19 октября 1812 года Наполеон покинул Москву.
«Нет. Не пошла Москва моя
К нему с повинной головою!..
Не праздник, не приемный дар —
Она готовила пожар
Нетерпеливому герою»...
А.С. Пушкин.
В шапке: Наполеон наблюдает за пожаром Москвы. Худ. Альбрехт Адам. 1841.
2 (14) сентября 1812 года войска Наполеона вступили в Москву. Французский император остановился в Дорогомиловской слободе, где и заночевал в одном из трактиров. 3 (15) сентября Наполеон переехал в Кремль и расположился в Кремлевском дворце. Отсюда ему открылся чудесный вид на древнюю столицу Русского государства. Стендаль (Анри Мари Бейль), который был участником русской кампании Наполеона в качестве военного интенданта, писал: «Этот город был незнаком Европе, в нём было от шестисот до восемьсот дворцов, подобных которым не было ни одного в Париже».
Первоначально Наполеон был уверен, что занятие Москвы остановит войну, позволит ему продиктовать России такие условия мира, которые надолго обеспечат Французской империи прочное положение в Европе и полное господство над её народами, соответственно и мировое господство. Поэтому Наполеон въехал в Москву в приподнятом настроении. Далекая, казавшаяся недостижимой цель этого длинного и в чём-то загадочного похода была достигнута. Наполеон был счастлив и горд. Его армия была в Милане, Риме, Турине, Неаполе, Венеции, Каире, Брюсселе, Амстердаме, Мадриде, Лиссабоне, Мюнхене, Берлине, Вене, Варшаве и вот наконец Москва! Он предвкушал свое общеевропейское торжество, сомневающиеся, тайные и явные враги будут посрамлены. Москва у его ног! Он сделал то, что не удалось храброму Карлу XII.
Правда, уже в самом начале начались помехи, которые подпортили императору настроение. Во время стояния на Поклонной горе, никто не вручил победителю ключи от поверженного города. Армия вступала в пустой, безмолвный город, который был покинут почти всеми жителями. Солдат «Великой армии» встретили безлюдные улицы и вой брошенных собак. Город казался мёртвым. Этого французы не ожидали. Это был вызов русского народа, готового пойти на крайние жертвы, но уничтожить врага. Наполеон не мог не понять этого. Огромный, загадочный для европейцев русский народ пробуждался и был готов к жестокой борьбе.
Беспокоило Наполеона и отсутствие достоверных известий о русской армии. Армия Кутузова представляла реальную силу, что убедительно доказывала Бородинская битва, не считаться с ней было безумием. Отход от русской армии позволял ей оторваться от противника и получить время для укрепления. Равновесие сил могло быть нарушено в самое ближайшее время, и надо было торопиться с заключением мира.
Позже в заключении на острове Святой Елены, Наполеон скажет: «Я должен был бы умереть сразу после вступления в Москву…». Это был апогей его славы. В русской кампании всё шло вопреки его замыслам и четким расчётам. Наполеон не смог навязать противнику своей воли, европейских правил игры, не он управлял этой войной. Русские действовали «не по правилам».
