетах с короткими пистолет-пулеметами. Нападение на КПП заставило усилить бдительность охраны, так что он даже не почувствовал раздражения.

- Документы в правом кармане куртки, у меня пистолет, - предупредил он, выполняя приказ.

- Хорошо.

В стене имелась металлическая дверь, через которую прошел один из полицейских, пока второй держал его под прицелом. Быстрый досмотр и постовой обратился к коллеге:

- Наш сотрудник, все в порядке.

- Капитан, приношу извинения за такие методы, но вы понимаете....

- Все прекрасно понимаю и претензий не имею, - по лицу постового было видно, что он доволен таким ответом. Офицер не стал закатывать истерику и кичиться своим званием.

- Мне нужно побеседовать с братьями Сониными. Они на месте?

- Вроде бы, - не очень уверенно ответил постовой, - а у них проблемы?

- Нет, вы же видите, что я не из собственной безопасности, просто есть разговор по поводу их брата....

- Ясно, сейчас попрошу дневального в их блоке, чтобы разбудил.

- Попросите его передать, что капитан Солано очень хочет поговорить.

- Да, конечно же, - постовой зашел в будку и поднял трубку телефона, его напарник тем временем спросил:

- А это вы позавчера арестовали Бейкера?

- Было такое.

- Это хорошая новость, капитан, со всем уважением.

- Капитан, - после пары минут из будки вышел постовой, - братьев разбудили, они скоро будут.

- Благодарю, - Виктор сел на водительское кресло и закурил. Он удивлялся своей реакции на события последних двух дней. Какая-то непонятная отстраненность, словно они происходили не с ним. Такого прежде не случалось: он наоборот зачастую принимал слишком близко к сердцу проблемы или какие-то неудачи на работе, да и в личной жизни реагировал достаточно эмоционально. Но сейчас эмоции были где-то на задворках сознания. Злость, но не ярость, не импульсивные действия, а обдуманные, хоть и рискованные решения, одно из которых привело его сюда, в полицейские казармы в половине пятого утра.

Сонины появились минут через десять. Одеты в спортивные костюмы, на лицах написано недоумение.

- Очень неожиданно, - сказал один из них, протягивая руку для пожатия. - Капитан.

- Есть разговор.

- Мы хоть и крепкие, но не совсем тупые, - улыбнулся второй.

- Сразу в лоб: хотите поквитаться с убийцами вашего брата?

- Так вроде же Бейкера вчера, вернее позавчера, ты же и арестовал, капитан?

- Это не он. Его для отвода глаз.

- Как мы и думали, но вот то, что ты приехал ночью, один и предлагаешь нам участвовать в вендетте, тоже не сильно внушает доверие.

- Руководил расстрелом племянник члена Совета Макензи. У меня есть его адрес.

- Советника?

- Племянника.

- Капитан, мы же навели про тебя справки: ты умный, хитрый и карьерист. Сейчас ты предлагаешь нам нарушить закон. Не хочешь ли ты подставить нас, чтобы решить какие-то свои проблемы?

- Разумное сомнение. Но дело в том, что я не доверяю никому из начальства, на меня уже дважды покушались за два дня, а ублюдки, устроившие расстрел прикрываются родственниками в Совете.

- И что именно ты предлагаешь, капитан?

- Допросить Макензи, получить признание и обнародовать данные в медиа. Вы получаете возможность наказать убийц, я же спасаю свою жизнь и, возможно, карьеру.

- Бюро?

- Не могу утверждать, что они заинтересованы в поимке настоящих убийц.

- Откуда информация про советника? - Виктору нравились вопросы Сониных. Он сам бы задавал такие же, окажись на их месте.

- От Шлезингера.

- Нашел его?

- Да. Он показался мне убедительным.

- Есть такое. Брат о нем отзывался неплохо: тихий, спокойный и не подлый. Понятно, почему он ударился в бега.

- Поможете?

Повисло молчание. Братья переглянулись, затем практически одновременно кивнули:

- Поможем, но если ты нас обманул, то сильно пожалеешь, Солано. Не сочти это угрозой — это предупреждение.

- Я понимаю, - Виктор не лукавил.

- Ты хочешь начать немедленно?

- Да, откладывать нельзя.

- Оружие есть?

- Служебный пистолет, могу еще из дома винтовку резервиста забрать.

- Не суетись, для себя мы сами найдем. Жди.

Сонины вернулись в казарму, а он включил подсветку салона и внимательно прочитал адрес Тома Макензи: ублюдок жил в новом семиэтажном доме на противоположной стороне Урошеваца. Виктор только сейчас с сожалением подумал, что не догадался посмотреть, кому принадлежит квартира, но возвращаться в управление ради выяснения не имело смысла. Он посмотрел на экран мобильного телефона: никаких вызовов, а Герт обещал позвонить ему после визита в Бюро.

Братья собрались быстро, он даже не успел докурить очередную сигарету. Ближайший к нему с улыбкой сказал:

- Я Януш, а вот он Миклош. Постарайся не путать.

- Постараюсь, - Виктор внимательно всмотрелся в их лица. Несмотря на некоторое сходство близнецами они не были.

- Багажник открой, - он нажал кнопку на приборной панели и увидел, что они укладывают в багажник два рюкзака и металлическую сумку-холодильник.

- Это ведь то, что я думаю?

- Верно думаешь. Там шестнадцать доз. Мало ли, с чем нам придется столкнуться. Поехали. Завтра в обед будут похороны, так что нам надо успеть за сегодня.

Он завел двигатель, и начал выруливать к трассе.

- Он был нам как родной брат, - внезапно заговорил Миклош. - Его родители забрали нас к себе, когда наши погибли в аварии. Тетка и дядя не делали никаких различий между ним и нами, так что мы обязаны их семье нормальным детством. Перед тем, как тетя забрала нас, мы успели пробыть в приюте почти два месяца и насмотрелись всякой херни. Не все приемные родители справляются и иногда отказываются от усыновленных. Впрочем, это не имеет значения: мы должны отдать долг тете и дяде. Брата не вернем, но за смерть отплатим. Поэтому быстро согласились. В Бейкера мы не верили и не верим. Опиши план, если он у тебя есть, поподробнее.

- Допросим Тома Макензи, найдем остальных участников. Обнародуем данные. Республика не так велика, чтобы получилось все замять, если не будем молчать. У остальных парней с КПП тоже есть родственники, так что никакие связи убийцам не помогут.

- Логично, рискованно, конечно, но логично. К нам почему решил обратиться?

- Герт описал вас, как отчаянных ребят.

- Репутация — она, штука такая, да, - Сонины засмеялись. - Ты не ошибся. И все-таки интересно, что тебя заставило пойти на нарушение?

- Несколько часов назад в квартиру моей матери запустили выстрел из РПГ.

- Жива?

- Да, к счастью, обошлось. Но в следующий раз может и не обойтись, так что лучше, чтобы следующего раза не было.

- И ты не доверяешь никому из начальства.

- Не доверяю.

При прохождении КПП у них чуть не возникли проблемы: два рюкзака с оружием и снаряжением и холодильник с «нектаром» вызвали вопросы, однако Виктору удалось убедить командира пропустить их со всем этим добром.

- Ко мне домой заезжать будем?

- Зачем?

- Винтовку забрать.

- Успокойся, нашего арсенала хватит с лихвой.

Дом Макензи стоял на небольшом холме, вокруг него на парковках было достаточно много легковых автомобилей, что свидетельствовало о том, что в этом доме живут состоятельные граждане, так как содержать личный транспорт обходилось не дешево. Они вышли из машины, Сонины были в полевой форме с нашивками полиции. Из багажника достали три ПП, Виктор хотел отказаться, похлопав себя по куртке. Миклош серьезно заявил:

- Капитан, возьми автомат. Дело может обернуться крайне неожиданным образом. Мы бывали на зачистках в Районах, так что опыт имеется, а эти ублюдки стрелять умеют. Подло, коварно, но умеют.

Пришла очередь холодильника. Братья взяли по маленькому пластиковому стаканчику, внутри которых находилась кровь. Януш потянулся за третьим, но Виктор решительно запротестовал:

- Я обойдусь без этого.

- Зря, но дело твое.

В нескольких окнах горел свет, значит, их появление не осталось незамеченным. Они подошли к нужному подъезду, за стеклянной дверью которого виднелась стойка консьержа. Януш присвистнул:

- Неплохо устроился, ублюдок.

- Что есть, то есть, - сказал Виктор и нажал на кнопку вызова. Минуты через полторы к двери подошел заспанный старик, окинул их подозрительным взглядом и начал меняться в лице, когда увидел оружие. Виктор поднес к двери удостоверение и потребовал:

- Открывайте, полиция.

- Да, да, - раздался писк, и мягкий щелчок сигнализировал, что магнитный замок открыт. Они вошли в вестибюль.

- Томас Макензи дома?

- Томми? Да, Томми, дома. А что случилось?

- Дед, сядь за стойку и сиди смирно. Не вздумай никуда звонить, - Миклош был груб. Вкитор спросил у консьержа:

- Он один?

- Нет, с друзьями вчера вечером приехал.

- Сколько их?

- Не помню, трое или четверо.

- Спасибо за содействие. Этаж у него какой?

- Четвертый. Лифт работает.

- Хорошо, - Януш пошел по лестнице, а Виктор и Миклош зашли в лифт. - Лишь бы этот старый хрыч не позвонил в квартиру.

- Надеюсь, мозгов хватит, - Миклош вскрыл стаканчик и одним глотком опустошил его.

Виктор почувствовал едва уловимый запах крови, от которого желудок у него скрутило, а рот наполнился слюной.

Сонин прикрыл глаза и шевелил губами, Виктор понял, что он считает. Лифт остановился на четвертом этаже, Януш уже ожидал их.

- Зарядился? - спросил он у брата, тот кивнул.

- Тогда я тоже.

Действие крови начиналось на организм начиналось в интервале от сорока секунд до двух-трех минут, так что Виктор продумывал, как заставить Макензи открыть дверь. Он достал пистолет и снял его с предохранителя. Дверь в квартиру Макензи выглядела не очень внушительно — деревянное полотнов металлической раме.

- Готовы? - спросил он у Сониных и получил в ответ два кивка.

Виктор настойчиво постучал, Сонины разместились так, чтобы их не было видно в дверной глазок. Он постучал еще раз, сильнее. За дверью послышалось какое-то движение, и молодой мужской голос спросил:

- Ты кто?

- Э-э, - Виктор сымитировал пьяного, - я там парковался не очень удачно, и тачку твою задел. Дед-консьерж сказал, что твоя.

- Сука, - дверь немедленно распахнулась, и перед ними появился молодой парень лет двадцати в тапочках и каком-то халате. Высокий, покрасневшие глаза зло буравили Виктора, который пытался рассмотреть квартиру за спиной хозяина. - Ты понимаешь, кто я, чья это ма...

