Предупреждение:
Нижеследующий длиннотекст был попыткой стилизации историй, происходивших в сообществе казанских игроков в Ингресс, дабы максимально придать им схожесть с литературным стилем некоего Легатуса Минора.
Тем, кто не знает, что такое Ингресс - читать не стоит, ибо вместо закономерного после прочтения баек доброго похмыкивания чтение вызовет недоуменное лицо и фразу "А что же хотел сказать автор?"
Тем, кто знает, что такое Ингресс, но не находится в Казани, и не наблюдал описываемые события - читать условно можно.
Казанским ингрессерам - привет.
Готовы?
История первая, про плешивого варвара Атропукса и его буйный нрав.
Внемлите, достопочтенные квириты и матроны, обитающие на Форуме.
Дошли до нас слухи о случае, произошедшем на днях в Садах Виктории, что на левом берегу Тибра.
Погожим летним днем некий Гай Гагарий, разгуливал по тенистым аллеям Садов Виктории в сопровождении своего ученого парфянского раба.
(Как вам всем прекрасно известно, парфянские рабы, которые и принесли в Вечный город забаву под названием Ингрессус, могут с достоверной точностью определить, в каком месте расположены источники Небесной силы, а также показать пальцем на иных ингрессоров, находящихся в радиусе до пяти стадий. Для этого парфянские рабы используют специальную жестовую азбуку).
Возвратимся же к нашим героям. Гай Гагарий увидел, что его парфянский раб указал ему на невзрачную плешивую фигуру, передвигающуюся по Садам и приближающуюся к нашему доблестному квириту. Раб пояснил патрону, что данный плешивец есть один из старейших в Риме игроков в Ингресс, варвар Атропукс.
Нашему Гаю стало лестно, что такой знаменитый соперник находится рядом, и он подошел к Атропуксу, чтобы парфянский раб нашего доблестного квирита мгновенно написал их совместный портрет (рабы обладают и такими умениями). Реакция варвара оказалась странной - он начал размахивать руками, угодив почтенному гражданину в подбородок.
Варварские замашки расстроили Гая Гагария, и он принялся колотить плешивого Атропукса почем зря. В итоге плешивец лишился своих волшебных окуляров, а так же приобрел под глазом новый орден.
Мораль же сей истории, доблестные квириты и матроны, такова. Избегайте варваров, ибо кто знает, на что способны эти сумасшедшие.
История вторая, про рыжебородого Михаульфа и веселых квиритов.
На Форуме, покатываясь от смеха, достопочтенные квириты пересказывают историю о ночном пробуждении варвара Михаульфа. Но прежде чем перейти к истории, необходимо вкратце поведать почтенным слушателям, кто же такой рыжебородый.
В чужеземной забаве Ингрессус, (пришедшей к нам из Парфии, коей управляет смуглый царь Абамарак) Михаульф Рыжебородый является одним из старейших игроков. Так же, как и его сын Фифлаульф Пухлый они приняли сторону фракции Educatio, которая по легенде должна впустить в наш мир страшных демонов. Находя источники Силы, Михаульф и его сын Фифлаульф постоянно разъезжали по Риму и окрестностям на своих колесницах, периодически загоняя породистых коней из собственных конюшен. Михаульф также славится своей настойчивостью, и периодически присылает другим участникам Ингрессуса проскрипции, в которых просит или требует встреч у источников Силы, подозревая их в изготовлении крыльев, подобных божественным. Также Михаульф периодически обвиняет достопочтенных квиритов в том, что ему постоянно приходится покупать новых коней взамен загнанных, что истощает его кошелек (надо сказать, довольно пухлый на вид).
Перейдем собственно к истории. Поздним вечером дня Марса несколько молодых патрициев из благородных семей, участвующих в Ингрессусе на стороне фракции Resistentia, изрядно отведав молодого вина, решили немного подшутить над Михаульфом, и с одним из ученых рабов отправили в его имение проскрипцию, в которой обвиняли Михаульфа в изготовлении крыльев и полетах над Римом.
Взбешенный Михаульф, выбежав из дома в нижней тоге, тут же впрыгнул в свою колесницу и примчался к источнику возле Еxegí monumеntum.
Опущу подробности их беседы, но скажу, что у патрициев все закончилось хорошо. Остается лишь один вопрос к достопочтенным квиритам и матронам Ингрессуса - неужели проскрипция от незнакомых людей, пусть и принадлежащих к другой фракции, настолько важна для варваров, что ради беседы они готовы покинуть родной дом и мчаться ночью неведомо куда, размахивая плетью и доводя своих коней до изнеможения?
