Старое зеркало
- Витя! Ну сколько я тебя просила выбросить или убрать это чертово зеркало?! Витя, ты меня слышишь вообще или нет?
Раздался скрип старых рассохшихся досок. Девушка оглянулась и увидела, как ее супруг не спеша спускается по лестнице со второго этажа. Приняв грозную позу, как ей казалось, она ждала, пока благоверный соизволит ответить.
- Танюш, ты чего разбушевалась?
- Сколько я буду натыкаться на это зеркало в прихожей? – голос Татьяны отдавал ледяным холодом. – Неужели так сложно выбросить?
- Да ладно тебе, Тань. Классное же зеркало. Можно даже сказать, что винтажное. Спорим, что многие коллекционеры за него предложат кругленькую сумму? А нам оно, считай, задаром досталось.
- Я против винтажного стиля ничего не имею, если не ударяюсь об него по десять раз на дню! – супруга слегка смягчила тон. – И если ты хочешь и дальше его созерцать, то будь добр повесить это зеркало. Или выбросить! Пока я не попросила кого-нибудь из соседей.
- Кого? – Виктор подошел к жене, положил ей руки на талию, чмокнул в щеку. – Тут одни старики да алкаши. Сомневаюсь, что какая-нибудь древняя бабулька поможет тебе вынести это зеркало. А если и отважится, то у нее будет одна дорога – на местное кладбище.
- Про алкашей забыл, - девушка шутливо отпихнула мужа. – Они за пол литра не только зеркало, но и сам дом перенесут, куда угодно.
- Зачем вообще нам этот дом за черт знает сколько километров от города?
- Не ной, - Таня щелкнула мужа по носу. – Всю жизнь в городе киснуть намерен? А тут природа, свежий воздух, речка. Огородик небольшой разобьем, будешь витамины хомячить. Сплошные плюсы, куда не посмотри.
- Ты и мертвого уболтаешь, - сдался в конце концов Виктор. – Что ни сделаешь ради любимой жены. Повешу я твое зеркало, не переживай.
- Я надеюсь, - девушка направилась наверх, оставив супруга одного разбираться с царящем на первом этаже бардаком.
Виктор тяжело вздохнул, глядя по сторонам. Нет, дом за городом – это безусловно хорошо. Тем более, что достался он по бросовой цене. А если учесть то, что на всю довольно большую деревню это был единственный двухэтажный дом, то покупку можно было считать более, чем шикарной. Бубнил Виктор скорее по привычке, а не от недовольства. Единственное, что его несколько напрягало, так это количество всякого хлама. Въехали они в дом недавно и только-только навели некое подобие порядка на втором этаже, потому как Тане там понравилось больше всего, и она твердо решила, что их комната будет там. К тому же из их комнаты можно было выйти на небольшую уютную террасу, где по вечерам будет приятно сидеть, пить чай и любоваться закатом.
Первый же этаж при желании можно было смело отдать под лавку старьевщика или торговцу антиквариатом. Создавалось впечатление, что бывшие владельцы просто побросали здесь все ненужное и уехали. А с учетом того, что дом был старый, то и вещи в нем находились соответствующие: от расписной фарфоровой посуды до старинного шифоньера. Среди этого многообразия особенно выделялось старое зеркало: массивное, почти в рост человека, с позолоченной рамой, изукрашенной причудливой резьбой. Сверху рама переходила в некое подобие короны, на которой можно было рассмотреть маленьких ангелочков, прячущихся среди листвы и веточек. Единственным минусом, пожалуй, были засохшие бурые пятна на большей части зеркальной поверхности. Хотя, это было не такой уж и большой проблемой: хорошее моющее средство и тряпка и не от такого избавляли. Да, еще это зеркало оказалось очень тяжелым. Виктор промучился с ним больше часа, пару раз психовал, бросал попытки повесить его и нервно курил. В итоге все же зеркало оказалось водружено на отведенное ему место – прямо напротив лестницы.
Виктор придирчиво осмотрел результаты своих трудов и остался ими вполне доволен. Нет, ну выкидывать такую красоту определенно жалко. Да и продавать рука тоже не повернется. Зеркало определенно старинное, за него можно было бы выручить неплохие деньги, но почему-то делать этого не хотелось. Деньги потратишь – и все, а тут такая вещь в доме. Друзья обзавидуются, когда его увидят. И сам дом тоже вызовет приятное удивление – ему было больше сотни лет, за это время он сменил не одних хозяев, но отлично сохранился. В общем, как не крути, а покупка оказалась более, чем выгодной.