Виктор ударил его правой рукой в кадык, так что Макензи тут же захрипел и схватился за горло. Он же взмолился, чтобы тот не задохнулся, Сонины, несмотря на свои внушительные размеры, изящно проскользнули мимо него, даже не задев, и разошлись по комнатам.

Макензи начал оседать на пол, а Виктор для верности ткнул ему в лицо стволом пистолета. Из комнат послышались какие-то возгласы, короткая возня, а затем в коридор выглянул Миклош:

- Еще трое, два ублюдка и сучка.

Януш через коридор вытолкал какого-то парня в гостиную и включил там свет. Виктор, держа Макензи под прицелом, заглянул в комнату: друзья Тома сидели на полу с поднятыми руками и ошарашенным видом. На полу валялись пивные и винные бутылки, на небольшом столике стоял большой стеклянный бонг. Возле окна лежали оружейные чехлы. Шлезингер был прав. На шум в коридор выглянул сосед, но Миклош показал ему свое удостоверение, и тот быстро исчез в своей квартире. Сонин прикрыл входную дверь. Виктор с радостью услышал, что Макензи несколько раз кашлянул и даже выдавил из себя какое-то ругательство.

Януш сел на металлический табурет с тканевой подушкой и обратился к друзьям Макензи:

- Все стреляли? Или кто-то здесь не при делах?

Воцарилось молчание, а потом девушка, того же примерно возраста, что и Макензи, да они все были ровесниками, тихо проговорила:

- Мы не понимаем о чем идет речь, вы, наверное, ошиблись.

Она чем-то напоминала Виктору Габи: короткая стрижка, немного грубоватый голос, минимум косметики. Виктор подошел к ней поближе и показал на легкий синяк на правой стороне грудной клетки. Гематома от отдачи.

- В тире любишь стрелять?

- Да. Мой папа....

- Вы совершили сейчас огромную ошибку, чуваки, - перебил ее приятель, - вы хоть понимаете, кто у нас родители?

Заговорил среднего роста блондин с серыми глазами, из одежды на нем были только трусы-боксеры, но держался он очень уверенно.

- Знаю, - спокойно ответил Миклош и пнул его в грудь, отчего тот отлетел к стене и ударился об нее затылком, но сознания не потерял, а только заорал от боли, - знаю, долбаные гандоны.

- Это сын советника Ричардсона, зря вы так, - пробормотал второй приятель Макензи, высокий толстый брюнет в спортивных штанах и футболке с надписью «USA”. .

Ричардсон. Глава фракции миротворцев. Виктор вспомнил, что на последних выборах голосовал за него. Неужели сынок главного миротворца подался к политическим оппонентам папаши?

- Мальчики, - обратился он к ним, посмотрел на девушку и добавил, - и девочки, мы под сильным впечатлением от ваших грандиозных родственных связей, но пуле из пистолета плевать, чьи вы дети. Так что вам придется ответить на мои вопросы, если не хотите сдохнуть здесь и сейчас. Это понятно?

Девушка и брюнет понимающе затрясли головами, блондин хоть и находился в сознании, но еще не пришел в себя, а Макензи обрел голос:

- Что вам нужно? Деньги, должности? Только скажите, и все будет.

- Мне нужно, чтобы вы под запись рассказали как, зачем и кто именно убивал патрульных на КПП. А этим парням, - Виктор показал на Сониных, - нужно увидеть, что вы не лжете и готовы понести законное наказание, так как если у них появятся сомнения в вашей искренности, то суд свершится здесь.

- А ты нудный, Солано, - подал голос блондин. - Отец так про тебя и говорил.

- Я польщен тем, что мое имя известно твоему отцу, такому влиятельному и могущественному человеку, но ты уже взрослый ублюдок, так что отвечать будешь сам.

- Вы что, реально думаете, что у вас что-то получится? Все уже решено. Тебе, Солано, привет уже прилетал. И человек не промахнулся, просто никто не хотел убивать твою шлюху-мать...

Виктора пронзил электрический разряд: однажды его ударили шокером, очень похожее ощущение. Спокойствие, которому он сам удивлялся, мгновенно растворилось, и наружу выбралась злость, подстегиваемая страхом. Эти эмоции вылились в стремительную серию ударов рукоятью пистолета по голове, торсу и рукам сына Ричардсона. Что-то хрустело, блондин сначала визжал, а потом затих. Виктора остановил громкий смех Сониных:

- Капитан, притормози, так у нас не останется никого для допроса.

Виктор словно очнулся. Ричардсон лежал в позе эмбриона, на рукоятке пистолета висели волосы и кусочки кожы. Под головой парня образовалась небольшая лужица крови. Виктор достал из кармана куртки платок и протер пистолет, затем повернулся к Макензи и оставшейся парочке:

- Будем делать, как я говорю, или продолжим?

Решение было очевидным.

Сион нечестивых. Глава 10

Глава 11

Виктор проснулся в семь утра. Самостоятельно, без будильника. Просто открыл глаза и уставился в белый глянцевый потолок. Никаких снов, вчера он просто принял душ и и сразу лег в постель. Это было самым верным решением. Сон позволил ему отдохнуть. Он потянулся, сходил в туалет, почистил зубы, умыл лицо. Голова была ясной, в теле чувствовалась бодрость.

Он заварил чай. Достал из холодильника сыр, сделал бутерброд. Первым желанием было отправиться в пригород и узнать, как обстоят дела у Смоки, да пообщаться с Шлезингером поподробнее. Но тут ему пришла в голову мысль, что следует несколько дней посвятить обычной рабочей рутине отдела. Сейчас, когда виновный в расстреле назначен, Герт и Митчелл не станут сильно наседать на него, так что это позволит всем успокоиться, расслабиться, в том числе и настоящим убийцам патрульных. К тому же он не исключал, что Бюро могло установить за ним наблюдение. Так что несколько дней никак не повлияют на результат. У Смоки и Шлезингера достаточно денег, чтобы не умереть с голода, и если им хватит мозгов сидеть тихо, то шансы на обнаружение минимальны.

Он помыл чашку, протер столик и оделся. Посмотрел на список вызовов мобильного и с удовлетворением отметил, что служба технического обеспечения на этот раз выдала ему телефон с хорошим аккумулятором.

До управления он добрался за двадцать минут. Во дворе встретил Хартманна. Сержант улыбался:

- Скоро будем отмечать майора?

- Ты про Бейкера?

- Да. Вы у нас теперь звезда в управлении. Раскрыть такое дело! Я тут еще хотел вам кое-что шепнуть.

- Шепни, - усмехнулся Виктор, думая, что речь пойдет про Паркера, и не ошибся:

- «Барахольщики» злятся. Но не все. Паркер и им подгадить успел. Говорят, у него в последнее время не все с головой нормально было.

- Так мне беспокоиться или нет?

- Думаю, что нет. Нормально все будет.

- Спасибо, успокоил, - ответил Виктор без тени иронии. Хартманн знал слухи и настроения в управлении получше чем штатные психологи, так что ему в вопросах взаимодействия с коллегами он доверял больше.

Виктор прошел в оружейную и сдал табельный пистолет. Дежурный упаковал его в герметичный пакет и убрал в сейф.

- Мне уже с семи утра всю плешь проели, чтобы я у тебя «ствол» изъял.

- Следствие?

- Ага. Герт, мол, требует побыстрее с вашей дуэлью разобраться.

- А мне если по службе понадобится оружие, то что?

- Никаких распоряжений не поступало, так что спокойно получишь другой. Хочешь, сейчас выдам, чтобы пристрелял?

- Нет. Позже. Пойду поработаю. Что-то никакого желания стрелять нет.

Он пришел раньше Ефима, забрал у него часть документов и полностью погрузился в написание рапортов, отчетов и планов. Он никогда бы и никому из коллег не признался в том, что вот эта бумажная работа нравится ему намного больше, чем охота на наркоторговцев, общение с информаторами и прочая оперативная деятельность. Бюрократия считалась уделом неудачников — это раз, признайся он в таком, то его бы просто одолели просьбами писать рапорты и отчеты коллеги — это два.

Пришли на работу коллеги, было множество вопросов про вчерашние события, он рассказал вполне логичную версию, после чего продолжил работать с документами. Герт его не беспокоил. Перед обедом позвонила мать:

- Привет. Ужин сегодня нельзя пропускать.

- Это почему еще? - Виктору не понравился ее тон. - У меня есть свои планы.

- Будет Петр. Он попросил , чтобы ты пришел.

Петр. Бывший любовник его матери, почти отчим, человек, которому он многим обязан. Весомая причина не пропускать ужин.

- А Стефан?

- Что Стефан?

- Он как на это отреагирует?

- Нормально он отреагирует, Вик, - теперь в ее голосе появилось раздражение, - Стефан взрослый мужчина, который понимает, что нормальные люди, даже если прекращают любовную связь, то вполне могут остаться в дружеских отношениях.

- Хорошо, постараюсь. Во сколько надо быть?

- Желательно успеть до 20-00.

- Ясно. До вечера.

Его мать обладала редким талантом расставаться со своими любовниками и сожителями спокойно и цивилизованно. С Петром они даже прожили вместе несколько лет, а причиной разрыва стало нежелание его родительницы рожать еще детей. Петр же хотел, и сейчас Виктор его прекрасно понимал, не только воспитывать чужого мальчишку, но и заботиться о собственном потомстве. Он ушел. Через некоторое время женился на молоденькой албанке и стал счастливым отцом двух дочек и мальчика.

Петр занимал должность заместителя председателя комитета по энергетике. Учитывая, что основной статьей дохода Республики являлась электроэнергия , вырабатываемая станцией, то такая должность во многих аспектах наделяла влиянием не меньшим, чем статус члена Совета. Петр получил хорошее образование в российском университете, подписал контракт на строительство и запуск самой большой станции в Европе и оказался в эпицентре событий Революции. Тогда перед работниками станции встал очень простой выбор: или сотрудничать с мятежниками, или умереть. Выбравших второй вариант на десять тысяч сотрудников было всего несколько десятков, так что Республика получила в свое распоряжение большое количество грамотных и опытных специалистов. Некоторые решили пройти трансформацию, но большинство предпочло остаться обычными людьми.

Со временем, когда кровавая борьба за независимость и выживание закончилась, эта община, а энергетики даже проживали в отдельном поселке возле станции, получила немалое влияние на формирование политики Республики.

Отношения у них сложились не родственные, но очень теплые. Виктор многому научился у Петра, а тот за несколько лет тоже привязался к нему. Так что отказать в просьбе встретиться этому человеку он никак не мог. К тому же, Петр явно хочет о чем-то поговорить с ним лично, причем не по телефону. И этот разговор будет связан с вчерашними событиями.

