GubastiKudryash

Наверное, не многие, кто хорошо учились в школе, жалеют об этом. Но у меня есть эта жалость и причина ей только одна. Нет, я не из-за того жалею, что пропустил веселье с ребятами, которые прогуливали уроки. А жалею я только потому, что не попал на подготовительные занятия к Игорю Васильевичу.

Все мои старшие братья учились относительно плохо и родители отправляли их на дополнительные занятия. Игорь Васильевич, когда-то крестил отца, поэтому он и подтягивал в учебе моих братьев.

Я же знаю о нем только из рассказов. Видеть я его видел и даже парой слов обмолвились.

Высокий пожилой мужчина старой закалки. Он всегда носил коричневый плащ и шляпу. А лицо его напоминало бульдога. Обвисшие щеки, большие роговые очки и тусклый взгляд.

Он был учителем от бога. Да, я не побоюсь этого слова. Начнем с того, что он преподавал много предметов: русский язык, литература, физика, химия, алгебра, геометрия и другие. Он сам мог бы выучить все классы.

Но знание предметов не всегда говорит о том, что ты будешь хорошим учителем. Игорь Васильевич умел заинтересовать учеников, что является наверное самым большим достижением учителей. Он заинтересовывал их там, где это казалось невозможно.

Например, когда он замечал что брат мой начинает выводить закорючки и закрашивать пустоты в буквах, он менял тему и рассказывал что-то из своей жизни, а потом снова возвращался к предмету.

- Тебе наверное неинтересно?

- Интересно, - больше ради приличия ответил брат.

- А ты вообще знаешь зачем мы это делаем? – спросил Игорь Васильевич, показывая на учебник.

Брат пожал плечами.

- Ну, вот смотри. У нас есть лист железа из которого мы должны сделать максимально емкий бак. Если мы будем каждый раз, гнуть его, то на нас железа не напасешься. С помощью этой формулы, мы узнаем, как нам лучше всего это сделать. Теперь понятно?

- Теперь да.

И еще много подобных случаев.

Из жизни его я знаю то, что во время ВОВ он служил в пехоте и дошел до Берлина. Рожден он был в 1908 году и я все удивлялся и даже гордился тем, что лично видел человека который жил при царе Николае II.

Рассказывал он как-то о случае, который заставил его стать учителем. Он-то всегда мечтал стать моряком, но из-за плохого зрения его не брали. Но это не сломило его характер и во время подготовки к экзаменам, он выучил всю таблицу букв, где проверяют зрение. И когда врач показывал на букву, Игорь Васильевич, быстро считал в уме ряд и строку, после чего говорил букву.

Он не ошибался ни разу, но опытный врач заметил, что тот толком и на буквы не смотрит. Либо смотрит но рассеяно. В итоге ему отказано было в поступлении.

А учителем он стал после того как работал в колхозе трактористом. Выехал он в поле на тракторе и заглох. Зима, холодно, трактор не обогревается, вокруг волки воют. Подумал он подумал и выбрал институт вместо того чтоб замерзнуть где-то в поле.

И, стоит заметить, что с профессией он угадал.

Они с женой так бы и жили в стареньком доме, где у Игоря Васильевича была своя комнатка, что-то вроде кабинета или маленькой аудитории. Где и учились мои братья и где, я не был ни разу.

Но его сын, который живет в Петербурге, решил забрать их к себе, потому что возраст преклонный и случись чего, даже помочь некому будет.

Игорь Васильевич умер в поезде, не доехав до Питера.

Этот человек и есть единственная причина почему я жалею что хорошо учился.

В детстве мы часто бывали там, где взрослые запрещали нам находиться. Ну, так уж заведено у ребенка, что запретный плод всегда слаще.

А вообще, недаром говорят что детей, дураков и пьяных бог бережет. Были и у меня такие случаи. Несколько раз я мог умереть, но каким-то образом мне удавалось выбраться без серьезных последствий.

Я проваливался в прорубь и шел потом около десяти километров домой. Меня топило в водовороте напором воды, на насосной станции. В пять лет я ходил по краю десятиэтажного дома, где с одной стороны была пропасть, а с другой крыша. Я падал на стройке с третьего этажа, тогда я себе ногу и руку вывихнул. Короче говоря много было всякого. Всё и не вспомнишь. Но один случай мне запомнился больше всего.