Следующие пару дней супружеская чета занималась тем, что приводила дом в порядок. А работы оказалось действительно много: отсортировать вещи, оставить хорошие, расставить их по местам, выкинуть лишний мусор, вымыть все и везде, починить забор, прибраться на участке. Да много чего еще требовалось переделать. Параллельно пытались завести новые знакомства с местными, но аборигены как-то странно косились и старались держаться подальше. Только один старичок, вроде, оказался общительным, но заслышав, что пара въехала в двухэтажный особняк, сплюнул три раза через левое плечо, перекрестился и поспешил убраться восвояси. Виктора это только позабавило, а вот супруга расстроилась. Ей было непонятно, отчего к ним относятся, как к прокаженным. В итоге, списали все на нелюбовь к городским и общую нелюдимость от жизни в глухомани.
Постепенно быт налаживался. Супруги перестали обращать внимание на местных, всецело занявшись домом. Татьяна оказалась замечательной хозяйкой и вскоре весь дом буквально блестел. Кроме зеркала. Антиквариат никак не желал становиться чище. Девушка нервничала, злилась, с остервенением терла зеркальную поверхность, но пятна даже и не думали исчезать. Отчаявшись, Таня ударила кулаком по раме и зашипела – кулак скользнул по резному листику на раме, оставив на нем длинный порез. Несколько капель крови попали на зеркало, медленно потекли вниз. Таня вздохнула, отложила в сторону тряпку и пошла заклеивать ранку пластырем.
Ночью она не могла уснуть. Рядом безмятежно дрых муж, периодически похрапывая. Но не это гнало от нее сон – к храпу мужа она давно уже привыкла и внимания на него не обращала. Что-то заставляло ее нервничать. Раньше все было нормально, но сегодня что-то изменилось. Лунный свет, бьющий в окно, раздражал. Тени, отбрасываемые предметами пугали, высвобождали из глубины души какие-то детские страхи, хотя бояться теней уже давно не следовало бы. Повсюду слышались шорохи, поскребывания, скрипы рассохшихся досок. Казалось, дом жил собственной жизнью, тяжело дышал, вздыхал, издавал протяжные, наполненные болью стоны. Что-то поменялось. Даже сам воздух стал тяжелым, затхлым.
Таня ворочалась с боку на бок, силясь уснуть. Ее бросало то в жар, то в холод. Внезапно появилась сильная жажда. Чувство было такое, словно она уже третий или четвертый день кряду бредет по безжизненной пустыне, язык присох к небу, во рту пересохло. Как бы не было лень, но пришлось вставать, потому что пить хотелось уж и вовсе невыносимо. Не надевая тапок, она прошлепала босыми ногами к выходу из комнаты, спустилась вниз на кухню. Кран зло зашипел, закашлялся будто в припадке, потом выплюнул струю воды. Девушка подождала, пока та стечет, вволю напилась, набрала с собой целый хрустальный кувшин. Уже собираясь подняться наверх, она мельком глянула на зеркало и испуганно вскрикнула: оттуда на нее смотрела древняя седая старуха с горящими багровым пламенем глазами. Рот старухи кривился в недоброй усмешке. Кувшин выпал из ставших в мгновение ока ватными рук, разлетелся по прихожей мелкими осколками. На шум, буквально кубарем свалившись с лестницы, примчался заспанный и встревоженный Виктор.
- Что случилось? Воры?!
- Н-нет, - супруга всхлипывала, вытирая брызнувшие из глаз слезы. – Я в зеркале старуху увидела какую-то. С-страшную. Испугалась сильно. Кувшин вот разбила.
- Сама хоть не порезалась?!
- Да нет… Не знаю… Нет, точно не порезалась. Витя, откуда тут старуха могла взяться?!
- Ну все, все, успокойся, - Виктор обнял жену за плечи, успокаивающе погладил. – Тебе просто показалось. Ночь, ты уставшая, луна вон светит не пойми как. В ее свете чего только не привидится. Все хорошо, родная, это просто видение. Пойдем наверх, надо ложиться спать.
- Ага, видение, - девушка еще раз всхлипнула, растерла кулаком слезы. – Теперь точно не усну. Будет этот ужас мерещиться.