Он спокойно доработал до 18-00, закрыл кабинет, добрался до дома на троллейбусе, принял душ, побрился, надел чистую одежду, купил в ближайшем магазине бутылку местного вина и симпатичный тортик, сел на троллейбус.

Квартира матери находилась в двух кварталах от его служебного жилья, так что несколько остановок он слушал разговоры пассажиров: обычные бытовые проблемы, маленькие радости, ничего особенного. Никто не упоминал про вчерашнюю трагедию на КПП, и это было замечательно. Лишнее внимание к этому делу его не порадовало бы.

С Петром, которого привезли на служебном «Форде», он встретился возле подъезда. Водитель вытащил из багажника пакет и спросил:

- Во сколько мне забрать вас, господин Соломин?

- Часа через три-четыре. Я позвоню.

- Хорошо.

Они поздоровались, оглядели друг друга и в целом остались довольны увиденным. Виктор язвительно заметил:

- Помнится мне, раньше, ты отпускал водителей отдыхать во время таких мероприятий. Забота о персонале и прочее. С годами лояльное отношение стало уже не лояльным?

- Мы переехали за город, туда не ходит общественный транспорт, а у Рика, водителя, передо мной должок, так что ничего страшного. Хотя. Тут ты прав. В последнее время я стал более жестким.

- Пойдем? - Виктор показал на окна квартиры матери.

- Да, конечно. Дома поговорим.

Прошло уже много лет, как они оба покинули эту квартиру, но домом называть не перестали.

Мать встретила их у дверей — увидела автомобиль Петра. Виктор с удовольствием отметил, что даже в пятьдесят два она оставалась очень привлекательной женщиной. Подтянутая, красивое лицо, ухоженная кожа.

- А вот и гости. Проходите, Стефан в гостиной.

Они разулись, отдали презенты, на что получили короткое «спасибо» и прошли внутрь. Стефан поздоровался с ними. Виктор отметил, что никакого напряжения в общении Петра и Стефана не было.

За накрытым столом они примерно минут сорок болтали о пустяках, вроде городских новостей, погоде и прочем. Петр открыл бутылку вина, купленную Виктором, потом достал свою. Немецкое сухое. Импорт.

- Курить не бросил? - спросил у Виктора Петр.

- Нет.

- Тогда пойдем. Клара, на балконе можно подымить?

- Конечно.

Стефан не курил, так что компанию им не составил.

- Ты же понимаешь, что я попросил о встрече не просто так? - Петр не стал тянуть с разговором.

- Конечно, - усмехнулся он. - Расстрел?

- Не только.

- Я и сам подумывал вчера о встрече, но решил повременить, так как ситуация разрешилась.

- Не совсем. Я хочу предупредить тебя, что ты ввязался в опасное предприятие. Зная тебя, я понимаю, что ты постараешься быть осторожным, но тут задействованы влиятельные игроки.

- Я не сомневаюсь в этом, но и деваться мне особо некуда. Это дело может дать толчок моей карьере.

- А может и пустить ее под откос. Надеюсь, что это самое страшное, что может случиться с тобой, но все равно будь очень и очень осторожен.

- Интригующе все это звучит, загадочно, но я, хочется верить, здесь чтобы узнать что-то полезное?

- Верно. Сигареты еще есть?

- Да.

- Хорошо. Разговор не будет коротким.

- Мама со Стефаном могут обидеться, - Виктор посмотрел через стекло в комнату, где оставил родительницу и ее друга.

- Это вряд ли. Они разумные люди и понимают, почему ты здесь сегодня. И почему здесь я.

- Ладно, не тяни. Начинай.

- Начну я издалека. Что тебе известно о фракциях в Совете?

- Только общие моменты, что есть милитаристы, есть миротворцы и есть нейтралы. Сейчас вроде миротворцы рулят? Ты же с ними в связке? Я за одного из них голосовал. Здравые парни. Так-то я политикой не особо интересуюсь.

- Да. Только теперь она интересуется тобой, - усмехнулся Петр. - Твое описание грубо отражает текущее состояние дел, но изнутри все сложнее. Итак, про.ситуацию на сегодняшний день. Всем понятно, что твое начальство и Бюро скормили Совету какого-то постороннего человека, там идиотов нет, но это решили принять за правду. Мои единомышленники считают, что за нападением стоят наши политические оппоненты.

- «Ястребы»?

- Да. Сразу попытаюсь дать пояснения: последние несколько лет они были не очень популярны, но теперь ситуация меняется. У них появились последователи среди молодежи. Много новых сторонников, которых привлекает идея использования силы для достижения своих целей. Ведь не секрет, что возрастной состав населения Республики на две трети молодые люди, для многих из них не ясны их жизненные перспективы. Радикалы предлагают им простой и понятный сценарий — внешнюю экспансию.

- А как же Барьер? А как же сотни тысяч солдат внешних, дроны, ракеты, самолеты?

- А никак. У нас же есть дар. Воспользуемся им и всех победим.

- Бред.

- Бред, согласен. Но на юный мозг действует превосходно, хотя и подается не так откровенно. Избранные, лучшие, особенные, все, что нужно.

- Как это связано с расстрелом?

- Возможно, повторюсь, возможно, это просто тренировка молодежных группировок наших политических оппонентов.

- Стоп. Что-то вроде инициации?

- Да, правильное слово. Убей — и стань одним из нас.

Виктор потушил сигарету об дно стеклянной пепельницы: информация Петра вполне укладывалась в логику рассказанного Шлезингером. Молодые отморозки решили потренироваться с оружием на патрульных, благо не надо выезжать в Районы, не надо миновать Периметр. А атаковать ничего подобного не ожидающих полицейских гораздо безопаснее, чем попытаться охотиться на обитателей районов.

- Но ведь такими действиями они ничего толком не добьются. Я понимаю, что переизбыток молодежи несет определенные проблемы. Сам из нового поколения и прекрасно вижу по службе, что в нормальных условиях моей работы было бы меньше. Они ведь жрут наркоту не потому что хотят, а потому что заняться больше нечем.

- Верно. Мы не можем обеспечить всех работой — экономика не вытягивает. Едой, кровом и медициной — можем грехом пополам, но больше ничем. И на этом «ястребы» будут

комплектовать свой электорат. И это чревато проблемами.

- Какими? Все равно основная масса наших граждан дружит с головой и не станет поддерживать самоубийц.

- Скоро все изменится.

- В каком смысле?

- Топлива на станции осталось на полтора года.

Виктор застыл с сигаретой в руках:

- Не понял.

- На полтора, максимум два года.

- А как же заверения в том, что Станция обеспечена топливом на сто лет. Нам ведь сказочно повезло, что на момент Революции мы получили Станцию с максимальным объемом топлива.

- Причиной того, что шесть лет назад нам удалось убрать милитаристов от реальной власти, стал тот факт, что они решили использовать запасы топлива Республики на создание ядерных бомб.

- Зачем? Станция и так является нашим щитом...

- Но им был нужен меч. Простая идея — шантажировать остальной мир не только взрывом Станции, но и двумя-тремя бомбами, показалась им очень заманчивой. И они слили запас топлива в создание бомб.

- Это же просто глупо.

- Бесспорно. Когда информация вскрылась, то к нам присоединились нейтралы, и радикалов выпнули из всех структур, принимающих решения.

- Бомбы-то хоть сделали?

- Самое печальное, что нет. Не смогли. Просто впустую спустили топливные элементы. С нулевым эффектом. Три десятка «грязных» бомб никак не помогут в деле сдерживания внешней агрессии. Наши усилия по превращению Республики в государство, отвечающее стандартам остального человечества, будут тщетными, когда мы лишимся инструмента защиты.

- Можно ограничить экспорт энергии, тогда получится растянуть остатки топлива....

- Это так не работает, Виктор. Нет способов урезать выработку. И еще важный момент: поступление ресурсов из-за Барьера в случае отказа от поставок приведет к мгновенному коллапсу нашей экономики.

- Значит нам пиздец?

- Нет. Прошло больше тридцати лет с момента Революции. Мы уже давно на заднем плане информационной повестки мира. О нас забыли, мы не напоминаем о себе уже лет двенадцать, после того дурацкого покушения на Папу. Теперь мы просто данность для остальных. Не думаю, что найдется много желающих поставить точку в нашей истории. А если мы покажем себя цивилизованными людьми, которые не собираются злоупотреблять своими дополнительными способностями, то имеется шанс не просто выжить, но и вернуться в обычный мир.

Виктор хотел возразить, но не стал. Никто за Барьером не захочет, чтобы люди с такой генетической особенностью получили шанс на выход в остальной мир. А новость про малые остатки топлива просто разрушительная.

- Не самые приятные новости, но, судя по полученным данным, мне надо опасаться «ястребов» и сторонников?

- Надо опасаться всех, Виктор. Может так получиться, что твоя правда станет неудобной. И ты сможешь повторить историю этого дилера, которого вчера назначили виновным.

- Жестко. То есть мне нет смысла рассчитывать на помощь твоих соратников?

- Пока есть, но я хочу донести до тебя мысль, что в любой момент тебе смогут отказать. А потом из друзей превратиться во врагов.

- Тогда мне проще уволиться со службы, - Виктор вполне серьезно заявил об этом: описанное вероятное будущее сулило ему не карьеру, а кучу проблем, к тому же ценность карьерного роста стремительно обесценивалась при допущении, что само существование Республики и ее институтов под большим вопросом.

- Наконец-то! - улыбнулся Петр. - я считаю, что это оптимальный вариант. Увольняйся, я помогу тебе с новым местом работы. А с этим дерьмом пусть возятся другие. Бюро есть, директор обязан нам своим местом.

- Не так я думал закончить свою службу., - Виктор действительно пришел к выводу, что самое лучшее — уже завтра положить на стол Герту заявление об увольнении. Даже история с Паркером не станет помехой. Разговор с Петром однозначно давал ответ на вопрос, что делать. Лезть глубже в это кишащее неприятностями змеиное гнездо не имело никакого смысла, так как даже в случае невероятного везения профит быстро потеряет ценность. Макензи и прочие вполне могут превратить его жизнь в ад, благо деньги и люди у них имеются, но вся эта мышиная возня меркла на фоне ошеломительной новости об исчерпании топлива Станции. Петр, конечно, озвучил ему секретную информацию, но секретом ей пробыть еще максимум месяца три. Потом это все уйдет в массы, и тогда в Республике начнутся веселые времена. Виктор не разделял мнения Петра по поводу изменившегося отношения внешнего мира к Республике. Забыли на время, и то не полностью. Изредка по спутниковым каналам включалась передача католического канала, в котором открыто призывали покончить с существованием его родной страны. А католиков не меньше миллиарда. Было. Тридцать лет назад.

- Пойдем за стол, мне надо выпить, - попросил он Петра.