Было мне лет девять. Тогда у нас был бум на сдачу металлов. И, естественно, все малолетки хотели заработать немного деньжат. Весь алюминий, медь, латунь и чермет вынесли буквально за полгода-год, а дальше уже приходилось изворачиваться и искать.

Взрослые ездили на поля и разворовывали имущество былых совхозов, колхозов, ферм и прочего. А малые просто бродили по всяким нехорошим местам и искали там.

Как-то дошел до нас с друзьями слух, что в поле, километрах в трех от школы, есть овраг, в котором валяется целая куча проволоки. Не помню точно какая именно там была, но вроде шестерка.

Короче говоря, вооружились мы молотками, топорами, сумками и после чего благополучно выдвинулись, пока слух про залежи металла не зашел слишком далеко.

Идти, как говорилось выше, было недолго.

Найдя нужный овраг, мы увидели ту самую кучу проволоки. Я понятия не имею, как она там очутилась, но почти весь овраг был завален этой проволокой. Там была наша шестерка, ради которой мы и пришли, была рабица, были раздробленные столбы и много другого мусора.

Задача наша была такая.

Так как вся проволока спутана друг с другом и нам не вытащить именно ту за которой пришли, то мы ломали ее на куски около пятидесяти сантиметров, ровняли тут же на камнях и складывали в сумки. Зачем ровняли? Просто так ее удобней перевозить, да и в сумку войдет больше.

Короче говоря принялись мы за работу.

Только и стоял звон металла.

Было нас три человека: я, Денис и Саня.

«Кузница» наша расположилась вверху оврага. Туда мы стаскивали куски проволоки, там же и ровняли на камнях. Вниз, в овраг шла тропинка, посередине которой, дождевые ручьи выбили колею.

Много раз мы поднимались и спускались по этой тропинке, пока Саня не увидел кусок металла торчащего из-под земли. Кусочек этот был крайне мал: всего-то сантиметра два тонким слоем.

Естественно всех нас это заинтересовало и мы, забыв зачем пришли, начали откапывать оставшуюся часть. Сухая глина, как оказывается, очень тяжело копается. А так как у нас не было лопат, то копали мы чем попало. Я, например, долбил зубилом. Слой за слоем откалывал куски земли.

Долго мы там провозились, прежде чем смогли откопать еще кусочек.

В итоге на поверхности оказалось что-то типа шестеренки, только лопасти были длиннее. Шестеренка эта уходила дальше вглубь земли.

Копать стало совсем невыносимо и мы начали долбить молотками, в надежде что сможем раскачать эту темную вещицу.

Спустя минут пять беспрерывной работы, мы смогли откопать еще кусочек. Наши усилия не прошли даром и, схватившись за «шестеренку» мы уже чувствовали как шевелится вся деталь под землей.

После нескольких ударов и подкопов, нам удалось вытащить ее на поверхность.

Я помню, стоял сверху, а Саня, спустившись ниже по тропе, раскачивал эту деталь из стороны в сторону. Поднатужившись и покраснев от напряжения, он выдернул ее на тропинку и все мы замерли на месте.

Перед нами лежал снаряд.

Самый настоящий снаряд времен великой отечественной войны. Снаряд который на то время, лежал в земле уже более пятидесяти лет.

Бледные, с глазами на пол-лица, мы медленно поднялись на вершину оврага, забрали нашу проволоку. Собрали шмотки и пошли обратно в село.

Хорошо, хватило ума, рассказать все взрослым и один из родителей пошел с нами, чтоб мы показали ему это место.

Я не знаю что им двигало, отцом друга то есть, но он сам решил выкопать все снаряды.

Мы наблюдали за всем этим из далека, спрятавшись в низине. Помню каким серьезным и сосредоточенным было лицо дяди Димы. Когда он закончил работу, то в нашей «кузнице» лежало семь танковых и один авиа снаряд.

Оказывается дядя Дима перед тем как пойти с нами, позвонил и сказал о происшествии саперам. Они приехали спустя два дня. Целых два дня снаряды лежали под открытым небом в трех километрах от школы.

