Осиротел Анисим рано, когда ему ещё и семи годков не было. В тот год по Земле мор великий прошёл… Вот родители мальчонки тогда вместе и померли, а спас его от неминуемой гибели брат отца- дядя стало быть, к себе на кордон и забрал, он лесником был у барина. Вылечил, выходил своими, лесными снадобьями. А как Анисим окреп, то всяким премудростям охотничьим стал обучать мальца. Поговаривали в деревне, что дядя дружбу с самим лешим водил, да прочей нечистью лесной знался, от того и кордон его старались стороной обходить… боялись. Да только и это ему не помогло. Когда Анисиму четырнадцать стукнуло, по зиме, дядю медведь- шатун поломал насмерть. Парень, хоть и мал ещё был, но медведя помог победить, благо силушкой Бог не обидел, да только дядьку не спас. А как прежнего-то лесника не стало, то Анисим сам у барина попросился в лесники, заместо родича погибшего. Кузякин тогда спорить с ним не стал и на лесное хозяйство паренька определил. Вот с тех пор и стал Анисим за лесом хозяйским ходить, девок деревенских смущать, да мужиков злить. Сколь раз грозились они наломать бока леснику, а подойти боялись. Паренёк хоть и был собою пригож, но взгляд у него больно тяжёл был- как на кого прямо поглядит, так того оторопь и возьмёт, и стоит этот бедолага столбом верстовым пока Анисим из вида не скроется.
Как-то пошёл он обходить владения лесные, поглядеть какое дерево можно срубить, проверить не поставил ли кто силков и капканов. Долго ходил, почти до соседской вотчины дошёл, как слышит, будто стонет кто в орешнике. Насторожился Анисим, крадучись подошёл к орешнику, раздвинул ветки, а возле орешника какой-то лихой человек капкан поставил, и в тот капкан волчица попала. Заднюю лапу бедняжке зажало железом. Уж она и так и сяк, а высвободится не может. Поглядела волчица на человека, а из глаз, ну прямо, человеческие слёзы текут. Заскулила, взвизгнула, и Анисим явственно так услышал: « Помоги?..» Поначалу оторопел молодой лесник, но не испугался, подошёл к зверю, разогнул железные клещи капкана и освободил волчицу. А та отбежала на несколько саженей в сторону, обернулась на своего спасителя, и Анисим снова явственно услышал голос девичий: «Благодарствую!»
Изумлённый лесник крепко зажмурил глаза и с силой тряхнул головой, а когда снова открыл глаза и взглянул на то место, где, только что, волчица стояла, то совсем растерялся, потому как волчицы и след простыл… Вот только что стояла и нет её… Лишь капелька крови на пожухлой листве осталась.
«Чудеса», - подумал Анисим, - «Видать устал я нынче, вот всякое и мерещится… Да где это видано, чтобы волки разговаривали? Нет, пойду ка я лучше поближе к дому… Вон и солнышко скоро к закату клониться станет. Поди с голодухи мерещиться всякое непотребство стало. Ладно, неча на ерунду внимание обращать! Вот домой дойду, там, поди каша пшённая с репой настоялась, что с утра сварил. Наемся и спать завалюсь, а утром поглядим что да как...»
Пока домой шёл, вспомнил Анисий, что дядька ему, ещё мальцом, сказывал, де есть такая старуха-лесовуха в здешних местах, будто людям коли она показывается, то волчицей оборачивается, что от встречи с ней добра не жди, будто человек, что её встретит, никогда из леса больше не выйдет-так и пропадёт без вести…
« Уж не лесовуха мне повстречалась?» - подумал Анисим и усмехнулся, - « А вот сейчас и проверим. Дядька покойный сказывал, что тот из леса никогда не выйдет и дома своего не найдёт, кто с ней встретится. Ну положим, из леса я и так редко выхожу, а вот дом свой отыскать… тут поглядим...»
