beerlover0

Второй раз на неделе, сначала в метро, а теперь в электричке, убеждаюсь - как же я люблю бомжей. Они и хорошие, и спокойные, обычно просто спят и греются. А главное - гарантируют свободное место. Брезгливые москвичи фыркают, теснятся и создают небольшое, но уютное пространство в радиусе порядка трех метров вокруг мирно спящего человека. Обожаю втиснуться в это пространство и с облегчением расположиться рядом с причиной общественного негодования. С этого момента нас с ним объединяют маргинальные связи. Вы сядьте рядом с бомжом, и тут же почувствуете на себе бремя паршивой овцы. И вот, вас уже двое, в окружении врагов. Я толкаю своего друга в плече и шепчу ему:

- Тссс, брат, начинается.

А он, хоть и пьяный, но все понимает, и незаметно просовывает руку в поддол своего ватника. Я тоже времени не теряю и медленно тяну руку к ножнам. Мгновение, и вы стоите спина к спине, с аборажными саблями и тяжелым взлядом, слыша как зашипели вокруг нерадивые горцы, стянувшие с лиц угрюмые маски жителей нашей столицы.

- Гореть вам в седьмом пекле, паршивые псы! -вскричал мой брат по беде, и мы отчаянно ринулись в бой.

Лихой, коренастый, небольшого роста, бомж полоснул лезвием сразу двоих. Фехтование, увы, не мой конек, но, чтобы не упасть лицом в грязь, я всеми силами прикрываю спину товарища.
Бой продолжался целую станцию. Меня воротило от запаха крови и вида вывернутых кишок, но мой друг вошёл в раж, и, в мерцающем свете лам блестал его кровожадный оскал. На станции "Выхино" повалила толпа, и нас вдавили в угол. Лезвие полоснуло мне щеку, но моя рука очень удачно вильнула под массами навалившихся тел, и сабля вошла в мягкое нутро моего врага по самую гарду. В его искаженном лице узнавался тот проклятый тип, пнувший моего друга в живот, когда тот дремал, развалившись на все три места, мирным бомжовским сном.

- За мой народ! За Шотландию! За свободные места! - скандировал мой товарищ, а меня тем временем придавили к вонючему полу электрички. Вдруг меня осенило:
- Дерьмо! Они ненавидят запах дерьма!

Бомж среагировал моментально.

Стянув с себя зловонный ватник, он закрутил им над головами рассверепевших кланов. Их остро заточенные лезвия поднялись вверх, чтобы остановить поганое ветрило, но зря. Ошметки зассаного трепья полетели им прямо в надменные лица, и ,с воплями, толпа, окружавшая нас, начала расступаться. Мы думали, что это наш шанс, чтобы сделать передышку, но электричка затормозила на станции Люберцы. В вагон влетели менты и быстро скрутили меня и моего друга. Поваленные вновь на вонючий, окровавленный пол, мы смотре друг другу в глаза.

- Это конец? - слетело с моих дрожащих губ.

- Очевидно, мой маленький, храбрый виг, - ответил бомж. - Но, что бы ни случилось, клянусь тебе: если нам удастся остаться в живых, я тебя не забуду. И ты не забудь своего друга, Алана Стюарта.