История третья, про грека-алхимика Аидрокоса и глиняные черепки в его источнике
Вечером на Капитолийском холме всегда многолюдно. Достопочтенные квириты и добродетельные матроны всегда готовы послушать очередной памфлет, живописующий нравы участников фракций Ингрессуса, и составить свое просвещенное мнение об их характерах и уме. Начну и я.
Живет в Вечном городе некий грек Аидрокос, который зарабатывает себе на краюху хлеба и кувшин дешевого салернского, называемого в народе Novemus своими познаниями в алхимии. В маленькой хижине на виа Сабира сидит он днями и ночами, переливая из скляночки в скляночку разного цвета жидкости, при этом глубокомысленно морщит лоб и произносит разную абракадабру, объявляя это древней наукой. Однако благородные квириты знают, что грек этот - всего лишь мелкий жулик, и за древний язык он выдает каркающие и хрюкающие наречия собственного сочинения.
Кроме того, грек данный знаменит тем, что собственноручно прибил на свои источники Силы уродливые фрески, от которых даже жители Карфагена отчаялись бы жить и выкололи себе глаза, дабы не видеть такого непочтения к источникам. Однако, Аидрокос, к слову сказать, ведущий историю своего имени от мрачного Аида, греческого бога смерти и посмертия, нисколько не скрывает, что по ночам он надевает собственноручно сделанные крылья, и парит над источниками, вытаскивая оттуда грязными руками то кувшин с греческим огнем, то фрагмент мозаики, а то и животворящий куб.
Крылья, к слову сказать, нисколько не похожи на божественные, ибо сделаны они из ивовых прутьев, густо смазанных ослиным навозом. (Ходят слухи, что данный навоз ему исправно поставляет ведьма Гиюлия, о коей и ее големе мы поговорим далее).
Однажды утром наш герой, хотя точнее будет назвать его персонажем, вышел во двор своей ветхой лачуги и обнаружил нечто неожиданное - все источники, с которых он имел некоторое богатство, и даже снабжал дарами других членов Educatio, были забиты разнообразным хламом и мусором - осколками светильников, черепками от кувшинов с дешевым вином, а также глиняными табличками, в коих, в традициях классической римской поэзии имя грека рифмовалось весьма глумливо и непочтительно. Это, видимо, и подкосило нашего героя.
После этого грек-алхимик совершенно обезумел, и лишь плешивый варвар Атропукс, который надел на себя окулусы, чтобы выглядеть умнее, может забрать у него пальму первенства. Рассказывают мне, о доблестные патриции и благочестивые матроны, что сей грек может, услышав подозрительный шорох возле дома, выбежать на улицу, даже не надев нижнюю тунику, и, размахивая руками и всем прочим, вознести руки к небу и возопить: "Где же вы, подлые трусы, покажитесь мне, и я вас поколочу!"
Мораль, как я уже ранее говорил, в данной истории заключается всего лишь в одном. Если ты решил, что можешь обмануть Богов и воспарить в небе на крыльях, сделанных из ивовых прутьев и ослиного навоза - рано или поздно ты погрязнешь в убеждениях, что это не птица шуршит рядом с твоим домом, а злонамеренный многоликий египетский демон специально залетел к тебе на твой крохотный огородик, дабы оставить тебе срамное послание.
Ave Resistencia, достопочтенные патриции, благородные квириты и добродетельные матроны холмов Агриппы, не будьте никогда такими, как хитрый грек Аидрокос, который перехитрил сам себя, и теперь выдирает волосы из головы каждый раз, когда у него за стеной шуршит мышь.
История пятая, про ведьму Лукидию и ее завистливый нрав
Порадовать достопочтенных квиритов очередной историей о римских обычаях Ингрессуса - что может быть лучше, сидя дождливым днем под сенью вековых деревьев, растущих на Капитолийском холме?
И по традиции, сначала небольшая прелюдия, касаемо источников Силы.
Все достопочтенные патриции, примкнувшие по праву крови к фракции Resistentia (исключением, пожалуй, является только греческий юноша Мусис, перебежавший из Educatio после того, как варвары и ведьмы подвергли его унижениям и издевательствам) знают, что из источников появляются разнообразные мистические дары, природа коих не выяснена, но использование их в Ингрессусе вполне уместна.