Вот с такими думами шёл назад Анисим и вдруг с удивлением понял, что обратная дорога оказалась короткой, хотя хорошо помнил, что ушёл очень далеко. Поначалу сомнения его взяли, но скоро уже и тропка знакомая под ноги легла, и между деревьев мелькнула поляна, где кордон его стоял, вот и знакомое крыльцо… « Да-а… Чудны дела твои, Господи!..» - подумал Анисим, толкнул дверь и вошёл в дом.
Умываясь, лесник всё время вспоминал встречу с волчицей, перед его мысленным взором вставали жёлтые глаза зверя полные мольбы и слёз, раз за разом слышалось « благодарствую», произнесённое девичьим голосом.
Поужинав кашей с паренной репой, не раздеваясь, повалился Анисим на постель и моментально заснул. Ночью ему приснился сон: будто стоит он на лесной поляне, на краю той поляны растёт раскидистый старый дуб, а под дубом стоит девица неописуемой красоты в парчовом сарафане, с волосами цвета спелой пшеницы, заплетёнными в длинную тугую косу, и будто слышит он голос и говорит ему тот голос: «Благодарствую». Проснулся Анисим от того, что, будто, кто-то в дверь постучал. Лесник открыл глаза, сел на кровати, спросил: « Кто там?!» Ответа не последовало. Анисим подошёл к окошку и заметил, что возле деревьев на краю поляны, в утреннем тумане, вроде стоит кто-то, и вроде человек... Вышел на крыльцо, вгляделся в то место, где человек стоял, а там и нет никого, повернулся было в дом воротиться и опять услышал знакомый голос: «Благодарствую!..» Обернулся Анисим, рванулся было с крыльца на голос, а глянул по сторонам, а никого и нет…
Раз, по зиме, приехал к Кузякину дружок его закадычный - поручик Ахтырского гусарского полка Иван Артюхов, страстный любитель поохотиться, ну хозяин, знамо дело, решил потрафить гостю, позвал лесника и говорит:
- А что, Анисим, кабаны в твоём хозяйстве ещё не перевелись?
- Да что вы, барин, куда ж они денутся, коли я их подкармливаю, - отрапортовал лесник.
- А устрой ка ты нам с его благородием охоту на кабанчика, да чтобы не абы какой, а настоящий, матёрый секач был, - распорядился Кузякин, - Нам страсть как кабанятинки отведать охота!
- Слушаюсь! - Анисим поклонился хозяину.
- Вот и славно! Сколь времени тебе надобно на подготовку?
- А коли ваша милость не шибко спешит, то завтра и пойдём, а я пока проведаю тропы кабаньи, да номера для вас с их благородием подготовлю…
- Ты никуда не спешишь? - обратился Кузякин к гостю.
- Помилуй, братец, какие спешки? - расплылся в блаженной улыбке гусар, попыхивая длинной трубкой.
- Ну, стало быть, так и порешим! Пойдём завтра, ближе к обеду, -согласно кивнул барин, - Ступай, милейший, да хорошенько подготовь всё.
- Слушаюсь! - Анисим поклонился господам и вышел прочь.
Анисим тогда долго мешкать не стал, прихватил на кордоне топор, достал старые лыжи от дядьки оставшиеся, ружьишко прихватил, да и отправился на то место, где кабанов прикармливал. Пришёл на место, места для номеров подготовил, чтобы, значит, куда Кузякина с приятелем ставить кабана бить, себе местечко выбрал и только собрался домой вертаться, как почуял, что не один он здесь… Оглянулся… Мать честная!.. Из-за ёлок на него волк вышел, за ним другой, третий, четвёртый, пятый, а ведёт их крупная волчица прихрамывающая на заднюю лапу. Анисим даже не стал ружья с плеча снимать… Что, дескать, толку с одного выстрела, одного волка положит, а остальные его съедят пока перезаряжать станет, но топор из-за пояса достал, стоит не шевелится. Вот волки стали приближаться, окружать со всех сторон, остановились шагов за пять и тоже замерли, а хромая волчица пошла прямо к Анисиму. Идёт, хвостом повиливает, словно собака, а сама прямо в глаза глядит леснику, и слышит парень знакомый голос: « Не бойся нас». Узнал лесник и голос тот, и волчицу спасённую им признал и, словно, камень с души свалился, присел на корточки. А волчица подошла, потянулась к человеку и лизнула его в щёку, потом повернулась и, прихрамывая, потрусила прочь, а вся стая за ней.