Пожар в Москве только усилил сумрачность императора. Уже с вечера 2 (14) сентября начались пожары, они продолжались всю ночь, расширяясь и охватывая всё новые кварталы. Когда Наполеон Бонапарт въехал в Кремль, уже сильно горели москательные и масляные лавки, Зарядье, Балчуг и занимался Гостиный двор на Красной площади. Маршал Мортье (он был назначен военным губернатором Москвы) если не совсем потушил пожар, то значительно ослабил силу огня, который угрожал Кремлю. Однако на следующий день огонь снова стал распространяться во все стороны и с такой быстротой, что все Замоскворечье занялось. Четыре ночи, по словам очевидцев, не зажигали свечей, так как было светло как в полдень! Пожар Замоскворечья, расстилавшийся прямо перед Кремлевским дворцом, казался взволнованным огненным морем и производил огромное впечатление. Французский император нигде не находил себе места, быстрыми шагами пересекал он дворцовые комнаты и был в страшной тревоге. Наполеон вышел для наблюдения на стену Кремля, но жар и головешки от моря огня вынудили его уйти. Оставаться в Кремле было опасно, в нём было сотни зарядных ящиков, и одна случайная головня могла поднять французское командование на воздух. Под давлением своего окружения Наполеон покинул Кремль. От Каменного моста император двинулся по Арбату, заблудился там и, едва не погибнув, выбрался к селу Хорошеву. Затем переправившись через Москву-реку по плавучему мосту, мимо Ваганьковского кладбища, Наполеон дошел к вечеру до Петровского дворца. В нем император пробыл до 7 (19) сентября. Город был в своей основе деревянным, и пожар нельзя было остановить, не ликвидировав его в зародыше, блокировав его очаги. Французы пытались тушить пожар, но было уже поздно. Грандиозный пожар продолжался неделю и уничтожил большую часть города. Русскому государству был нанесён огромный культурный и материальный урон. Только материальный ущерб исчислялся в нескольких миллиардах рублей. В частности, из 556 московских предприятий уцелело не более 40.
Сразу же возникли споры о происхождении московского пожара. По мнению ряда исследователей, уничтожение Москвы было политической акцией. Наполеон хотел потрясти русское правительство, надавить на определённые круги дворянства, чтобы они оказали воздействие на императора, заставили Александра заключить мир на любых условиях. Сам Наполеон обвинил в поджоге самих русских. В письме русскому императору Александру I 20 сентября он писал: «Прекрасный, великолепный город Москва более не существует. Ростопчин его сжёг. Четыреста поджигателей были застигнуты на месте преступления; они все заявили, что поджигали дома по приказу губернатора и начальника полиции». Город могли пожечь и не только по приказу московских властей, но и сами горожане. Многие русские считали, что лучше сжечь добро, чем уступить врагу, и действительно зажигали свои дома перед уходом из Москвы.
Русское правительство отвергло обвинение Наполеона. И назвало истинным виновником гибели Москвы армию оккупантов. Наполеона обвинили в клевете и обмане. Многие европейцы также считали, что французы сожгли Москву. Шведский правитель Бернадот писал: «Император Наполеон, приказав сжечь Москву, совершил варварский поступок, вследствие которого с ужасом отвернутся от него современники и который покроет его позором в глазах потомков. С военной точки зрения он ничего не выиграл, а с точки зрения нравственности и политики он только дал понять, до какого исступления может доходить его характер».
Посланник Наполеона генерал Лористон при встрече с Кутузовым также пытался озвучить версию о сожжении Москвы русскими. Однако фельдмаршал ответил, что имеет полную картину событий в Москве, русские войска при уходе из города и его жители вызвали только малую часть пожаров. Французы «разрушали столицу по своей методе: определяли для поджога дни и назначали части города, которые надлежало зажигать в известные часы. Я имею подробное известие обо всём».
Кроме того, пожар могли вызвать действия мародеров. Учитывая тот факт, что очагов пожара было несколько, видимо, в той или иной мере могут быть верны все версии. Москва была объявлена трофеем. Город отдали войскам «Великой армии» на разграбление, его масштаб принял значительный характер. Причём в грабеж первоначально был внесен определённый порядок. Первый день имела право грабить старая императорская гвардия, второй день – молодая гвардия, за ней грабил 1-й корпус Даву и т. д. Все корпуса по очереди обыскивали московские дома. Гвардейцы настолько обогатились, что устроили временные лавочки, где продавали всё что угодно. 4 (16) сентября французские солдаты разгромили университет. Они выломали двери во всех его зданиях, а в ночь на 5 (17) сентября подожгли его. Сгорело главное здание университета, обсерватория и другие помещения со всеми их научными ценностями.