- Конечно.

Они зашли в гостиную. Стефан посмотрел на них с немым вопросом, и Петр ответил:

- С разговорами закончили.

- Тогда настало время выпивки.

Впервые за долгое время Виктор испытал неподдельное желание расслабиться алкоголем. То, что рассказал ему Петр, очень сильно меняло планы на дальнейшую жизнь. Он начал вспоминать, сколько у него отложено денег, но пришел к выводу, что не так уж и много. Еще была мама, еще была Кристи. О них надо будет позаботиться. Потому что, как только Станция перестанет вырабатывать энергию, то враги Республики могут начать полномасштабное вторжение, не опасаясь, что взорванные реакторы превратят половину Европы в радиоактивный ад. Он подумал о тех идиотах, которые в стремлении обзавестись бомбами, угробили их единственную эффективную защиту против остального мира.

Петр с уверенностью говорил о том, что изменившаяся политика Республики сможет предотвратить войну, что остальное человечество увидит, что они стали спокойными и мирными, что не станут использовать свое преимущество. Не будет этого. Люди никогда не смирятся с тем, что есть существа со способностью быть сильнее, быстрее и умнее. И почему разработчики модификации решили использовать в качестве катализатора человеческую кровь, а не что-то иное? В чем заключалась необходимость именно такого стимулирующего вещества? Увы, из оставшихся в живых Первых никто не мог дать ответ. Глава программы был убит во время Революции, но прежде успел уничтожить все наработки по модификации, чтобы в случае захвата противником их не смогли использовать для создания биологического оружия. Вместе с Теренсом Хэмом, так звали главного разработчика, тогда погибли еще шесть ключевых специалистов, а оставшиеся в живых не обладали нужными данными, так как отвечали только за небольшие участки разработки.

Через полчаса Петр позвонил водителю и попросил забрать домой. Виктор пошел его провожать. Они вышли на улицу. Закурили.

- Не самый лучший день в жизни, - сказал Виктор.

- Зато теперь ты знаешь, что тебя ожидает и сможешь принять верное решение.

- С этим трудно спорить.

Из — за угла соседнего дома медленно выехала темно-зеленая машина с выключенными фарами. Виктор сперва подумал, что это другая машина Петра, но ошибся. Автомобиль остановился напротив подъезда метрах в двадцати, открылась задняя пассажирская дверь, оттуда выбрался мужчина среднего роста, лицо которого прикрывала черная маска, отчего внутри Виктора все похолодело. В руках у него был гранатомет. Виктора и Петра скрывали от него два невысоких деревца.

- Это что за...? - вопрос Петра был прерван грохотом выстрела. Не очень яркая вспышка, затем взрыв, и им на головы посыпались оконное стекло и бетонная крошка. Виктор рванулся к машине, но стрелявший уже сел в салон, а водитель резко сдавал назад.

Он зацепился ногой за бордюр и чуть не рухнул вниз. Обернулся и увидел, что на мест одного из окон родительской квартиры зияет приличных размеров дыра, из которой сочился дым. Петр пытался вытереть кровь с головы и выглядел ошеломленным. Виктор развернулся и побежал к подъезду, в голове билась только одна мысль: «Лишь бы она осталась жива».

Сион нечестивых. Глава 9

Глава 10.

Иллка испытывала странное возбуждение, которое полностью прогнало усталость — сегодня она работала не меньше, чем прежде. Чувство это было для нее новым, совсем не похожим на сексуальное возбуждение или ожидание какого-то подарка. Нет, оно походило на азарт. Азарт охотника.

Она уложила детей, рассказав им добрую сказку про маленьких медвежат. Башкиму нездоровилось третий день, и она заваривала ему травы, в которые щедро добавляла пустырник и валериану. Башким категорически отвергал таблетки, поэтому третий день ходил с повышенной температурой, кашлял и постоянно зажимал нос. Городские держали в деревне фельдшерский пункт, в котором самые простые и необходимые лекарства были в избытке и предоставлялись бесплатно. Гуманитарные миссии из внешнего мира щедро отправляли в Республику медикаменты: антибиотики, спазмальгетики, обезболивающие.

Сама Иллка болела редко, но давно пришла к выводу, что лучше в самом начале принимать лекарства, чтобы потом не валиться с ног, как ее муж, заявлявший, что таблетки отравлены шайтанами и джиннами. Только вот такая отрава помогала победить болезнь быстрее, чем бесконечные мольбы Аллаху.

Пустырник и валериана делали свое дело — засыпал он, конечно, не мгновенно, но надолго и крепко. И она решила, что это самый удачный момент для осуществления задуманного плана.

Хотя планом решение убить муллу ночью в его же собственном доме было назвать трудно. Она хорошо знала, на какую сторону выходят окна соседей муллы, знала, как пройти к его жилищу незамеченной, знала, что он часто забывает закрывать на ночь калитку.

Иллка понимала, что городские начнут искать убийцу, поэтому решила, что действовать будет в перчатках, на лицо натянет тканевую маску, волосы соберет под туго завязанную косынку. На ноги натянет бахилы из старых пластиковых пакетов. Ей совсем не хотелось, чтобы полиция нашла убийцу. А у горожан есть специальные приборы и умения для того, чтобы выявлять преступников.

В том, что она справится с ним, Иллка не сомневалась. Один добрый удар топором, и мулла отправится к своему Аллаху. Почему-то она вообще не задумывалась о том, что убить муллу — это неправильно. В том, что это преступление с юридической стороны, она прекрасно понимала, но никаких моральных терзаний она не испытывала. Иллка рассуждала практично: есть проблема в лице муллы, есть простой и эффективный способ ее решения. Отрубить голову курице или индюшке, раскроить череп топором мулле — вещи из одного набора жизненных навыков.

Она даже не пыталась искать оправдания для задуманного, оно ей просто не требовалось.

Она принесла мужу травяной настой с увеличенной дозой пустырника, минуты три послушала жалобы на недомогание, даже сделала вид, что сочувствует, хотя в самом начале предлагала ему сходить в фельдшерский пункт. Заглянув в комнату Башкима через полчаса, она обнаружила его спящим. Он лежал на спине с открытым ртом, так как нос был забит слизью, под теплым шерстяным одеялом. Просто умиротворяющая картина.

Иллка решила, что пора действовать. Зашла на кухню, посмотрела на будильник — время приближалось к полуночи. Мулла должен спать. Вставал священник рано, так что по всей видимости и спать ложился не поздно. Иллка засунула в сумку из мешковины набор из перчаток, бахил и маски, потом из сарая с инструментами достала старый топорик, который заточила еще неделю назад и с которым было не очень жаль расставаться. Она придумала утопить его в пруду. Пруд был глубоким и заброшенным, так как прежний хозяин давно умер, а наследников не было, как не было и желающих возиться с разведением карпов, следить за прикормом и уровнем воды.

Топорик тоже уместился в сумку, волосы она собрала в хвост, голову накрыла платком. Иллка осторожно открыла калитку, смазанные накануне петли не подвели — никакого звука. Дорога, проходившая вдоль их дома освещалась фонарями, расположенными на столбах, но в переулке, где жил мулла фонарных столбов не было, что сильно облегчало ее задачу.

Их соседи - две старухи и семейная пара чуть старше Иллки и Башким, ложились спать рано, так что вряд ли заметят, что она вышла в деревню после полуночи. А возвращаться она будет от пруда через укромную тропинку сзади участка.

Небо было подернуто рваными облаками, сквозь которые кое-где проглядывали звезды. Было прохладно, но не было ветра. Тишину не нарушали даже домашние животные и птицы — деревня спала.

Она быстро миновала освещенные участки и пошла вдоль заборов, стараясь держаться к ним поближе, чтобы ее не заметил даже случайно проснувшийся житель. Иллка беспокоилась по поводу детей: вдруг проснутся, ее нет в доме, а Башким, основательно накачынный успокаивающим настоем не сможет проснуться. Но она попросила у них прощения заранее, когда укладывала спать. Обычно они делали это вместе с мужем, но он благоразумно решил поменьше контактировать с детьми пока болеет.

Она подошла к калитке большого дома муллы, сложенного из красного кирпича. Калитка, окованная железом , подалась с усилием, но тихо. До крыльца было всего несколько шагов, однако Иллка решила удостовериться, что Бехир точно спит.

Это решение оказалось верным: когда она обошла дом, то увидела, что из одного окна во двор льется свет. Ей захотелось выругаться: нападать на бодрствующего муллы чревато поднятым шумом, но и отстапать от задуманного ей не хотелось. Человек, который может разрушить ее жизнь, пусть тяжелую и не очень радостную, но все же относительно сносную, должен умереть.

Илллка передвигалась очень тихо. Она научилась так ходить, когда в доме ее родителей, почти три года медленно умирал дедушка по отцовской линии. Чтобы не потревожить его полуобморочный сон они все отточили навыки тихих и неслышных шагов.

Окно начиналось на приличной высоте — выше, чем ее макушка, поэтому она прижалась к стене дома вплотную и подошла поближе.

- Дьявол, - выругалась она про себя, когда услышала, что Бехир с кем-то разговаривает на английском. Проклятый мулла был не один. Это означало, что ей придется отказаться от затеи. Если с одним Бехиром она бы еще справилась, то с двумя мужчинами ей точно не совладать. А по голосу собеседника муллы становилось ясно, что это тоже мужчина.

Такого разочарования она не испытывала очень давно. Так долго настраивалась на дело, выбрала подходящий момент, и уже на месте подобный неприятный сюрприз. Она невольно прислушалась к разговору. Речь Бехира она понимала превосходно: он медленно проговаривал слова на английском, так что она успевала их переводить, но его собеседник говорил быстро, для него это был родной язык. Значит, в гостях у муллы горожанин.

Иллка не могла припомнить ни одного случая, когда городские жители хоть как-то выражали свою религиозность. Насколько она понимала, то захватившие Урошевац отвергали любую религию. Так что у муллы в госятх явно не приверженец ислама.

- ...нельзя сказать, что все люди из списка, заслуживают столь радикальных мер, господин Штайн.

- Это не тебе решать, Бехир, но хочу похвалить тебя за труды. Список поможет нам надолго выкорчевать даже мысли о сопротивлении.

- Когда планируете приступить?

- На следующей неделе. Как-раз запустят первый блок новой фермы. Так что появятся свободные места. У тебя есть неделя, что доработать список.

- А что будет с их семьями?

- Ничего. Мы не монстры, мы просто зачищаем рану зреющего мятежа. Семьи тут не при чем.

- Хорошая новость, господин Штайн.

- Брось ты это «господин», просто Макс.

- Хорошо.