Место там конечно не оживленное, но все же.

Через два дня, наконец-то приехали саперы, сложили все снаряды в низине и подорвали их.

Потом, естественно, несколько людей живущих в относительной близости к месту взрыва, говорили что рядом с ними пролетели осколки. Что же касается нас, то мы на целую неделю стали местными героями. Говорят, что об этом случае даже написали в районной газете, но я ее так и не увидел.

Вспоминая этот случай у меня появляются какие-то смешанные чувства .

Снаряды пролежали в земле около шестидесяти лет, а мы по ним молотками стучали. А ведь могли и рвануть. И тогда вместо трех малолетних героев было бы три маленьких трупика. И хорошо если бы еще остались в целости наши тела.

Не знаю чем закончить и кого благодарить за то, что могу это написать.

Просто хотелось рассказать

Знаете, раньше такие врачи самородки были в деревнях и селах. Их еще костоправами называли. Возможно и сейчас есть, но я уже давно живу в городе.

Дело в том, что и в нашем селе был такой костоправ, который ставил на ноги тех, на которых уже давно все врачи крест поставили.

Причем на удивление стереотипно, он никогда не брал денег, вместо этого люди несли ему продукты. По сути у него было все, что надо человеку для жизни.

Лечил он как-то одну женщину – она ходить не могла из-за болей в спине. Да так лечил, что соседи слышали ее крик. Орала она на него с лихвой. Баба здоровая такая, лежит на животе, а он мнет ее. И баба эта, во все горло кроет его:

- Что ж ты делаешь… - и пошла, пошла, пошла в три этажа крыть. Мат стоял на всю улицу.

А мужик мнет и улыбается, пришептывая:

- Кричи, кричи, так терпеть боль легче. Кричи… - и голос его был таким спокойным, немного даже с улыбкой что ли.

В итоге после, нескольких «экзекуций» баба эта домой сама пошла.

Был еще один случай, который непосредственно связан с моей семьей. При родах моего старшего брата возникли осложнения. Несколько минут он не дышал и врачи едва смогли вернуть его к жизни. Потом, когда его проверили, оказалось что очень много костей сломано – тазобедренная, несколько ребер и ключица. Он начал голову держать лишь в пять месяцев, когда другие дети уже сидят сами. Не раз возили его в больницу, где врачи сказали стягивать его ремнями, что мать и делала. спустя некоторое время, она поняла, что это не приносит никаких результатов. Наверное от того и пошла к этому костоправу. Он увидел эти ремни и только со злобой выдавил:

- Вот их бы этими ремнями и стянуть.

Прощупал он младенца. Каждый суставчик проверил и сказал положить его на твердую поверхность. Каждый день он приходил и делал ребенку массаж. Так продолжалось две недели и мой брат смог держать голову, а уже в девять месяцев сделал первые шаги, даже раньше чем многие здоровые дети.

Короче говоря, много людей вылечил этот мужик. И вот когда он умер, все село вышло проститься с ним. Вереница людей тянулась огромной змеей, петляя среди улиц и дворов. Кто не смог прийти лично, откладывал все свои дела и просто выходил на улицу, провести гроб в траурном молчании.

Глядя на процессию, была какая-то гордость, что есть еще такие люди, кто живет ради добра и есть те, кто благодарны за это добро. Искренне благодарны.

Тяжело было в те годы. Вначале все продукты уходили Красной Армии, а как пришли немцы, то все продукты начали уходить к ним.

Бабушка моя жила в селе и что ни говори, а в сельской местности выжить легче. Это не город, где даже собрать нечего. Где топить нечем и зима становится неестественной преградой между жизнью и смертью.

По ее рассказам, питались они всем что движется, растет, ползает и летает. Выходили в поле и копали корешки. Путем проб и ошибок они уже знали какие съедобные, а к каким лучше не прикасаться иначе неделю в рот ничего положить не сможешь. Собирали орехи, ставили силки, пытались охотиться. Но все это на ранней стадии голода, потому как для охоты нужны силы и умение. А после недоедания сил совсем нет. В итоге оставались только корешки да растения.

В основном все семьи были большие, по пять, семь, десять человек – и все просят кушать. Поэтому дети приучались добывать еду с самого раннего возраста.

