Karinafold

Вода всегда меня завораживала. Казалось бы ничего нет в этой жидкости такого, о чем бы люди не знали, и тем не менее в реке, в водоеме, в море, и уж тем более в океане никогда не знаешь, что скрыто на глубине. Что лежит годами на дне под корягой. Мелкие стайки рыб проплывают мимо, раки, крабы едят то, что находят, волны обтачивают острые углы... Почему-то людям редко жаль рыб. Все жалеют курочек, коровок, зайчиков, и прочих пушистых милых зверюшек, но когда дело касается рыб, мало кто бросится защищать их права на жизнь. Нет, конечно, дельфинов, скатов, китов все мчатся спасать. Но никто не рвется спасать скумбрию или хека. Хека уж тем более никто не хочет спасать, его даже продают уже без головы, чтобы не пугать честной народ. К чему это я?

Вода. Вода манит, завораживает, шепчет мне каждый раз: "Заходи поглубже. Занырни с головой, расслабься, больше тебе ничего не нужно делать, мои волны унесут тебя". Поэтому к морю я никогда не хожу одна. Сколько себя помню, я всегда любила плавать. Будь у меня родители, они точно отдали бы меня в секцию по плаванию, но я была безымянной выброшенной сироткой, которую случайно нашли на гальке в полотенце и отнесли в детдом.

На моем ноутбуке есть целая коллекция фотографий людей в воде. Руки в воде, голова в воде. Лиц практически не видно, сюжет почти всегда тот же - тонущий человек, который не очень-то и старается выплыть. Практически каждый вечер я бережно пересматриваю все эти картинки, останавливаюсь на самых любимых, представляю, как я смотрелась бы в таком кадре, как красиво вытягивала бы ногу или отводила плечо.

Когда я стала жить ближе к морю, даже на работе заметили, что количество шуток про безнадежных утопленников резко увеличилось в моих разговорах. Мне начали сниться сны, что я в приступе лунатизма (коим никогда не страдала) прихожу к набережной и спускаюсь к воде. Чаще всего меня за лодыжку хватает щупальце огромного осьминога и тащит на глубину, а черная вода закрывает надо мной мир и белый огромный блин луны. Этот страх нарастает, я перестала принимать ванну. Отнесла в парке в ящик обмена книгами свою единственную книгу Говарда Лавкрафта в надежде, что соплеменник Ктулху уйдет из снов. Но сны не уходили, каждую ночь мне снилась черная гладь и луна, как будто звали меня. Иногда я просыпалась от выкручивающей боли в суставах, так хотелось поплавать.

Пару раз я сходила в бассейн, надеялась, что это дикое желание станет меньше, но ничего не изменилось. За последний месяц я выспалась от силы пару раз, когда совсем без сил под действием алкоголя упала на кровать.

Сегодня было особенно отвратительное настроение. Не помогал ром с колой, не хотелось спать, истошно хотелось прогуляться.

На пляже на холодном песке ворковали парочки, но я не стала обращать внимание на них. Они заняты друг другом. Вода тихонько шуршала о гальку. Я сняла обувь и понемногу зашла в воду. Когда волна коснулась моих пальцев, от удовольствия у меня даже закатились глаза. Постояв так достаточно продолжительное время я посмотрела на небо. Сияла луна прямо как в моих снах. Мороз пробежал по коже и я сделала ещё один шаг. Ничего ведь не будет, если я окунусь? Была безумно жаркая летняя ночь, не хотелось даже снимать платье. Я только бросила рюкзак к обуви и решительно пошла дальше в воду. Море было тихое, спокойное и совершенно не внушало того ужаса, из-за которого я так долго не могла спать.