- ...еще...работа...что им нужно... совсем ничего не понимаю... - Иллка догадалась, что собеседник Бехира отошел от окна. Из-за того, что они говорили на английском, она не сразу поняла, о чем идет речь, но вместе с пониманием пришел страх. Мулла передавал горожанам списки неблагонадежных. Имена тех, кого он сам вовлек в идиотское движение сопротивления.

Иллка не удивилась тому, что Бехир оказался предателем и провокатором: в отношении него у нее не имелось ни малейших иллюзий. Однако теперь остро вставал вопрос, как ей спасти Башким и детей, так как словам городского гостя про то, что семьи не будут затронуты, она не верила. Новую ферму надо наполнять источниками.

Она почувствовала, что ноги становятся ватными и вот-вот начнут предательски подгибаться, однако сумела собрать волю в кулак и удержаться от падения. Если ее обнаружат, то точно убьют: Бехир и его гость точно не станут колебаться. У горожанина наверняка есть пистолет.

- …Есть ли кто-то в твоем списке, на кого надо обратить повышенное внимание? Кто-то, кто сможет создавать проблемы на ферме?

- Не думаю, они все тупые и необразованные, среди них нет никого, кто смог бы хоть что-то возглавить.

- Не очень высокого ты мнения о своих соплеменниках, Бехир, - она опять смогла хорошо различать речь горожанина, значит, он подошел поближе к окну.

- Они грешны. Аллах наказывает их тем, что лишает разума.

Иллка подумала о том, что когда вернется домой, то перевернет комнату мужа и сожжет все, что тот приносил от муллы. Не будет запрещенных материалов, не будет и повода отправить Башкима на ферму. Но уже следующие слова лишили ее такой надежды.

- Мы уже поработали над списком и распределили команды захвата. Тебя тоже придется арестовать, чтобы не вызвать подозрений. Потом отпустим вместе с теми, кого ты указал, как не опасных. Им же будет достаточно ареста, чтобы больше не помышлять о мятеже?

- Конечно. Эти люди трусливы, так что арест станет для них хорошим уроком.

«Может и мой Башким в числе этих трусов?» - в ней затеплилась надежда, что все может закончиться не так уж и плохо. А для мужа, если его арестуют и отпустят, действительно станет уроком. Но и тут ее ждало разочарование.

- Башким, Замир, Дритон — вот эти самые опасные. У них даже оружие имеется, насколько я понял. И они очень агрессивные.

- Я не понимаю все-таки: чем они думают? - ей трудно было улавливать интонации на английском, но стало ясно, что горожанин искренне недоумевает. - Это же самоубийство! Сколько уже было примеров, что сопротивление нам ничем хорошим не заканчивается. Или на них так действует твоя исламская чушь?

- Господин Штайн, я попросил бы вас не отзываться так о моей вере.

- Прости, не смог удержаться.

- Нет. Не в моих проповедях дело. Они хотят власти, не хотят работать на благо общества. Хотят вернуть те времена. Когда творили на этой земле непотребства.

Иллка поняла, что никакого смысла дальше слушать этот разговор, нет, так как было абсолютно понятно, что решение по поводу Башкима принято и менять его никто не собирается. Теперь ей нужно незаметно уйти.

Она очень медленно проделала обратный путь до калитки, которая не подвела и во второй раз — открылась и закрылась тихо. Сделав шагов пятьдесят вдоль заборов, она просто села на землю и начала плакать. Плакала без звука, только иногда вытирая слезы рукавом. Плакала от бессилия, от того, что в очередной раз ничего не может изменить, от того, что казавшийся таким простым план, не сработал, да и смерть муллы только ускорила бы процесс. Она ненавидела городских упырей, ненавидела муллу — предателя, но больше всего ненавидела своего толстого, ленивого и глупого мужа. Уже никакие его положительные качества не могли остановить поток ненависти, который она выплеснет на него. И если Бехиру сегодня повезло, то вот Башкиму нет. Раз уж она решила сегодня разобраться с угрозой для своей семьи, то она это сделает. Мертвый Башким станет безопасным, и городским упырям не будет никакого смысла уничтожать ее и детей. Но прежде она вытрясет из него информацию, где он прячет оружие.

Она прекратила рыдать и поднялась с земли. Сейчас она вернется домой, разбудит этого толстого мудака, выбьет из него местонахождение тайника, а потом раскроит череп топориком. Она ускорила свой шаг, но внезапно поняла, что в случае убийства мужа попадет под арест. Потому что никто не поверит про грабителей, а о том, что отношения у них в семье натянутые, знали слишком многие. И тогда ее арестуют, и дети, ее маленькие ребятишки, окажутся без родителей. За убийство ей прямой путь на ферму.

Иллка не боялась фермы. Она страшилась другого: того, что дети станут сиротами, что их воспитанием займется ее мать, которая не сильно беспокоилась по поводу внуков. И , если ей удастся, выжить на ферме, то для детей она навсегда останется человеком, который убил их отца.

Ей снова захотелось расплакаться. Получался замкнутый круг. Как его разорвать она не имела никакого представления.

Странно, но идея сбежать, посетила ее только когда она подошла к своему дому. Вот только бежать было некуда. За последние годы горожанам удалось установить почти полный контроль над территорией Республики. Если еще лет пятнадцать — двадцать назад имелись весьма обширные районы, где можно было жить не под властью упырей, то сейчас таких не осталось. Убежать в горы означало неминуемую гибель от холода и голода. Родные, даже если согласятся принять ее и детей, не смогут долго держать это в тайне от соседей, так что упыри быстро найдут их.

Она слышала, что раньше можно было покинуть Республику через Врата. Только было одно условие: стерилизация. Для всех без исключения. Даже для грудных детишек. Это останавливало желающих, но не всех. Однако упыри перекрыли и такую возможность: им была нужна рабочая сила в полях, им были нужны люди, чтобы пить их кровь.

Иллка зашла в дом, который внезапно превратился из надежного убежища, укрытия от злого внешнего мира, в тюремную камеру. Ей стало трудно дышать. Она скинула с плеча сумку, прошла на кухню и налила в большую керамическую чашку воды. Выпила залпом. Но сухость во рту не прошла, наполнила еще одну и прислонилась к стене.

Из детской комнаты мальчишек послышался плач. Она бросилась туда, но мальчики, ее обожаемые детки, спали. Кому-то приснилось что-то страшное, но плохой сон длился недолго. Как бы ей хотелось, чтобы сегодняшняя ночь тоже была плохим сном. Она закрыла глаза в тайной надежде, что когда откроет их, то все, что она услышала, окажется только сновидением.

Но не получилось. Ничего не исчезло, не рассеялось как дым.

«А если мне сделать ход первой? Пойти к городским солдатам и сказать им, что муж затевает что-то недоброе? Тогда они заберут Башкима, а нас оставят в покое?» Иллка чуть не улыбнулась: и почему такая идея не пришла ей в голову раньше. И не придется самой убивать его.

Но... Проклятые «но». Если она так поступит, то упырям придется срочно арестовать и остальных, и тогда для односельчан именно она станет предателем, а упыри вряд ли станут защищать глупую деревенскую бабу, которая варит пиво и гонит ракию. В таком случае ей и детям тоже не удастся выжить. Родственники арестованных обязательно отомстят. И односельчане точно не станут щадить ее детей.

От таких мыслей, от того, что она сегодня плакала необычно много, у Иллки заболела голова. Она и так не всегда хорошо соображала, а с больной головой это стало и вовсе невозможным. И если по словам городского упыря все случится через неделю, то она постарается придумать выход. Ей просто придется это сделать, так как умирать она не собиралась. Она в куски порубит всех, кто попытается причинить вред ее детям. А с Башкимом....Теперь он вообще не играл никакой роли в ее планах. Только как источник проблем.

Иллка осторожно закрыла дверь в комнату мальчиков и пошла к себе. До рассвета оставалось всего пару часов. А работу за нее никто делать не станет.

Сион нечестивых. Глава 8

В кабинете полковника вечером ему показалось даже как-то уютнее. На столе лежали документы, причем не ровными аккуратными стопками, а в состоянии рабочего хаоса. На тумбе возле окна стояла поднос с кофейными чашками. Само окно тоже было приоткрыто, а еще в кабинете отчетливо чувствовался запах табака: Герт явно втянулся и курил на рабочем месте.

Весь этот уют сводило к нулю присутствие пожилого мужчины в темно-зеленой форме Бюро Внутренней Безопасности. Виктор не разбирался в их знаках отличия, но понимал, что это явно не рядовой сотрудник: возраст, качество формы, даже во взгляде чувствовалась привычка командовать.

- Это Джеймс Митчелл, заместитель директора, - представил «бюрошника» полковник.

- Капитан Виктор Солано, сэр, - он внимательно рассматривал гостя полковника, чье присутствие могло означать массу вещей.

- Джеймс - мой старый знакомый, - сказал Герт, - и я ему доверяю, так что попрошу и тебя, Виктор быть откровенным. Он здесь по моей просьбе.

- Да, сэр, - Виктор немного расслабился, но его тут же посетила мысль, что так делать не надо. В свете последних событий, неприятности могут исходить от любого постороннего человека.

- Расскажи, пожалуйста, что тебе удалось узнать от Шлезингера. И почему ты его отпустил.

- Полковник, - Виктор решил придержать информацию, - я никого не отпускал, и у меня не получилось допросить лейтенанта.

- Капитан, мы на вашей стороне, - начал Митчелл, - но нам нужны факты.

- Сэр, повторяю, что я действительно не успел с допросом Шлезингера, ему удалось скрыться до моего появления.

- Капитан Паркер , наверное, тоже задавал подобные вопросы?

- Да, сэр, задавал, и тоже не верил в мою неосведомленность.

-И по этой причине вы решили выстрелить ему в живот?

- Сэр, - Виктор пристально посмотрел на Герта, - это официальный допрос?

- Виктор, не кипятись, здесь тебе никто не враг, а ты, Джеймс, тоже полегче. Капитан Солано опытный сотрудник со своим независимым мнением.

- Но нам всем хотелось бы узнать причину бегства Шлезингера с места преступления. И почему он бежит дальше, а еще почему Паркер хотел его убить.

- Капитан Паркер в очень тяжелом состоянии, врачи ввели его в искусственную кому, - сказал полковник, - так что отвечать он некоторое время не сможет.

Виктор подумал, что лучше бы тот вообще не смог. Митчелл встал и прошелся по кабинету:

- Мне очень не нравится все, что происходит. Это не террористическая атака, это не диверсия, это, скорее всего, даже не разборки наркоторговцев, - Виктор про себя усмехнулся: «Еще бы, амфетамин-то ваш, вы его и подбросили, чтобы нам дело перекинуть», - это просто какая-то глупость. Глупость, которая стоила жизни восьми человек.

- Сэр, Паркер перед тем, как мы вступили с ним в конфликт, заявил, что выполняет приказ кого-то высокопоставленного. Речь шла не о вас, полковник Герт.

