Ксенокардия
Владимир Олегович сидел в ординаторской и с остервенением печатал первичные осмотры поступивших пациентов. За окном была непроглядная тьма, какая бывает только во время непростых ночных дежурств, когда кажется, что утро не наступит никогда, и ты так и будешь принимать больных, одного за одним. ОКС, нестабилка, ОИМ...
- Владимир Олегович, еще один! - в дверь просунулась хорошенькая кудрявая головка постовой медсестры Леночки.
Доктор тяжело вздохнул и кивнул в ответ.
- Что на этот раз? - хмуро спросил он.
- Что-то странное, - почти шепотом ответила Леночка, и в ее голосе послышались непривычные тревожные интонации.
- В смысле?
- Мужчина ничего не помнит, говорит, что видит магнитные поля и какой-то необычный свет, - пояснила медсестра.
- А к нам его зачем привезли? - возмутился Владимир Олегович, - У психиатров места закончились?
Леночка пожала плечами:
- Он жалуется на боли за грудиной и резкую одышку.
- Ладно, посмотрим, - доктор махнул рукой и направился в «приемник».
Пациент, невысокий худощавый мужчина сорока лет, сидел на кушетке и с растерянностью озирался по сторонам, словно только что очутился на этой планете. На вид он и правда очень напоминал умалишенного.
- Здравствуйте, - поздоровался доктор и сел на стул рядом с поступившим. В ответ тот с подозрением покосился на врача.
- Что вас беспокоит? - как можно ласковее спросил Владимир Олегович, пытаясь установить хоть какой-то контакт.
- В груди печет, - прохрипел мужчина и нервно сглотнул, - И сердце трепыхается как-то неправильно.
- Кхм... А как Вас зовут? - поинтересовался врач, подсаживаясь поближе и надевая манжету тонометра пациенту на плечо.
- Я... не знаю, - после некоторой заминки ответил мужчина почти шепотом, - Никак не могу вспомнить.
- А какой сейчас год, вспомните?
Пациент нахмурился:
- Я точно помню, что был ноябрь, я шел вечером домой, потом свет, а потом я уже в парке на скамейке сижу и у меня болит сердце... Сейчас ведь ноябрь? Две тысячи... двадцать...четвертый?
- Март двадцать пятого, - ответил Владимир Олегович и отметил про себя, что неплохо было бы вызвать неврологов, для исключения ОНМК.
- Доктор, скажите, а почему вокруг все так странно светится? - вдруг спросил мужчина и махнул рукой, словно попытался что-то поймать, - А вот эти линии...
«И психиатров», - подумал дежурный доктор и принялся измерять давление. Однако тут его ожидала первая странность: давления у пациента не было вовсе. Владимир Олегович сурово сдвинул брови и попытался измерить уровень АД на другой руке. Но и тут его постигла неудача. Ни давления, ни пульса у неизвестного больного он не обнаружил. Доктор пристально посмотрел на пациента. Тот продолжал что-то ловить возле себя, не обращая внимания на манипуляции. Мужчина был абсолютно точно живой и теплый. Хотя не так. Он был ужасно горячий на ощупь, гораздо выше, чем бывает даже при самой страшной лихорадке. Доктор потянулся за бесконтактным термометром.
В коридоре послышался бодрый голос Ирины Иванны, которая пришла снимать ЭКГ у новенького пациента.
- Ну что, где тут у нас больной? - весело спросила она у доктора и поставила на кушетку чемоданчик с кардиографом. Владимир Олегович молча кивнул на загадочного пациента.
- Ой-ой-ей! - вдруг прошептала Ирина Иванна, когда розовая лента со скрипом выползла наружу. Доктор посмотрел на кардиограмму и едва слышно присвистнул: никогда ранее он не видел ничего подобного ни у одного человека. Да что там говорить, кардиограмма неизвестного пациента вообще слабо походила на человеческую, Владимир Олегович не узнавал ни одного зубца и сегмента.
- Сейчас еще раз попробуем, может, электроды плохо стоят, - извиняющимся тоном сказала Ирина Иванна и принялась заново крепить цветные присоски на груди мужчины.
Однако и на второй, и на третий раз вышло абсолютно то же самое. Ирина Иванна пожимала плечами:
- Вот только что делала в палате женщине, все было как обычно. А тут... Просто мистика какая-то.
Безымянный пациент растерянно смотрел на медиков и молчал.
Через час, когда неизвестный был наконец определен в отделение интенсивной терапии, в его палату пригласили дежурного «узиста», Родиона Игоревича.