Я поплыла, хотя чтобы оставаться на плаву от меня никогда не требовалось особых усилий, вода выталкивала меня как соломинку. Нырнув, я открыла глаза и увидела, как луна сквозь водную гладь пляшет из стороны в сторону. Внезапно та самая выкручивающая боль в суставах пробрала все тело. Это не были судороги, ведь судороги сводят мышцы. Бедра, колени, голеностоп - всё болело так, будто кости сейчас вывернут меня наизнанку. От этой боли я попыталась закричать и глотнула морской воды. Никогда я такого не испытывала, я начала барахтаться, чтобы выплыть на поверхность и закричать. Я даже не могла понять, в какой стороне берег. Долго барахтаться не вышло, ноги совершенно не слушались, они наоборот причиняли мне безумную боль. В глазах начался фейрверк, воздух в лёгких закончился, хотелось вдохнуть, но до поверхности я доставала лишь кончиками пальцев. Может кто-то на берегу заметит, что я тону и спасёт? Промелькнула мысль о том, какой, наверно, красивый кадр сейчас бы получился, но не было ни малейшего желания позировать невидимому фотографу. Ноги снова скрутило, лёгкие горели внутри и я поняла, что нет смысла бороться. Девушка, которая коллекционировала фотографии утопленников, утонет. Как иронично.

В дикой панике, изнемогая, я открыла рот и вдохнула воду. Всегда при просмотре фильмов я думала, что это последний момент сознания, что после этого агония умирающего заканчивается, но оказалось, что нет. Ещё бесконечные пару секунд я пыталась дышать, ощущая дикую боль во всём теле. Сознание отключилось и я подумала, что наконец умерла.

Открыв глаза, я не осознала, где нахожусь. Небольшая рыбёшка щипала меня за ресницы, видимо решив, что это еда. Удивленно я открыла глаза. Ноги больше не болели, я посмотрела на них и закричала. Раньше я думала, что невозможно кричать под водой, но этот звук разошелся, поднят песок вокруг меня и разогнал немногочисленных морских обитателей. Ноги были не похожи на человеческие, на них было гораздо больше изломов и изгибов, чем раньше. Пальцы на ногах невероятным образом удлинились и срослись в одну длинную пластину. Не думая о том, как я дышу, я начала судорожно перебирать конечностями, чтобы подняться к поверхности. На удивление это получилось молниеносно, буквально пару движений и я вынырнула. Кожа при лунном свете показалась серой, но от радости, что я жива, я не обратила на это внимание. Как только моё лицо поднялось над водой, я попробовала вдохнуть, но у меня это не вышло. Воздух просто не проходил внутрь, как бы я не пыталась. Под светом луны я поняла, что не могу дышать без воды.

Опустившись в толщу черной морской воды я вполне успешно дышала. Оглядев изменившееся тело, новая я достаточно легко приняла метаморфозы. Плавать было так же легко, как и до этого ходить. Только вокруг была вода, вода скрывала от опасностей и таила в себе новые. Когти на руках легко разорвали неудобную ткань, платье и нижнее бельё теперь только мешали. Увидев блеснувший бок рыбёшки неподалеку, я быстро её догнала и сцапала. Откусив приличный кусок извивающегося тела заострившимися зубами, я удовлетворенно заурчала.

Я забыла поужинать.

Казалось весь мир взорвался и это чувствовалось не только вокруг, но и внутри, в голове, в груди, в конечностях. Даже лежать на земле было тяжело, ударные волны вжимали, кости трещали и казалось, что ещё немного, ещё чуточку и всё лопнет, распластается и станет двухмерным. По крайней мере этого очень хотелось.

Самое дурацкое, что не было мелькающих образов всей жизни, не было великого понимания всех ошибок, совершенных в жизни... Как и всегда, фильмы оказались ложью, было только тупое ожидание смерти.

