Часть первая
- Пап! А ты в армии служил? – Спросила меня уже взрослая дочь.
- Конечно, служил.
- Тогда у тебя для меня обязательно найдётся несколько интересных историй.
********
Ноябрь 1986 года.
Нас – желторотых, необстрелянных воробьёв стриженных наголо поезд доставил к пункту назначения под названием «Экипаж», гостеприимно распахнувшего свои двери для таких же, как и я призывников. В течение трёх дней будущие защитники Родины проходили медкомиссию, по итогам которой получали распределение по воинским частям, казённое обмундирование, не всегда соответствующего размера, пинка под жопу или плевка в душу, а кто – то умудрялся отхватить и, то и другое и с этим багажом отправлялись к месту прохождения службы. Учитывая то, что эти события разворачивались в Мурманской области, а количество людей в морской форме, снующих вокруг нас бешеной рыбой с улыбками плотоядных ящеров, перекрывали все мыслимые нормы, не оставалось никаких сомнений в том, что следующие три года каждый из нас проведёт на полном гособеспечении.
Я стоял в вестибюле в разношерстной, ещё пока по гражданке одетой толпе товарищей по несчастью и, наблюдая за происходящим, перебирал в уме возможные комбинации счастливых чисел, которые помогут мне вытащить лотерейный билет в сухопутные рода войск. Кто – то рядом тихо молился, отвлекая моё внимание и не давая сосредоточиться на своих математических выкладках. Другие, явно смирившись, уже мысленно примеряли на себя форму моряка, третьи с одухотворёнными лицами полоумных сектантов аккуратно записывали в свои дневники, как не кую истину, услышанные, где то фразы, подобную этой: «Попал на флот – гордись, не попал – считай, что повезло». Почему то очень хотелось, чтобы повезло именно мне.
И в этот самый момент мои невесёлые размышления о своей незавидной доле нарушило лёгкое похлопывание по плечу. Обернувшись, я обнаружил рядом паренька чуть пониже меня в бескозырке, бушлате и брюках клёш. « Так вот как ты выглядишь – будущее моё». – Стремительным метеором пронеслось у меня в голове.
Но неожиданно для себя, я довольно таки опрометчиво цыкнул в сторону будущего.
- Чё надо?
Будущее, нисколько не смутившись, взяв под козырёк, предложило сделку – один год службы в обмен на двадцать пять рублей. Я ему деньги – здесь и сейчас, он мне – под честное слово моряка два года службы вместо возможных трёх. «А почему бы и нет?» - ещё один метеор мыслей вихрем промелькнул в затуманенном мозгу, уже рисуя радужные перспективы. В словарном запасе деревенского паренька, коим я и являлся, не было пока ещё таких слов, как: лох, развод и кидалово, а своим внешним видом я напоминал скорее буратину, чем прожжённого, повидавшего многое морского волка. Поэтому я ему поверил всем сердцем, всей душой и четвертак тут же перекочевал в руки предприимчивого морячка. Получив желаемое, мой агент приступил к выполнению взятых на себя обязательств, тихо и незаметно растворившись на территории части.
Потянулись тягостные минуты ожидания. Днём нашу группу в составе сорока человек щупали врачи разных специальностей, пытаясь найти физические или психические отклонения, либо хоть какие – то зачатки разума в наших головах. А ночью на камбузе под руководством сержанта мы проводили такие же изыскания, но уже с картошкой, стараясь к утру отобрать самые сочные клубни для подачи на стол всему гарнизону.
Мне повезло. На складе, откуда предстояло носить картошку, было темно, и единственным источником света был костёр, следить за которым командир оставил именно меня. Ломая и подкидывая старые ящики в огонь, я поглядывал за тем, как мои одногруппники, подобно специально обученным поросятам провинции Шампань, ползали на четвереньках в полумраке ангара в поисках трюфелей. Когда находили – радостно хрюкали и, погрузив вожделенные корнеплоды лопатами на носилки, быстро покидали склад с добытыми деликатесами.
Ночь потихоньку шла на убыль, как и первое моё боевое дежурство. Я пёк картоху, кормил ею себя, своих товарищей, затем дремал. Просыпался, подкидывал ящики в костёр, снова пёк и снова дремал. К утру мне определённо стало нравиться служить, и я уже готов был отдать ещё двадцать пять рублей, чтобы остаться на этом складе до дембеля в качестве истопника. Но жизнь суровая штука, особенно в армии. Сержант на рассвете, собрав нас всех в одну колонну и, пересчитав по головам, погнал в столовую, а затем в один из многочисленных классов двухэтажного корпуса флотского распределителя, где нас уже ждали для серьёзного разговора мичман и офицер в звании капитана какого – то ранга.
Беседа была долгой и нудной. Капитан что-то бубнил про море, службу и про то, что нужно набрать семь добровольцев от нашей группы в военно-морское училище, где за пять лет из этих счастливчиков сделают настоящих мореходов. Под этот бубнёж все уверенно заснули с широко открытыми глазами, включая мичмана. Ему было сложнее всего. Спать стоя в присутствии старшего по званию и при этом не быть рассекреченным – это высший пилотаж. Иногда мы моргали азбукой Морзе, как бы приободряя ораторствующего офицера и давая понять, что мы его слышим, видим и понимаем, но на подводную лодку не хотим, а хотим в ангар, собирать трюфеля.
Наконец поняв, что вербовщик из него никакой, капитан, утратив полный контроль над собой и ситуацией в целом, начал стрелять в нас отборным матом, кидать мелом и, даже собрался, метнуть как гранату спящего мичмана, но вовремя вспомнил, что их и так недобор. Остановился. Выдохнул. После чего пообещал всех сгноить на галерах в течение трёх лет и, забрав наглядное пособие в виде так и не проснувшегося мичмана, удалился из класса, оглушительно хлопнув дверью.
Его шаги и громкие проклятия в наш адрес ещё некоторое время гулким эхом разносились по коридорам здания. Наконец всё стихло.
И в этой неожиданно возникшей гробовой тишине, каждый из нас отчётливо услышал, как корабельная рында отбивает склянки по наши души.
******
