В середине лета 90-го года, по затерянному в северных лесах отдельному батальону, ближе к обеду со скоростью гиперзвуковой волны прошелестела волнующе- радостная весть – В магазин АГДАМ завезли, отоваривают по четыре «бомбы» на талон.
Поскольку многоопытный комбат, с целью предотвращения тотальной попойки объявил этот радостный день – «Днём повышенного контроля за проводимыми мероприятиями» с подведением итогов в 20.00 (время закрытия магазина), на стихийном совещании офицеров ротного звена было принято решение, тайно делегировать двух старшин на мотоцикле с коляской в поселковый магазин для приобретения «живительной влаги» на всех страждущих. Распитие которой постановили произвести на заветной поляне, недалеко от ж/д станции сразу после окончания подведения итогов…
Когда люлька «Урала» на половину опустела и разговоры за столом, уставленным бутылками и консервами из распотрошённых «тревожных мешков» плавно перетекли в раздел – о работе со стороны станции раздался гудок полуночного пассажирского поезда.
Мирно возлегавший на расстеленной плащ-палатке замполит роты Вова услышав гудок встал и громогласно заявив, что он дико соскучился по жене которую в мае с сыном отправил в Питер, взял со стола бутылку агдама и растворился в кустах.
На утреннем построении батальона, среди помятых и хмурых офицеров было выявлено отсутствие замполита роты. Организованные поиски результатов не принесли. О случившемся комбат доложил на верх и утром следующего дня к нам прибыл командир полка собственной персоной. Во время распределения направлений поиска пропавшего замполита дежурный радист с радостной улыбкой притащил комбату телеграмму. Телеграмма вещала: «Я в Ленинграде, не волнуйтесь скоро вернусь. Владимир».
Для расправы над замполитом, в батальон прибыла целая делегация во главе с замполитом дивизии. Было организовано открытое парт собрание, дабы все офицеры прочувствовали суровость момента. Дело пахло понижением в звании. Когда утихли грозные речи обвинителей, слово предоставили виновнику торжества. Бледный Вова, отхлебнув из графина водички, толкнул ставшую в последствии знаменитой речь: «В свои 25 лет, я с гордостью могу назвать себя коммунистом, офицером, мужем и отцом. Как заботливый отец, я отправил сына с женой в Ленинград на все лето, так как местный климат вреден для ребенка, а сам продолжил исполнять свои служебные обязанности. Однако, поскольку я взрослый мужчина, у меня появилась непреодолимая необходимость в удовлетворении своей половой потребности и даже возникли мысли о вступлении в отношения с женщинами легкого поведения. Между тем, я прекрасно понимал, что вступив во внебрачную связь, я запятнаю честное имя коммуниста и офицера несмываемым позором, а так же разрушу свою семью. Поэтому, я решился на самовольную поездку в Ленинград!». Зал рукоплескал стоя. После жарких дебатов за закрытыми дверями, Вове объявили выговор.