- Капитан Паркер точно не работал на Бюро, - вскинулся Митчелл. Виктор предпочел промолчать. Герт же подошел к окну и достал из кармана кителя пачку сигарет — купил все же.

- У нас есть Бейкер, значит, дело можно будет закрыть. На КПП остановили машину с «нектаром», курьер вызвал подмогу, всех убили. Отличная версия. И не надо никакой конспирологии, не надо повстанцев с Района. Интересы Бюро не задеты, мы в кратчайшие сроки раскрыли дело.

Виктор ушам своим не поверил: он ,конечно, не тешил себя иллюзиями по поводу того, как работает система, но такое грубое нарушение всех возможных норм показалось ему чрезмерным.

- Сэр, но у Бейкера легион адвокатов.

- Да насрать на них. Джеймс, вы же сможете убедить их?

- Конечно, - заместитель директора подошел к тумбе с кофейными чашками.

- А как же Паркер?

- Если очнется, то займемся им вплотную.

- Шлезингер?

- Найдем. Потом решим, что делать.

Виктор решил не сдаваться:

- Предположим Шлезингер связан с настоящими убийцами или даже участвовал в расстреле?

- Тогда он умрет, - тихо заявил Митчелл. - Такое нельзя прощать.

- Я , так понимаю, что ко мне по поводу Паркера не будет вопросов?

- Да, капитан Солано. Не будет. Очередная самозащита. У вас уже есть опыт, который вы сейчас закрепили, - язвительно сказал «бюрошник».

- Тогда я могу идти? Вы же все решили? - Виктора внезапно охватил приступ апатии. Пусть будет так, как решили командиры. Для него лично никаких проблем не предвидится, так что все более-менее удачно складывается. А Смоки и Шлезингер, как-нибудь сами пусть выкручиваются.

И все же его не оставляло чувство, что он поступает не совсем верно: восемь мертвых патрульных требуют иного решения.

Герт закурил, у Виктора тоже появилось желание присоединиться к нему. Полковник словно прочитал его мысли:

- Не стесняйся, Виктор, кури.

- Капитан, - обратился к нему Митчелл, - вы же понимаете, что о нашем разговоре никто не должен знать?

- Это лишнее предупреждение, - ответил он. - Я все понимаю и буду делать, как вы решили, но у меня есть вопрос.

- Какой? - чуть ли не хором спросили Герт и Митчелл.

- Для Совета и общественности мы предоставим Бейкера, мне его даже не жаль, но будем ли мы искать настоящих виновников? Ведь они есть, они представляют угрозу. Если их не остановить, то трупов в следующий раз может быть больше.

- Этот Паркер не очень чист на руку, - Митчелл вернулся к стулу, оперся на спинку обеими руками и уставился на Виктора, - но, самое интересное, что он открыто поддерживает тех членов Совета, которые , скажем так, выступают против текущего политического курса.

- А как связана денежная нечистоплотность с его убеждениями? - Виктор выдержал взгляд заместителя директора. - Все любят деньги.

- Но не все готовы ради них нарушать закон.

Тут он был вынужден согласиться с Митчеллом. Лично для него, капитана Солано, брать деньги за покрытие преступлений означало предать собственные идеалы. Можно закрыть глаза на правонарушение, если это поможет в раскрытии более тяжкого преступления или позволит получить важного информатора. Или Митчелл пытается сказать, что Паркер за деньги выполнял работу для советника Макензи? Но озвучить эту фамилию означало признаться, что он все-таки успел поговорить с Шлезингером, а делать этого нельзя:

- Именно поэтому я думаю, что в расстреле патрульных замешаны члены Совета.

«Долго же вы ходили вокруг да около,» - подумал Виктор и изобразил изумление.

- Вот как!

- Мы пока не знаем имен заинтересованных лиц, дело деликатное, но директор настаивает на проведении досконального следствия.

- Вы забираете дело себе? - с нескрываемой надеждой спросил Виктор, но Митчелл покачал головой:

- Нет. По ряду причин, озвучить которые я не могу, принято решение оставить его в вашем управлении. Полковник Герт рекомендовал мне именно вас в качестве детектива.

- Не боитесь, что я кого-нибудь еще подстрелю?

- Не надо так шутить, капитан. То, что вы будете и дальше заниматься этим делом, не дает вам индульгенции на убийство коллег. Постарайтесь обойтись вообще без применения силы.

- Да, Виктор, для этих целей у нас есть ребята Стоуна, - подключился Герт.

- Вы, правда, считаете, что мне доставляет удовольствие стрелять в полицейских? Я похож на психопата?

- Нет, но определенная тенденция просматривается.

Виктор не удержался от смеха, который поддержали оба начальника. Митчелл добавил:

- Я оставлю свой номер для экстренных ситуаций. Вы можете смело рассчитывать на помощь Бюро в вопросах, связанных с этим расследованием. Некоторые ресурсы у нас более значительные.

Вот тут Митчелл был прав. С ресурсами у Бюро дела обстояли гораздо лучше, чем в полиции. Так что это была хорошая новость, но вот факт того, что его втягивают в политическую возню не особо радовал, однако он уже оказался втянутым в это дело, так что обратного пути не было. Но он попытался:

- А я могу отказаться?

- Конечно. Уволенный сотрудник полиции никак не сможет вести расследование, - Герт решил показать, что тоже что-то может, - ведь случай с Паркером можно трактовать различными способами.

- Почему-то я ожидал именно такой ответ, - усмехнулся Виктор, - но у меня тоже есть условие.

- Говори.

- По завершению дела, причем не важно каким образом оно будет завершено, я хочу звание майора и должность в штабе. Хочу кабинетную работу с карьерной перспективой. Улиц я наелся вдоволь.

Герт понимающе кивнул:

- Конечно.

Митчелл же одобрительно улыбнулся:

- Капитан Солано, очень приятно будет поработать с опытным, но здравомыслящим человеком. Надеюсь, что у нас все получится, и в не очень отдаленном будущем, вы станете главой управления, ведь мой друг, полковник, собирается на ближайших выборах избраться в Совет.

- Не будем планировать настолько далеко, - Виктор решил не давать волю мечтам. - Я , так понимаю, что детективов из моего отдела мне нельзя привлекать?

- Да, Виктор, тебе придется заниматься этим одному. Я постараюсь вытащить Армстронга побыстрее на службу, так что руководство отделом вернется к нему. Так что времени у тебя будет побольше.

- Хорошо.

Виктор понимал, что отказаться — загубить карьеру. Угроза увольнения — это , конечно, только угроза, но вот по служебной лестнице ему точно не дадут подняться. Однако теперь ему предстоит лавировать в аппаратных играх и крайне осторожно выдавать результат.

«Интересно, добрались ли Смоки и Шлезингер до укрытия?». От Шлезингера будет зависеть многое, так что сохранить его в безопасности - на данный момент самая важная задача. Вот только как это сделать, он пока не понимал, но он придумает. Обязательно придумает.

Митчелл посмотрел на наручные часы и сказал:

- Рад был лично познакомиться с вами, капитан Солано. Надеюсь, что все у нас получится, как мы хотим. А мне пора.

Он пожал Виктору и полковнику руки и вышел. Герт помолчал с минуту, а потом сказал:

- Смотрины удались, так что ты обзавелся новым и влиятельным другом. Осталось только раскрыть это преступление. Своим в отделе скажешь, что Бюро предоставило дополнительную информацию по Бейкеру, и он пойдет под суд за КПП.

- Скажите, полковник, а каков шанс, что мне отстрелят голову? Я подозреваю, что ввязался в очень запутанную игру и даже не уверен, что играю на стороне хороших парней.

- Правильные у тебя вопросы. Поэтому ты Митчеллу и понравился. Шанс примерно такой же, как и сейчас, когда обдолбанный наркот может попытаться тебя угробить. А по поводу хороших или плохих парней, то все просто: мы хотим наказать реальных убийц, не дать им скрыться, но Совету и гражданам пока придется скормить Бейкера. И, да, этот мудак заслужил такое.

- Я бы предпочел, чтобы его судили за преступления, которые совершал он, - заметил Виктор.

Герт покачал головой:

- Буду откровенен: я доволен, что именно его решено назначить виновным.

- Ладно, - махнул рукой Виктор, - с Бейкером все понятно, но теперь мне надо знать, куда вообще копать. От Паркера, даже если он очнется, мы ничего нового не узнаем. Вряд ли те, с кем он связался, что-то подробно ему объясняли. Дали приказ — он пошел выполнять.

- Логично. Митчелл упоминал фамилии трех членов Совета: Дуглас, Макензи, Праджан. Тебе они что-то говорят?

Макензи. Значит, Шлезингер не лгал. Виктор ответил:

- Почти ничего. Я знаю, что есть такие, но кто они и что они даже близко не представляю.

- Это группа экстремистов. Они хотят вернуть Республику во времена Революции, когда для достижения любых целей использовалось насилие. Они не понимают, не хотят понимать, что прошло уже много лет, что ситуация изменилась, что выросло поколение, твое поколение, для которых Революция — это раздел в учебнике истории и рассказы отцов. Лично я хочу, чтобы за Барьером обо мне не думали, как о безумном монстре, который только и думает, как бы напиться крови. Я хочу, чтобы Республика демонстрировала миру свою истинную сущность: что мы такие же люди, как и остальные.

- Не такие же.

- Такие же, - с твердой уверенностью возразил Герт, - наш дар — это возможность, а не потребность. Мы можем его контролировать.

- Не все, полковник, не все.

- Согласен, но таких все меньше и меньше. А эта троица из Совета противится всеми силами этому. Они выступали против запрета сафари, выступали против моратория на смертную казнь, выступали за полный запрет любой религии. Для них Республика — это казарма и учебный полигон, с которого бойцы должны тут же отправляться в бой. Они основательно мешают нам показать миру за Барьером, что мы не хотим прибегать к насилию, что мы готовы к более плотному взаимодействию с остальным человечеством. Ведь там, за Барьером, тоже полно своих «ястребов» и фанатиков, которые считают нас недостойными существования.

- Полковник, у такого мнения есть некоторые основания, - улыбнулся Виктор, - Революция не отличалась гуманными методами.

- У нас не было иного выхода. Или тотальное уничтожение, или такие вот меры. Что еще раз говорит о том, что мы разумные люди, что нам не чужд инстинкт самосохранения.

У Виктора сложилось впечатление, что Герт сейчас на нем испытывает свою предвыборную речь. Ему откровенно было плевать на внешнюю политику, если она не приносила результата в виде снижения цен на контрабандные сигареты и чай.

- Значит, эти советники вполне могли организовать такое?

- Могли.

Но зачем? Не могли же они заразиться безумием?

- Вот твоя задача и есть: связать их и расстрелянный КПП воедино.