Постепенно «порядок» в грабеже был утрачен. Весть о городе полном богатств быстро облетела все лагеря «Великой армии». Появление первых мародёров с мешками полными дорогих вещей, одежды, вина, сахара, привело к массовому бегству солдат в город. Посланные за водой и дровами солдаты не возвращались, разбегались патрули. Соблазну подчинялись и офицеры, генералы. Особенно свирепствовали немцы из государств Рейнского союза и поляки. Баварцы и вюртембержцы дошли до того, что выкапывали и обыскивали трупы на кладбищах. Грабеж сопровождался пьяными оргиями. Темы грабежа и пьянства проходят через все письма Стендаля из Москвы. Армия разлагалась прямо на глазах, день от дня становясь всё менее боеспособной.
Наполеон оправдывал эти грабежи. Он говорил, что его голодная армия считает Москву огромным лагерем, оставленным неприятелей, и солдаты имеют право вознаградить себя за длительные страдания. Когда наконец, по мнению Наполеона, все корпуса получили положенную им добычу, он отдал 7 (19) сентября приказ остановить грабеж. Начальник штаба Наполеона маршал Бертье писал: «Император приказывает с завтрашнего дня прекратить грабежи в Москве». Командиры корпусов были должны назначить патрули, чтобы заставить солдат вернуться в свои части и не допускать дальнейшего мародёрства. Но восстановить порядок было уже невозможно. Грабежи, поджоги домов, насилия и убийства продолжались. Вернувшись из Петровского дворцы в Кремль, Наполеон отдал 9 (21) сентября два приказа о восстановлении порядка и прекращении грабежей. Однако и они игнорировались. Отряды гвардейцев-мародеров возвращались с награбленным добром в Кремль прямо на глазах императора. Моральное разложение армии, упадок дисциплины зашли уже слишком далеко. Командир Старой гвардии маршал Франсуа-Жозеф Лефевр отмечал, что солдаты, назначенные для охраны императора, до того разложились, «что не слушали часовых и караульных офицеров, бранили их и били». Гвардейские офицеры перестали салютовать Наполеону при разводе караулов. Угроза предания военно-полевому суду никого не пугала, так как грабежах участвовали не только солдаты, но и офицеры, даже генералы.
15 (27) сентября была учинена кровавая расправа над русскими ранеными. По мнению французского командования, они могли стать организаторами партизанских отрядов и поджигателями. Французские солдаты напали на Кудринский госпиталь, который был расположен во Вдовьем доме, там располагалось до 3 тыс. раненых. Французы стреляли в госпиталь из пушек, бросали в окна горючие вещества. Смотритель Вдовьего дома Мирицкий пытался остановить этот акт бессмысленной жестокости, но его не слушали. Дом был сожжен, в нём погибло до 700 русских раненых.
Пожар Москвы. А. Ф. Смирнов (1813).
После этой расправы, оставшихся раненых и пленных русских солдат было решено вывезти из Москвы в западном направлении. Для этого сформировали несколько маршевых колонн по 1,5-2 тыс. человек в каждой. В качестве конвоиров обычно использовались немецкие солдаты, которые уже «отличились» в грабежах и насилиях над оставшимися жителями города. Вестфальский полковник фон Лоссберг, которому поручили сопровождать 1,5 тыс. военнопленных, сообщил командованию, что у него нет продовольствия ни на один день питания пленных. Ему отдали письменный приказ расстреливать на месте всякого, кто не сможет идти. Лоссберг уверял, что отказался выполнять этот приказ, просто оставляя обессиленных людей на дороге (это было равносильно их смерти). Другие командиры не были столь щепетильны, ослабевших русских пленных расстреливали, запирали в церкви и сжигали.
В самой Москве расстреливали солдат и полицейских, «беглых каторжников», в которых зачисляли всех схваченных на улице мужчин. Наполеон указал, чтобы было расстреляно 400 «поджигателей». Однако жертв французского террора было намного больше. По информации московской полиции, после освобождения Москвы в городе и его окрестностях было обнаружено около 12 тыс. трупов, многие из которых были жертвами оккупантов.