« Ну дела,» - только и смог молвить лесник…
На другой день, как и было условлено после обеда, уже ближе к закату, привёл своих охотников Анисим на место, схоронил их на приготовленных номерах, строго на строго наказал не курить, не разговаривать и громко не дышать, потому как кабан он всё слышит и нюх у него ещё почище собачьего, коли что почует, ни в жизть не выйдет, а сам пошёл рассыпать прикормку. Только кормушку засыпал да спрятаться успел, как здоровый секач тут как тут. Огляделся матёрый, носом повёл и к кормушке… Не выдержал тут лихой гусар, выскочил со своего номера и с двух стволов выстрелил, да не попал куда нужно, а токмо подранил животину, а кабан боль почуял, разозлился да как кинется на охотника. По счастью, Анисим готов был, да с одного выстрела свалил секача. Тот только хрюкнул, будто споткнулся и затих, аккурат, возле самых ног поручика, только снег клыками вздыбил.
- Ну, любезный, теперь я твой должник, - промолвил белый, как снег гусар и потянулся во внутренний карман бекеши за фляжкой с водкой, - Я уже решил, что сейчас с жизнью прощаться стану.
- Да полно, ваше благородие, - отмахнулся Анисим и подтащил салазки, чтобы секача погрузить.
На том их охота и закончилась. Кабана в имение отволокли, барин приказал отрубить от секача заднюю ногу и отдать леснику за работу, поручик угостил парня водкой в благодарность за спасение и подарил серебряный рубль. Анисим сердечно поблагодарил господ, забрал добычу и пошёл восвояси, а как отошёл подальше в лес, то заметил, что из под елового лапника за ним наблюдает волчица. Остановился Анисим, достал из котомки кабанью ногу и отхватил от неё изрядный кусок, положил его рядом с тропинкой, сказал: «Благодарствую», -, и пошёл дальше. Понял лесник кто раньше заката кабана на номера выгнал, потому шёл и всё время улыбался.
Минула зима, промелькнула весна, настало лето. Надо сказать, что в тот год лето выдалось тёплым да на дожди богатым, так что грибы и ягоды рано пошли.
Деревенские как с посевами закончили, принялись за сенокос, ребятишки, какие постарше, родителям помогали, а какие поменьше по грибы да ягоды в лес зачастили. И так оно случись, что пошли детишки гурьбой за грибами, да двое ото всех в сторону ушли и заблудились. Знамо дело, когда мальцов хватились, то уже и солнце садиться стало. Кинулись было искать, да куда там, не видно ни зги. Решили на утро продолжить поиски всей деревней и за лесником сходить, чтобы, значит, помог. Да мальчишки сами набрели на кордон лесника.
Анисим, как раз вечерить собирался. Вдруг слышит стучит кто-то в дверь, отворил, а на крыльце два пострелёнка с корзинками грибов стоят, носами хлюпают:
- Ну здравы будьте, гости незваные, - усмехнулся лесник.
- Дядька Анисим, выведи нас с Егоршей в деревню, Христом Богом просим? - слёзно попросил тот, что постарше.
- Тебя звать-то как, добрый молодец? - поинтересовался Анисим.
- Никиткой кличут, - ответил мальчик.
- Значится ты Никитка, а приятель твой Егорша? - уточнил Анисим.
- Ага, только он не приятель, а братка мой - уточнил малец.