Родион Игоревич был однокурсником Владимира Олеговича и потому поддерживал с ним довольно теплые приятельские отношения. В бытность свою студентами не раз они вместе готовились к экзаменам и отмечали конец сессии в каком-нибудь ночном клубе.
Родион Игоревич, сурово сдвинув очки на нос, долго изучал сердце таинственного пациента, а затем озадаченно почесал затылок.
- Что скажете, коллега? - спросил его Владимир Олегович, с нетерпением ожидающий вердикта.
- Идем в ординаторскую, - предложил «узист».
Быстрым шагом врачи переместились в просторную комнату и закрылись изнутри на ключ.
- Ну? - не выдержал Владимир Олегович. Его приятель расположился на мягком диване и тревожно посмотрел на коллегу.
- У него внутри какая-то каша, - выдохнул Родион Игоревич и потер переносицу, - Ничего не понимаю, это уже четвертый!
- То есть ты уже видел такое раньше? - удивленно воскликнул Владимир Олегович. «Узист» кивнул:
- Сначала это был один старик из неврологии, я долго не мог понять, что у меня пошло не так: аппарат или мой мозг. Потом вспоминал редкие заболевания сердца, может, опухоль какая-то, даже искал в интернете. Но ничего подобного нигде не нашел. Потом еще два пациента из хирургии.
- Тоже самое?
- Угу. Будто у них сердце не человеческое, а... Какое-то другое. Я для себя назвал это «ксенокардией».
- И что произошло с предыдущими пациентами?
Родион Игоревич пожал плечами:
- Кажется, это были тяжелые больные, они все умерли.
- А ты не узнавал у паталогоанатома, что там было на вскрытии?
- Я просил его мне как-нибудь рассказать о результатах, но, честно говоря, как-то все время было некогда напомнить, сам понимаешь. У меня даже была мысль заглянуть в их истории болезни, но все никак руки не доходили.
Владимир Олегович негромко хлопнул по столу и твердо произнес:
- Завтра же подниму архив и доложу Ченышову.
- И правильно, - согласился Родион Игоревич и поправил очки, - Только надо сначала сходить в морг. Странно, что никто об этом не говорил, первый пациент с этой... «ксенокардией»... был два месяца назад, мне кажется, уже бы вся больница гудела.
- Значит, решено, - заключил Владимир Олегович и устало зевнул.
На следующий день после пересменки дежурный врач решил было действительно заглянуть в морг, но внезапно понял, что ночное дежурство его измотало настолько, что он едва не спит на ходу. Поэтому доктор решил сначала отправиться домой отоспаться, чтобы потом, со свежими силами и ясным умом взяться за расследование неведомой патологии. Никуда она не денется, в конце-концов.
Владимир Олегович вернулся в свою квартиру, принял теплый душ, завернулся в мягкое одеяло и мгновенно уснул.
Он крепко спал и не знал, что именно сейчас его безымянный загадочный пациент умер в палате интенсивной терапии и его, после неудачной реанимации, отправили на каталке вниз, к паталогоанатому. Он не знал, что паталогоанатом, высокий и нескладный Дмитрий Юрьевич, оглядел уже холодный труп с ног до головы, заметил маленький послеоперационный шрам возле левого соска и странно улыбнулся. Словно он был чему-то рад.
А ночью, когда дневные заботы захватили разум Владимира Олеговича, заставив выбросить из головы таинственную «ксенокардию», неизвестный пациент медленно поднялся с секционного стола, скинул с себя тонкую простынку и огляделся вокруг. Его мутные глаза пока слабо различали электромагнитные волны, но тело уже успело перестроиться и окрепнуть.
Откуда-то из темноты возник неуклюжий силуэт Дмитрия Юрьевича.
- Добро пожаловать, - прошептал он, - Я всегда знал, что однажды один из вас все-таки пройдет трансформацию. Ты смог.
Неизвестный мужчина оскалился и мягко, по-кошачьи спрыгнул на пол. Паталогоанатом закурил. Теперь он был не один. Им предстояло так много сделать, там много изменить в этом чужом мире. Там, в холодильнике в огромной трехлитровой банке плавали еще сердца, они размножались и ждали своих новых хозяев, с нетерпением протягивая вверх свои псевдощупальца.
- Ну ничего, ничего, - пробормотал Дмитрий Юрьевич, и затушил сигарету, - Главное, что по документам у нас все правильно и статистика хорошая.