Наш герой - Гай Антоний Санктум - муж славного рода, имел у себя на территории имения (кое в длину превышает десять стадий, а в ширину - двадцать) целых три источника Силы. Множество ученых рабов постоянно извлекало из них разнообразные магические предметы - животворящие кубы, кирпичи для выкладывания орнаментов фракции на новых Источниках, а также горшки с греческим огнем разной степени вместимости - от одной до восьми мер. Все эти дары складывались в многочисленные сундуки, и Гай Антоний уже подумывал, чтобы наладить торговлю с иными городами, отправляя своих рабов караванами в дальние земли.
В то же время в римских бараках на окраине жила-поживала старая ведьма Лукидия, которая ранее была весталкой в храме Адмиуса, но потом, под действием темных сил, стала характером злобна и завистлива. Не давали ей покоя богатства Гая Антония, и решила она провести зловещий обряд.
Собрав своих клевретов, ведьма Лукидия направилась в сторону имения Гая Антония и начала страшную ворожбу под покровом ночи. Она вознесла молитву фракийскому богу Тоссису, затем достала из огромного кармана своей хламиды ручного енота. То, что с енотом творили клевреты Лукидии, стилус мой описать не поворачивается, однако в результате у ведьмы Лукидии в руках оказался флакон с семенной житкостью бедной твари. Им и были обмазаны источники Гая Антония, после чего раздался грохот молнии и - о великие Боги! - источники поднялись на ноги и резво зашагали за пределы имения.
Так Гай Антоний лишился своих волшебных предметов. Как судьба его сложилась дальше - нам ведомо: он выгнал из конюшни своего дикого жеребца Ебриуса (искусным наездником слыл патриций), и в эту ночь окрестности Капитолийского холма разрывало ржание и храпение, совместно с топотом копыт Ебриуса.
Мораль сей истории такова: злонравие и зависть ведьмы не принесло ей счастья, ведь в пределах ее жилища нет источников Силы. Гаю Антонию же лишение дохода не принесло огорчений, ибо благородный муж до низменных материй (называемым пикселями) равнодушен. Что же касается енота - дальнейшая судьба его неизвестна.
История шестая, про говорящую ослицу и появление columna Agrippina, в двух частях, часть первая.
Достопочтенные квириты и благочестивые матроны, извольте же выслушать потрясающую историю о том, как образовалось сообщество благородных патрициев, известное уже по всей империи как columna Agrippina, а так же о чудесном случае, произошедшем с ручной ослицей Гельвецией, принадлежащей матроне Авадии.
Как водится, просвещу сначала своих добрых слушателей, рассказав им про институт ординатства в Ингрессусе, а также мимоходом упомяну некоторых личностей, которые тем или иным образом причастны к появлению круга патрициев с Агриппийских холмов.
Итак, все мои слушатели знают, что в Ингрессусе участники делятся на две фракции - Resistencia и Educatio. Исторически сложилось, что за первую в-основном играют блародные мужи и их прекрасные спутницы, практически все являются высокородными (патриции либо проконсулы). Не случайно символом Resistencia является ключ, который символизирует власть над Вечным городом. Под символы Просвещения же, как они любят себя называть, собрались варвары, греки, престарелые весталки, ведьмы и прочие обитатели пригородов и подвалов.
Каждая из фракций имеет во главе своей ордината, который бдительно следит за соблюдением Кодекса Ингрессуса, а помимо этого планирует регулярные operatio, кои целью своей имеют соединение между собой трех источников Силы, находящихся иногда более чем в тысячах стадий друг от друга. Такие operatio называются superficies, и приносят почет и славу участвующим в них игрокам, а те, чья суперфиция провисит дольше - объявляют победителем недели свою фракцию и потом всячески восхваляют себя на Форуме.
На момент событий, рассказами о которых я забавляю почтеннейшую публику, ординатом фракции, выступающей под зелеными знаменами, была и остается поныне ведьма Гиюль, называемая также Bufo Magna, коя кроме необъятных своих телес прославилась любовью к лягушкам, змеям и прочим гадам в жареном, печеном и вареном виде. Под ординатством Гиюль варвары и греки достигли значительных успехов в суперфициях, ибо коварный ум ведьмы все время придумывал новые планы, и все стены ее лачуги были исчерчены таинственными письменами на греческом, арамейском и финикийском языках.
Ординатством же в фракции благородных патрициев был в то время некий Ромул Худосочный, который не прославился практически ничем, кроме постоянного пьянства и хулы на своих обидчиков в проскрипциях. Даже на Форумные Сатурналии, для краткости именуемые ФС, (на кои собираются игроки обеих фракций, и их ученые рабы сражаются между собой, либо соревнуются в быстроте бега и дальности прыжков) Ромул заявлялся либо в состоянии, близком к catalepsia, либо вовсе пропускал их, предпочитая валяться под тенью платана с кувшином салернского в руках.