- Ну тогда заходите, богатыри русские, - Анисим пропустил ребят, затворил дверь, - За стол садитесь, вечерять будем. Поди голодные оба?
- Есть малость, - подтвердил Никитка.
- Малость, - передразнил лесник, - Я кулешу с салом сварил.
Хозяин кордона достал миски, ложки, кружки, поставил на стол чугунок с кулешом, отрезал по ломтю ржаного хлеба каждому, разделил на всех приготовленную еду и занял своё место за столом. После еды Егоршу начал сон смаривать.
- Дядька Анисим, - забеспокоился Никитка, - А ты когда нас в деревню проводишь?
- В ночь только лихие люди в путь отправляются, - ответил лесник, убирая посуду со стола, - Добрые люди все по домам сидят.
- Нас же мамка прибьёт! - испугался Никитка.
- Это обязательно, - согласился Анисим, - Да только прибьёт она вас завтра, а сегодня полезайте с братом на печь и до утра спите. Куда сейчас идти-то, темень кругом, ничегошеньки не видать.
На утро Анисим, как и обещал, отвёл мальчишек в деревню, а сам решил возвратиться, сделавши по лесу, небольшой крюк… Ну идёт, стало быть, и видит, что перед ним поляна, точь-в-точь, какую он во сне видел, и на краю поляны растёт старый, раскидистый дуб. У Анисима аж дыхание перехватило, а сердце так сильно забилось, что, того гляди, выскочит из груди.
« Чудны дела Твои, Господи», - подумал лесник, - «вроде всё в лесу знаю: каждую полянку, каждую ложбинку, а эту поляну вижу в первый раз». И будто бы какая сила неведомая потянула его к этому дубу. Подошёл он к дереву, а от того такое тепло исходит, что и описать не возможно. Присел Анисим на землю, прислонился спиной к дубу и глаза прикрыл. Вдруг чувствует, будто стоит перед ним кто-то. Открыл глаза… Мать честная!.. Перед ним стоит та, которую во сне видел: и сарафан парчовый, и коса длинная цвета спелой пшеницы…
- Ты кто? - спросил Анисим.
- Люди старухой-лесовухой кличут, - с улыбкой ответила девушка.
- Какая же ты старуха? - удивился Анисим, поднимаясь с земли, - Старухи все горбатые, да морщинистые, а ты молодая и красивая…
-Что, так таки и красивая? - рассмеялась девушка.
- Так таки и красивая, - подтвердил лесник.
- Значит ты меня совсем не боишься? - девушка вплотную придвинулась к нему так, что парня жаром обдало от близости этакой красоты и в пот кинуло.
- А чего тебя бояться, ты не чудище какое заморское, - от волнения слова с таким трудом выговаривались, что Анисим уже начинал на себя сердиться.
- Может тогда прогуляешься со мной по лесу? - предложила красавица.
- От чего не прогуляться? Прогуляюсь, - согласился Анисим.
Девушка пошла впереди лесника, и тут Анисим заметил, что красавица прихрамывает на правую ногу:
- Ты что, ногу повредила? - насторожился лесник.
- В капкан нечаянно наступила, ответила красавица и посмотрела парню в глаза.
- Я же тебе уже сказала, я старуха-лесовуха, - девушка опять рассмеялась.
- Да перестань ты надо мной смеяться! - начал терять терпение лесник, - Лучше имя своё мне скажи?
- Ну коли так тебе неймётся, то Дарьей меня зови, мил друг Анисим.
- Ты имя моё знаешь? - удивился лесник.
- Как же ты тогда в капкан наступила, коли много чего знаешь? - попробовал уколоть Анисим девушку.
- Я же сказала, что много, а не всё, - беззлобно ответила лесовуха, - Вот и не убереглась, да на моё счастье ты мимо проходил, а тебя я давно знаю.
- Как это давно? - удивился Анисим.
- А с того самого времени, как твой дядька тебя с собой на охоту стал брать. Понравился ты мне тем, как лес любишь, что зверьё зазря не истребляешь.