Поддерживая жену за руку, Виктор проводил ее наверх. Они не оборачивались и не могли видеть, как на зеркале кто-то незримый прочертил несколько длинный полос, словно лезвием. Или же острыми когтями…
Утром ночное происшествие показалось простым ночным кошмаром. Да, страшно. Да, неприятно. Но, скорее всего, это на самом деле привиделось. Сам дом, купающийся в лучах утреннего солнца, смотрелся вполне обычно и даже как-то весело. За завтраком супружеская пара говорила обо всем, кроме досадного ночного инцидента. Виктор не хотел лишний раз тревожить жену, а та в свою очередь не желала вспоминать неприятное. Только когда они закончили с завтраком, и Витя понес посуду в раковину, он обратил внимание на Танины волосы.
- Все ж таки ты здорово испугалась ночью. Вон, в хвосте седые волоски появились.
- Где?! – девушка сломя голову бросилась к зеркалу. Муж оказался прав: в собранных в хвост волосах появилась целая седая прядь. Не “волоски”, как сказал он, а серебристая довольно большая прядь. Не веря своим глазам, девушка дрожащей рукой дотронулась до волос. На ощупь они оказались сухими, безжизненными и будто бы чужими. С остальной прической все было в порядке. Лишь этот седой кусок выделялся из общей картины. В глаза девушки бросилось еще и то, что пятен на зеркале стало немного меньше. Даже те капельки крови, которые она оставила от пореза, куда-то пропали. Хотя она точно помнила, что не вытирала их. Заклеила рану да так уже и не вернулась к попыткам привести зеркальную поверхность в подобающий вид.
- Вить, а ты зеркало вчера вытирал?
- Не, - ответил муж, не отрываясь от мытья посуды.
- Почему?! – она даже сама не поняла, что кричит на весь дом. – Почему ты палец о палец не можешь ударить? Тебя что, везде надо носом тыкать, чтобы ты оторвал свою задницу и что-то сделал?!
Посуда мгновенно перестала звенеть, стих шум воды. Из кухни вышел Виктор с изумленно-озадаченным выражением лица и с полотенцем в руках. По всему было видно, что такая гневная тирада для него была в новинку.
- Танюш, ты чего наезжаешь-то? Случилось что? И когда это меня носом надо было тыкать? Всегда все сам делаю. Ну ладно, с зеркалом немного провозился. Но в целом-то…
- Я еще не наезжаю! – в голосе прорезались нотки, похожие на визг тормозов. – Зеркало он повесил! Хоть бы отмыть его попробовал! Пашу тут на тебя, как проклятая!
- Так, хватит с меня, - муж отложил полотенце в сторону. – Когда перебесишься, тогда и поговорим спокойно. Не знаю, какая там тебе вожжа под хвост попала, но выслушивать оскорбления в свой адрес я не намерен.
Взяв со стола сигареты и зажигалку, он вышел из дома. Демонстративно хлопать дверью, как это порой принято, не стал. Тихонько прикрыл ее за собой. Может, Таня и правда слишком сильно испугалась? Но с чего бы? Такой, как сейчас, она никогда не была. Что могло послужить причиной такой разительной перемены? Ответов не было. Возможно, она просто устала за это время – работы и правда оказалось много. Ничего, пусть перебесится и все наладится…
Когда муж ушел, Таня опустилась на пол возле зеркала, обхватив колени руками, и разрыдалась. Слезы градом лились из глаз, а она ничего не могла с собой поделать. Она осознавала, что оскорбила мужа ни за что, но не могла понять, почему так повела себя. Это не могли быть ее слова. Да у нее и мыслей никогда таких не было! Подумалось, что хорошо бы попросить у мужа прощения. Но куда он ушел и через какое время вернется? Дура, какая же она дура! Ведь души в нем не чаяла, но вот сорвалась же не пойми с чего. Даже в глаза стыдно смотреть будет. Может, пойти и поискать его? Вряд ли он ушел куда-то далеко. Скорее всего, курит где-то во дворе или около дома. Она уже собиралось было подняться и выйти наружу, как вдруг старые сухие руки со скрюченными пальцами крепко сдавили ее шею и начали душить. Девушка задергалась, попыталась закричать, но не вышло. Не хватало воздуха, смертельные объятия невидимого врага становились все крепче. Она задергалась, силясь разжать чудовищную хватку, но с таким же успехом можно было попробовать остановить локомотив силой мысли. Перед глазами поплыли разноцветные круги, сознание готово было вот-вот ее покинуть. В этот момент раздался скрип входной двери. Сразу же душившие девушку руки пропали, а сама она скрючилась на полу, держась за горло и жадно хватая ртом воздух. Последнее, что она запомнила, это испуганное лицо мужа, склонившегося над ней. Потом сознание все же предательски ее покинуло.