В то же время нельзя не упомянуть еще об одном примечательном в Ингрессусе Вечного города персонаже, известном нам как Птах-Татот. Ходили слухи, что данный египтянин является то ли потомком жрецов, служивших еще при фараоне Рамзесе, то ли сам бывший жрец храма Тота, что отразилось в его имени. Оный египтянин по ночам мастерил себе крылья наподобии божественных, однако, в отличие от ранее упомянутого нами грека Аидрокоса, крылья он делал из металла, и каждое перышко на нем было выковано кузнецом прекрасных навыков.
Однажды, прекрасным вечером дня Венеры, Птах-Татот поднялся на крышу своего дома, надел крылья и, применив к ним заклинание Праха, со скоростью ветра помчался в пустыню Леванта. Что сподвигло его на такой поступок - Боги ведают, но именно то, что не успело еще взойти солнце, а на источнике близ Аль-Вади развевалось синее знамя фракции - именно это и послужило началом многих комических и не очень событий, приведших Ингрессус Рима к нынешнему состоянию.
В то время, как Птах-Татот, сняв волшебные крылья, сидел возле аль-вадийского источника Силы и предавался курению кальяна, в Риме, в лачуге, доверху набитой сушеными жабами и прочей мерзостью, ведьма Гиюль готовилась провести обряд, цель которого назвать мой стилус даже не повернется. В кипящий котел она кинула двенадцать жабьих пенисов, щепотку дурман-травы и засохшие собачьи экскременты. После этого, ожидая приготовления варева, ведьма уставилась в свой магический шар, и внезапно узрела в нем профиль Птах-Татота на фоне левантийских песчаных дюн и перекати-полей.
Изумлению ее не было предела и наутро она, как и нанятые ей клевреты, вовсю голосили на форуме о том, что Птах-Татот нарушил волю Богов, когда поднялся к небу на своих волшебных крыльях.
На ступени Форума поднялся даже безумный иудей рав Шаббат, который в свое время похвалялся, что записывает на свитки все подвиги и приключения игроков, а когда его попросили показать почтенной публике свитки - сказал, что их пожрала его коза.
Рав Шаббат, к слову, в каждом знамении свыше видит происки игроков синей фракции, и постоянно возводит хулу на Форуме.
К голосящим, что более чем странно, присоединился и ординат синей фракции Ромул, который уже с утра был преизрядно пьян и вскоре свалился прямо на ступени Форума, обнимая кувшин дешевого вина. Захрапев, Ромул даже не почувствовал, как бродячие собаки облизали ему лицо и обмочили тогу.
За всем этим, посмеиваясь, наблюдали благородные патриции, многие из которых прибыли на Форум с холмов Агриппы, где успешно отражали набеги варваров и греков зеленой фракции. Один и тот же вопрос снедал высокородных - достоин ли такой квирит, как Ромул, лаврового гребня ордината, и не лучше ли остаться вовсе без предводителя, чем покрыть себя позором подчинения Худосочному?
Спор закипел жаркий, но точку в нем поставил некий Гай Фелиний, который сказал, как бы в шутку:
"Лучше нами будет управлять вон та ослица, чем Ромул худосочный".
После этих слов с Небес в старый платан у подножия форума ударила молния, а когда рассеялся дым, ослица заговорила человеческим голосом:
"Я теперь ординат Resistensia, преклоните передо мной колени!"
Часть квиритов со смешанным чувством испуга и благоговения преклонили колени пред говорящей ослицей, а кто-то суетливо снял гребень с головы спящего Ромула, и водрузил его на голову животного. Так осуществилась передача ординатства в синей фракции, и Боги смеялись с небес такой удачной шутке.
Патриции же с холмов Агриппы не приняли власть и волю новоиспеченного ордината, и в дальнейшем все свои суперфиции производили самостоятельно, не позволя случиться такому унижению, как послушание ослице, пусть и говорящей по воле Богов.
Мораль сей истории, достопочтенные мои слушатели, такова. Будь ты и говорящий осел, но ты все равно осел, пусть и увенчана твоя глава лавровым гребнем ордината.