- А идём мы сейчас куда? - встрепенулся Анисим.
- А мы уже пришли. Обернись…
Обернулся лесник, а они на поляне, где его кордон стоит.
- А мы ещё встретимся? - спросил Анисим.
- Коли захочешь меня вновь повидать, приходи на поляну к старому дубу, прислонись к нему и обо мне подумай. Ну ступай, мил друг…
Сказала, обернулась волчицей и потрусила к лесу. Анисим проводил её взглядом пока она за деревьями не скрылась и побрёл к дому.
После той встречи Анисима, как подменили. Был бирюк бирюком, а тут и приосанился, и взгляд не такой тяжёлый стал, да и голос как-то помягчел.
В деревне слухи разные пошли, мол, лесник влюбился, а в кого, того не ведомо.
Кто-то даже сказанул, что, де, вытесал он себе бабу из сухого дерева и каждый день ходит и поклоны бьёт истукану, так над тем токмо посмеялись, да и брехуном обозвали. Парни розыск тайный учинили, мол, не нашу ли, деревенскую, девку Анисим себе приглядел, да так и не выяснили к кому ходит лесник, потому как он и не ходил ни к кому. А раз такое дело, то молодёжь-то и поуспокоилась: коли нет у лесника деревенской зазнобы, то и лесник нам не соперник. Посудачил народ, посудачил, да и занялся делами каждодневными.
А Анисим, почитай, каждый день на поляну, к заветному дубу, ходить стал.
Придёт, дыхание переведёт, лбом прислонится к дереву и как о Дарьюшке своей подумает, шибко так подумает, так Дарьюшка его и появится. Очень уж они друг другу полюбились и счастью ихнему, казалось ни конца, ни краю не будет.
Да не всё в жизни-то так гладко, как хочется. И счастье это недолгим оказалось.
А случилось вот что… Стала со дворов живность по ночам пропадать: у кого курица, у кого пара уток… Ну народ, знамо дело, на цыган подумал, они, как раз в соседнем имении, у барина соседского табором остановились. А барин соседский большой любитель был цыганских песен послушать и всякий раз привечал этих безбожников. Пошли к соседу, тот к цыганам, да толком ничего не узнали. Кузякин за приставом в узед послал с депешей. Ну приехал, стало быть, пристав, привёз с собой следователя, урядника. Учинили они следствию, а тоже ничегошеньки не нашли. Так ни с чем и уехали. А как уехали, то на следующую ночь, из барской овчарни овца пропала, да тихо так пропала, никто и слыхом ничего не слыхивал. Кинулись искать и нашли у самой кромки леса копыта, голову и кишки от той овцы. Ну кого обвинить?.. Знамо дело, волки виноваты. Позвал тогда Кузякин Анисима:
- Что же это, голубчик, твориться? Ты за порядком стал плохо следить! В лесу волки расплодились, обнаглели так, что скотину крадут, а ты ни сном, ни духом!
Почему не доложил мне, что облаву на волков пора сделать!?
- Не гневайся, барин, - спокойно ответил Анисим, - Да токмо волки здесь невиновные…
- В лесу зверья в достатке, им без надобности к людям выходить, чай не зима…
- Зима, не зима! - зашумел барин, - Ты меня ещё поучи! Чтобы завтра с мужиками облаву на волков учинили!
- Да не волки это, барин! - начал спорить Анисим, - Я сам смотрел, окрест никаких волчьих следов и в помине нет.
- А кто же тогда из моей овчарни овцу утащил? - не сдавался Кузякин.
- Про то мне не ведомо, следов не нашёл, а какие и были, то мужики их затоптали все, пожал плечами Анисим.
- Всё! Никаких возражений! - отрезал Кузякин, - На завтра объявляю облаву на волков! Ступай на кордон, а мужиков староста соберёт! Завтра ожидай нас на кордоне!