- А вы уверены, что они свяжутся?

- У меня нет никаких сомнений. Иного разумного объяснения случившемуся я не вижу.

Виктор сделал вид, что согласен и попросил разрешения уйти.

- Конечно, отдохни, поспи немного. Завтра тебе предстоит продолжать.

- Спасибо, полковник. Всего хорошего.

Он вышел в приемную, прошел по коридору до лестницы и спустился на свой этаж. Дверь в кабинет Ефима была открыта, и он заглянул туда. Ефим читал какие-то объяснительные или протоколы. Увидев Виктора, он улыбнулся и вышел из -за стола:

- А мой капитан сегодня в ударе: задержал Бейкера, подстрелил копа. И все это за один день. Как тебе удается держать такой ритм?

- Мастерство, - усмехнулся Виктор. - И невероятная удача. Про Паркера все уже в курсе?

- Да.

- И какая реакция?

- На фоне расстрела, прямо скажу, вялая. А ты хочешь шумихи?

- Нет, нет, нет. Лишь бы побыстрее забыли.

- Что вообще произошло, Вик?

- Я думаю, что у него случился нервный срыв, и он принял меня за бандита. Иного выхода не было.

- Может, он под «дурью» был?

- Не похоже. И не под «нектаром». Тогда бы я там и остался.

- Его отдел сильно злится на тебя. Особенно молодой Мигель. Ты зачем ему про какого-то наркомана рассказал? Теперь он считает, что ты его принял за наивного дурачка, что, конечно, так и есть, но вот так откровенно пояснять ему это не стоило.

- Так получилось, - пожал плечами Виктор.

- Отличное объяснение, - засмеялся Ефим, - пристрелил чувака — так получилось, продал кучу наркоты — так получилось, трахнул жену друга — так получилось.

- Я эту фразу теперь распечатаю и в рамку повешу. Ты долго еще? - он показал на две папки на столе у Ефима.

- А что ты предлагаешь?

- Могу тебя до дома довезти.

- Отлично. Сейчас тогда все уберу.

- Я пойду пока вниз, там тебя ждать буду.

Виктор спустился к машине и завел двигатель. День выдался очень насыщенным, он попытался вспомнить хоть что-то похожее, но не получалось. Настолько плотно события еще не затягивали его. Пока он ждал Ефима, то еще раз подумал о том, что не совершает ли ошибку, ввязываясь в это дело по полной программе. Обещанная помощь от Бюро могла бы воодушевить его на первом-втором годах службы, но сейчас он понимал, что за словами Митчелла не стояло ничего. Ведь он так и не оставил ему номер своего телефона. Виктора этот факт сильно позабавил. И ведь так будет в дальнейшем, если ему действительно понадобится реальная помощь. Ее пообещают, но вряд ли предоставят. Найдется тысяча причин, чтобы ничего не делать.

С другой стороны, если ему удастся раскрыть это дело, то он сможет использовать его как трамплин для своей карьеры. Совет не оставит без внимания детектива, который смог раскрыть это преступление. Дело оставалось за малым -за раскрытием. Но об этом он станет беспокоиться завтра. Все же надо хоть немного поспать. И поесть.

Сион нечестивых. Глава 7

Глава 8.

Шлезингер выглядел точь-в-точь как на фотографии, только в разы бледнее, да немного покрасневшие глаза говорили о том, что он недавно употреблял «траву». Успокоила она его сильно, потому что никакой бурной реакции при виде Виктора не последовало.

- Привет, «аптека».

- Ну, привет, самый разыскиваемый парень в этом городе, да что там, во всей Республике.

- Они тебя прислали?

- Кто «они»?

- Семью только не трогайте. Ладно?

- Ты совсем ебанулся? - Виктор посмотрел на Смоки с раздражением:

- Ты ему точно не «химию» курить давал?

- Нет, - дилер пожал плечами, - У меня в этой квартире только «трава». Я же не дурак, держать товар в месте, про которое знают, что я там живу.

- Разумно. Тогда я вообще ничего не понимаю, - пожал плечами Виктор и убрал пистолет в кобуру, хотя понимал, что рискует: Шлезингер вел себя не очень адекватно.

- Солано? Твоя фамилия Солано? - поинтересовался «транспортник».

- Да. Пойдем со мной, все расскажешь, и я, возможно, смогу тебе помочь, - Виктор решил не обещать невыполнимых вещей. Может так оказаться, что этот спокойный и положительный парень просто сошел с ума и перестрелял коллег в помутнении.

Он никак не мог поверить в такую удачу. Найти Шлезингера просто случайно — на такое он не рассчитывал, думал, что поощрение за это получат коллеги из «барахолки».

- Куда мне с тобой идти, Солано? В управление мне нельзя, домой нельзя, к родителям нельзя. Нет. Я здесь останусь, Смоки , кстати, а где моя одежда?

- Марк, ты бы пошел с капитаном, а то мне внимание полиции не особо нужно.

- Смотрю, не сработала наша дружба, - меланхолично заметил Шлезингер.

- Я дружбу с тобой не водил, вот Генри мне как брат был, а ты по наследству достался.

- Марк, - обратился к «транспортнику» Виктор, - Смоки меня давно знает, поэтому и рассказал про тебя. Я не желаю тебе зла. Если только это не ты....

- Солано, ты думаешь это я ребят положил? - в голосе Шлезингера проснулись эмоции. - Восемь человек, половина из которых со мной с самого начала службы?

- Я пока не знаю, что мне думать, - честно ответил Виктор, - есть восемь мертвых копов и исчезнувший ты. Какие мысли должен вызвать этот факт?

- Ну да, ну да, - закивал Шлезингер и сел на пластиковый стул. - Действительно.

- Поедем отсюда. Расскажешь, что случилось по дороге.

- И куда ты хочешь ехать, Солано?

- В управление. Куда еще?

- Там меня и убьют.

- Хватит нести чушь! - Виктора начал злить этот полный намеков и недоговоренностей разговор. - Поехали. Будем решать проблему.

- Смоки, - обратился «транспортник» к дилеру, - иди погуляй, если не хочешь услышать то, за что тебя потом могут убить.

- Хорошо, - согласился дилер и вышел из своей квартиры.

- А мне ты спокойно расскажешь то, за что могут убить? Меня не станешь жалеть? - с иронией поинтересовался Виктор.

- Ты же не отстанешь, Солано.

- Или капитан Солано, или просто Виктор.

- Я тебя понял, Виктор. Присаживайся.

- Постою.

- Как знаешь. А вообще почему ты здесь? Дело почему не у «убойщиков»?

- Так получилось, - он не стал вдаваться в объяснения, решив оставить их на потом. - не тяни.

- Том Макензи, племянник члена республиканского совета Джулиана Макензи.

- Про Джулиана слышал, про его племянника нет, - Виктор понял, что сейчас Шлезингер расскажет то, что он предпочел бы не знать. Но он сам пошел на такое: мог вызвать группу захвата, но решил сработать лично, так что винить некого.

- Том Макензи и еще три каких-то неизвестных мне урода расстреляли парней.

- Зачем?

- Ты не поверишь, но все настолько нелепо, что выглядит фантастически глупо. Наш пост часто штрафовал Макензи и кучку других богатеньких идиотов, которые любят погонять на машинах по трассе.

- Не-ее, - протянул Виктор, - так не бывает. Такого просто не может быть.

- Я тоже так думал: нет, напакостить они нам вполне могли через родителей или родственников, но вот пойти на такое....Но они это сделали. И им помогали те, кто отрубил камеры на всей трассе.

- А ты как уцелел?

- Я? Меня спас мой мочевой пузырь. Поссать мне приспичило, и я пошел к деревьям на обочине. Не люблю ссать при свидетелях. Только отошел от дороги, как они подкатили на двух машинах и сразу, без предупреждения стрелять начали.

- Почему не попытался помочь коллегам? Почему сбежал?

- Помочь им без оружия я явно не смог бы, а сбежать — это был единственный разумный выход из той ситуации.

- Откуда такая уверенность, что руководил этот Макензи?

- Я его хорошо запомнил: раз тридцать уже штрафы выписывал. Надменный он, постоянно грозил поквитаться. И ведь не соврал, сука. А сбежал я, потому что понимаю, что Джулиан своего родственника защищать станет всеми способами.

Виктор обдумывал услышанное: это просто не могло быть правдой. Расстрелять восемь человек только потому, что те регулярно выписывали штрафы богатой молодежи, любящей быструю езду? Он мог понять раздел сфер влияния наркоторговцев, атаку повстанцев, конфликт из-за денег, но убивать полицейских просто потому, что тебе не нравится получать штрафы? Это походило на бред, Шлезингер выдумал какую-то дикую историю, чтобы выгородить себя. Виктор решил, что если этот лейтенантик не согласится пойти с ним добровольно, то он прострелит ему ногу и вместе со Смоки затащит в машину.

- Ты мне не веришь, - это было утверждение, а не вопрос. Виктор мотнул головой и достал пистолет:

- Не верю. Ты выдумал полную херню!

- Мне больше нечего сказать.

- Идем.

- Здесь стреляй.

- Я коп, а не палач. И не надо нести херню.

- Капитан, - в квартиру вернулся Смоки, - к нам гости. Ваши.

- Кто?

- Я же все ваше управление не знаю, - улыбнулся дилер, - но точно копы.

Виктор задумался: не он один такой умный и удачливый. Но если хоть капля правды есть в безумных словах Шлезингера, то пока его лучше не показывать никому.

- Есть где спрятать твоего гостя?

- Есть, - дилер сказал лейтенанту, - пошли. У меня этажом выше квартира в аренде.

Виктор понимающе кивнул: именно там хранился товар.

- Идите и ждите меня там. А я здесь коллег встречу. Машину мою они видели и знают.

Дилер и беглец быстро выбежали из квартиры, а он подошел к окну, но оно выходило на противоположную от парковки сторону, так что определить, кто именно приехал он не смог.

В дверь настойчиво постучали, и он крикнул:

- Открыто.

- Полиц.... - в дверном проеме показался Паркер, капитан из отдела имущественных преступлений и еще один его коллега, имени которого Виктор не помнил. Тот был совсем молодой, только после академии.

- О, Солано, дружище. Ты нас опередил.

Виктор заметил, что оба держат табельные пистолеты в руках.

- Здесь никого, - он показал рукой в спальню. - Но он здесь точно был.

- Ты про Шлезингера?

- Да. Про кого же еще?

- У лейтенанта был брат - «наркот», промышлял мелкими кражами. Марк за него просил постоянно. А брат его с этим говнюком Смоки дружил, - выложил Паркер. Виктор кивнул:

- Вот даже как! А я решил по всем более-менее значимым дилерам проехать.

- Ты Бейкера, говорят, сегодня взял?

- Спецы взяли, я в сторонке стоял.