История седьмая, про прогулки Гая Антония и коллективное помешательство иных игроков синей фракции
Ну что, достопочтенные квириты и их прекрасные спутницы, готовы ли вы выслушать очередную поучительную историю от скромного сочинителя? История эта во всех красках живописует как лицемерие, так и трусость, поэтому, как и принято на Форуме, начну я с краткого введения в суть Ингрессуса, привнесенного в Вечный город из парфянского царства.
Начнем с того, что Кодекс Ингрессус, служащий основой парфянского развлечения, не единожды переводился и толковался на единственный правильный в этом мире язык, и с каждым новым толкованием приобретал дополнительные смыслы, утрачивая прежние. К примеру, престарелый иудей рав Шаббат, который периодически, старчески кряхтя, выползает на ступени Капитолия, чтобы громогласно заявить о нечестности синей фракции, толкует Кодекс соотнося с принципами своих иудейских книг, а если же старика публично обличат в невежестве - испустит газы и удалится обратно к себе в лачугу, дабы пышнотелая наложница обработала вечно воспаленный anus старика составом из жаб, коры крушины и спермы диких быков.
По Кодексу благородные патриции синей фракции, а так же варвары, греки и прочий сброд фракции зеленой, проживающий на берегах Тибра, обязаны иметь не более одного ученого раба, который языком жестов может обменяться важными сведениями с другими учеными рабами. Если же участник парфянской забавы заведет себе еще одного ученого раба - тут же ревнители Кодекса, шамкая беззубыми ртами и потрясая усохшими конечностями, обвинят его в том, что мол, заводя более одного ученого раба, участник Ингрессуса приближает Конец Мира.
Итак, достопочтенные, краткий экскурс я считаю завершенным, и приступаю, собственно, к истории.
Погожим летним вечером благородный патриций Гай Антоний неспешно прогуливался в саду, разбитом в честь замирения с египтянами, и названным посему Крылья Тота. На территории сада находилось восемь или девять источников, и по команде патриция его ученый раб погружал свои руки в отверстие, и доставал оттуда разные предметы, которые могли бы дать преимущество в очередной суперфиции синей фракции.
Внезапно на входе в парк появилась странная процессия, во главе которой шествовала говорящая ослица Гельвеция, о коей ранее я упоминал в истории про Птах-Татота и низвержение Ромула Худосочного.
Неизвестно, какую картину узрела ослица, возможно хозяйка накормила ее несвежим овсом, однако, присев на зад и подняв передние лапы, животное возопила трубным голосом: "Прибыл Пан! Несть нам добычи с источников, кои осквернены старыми богами!"
Сопровождающие же ослицу игроки синей фракции, коим, к слову, больше пошли бы зеленые одежды и знамена, как и ежедневный ритуал целования в задницу Buffo Magna, в изумлении уставились на Гая Антония и его ученого раба. Неизвестно, то ли испарения долетели с близлежащих болот, то ли споры цветущего чубушника помутили разум поклонников Гельвеции, но ясно одно - в панике они попятились, потом развернулись и ринулись прочь из парка, давя друг друга и проклиная старых и новых богов.
Гай Антоний же, наблюдая этот приступ помешательства, пожал плечами, велел оседлать своего верного Стидуса, и неспешно направился в Сады Виктории, дабы продолжить прогулку под сенью вековых платанов.
Однако, каково же было его изумление, когда в Триумфальной арке Садов возникла та же процессия, только изрядно поредевшая и потрепанная долгой беготней по улицам Вечного Города! Ослица Гельвеция уже билась в судорогах, периодически падая на бок и пуская из пасти желтую пену. Увидев Гая Антония, она заорала дурным голосом, сразу вызвав сомнение в своей богоизбранности, и, размахивая копытами, как пьяная куртизанка на сатурналиях, поспешила прочь, в направлении имения грека Аидрокоса.
Виной всему, как подсказывает мне моя интуиция, были сложные коллективные галлюцинации у поклонников Гельвеции, кои превратили прекрасный облик патриция в чудовищную харю греческого бога Пана, вызвав, соответственно, панику, а так же оптическая иллюзия, при которой в глазах клевретов ослицы ученый раб Гая Антония размножился и приобрел чудовищные размеры.
Мораль этой истории, достопочтенные квириты и благонравные матроны, следующая. Не следует принимать за истину то, что шепчет тебе одурманенный разум.
Ave Resistensia!
История про фракийца Коцикса и источники проконсула Гая Номикса
Ну что, почтенные и добродетельные слушатели мои, не утомил ли я вас своими поучительными историями, которые считаю забавными и повышающими жизненный тонус?