Когда всё стихло она ещё долго оглушенно лежала. Ждала новых залпов, новых прилётов. Руками она накрыла голову и когда решилась открыть глаза её взгляд уткнулся на тайную татуировку. Конечно, родители бы не разрешили ей сделать тату, но она и не спрашивала. Ей так хотелось быть особенной, интересной, что она нашла мастера, который учился и был готов взяться за что-то совсем маленькое. Сейчас она смотрела на неровные точки коричневого цвета, которые мысленно можно было соединить в созвездие рыбы. Рыбки в этом созвездии не угадывались совершенно, но она-то знала, что это её знак зодиака. Она хотела говорить всем, что у неё на внутренней стороне плеча есть скопление родинок идеально совпадающее с её созвездием, что она родилась очень особенной. Любой девочке хочется быть особенной, а когда тебе 15 лет это желание совсем жгучее. Родители про это не узнали, с ними ей не хотелось это обсуждать, ведь они знали, что она совершенно обычная девчонка без мистических родинок.

И вот она смотрела сейчас себе в плечо. Сверху на неё начала опускаться пыль, хотелось чихнуть и закашляться, но как можно испортить такую благодатную тишину?

Уставившись прямо на свои "особенные" родинки, она лежала вечность. Затем увидела что в одной из них есть небольшая, совсем малюсенькая проплешина. Сначала это удивило, неужели даже в такой малости начинающий мастер татуировки не смог сделать всё идеально? Затем мысли перескочили: "А вдруг это не мастер виноват? Может я её просто почесала? "

В носу опять зачесалось, рука побелела от опустившейся пыли, начал медленно падать пепел, а руки затекли в одном положении. Какой организм капризный, не так давно единственное, что хотелось, это не двигаться, а сейчас наоборот, суставы начало выкручивать желание пошевелиться. Вдалеке были слышны автоматные очереди, но ни залпов, ни свиста не было.

Оправившись от стресса организм решил, что пора чихнуть. От этого действия только оседающая пыль вперемешку с пеплом поднялась вверх, а тело, содрогнувшееся от чиха, заболело до кончиков пальцев. Эта боль дала ей очнуться от состояния листка, зажатого юным коллекционером между страницами книги. Со стороны, наверно, казалось, что она двигается в замедленной съёмке, но девочка спешила.

Она вспомнила, что выбежала из школы первая, потому что ей очень хотелось в туалет. Она отпросилась посреди урока и совершенно случайно оказалась первым ребенком, которому старая техничка истошно крикнула: "Беги!!! " Вот только бежать надо было не на улицу, а в подвал. Так говорила учительница, что в подвале безопасно, что это укрытие, но от звучавшего ужаса в одном маленьком слове девочка испугалась, сердце ушло в пятки и она бросилась к открытой для проветривания двери черного входа. Она не успела подумать, что делает не правильно, что на улице ещё опасней, она просто побежала через футбольное поле. А потом упала от первого же звука взрыва, который раздался где-то впереди.

Девочка села, в голове болело внутри, болели глаза. Волосы спутались и залезли на глаза, в них запутался пепел. Вокруг лежали куски белых кирпичных стен, какие-то непонятные деревянные ошмётки, белый пластик со стеклом. Она вспомнила, что посередине этого ужаса что-то ударило её по спине, но потом это снесло новой ударной волной. Потянулась рукой, потрогала и поняла, что там ссадина и идёт кровь. "Нужно обратиться в медпункт", – промелькнула мысль и девочка решила, что обязательно так и сделает.

Когда она смогла повернуть голову в сторону школы первое, что ей пришлось сделать, это несколько раз моргнуть. Казалось пыль была такой густой, что частично скрыла здание. Но дело обстояло так, что школы больше не было. Где-то посреди обломков начинало что-то гореть, но не было ни одного этажа, ни одного окна, из земли торчали остатки фундамента. Многоэтажки вокруг сияли дырами, где-то начала падать стена. В одной квартире что-то взорвалось, наверно, газ. Люди кричали, выбегали из них, кто-то заводил машину, кто-то звал скорую. Дома были, а школа – нет. Не было видно никакого движения, не было слышно, чтобы кто-то пытался выбраться из под завала.

Она поняла, что теперь чтобы быть особенной ей не нужна татуировка в виде созвездия рыбы. Из всей школы номер 8 теперь она стала особенной: она дышала