- Не важно. Хорошее, доброе дело сделал, дай руку пожму, - Паркер подошел поближе. Виктор отметил, что ни он, ни напарник не убирают оружие.

- Пожмешь, когда его в тюрьму отправят. Рано радоваться.

- Мигель, - повернулся Паркер к напарнику, - проверь крышу пока.

Молодой коп вышел, и «барахольщик» напрямую спросил Виктора:

- Где этот гандон, Солано?

- Говорю же, что когда я пришел , то здесь никого....

Паркер направил на него пистолет. Виктор заметил, что рука капитана немного дрожит, но ощущение того, что он в любую секунду может получить пулю в голову, заставило и его вздрогнуть:

- Совсем крыша поехала?

- У меня приказ, Солано.

- У меня такой же, Паркер. Герт распорядился....

- На хуй Герта. Он- никто. Где этот ебучий Шлезингер? Не парь мне голову, Солано.

Виктор уже справился с волнением, но вот с удивлением так легко не получилось.

- Что-то я вообще ни хера не понимаю...

- Где. Этот. Гандон.

Скрипнула входная дверь, и Паркер на мгновение оказался в замешательстве. Виктору хватило этого мига. Он вскинул руку с пистолетом и нажал на спусковой крючок. В полупустой квартире выстрел прозвучал очень громко. Паркера отбросило к двери, и он схватился за живот, пистолет капитана упал на пол. Виктор носком ботинка подтащил его к себе. Теперь его начала бить дрожь. Какое-то безумие.

- Ты как? - спросил он у Паркера, но тот не ответил. Глаза «барахольщика» были закрыты, а рука лежала на ране, сквозь пальцы сочилась кровь.

Из коридора донесся голос Мигеля:

- Капитан, что там у вас?

- Вызывай «скорую», - крикнул ему Виктор. - Командира твоего подстрелили.

- Кто?

- Наркот какой-то, на балконе сидел, сейчас сваливает. Давай за ним.

- Да, сэр.

Значит, молодой детектив не замешан в делишках Паркера. По тому, что грудь капитана поднималась и опускалась, он понял, что тот еще жив, но в обмороке, так что ничего узнать от него не получится. Виктор сел на пластиковый стул. «Блядь, какой-то пиздец. Паркер, сука, меня застрелить хотел! Шлезингер несет какую-то хуйню, хотя, наверное, не совсем хуйню, раз этот пидар с дыркой в животе был готов проделать во мне такую. Надо что-то делать».

Он нашел на столе кусок ткани, поднял пистолет Паркера и сделал выстрел в сторону балкона. Баллистики все равно не смогут определить время выстрелов до секунды, так что версия о самообороне будет иметь хоть какое-то доказательство. Он достал сотовый и задумался, кому может позвонить, кому он может довериться? Герт. Паркер с пренебрежением отозвался о полковнике, значит тот не замешан. Но вот только сможет ли он помочь, если за этим безумием стоит влиятельный член Совета Республики. Макензи был из Первых Граждан, сторонник жестких и решительных мер, лоббировал политику устрашения Районов, противник отмены сафари, классический «ястреб» и милитарист. Влиятельная фигура. С ресурсами в виде денег, связей и многочисленными сторонниками. А Герт всего лишь назначенный Советом чиновник в форме.

Впутывать в это гадкое дело коллег из отдела Виктор не хотел по двум причинам. Основная —серьезной помощи от них он не получит, вторая — зачем подставлять их под удар. Вляпался он сам — ему и разгребать.

Он подошел к окну и увидел, что Мигель в растерянности стоит на перекрестке и вертит головой. Прохожие, видя парня в гражданской одежде и с пистолетом в руке, старались обходить его стороной.

Виктор аккуратно оттащил Паркера от двери и поднялся на следующий этаж. Постучал в дверь:

- Быстро выходите.

Открыл Смоки:

- Война началась?

- Ты прав на сто процентов, чувак. Марк, как можно быстрее сваливайте отсюда.

- Куда?

- Я знаю одно место, - Смоки этим вечером демонстрировал просто сверхспособности по поиску укрытий. - Это за Периметром, там дачный поселок. У меня есть ключи от одного домика.

- Как вы Периметр минуете? Марк в розыске.

- Есть способ, - уклончиво ответил дилер. - 631-ый участок. Запомнил?

- Да, деньги возьмите, - Виктор отдал Шлезингеру его же наличные. Реакция «транспортника» одновременно удивляла и раздражала: его хотят убить, а он словно ребенок ждет, что его возьмут за руку и отведут в безопасное и тихое место.

- Сейчас молодой вернется, я его заболтаю, а вы сразу валите отсюда. Как смогу вырваться, так и приеду. Не светитесь там нигде.

- Да понятно, - Смоки шмыгнул, - ты его наглухо уработал?

- Вроде нет. А что? Копа жалко?

- Нет. Но лучше, если он жив останется. Соучастие в покушении все же лучше чем участие в убийстве.

- Все. Ждите.

По лестнице поднимался Мигель:

- Я не смог его найти.

- Забей, пошли капитану поможем. Он в отключке. «Скорую» вызвал?

- Нет, - в глазах молодого детектива промелькнул ужас. Виктор еле сдержал улыбку: в пылу погони за фантомным бандитом, тот просто забыл вызвать помощь раненому коллеге.

Они зашли в квартиру, Мигель положил свой пистолет на стол и достал телефон. Виктор посмотрел на лежащего Паркера. Тот все еще был жив.

Второй раз в своей жизни ему приходилось стрелять в человека, и по иронии оба раза — в коллег полицейских. Первый раз это был напарник из отдела, который накачался конфискованной химией и решил поиграть в суд и исполнителя приговоров, причем в качестве подсудимых выбрал случайных прохожих. Виктор долго его уговаривал бросить оружие и сесть в машину, он даже не собирался сообщать начальству, но Питер, так его звали, того напарника поднял пистолет и направил на него. Тогда Виктор не стал ждать: прострелил ему руку и ногу. Потом было долгое служебное расследование, Питера уволили, но под суд не отдали. Умер от передозировки через два года. Второй раз случился сегодня. Только Паркеру не повезло — ему пришлось стрелять практически наугад.

Мигель наконец-то вызвал помощь и спросил у него:

- Капитан же не умрет?

- Возможно, - уклончиво ответил Виктор, так как пока не пришел к выводу, какой вариант предпочтительнее. Он поймал себя на мысли, что не чувствует никакого сожаления по поводу того, что, возможно, убил коллегу. Как только Паркер навел на него оружие, то превратился из копа в вещь, опасную вещь, которую надо или избегать или уничтожить.

Сейчас Виктора больше заботили последствия их квартирной дуэли, а они могли оказаться крайне неблагоприятными. Если Паркер выживет и обвинит его в нападении, то будет сложно доказать, что стрелял он ради самозащиты, а не для того, чтобы помочь Шлезингеру убежать. Криминалисты быстро найдут здесь следы пребывания лейтенанта, так что отговориться не получится.

Убить Мигеля и добить Паркера? Он посмотрел на молодого детектива и понял, что вряд ли решится на такое. У него просто не поднимется рука. Он все же решился на звонок Герту. Вышел из квартиры и набрал номер.

Вызов тянулся мучительно долго. Наконец полковник ответил:

- Говори.

- Я тут случайно подстрелил Паркера.

- Прелестно! - полковник замолчал. - Он мертв?

- Жив, но...

- Я догадываюсь, что ты хочешь мне сказать, - Виктор сильно сомневался в этом, но все же не решился подробно описывать ситуацию по телефону, так как все разговоры и сообщения записывались и хранились для БВБ. - Дождись «скорую», скажешь мне ее номер, потом жду тебя в управлении. Паркер был не один?

- Молодой напарник, младший лейтенант Мигель, фамилию не знаю.

- Пусть дожидается криминалистов и следствие.

- А меня допросить?

- Ты на важном задании, ты же помнишь?

- Конечно.

- Тогда у меня все. Буду ждать в управлении. Ты меня вовремя застал, только уходить собирался.

Виктор подумал, что Герт все же никак не замешан в истории с нападением на патрульных, но уже получил какую-то важную информацию, так как совсем не удивился тому, что один детектив стрелял в другого. Так что, полковник все же пока еще может ему чем-то помочь, но вот в дальнейшем все может измениться. Виктор прекрасно помнил цену обещаний Герта, если в деле фигурировал Совет. Похоже, настало время задействовать собственные связи, потревожить двух влиятельных людей из высших сфер. Один из них был другом покойного отца, потом любовником его матери и на некоторое время даже отчимом, а второй попался на употреблении и распространении, был тщательно задокументирован, но Виктор не дал делу ход, оставив компромат на случай непредвиденных обстоятельств.

Бейкер был прав: он нисколько не походил на отца. Виктор же подумал, что, попади он в ситуацию, как его отец, то постарался бы сбежать без боя, дождаться подкрепления и вернулся бы не один. И это была даже не трусость, а просто разумное отношение к собственной жизни. Нельзя жертвовать собой ради того, чтобы забрать жизни у десятка врагов, когда их миллионы. Надо выжить и забирать эти жизни постоянно, чтобы десяток превратился в сотню, а то и тысячу. Ему стало смешно от собственной кровожадности. Почти убил собственного коллегу, а уже мечтает о героических свершениях.

Он позвал Мигеля в общий коридор и отдал распоряжение, сам же спустился к «ситроену», минуты через три подкатился микроавтобус «Скорой». К счастью, это была не карета Кристи. Он не очень хотел, чтобы Паркера везла его девушка. Да, наверное, их отношения дошли до отметки, когда он мог назвать ее своей девушкой.

У многих его ровесников уже было по трое детей, а он никак не мог решиться даже на совместное проживание. Причем, в плане легких отношений формата «кафе — гостиница/квартира — секс», проблем у него не имелось, да и девушек он выбирал вполне красивых и неглупых, однако только с Кристи что-то медленно начинало складываться в долговременную связь.

«Блядь, тут надо думать про то, как жопу свою прикрыть, а я про еблю и свадьбу мечтаю». Виктор по телефону сообщил половнику номер экипажа, дождался, пока два санитара вынесут носилки с Паркером, и спросил у пожилого врача:

- Как он?

- Есть шанс, что не выкарабкается. Внутренне кровотечение сильное. Видели же, что крови из раны не очень много вытекло?

- Да.

- Вы молодец, что не стали заниматься самодеятельностью — могли вообще все испортить, а так у него есть маленький, но шанс, - доктор попытался подбодрить его, но Виктор чуть не высказался в духе: «как жаль, что такая идея — помочь ему с раной, не пришла мне в голову. Теперь из-за моего эгоизма этот урод выживет».

Он дождался, пока медики уедут, и сел за руль «ситроена». Герт ждал его в управлении.