Баба Груня случайно заглянула к соседке Гальке у которой валил густой дым из трубы и по всему двору пахло чем-то вкусным. Кстати, запахи тоже пытались скрывать, не из-за того что соседи попросят, а больше из-за полицаев, немцев и румын, которые могли вломиться в дом и забрать все.

Но этот запах жаренного теста сложно было скрыть.

- Едой разжилась? – спросила Груня.

- Есть немного, - ответила Галька. – Хочешь и тебе дать могу?

Не то это было врем, чтобы скромничать и стесняться. Естественно баба Груня согласилась.

- Сейчас вынесу, - сказала Галька, после чего исчезла в доме.

Спустя несколько минут она вынесла тарелку полную горячих пирожков.

- Угостишь своих, - сказала она с улыбкой и отдала тарелку.

Груня накрыла пирожки платком и спешно пошла домой. Она и забыла, зачем шла к Гальке. Да и не так важно это стало, особенно когда в руках полная тарелка пирожков.

- С чем они?

- Дома узнаешь, иди с богом, - крикнул вдогонку Галя.

Дома никого не оказалось. Все дети как раз были в полях и собирали то, что еще можно было собрать.

Баба Груня уже прикинула в уме, кому сколько достанется. Вышло по одному целому и по кусочку. Она взяла один и начала есть. Пирожок оказался с мясом.

На радостях Груня и не подумала, откуда это у Гальки мясо взялось, которым та так легко делится с соседями.

Она решила выяснить это.

Пробралась она в дом Гали с огорода и увидела кипящую кастрюлю, крышка которой то и дело прыгала от вырывающегося пара.

Груня платком подцепила крышку и в кипящей воде увидела бултыхающуюся человеческую ручку. Первым делом она побежала домой и выкинула все пирожки в туалет.

Как выяснилось потом, это был младший сын Гальки.

Я не знаю, что случилось дальше, но бабушка говорила, что Галька эта сошла сума.

Жил у нас в селе мужик один, звали которого Беспалый. Точнее не звали, а называли его так. Реального его имени я не знаю. Играл он отлично на баяне и его, естественно, часто приглашали на разные веселья и гулянье, где, естественно, часто наливали. Возможно именно поэтому он спился вконец. Но даже тогда, когда он вынес последние вещи из дома и пропил их, он никогда не трогал баян. Можно сказать, что кроме баяна и пустого дома у него ничего не осталось. Жена его то ли умерла, то ли они развелись, на этот счет история умалчивает. Было у него три дочери, но и они как-то не особо навещали его.

Еще в молодости, отрезало ему четыре пальца на правой руке. Об этом, кстати, история так же молчит. Потом залетел он в тюрьму и именно там он начал учиться играть на баяне. К станку его не подпускали. Кому он там нужен с одним большим пальцем. Да что там говорить, его товарищи по несчастью шутили над ним, мол, как так, нет пальцев, а он играть на баяне вздумал.

- Ты бы еще на рояле начал брякать.

Но у него было много свободного времени и, что немаловажно, было стремление и желание. Именно там, в тюрьме, он и научился играть как профи. Когда он вышел, первым делом купил себе баян.

Не знаю, кто его надоумил, но он поехал в город на конкурс талантов области.

- Не верю! – сказал председатель комиссии жюри, когда вручал ему грамоту и увидел его увечье.

Для более честного судейства, все участники выступали за закрытой шторкой и жюри, оценивало только на слух.

Так вот, председатель жюри, попросил его сыграть еще раз. Беспалый, так мы его называли, легко повторил мелодию. Это повергло всех членов жюри в некоторый шок и председатель сказал:

- Я не знаю как, но ты это заслужил.

Вручил ему приз.

Играл Беспалый, буквально все. Мгновенно подбирал на слух и я, честно говоря, до сих пор удивлен, как он своими обрубками попадал на нужные кнопки. Но слушать его было одним загляденьем. Знаю, что сейчас, да и вообще, есть много подобных людей: кто рисует картины не имея рук, играет на гитаре пальцами ног, становятся миллионерами имея лишь один обрубок вместо ноги, но знать, что такие люди есть и видеть своими глазами – дело разное. Жалко спился мужик.