Через три недели после вступления французов в Москву, 19 сентября (1 октября) было учреждено городское самоуправление, в которое вошло 20 человек. Его возглавил «интендант города Москвы и Московской провинции» Лессепс. В реальности муниципалитет не имел никакой власти.
Наполеон по-прежнему пытался заключить мир с русскими. Он понимал, что его 100 тыс. армия, которая кинжальным ударом врубилась вглубь России, не могла рассчитывать на спокойную зимовку в сгоревшем городе. Французам угрожала 120 тыс. армия Кутузова на фланге, которая постоянно усиливалась. Кроме того, город со всех сторон обложили десятки тысяч партизан, ополченцев и членов отрядов народной самообороны. Добывать продовольствие и фураж в окрестностях Москвы становилось всё более проблематично. Постоянно росла угроза потери связи с фланговыми корпусами и единственной коммуникации, которая связывала «Великую армию» с Европой. Французский генералитет указывал императору на смертельную опасность, которая нависла над армией, и требовали покинуть Москву.
Однако оставить Москву, не заключив мирного соглашения, означало признать безрезультативность всей кампании. Отступление могли истолковать в Европе как поражение. Это могло привести к взрыву в Германии, осложнению ситуации в Италии и Испании, проблемам в отношениях с Пруссией и Австрией. Берлин и Вена и без отступления армии Наполеона действовали вяло, не спешили увеличить свой контингент в рядах «большой армии», хотя по договору они были обязаны это сделать. Мир был необходим французскому императору и для укрепления внутриполитического положения и во Франции. Оттуда приходили тревожные новости.
Не став ожидать со стороны русского правительства предложений о заключении мира Наполеон сам стал предпринимать шаги в этом направлении. Первая попытка была сделана через директора Воспитательного дома генерал-майора Ивана Акинфиевича Тутолмина. Наполеон хотел получить подтверждение Александра об участии России в блокаде Англии, в восстановлении военного союза с Францией. Но, предложение о мирных переговорах, которое было послано в Петербург вместе с рапортом Тутолмина о состоянии Воспитательного дома, осталось без ответа. 9 (21) сентября Наполеон встретился с И. А. Яковлевым (отцом А. И. Герцена), который не успел своевременно выехать из города, и добивался возможности покинуть сгоревшую Москву. Наполеон разрешил Яковлеву покинуть город, при условии передачи Александру I письма, где объяснялись причины гибели Москвы. «Если император Александр желает мира, - говорил французский император, отпуская Яковлева, - то ему стоит только известить меня об этом; я пошлю к нему одного из моих адъютантов, Норбонна или Лористона, и мир немедленно будет заключён». В противном случае, угрожал Наполеон, «Петербург испытает участь Москвы». Русский император не ответил на личное письмо Наполеона.
Последнюю попытку заключить мир Наполеон предпринял 22 сентября (4 октября), когда направил к Михаилу Кутузову в Тарутино Лористона для пропуска к императору Александру I. Французский император говорил Лористону: «Я желаю мира, мне нужен мир; я непременно хочу его заключить, только бы честь была спасена». 23 сентября (5 октября) состоялась получасовая встреча Лористона с фельдмаршалом Кутузовым, после чего князь Волконский был направлен к российскому государю с донесением о предложении Наполеона. Однако и эта попытка закончилась ничем.
Положение армии Наполеона становилось всё хуже и хуже. Время неумолимо работало на Россию и русскую армию. Нужно было принимать трудное решение об отходе на Запад. Наполеон обдумывал этот шаг, хотя и скрывал от окружающих, обнадеживая их скорым миром с правительством Александра. Появились мысли об образовании обширного Польского королевства, создании Смоленского герцогства во главе с Понятовским. Но это были уже нереальные фантазии. Реальным оставалось одно – уход, бегство из Москвы, фактически признание поражения в русской кампании 1812 года.
В.Верещагин. Наполеон и Лористон.