Да не кордон пошёл Анисим, а к дубу заветному кинулся, Дарьюшку предупредить, чтобы волков своих уводила. Пришёл к дубу, прислонился к шершавому стволу, и появилась его суженная, красивая, словно зорька утренняя:
- Что стряслось, любый мой? - девушка обняла за шею Антипа, - На тебе лица нет…
- Беда, душа моя! В деревне кто-то овцу барскую украл, да возле леса зарезал, а сказали на волков. Барин злой, словно чёрт, на завтра приказал облаву учинить. Уводи свою стаю подальше от смертоубийства.
- Не переживай, родной мой, - успокоила Дарья, - Стая давно ушла на север за стадом кабанов, так что ваши охотники никого не найдут. Ступай к себе и не волнуйся…
Сказала, стала лицом к дубу и вошла в него через раздвинувшиеся ветки, словно и не было её здесь.
По утру заявился на кордон Кузякин с ватагой мужиков, со сворой собак:
- Волков поднимать будем от болота. Пойдём полукругом, вперёд собак пустим, - поучал мужиков Кузякин, - Будем из леса их выгонять на поле. Там, за стогами сена укрылись приказчик со стрелками. Они и встретят серых разбойников, а мы им путь отрежем в лес…
Прикинул Анисим, что путь охотники держать будут, аккурат, через их с Дарьюшкой заветную поляну, мимо старого дуба, и сердце его заколотилось от предчувствия недоброго, но делать нечего, против барина не пойдёшь.
Вот пришли они к болоту, построились полукругом, как Кузякин им велел, собак пустили и пошли вперёд. Анисим рядом с барином идёт, по сторонам смотрит. Вот уже и поляна близко, а ни одного волка не видать, да только не спокойно у парня на душе как-то. Глянул вперёд и обомлел!.. Посередь поляны его Дарьюшка стоит в волчицу оборотившаяся и на охотников смотрит.
Увидали волчицу охотники, припустили за ней, а та повернулась и прямиком к дубу кинулась. Тут Кузякин вскинул ружьё и из двух стволов-то и выстрелил.
Взлетела над землёй волчица в последнем прыжке и рухнула возле самого дерева. Кинулся с криком Анисим к любимой, добежал, упал перед ней на колени и завыл в голос. Подошли к ним охотники в великом недоумении, глядь, а заместо волчицы на земле лежит девушка необыкновенной красоты, а на груди её рана страшная кровоточит. Открыла она глаза, взглянула на Анисима, улыбнулась, прошептала «любый мой» и затихла… А Анисим поднял на руки мёртвую невесту, подошёл с ней на руках к дубу, повернулся и поглядел на охотников так, что те аж попятились… страшно поглядел. В этот миг, будто дрожь по земле прошла, зашумел, закачался старый дуб, и открылось в его стволе огромное дупло. В то дупло и вошёл лесник с мёртвой Дарьюшкой на руках, а как вошёл, так дупло за ним и закрылось.
От увиденного, помещика Кузякина паралич разбил, его мужики с охоты на себе принесли онемевшего. Крестьяне, что с помещиком там были какие умом повредились, а какие не повредились, те в пьянство ударились. Приказчик попробовал было выяснить что произошло на той поляне, да какое там… Одни смеются или плачут, другие слова спьяну вымолвить не могут, Кузякин только мычит да под себя гадит… Делать нечего, послали за племянником в Санкт-Петербург. Тот приехал, месяц за дядей ухаживал, а через месяц старый барин преставился. А как преставился, то выяснилось, что долгов оставил он «целый воз и маленькую тележку». Ну племянник долго разбираться не стал и всё имение дядюшки с молотка пустил, долг оплатил и обратно в Санкт-Петербург укатил. Новый хозяин новые порядки завёл и вникать не стал почему поляну, на которой старый дуб растёт называют «Дарьина поляна», а дуб, в который лесник вошёл- Анисимовым зовут.