Если нет - тогда расскажу вам еще одну, воспоминания о которой навеяло мне сегодняшнее посещение дворца Цезаря, в коем, среди прочих, есть специальный сад. В саду этом живут разные звери, птицы и гады, огражденные клетками сообразно их опасности для почтеннейшей публики, по саду прогуливающейся.
В одной из клеток со своими сородичами томится дивный человекообразный зверь Шимпанзевс, привезенный доблестными легионерами пятого легиона в подарок Цезарю откуда-то с берегов Нубии. Характером сия тварь обладает премерзким, и, увидев человека, начинает скалиться, прыгать и кидаться в человека экскрементами. Возможно в разуме Шимпанзевса это выглядит, как нанесение смертельной обиды, однако почтенных гостей Цезаря ужимки и прыжки человекообразной твари только веселят, отчего Шимпанзевс ярится еще больше.
Вышеописанный зверь и напомнил мне про фракийца Коцикса, который приехал в Вечный город в поисках лучшей доли. Коцикс был уличным музыкантом, и всякий вечер, оседлав своего мула, плелся на виа Аппиа, чтобы заработать лишний медяк, извлекая из своих многочисленных фракийских инструментов некие мелодии варварских земель.
Так случилось, что ежедневный его путь проходил мимо родового поместья знатного квирита, проконсула Гая Номикса. Сей славный муж знаменит уже тем, что на любой вопрос, касающийся обращения денег и драгоценных металлов в Империи, способен ответить настолько четко, ясно и прозрачно, что сразу станет понятно даже глупому греку.
На территории поместья размещался источник, из которого ученый раб Гая Номикса периодически извлекал дары, наподобие сосудов с греческим огнем, фрагментов мозаики и животворящих кубов. Как человек добродетельный, проконсул охотно делился с друзьями по фракции уловом, и никто не мог упрекнуть Гая Номикса ни в жадности, ни в глупости.
Однако, Коцикс почему-то воспылал ненавистью именно к этому источнику. Проходя мимо него, он постоянно посылал ученого раба плюнуть в источник, набросать в него осколков светильников, либо просто сломать орнамент Гая Номикса. Так проходил каждый день фракийца, и были дни, когда он специально менял маршрут, чтобы пройти мимо имения проконсула.
Благородный патриций только добродушно посмеивался, видя такую неоправданную свирепость уличного музыканта, и несколько раз посылал к нему вестового с предложением разделить хлеб и вино, ибо проконсул заботился о телесном здоровье музыканта, который, вместо того, чтобы обедать, подгонял в гору своего мула, и стегал палкой ученого раба.
Сейчас Коцикс, если его фракийские боги к нему благосклонны, то ли устал творить пакости проконсулу, то ли просто уехал на летнюю вакацию, а проконсул по-прежнему дает поучительные советы владыкам мира сего, в том числе и Цезарю.
Мораль сей истории, благонравные мои слушатели, в следующем. Как бы негодный и злой человек не старался уязвить доброго - добрый лишь добродушно посмеется, а злой останется в ошметках собственных экскрементов, как упомянутый мною ранее Шимпанзевс .
История девятая, заключительная.
Ну что же, достопочтенные квириты Рима и их благородные спутницы. Как говорил иудейский мудрец Соломониус - все проходит, и это тоже пройдет. Миновала пора, когда благородные патриции синей фракции, а также варвары, греки и прочий простой народ фракции зеленой загоняли своих коней, дабы украсить орнаментом фракции какой-нибудь заброшенный колодец в провинции Эбения.
Новое развлечение принесли с окраин парфянского царства ученые рабы. Теперь не источники силы разыскивают они, а древних мистических существ, кои описаны были в "Метаморфозах" славного поэта Овидия.
А поскольку в новой забаве не будет места ординатам, тайным интригам, глобальным суперфициям и прочему, порождающему глупость, гнев и гордыню - мишенью для памфлетов вашего покорного слуги парфянская забава Pokemanis не сделается.
Да и как бы не бомбардировали рассказчика просьбами о новых историях, включающих в себя разнообразные альковные похождения игроков как синей, так и зеленой фракции - не будет таких историй, ибо неуместно в сатирических описаниях уподобляться зверю Шимпанзевсу, который демонстрирует на публику гениталии и anus, вызывая хохот простолюдинов
Засим откланивается ваш покорный слуга Гай Анонимус, спеша просто напомнить всем предостойнейшим слушателям своим слова блаженного грека Пафомикуса из пьесы Elefantus Viridis: "Все мы люди, и должны вести себя по-людски, дабы не навлечь на себя гнев Богов".