Виктор, обнаружив супругу в бессознательном состоянии, поспешил вызвать скорую. Как ни странно, но связь в этой глуши ловила превосходно. Таню он отнес в спальню наверх. Похлопывания по щекам, вода в лицо и нашатырь под нос не возымели никакого результата. В ожидании скорой он нервно расхаживал по комнате взад-вперед, подходил к Тане, проверял пульс. Все было хорошо – пульс присутствовал, дыхание ровное, но в сознание она отчего-то не приходила.
Скорая примчалась минут через пятнадцать, что казалось еще более странным, чем работающая связь. Врач, седовласый мужчина пенсионного возраста, осмотрел девушку, внимательно выслушал рассказ Виктора, постоянно кивая и поправляя очки на носу, после чего вынес вердикт: глубокий шок, переутомление и стресс. Сказал, что организм так реагирует на какой-то раздражитель, и что, когда она проснется, некоторое время нужно будет попить успокоительные таблетки. Уже уходя, врач обратил внимание на зеркало, остановился, что-то бормоча себе под нос.
- Вас что-то беспокоит, доктор? – поинтересовался Виктор.
- Нет, нет, все в порядке, - врач заспешил к выходу.
Уже взявшись за дверную ручку, он обернулся и, как показалось парню, несколько испуганно проронил:
- Выбросили бы вы эту рухлядь от греха подальше.
Ночью Таня беспокойно металась во сне. Ее веки подрагивали, лоб покрылся испариной, грудь тяжело вздымалась. Скорее всего, ей снились кошмары, в которых она увязла настолько сильно, что не могла проснуться. Из-за туч выглянула бледная луна. Ее сияние казалось более мертвенным, нежели обычно. Свет вибрировал, дрожал, будто живое существо. Он не столько разгонял темноту, сколько усугублял ее, делал каждый мрачный уголок сгустком первородной тьмы, в которой могло таиться все, что угодно. Дом теперь можно было принять за старый склеп.
Постепенно дыхание девушки выровнялось, стало спокойным. Она медленно села на кровати, свесив руки вниз. Глаза ее были закрыты, лицо обращено к луне, выражение безмятежное, можно даже сказать умиротворенное. Все так же неспешно она поднялась с кровати и дергающейся походкой направилась к лестнице. Глаза ее по-прежнему были закрыты. Если бы Виктор не спал так крепко, он бы понял, что у супруги приступ лунатизма, которым она, впрочем, никогда не страдала.
Скрип, скрип, скрип. Ступени жалобно и тоскливо поскрипывали в унисон шагам. По ногам потянуло холодным воздухом, но Таня не чувствовала этого. Безвольной куклой она спускалась вниз, туда, где ее ждало старое зеркало. Оно притягивало, как будто магнит, звало к себе. Его зов был не слышен, но преодолеть его не представлялось возможным. Шаг за шагом девушка приближалась к зеркалу. Вот оно уже всего в паре метров, можно почувствовать исходящий от него холод, бьющую злость, ощутить клокочущую внутри него ярость и ненависть ко всему живому. И свечение. От зеркальной поверхности исходило бледно-серое свечение. Таня подошла вплотную к зеркалу, прижалась у нему всем телом. Свечение окутало ее, укрыло невесомым одеялом. В глубине зеркала показались горящие глаза, которые постепенно становились все ближе. Несколько секунд – и стало отчетливо видно фигуру страшной старухи. Ее высохшие сморщенные руки тянулись к Тане, зубы щелкали, развевались седые волосы, среди которых резко контрастировала темно русого цвета прядь.
- Танюш, ты что тут делаешь? – заспанный голос мужа неожиданно раздался за спиной девушки. Зеркало в мгновение ока стало обычным предметом интерьера, ничего сверхъестественного.
Таня медленно повернулась к мужу и стала оседать на пол спиной по зеркалу. Парень бросился к ней, подхватил на руки и, ругая себя за неосмотрительность, отнес ее обратно в постель.
Проснулся Виктор от непонятного шума внизу. Супруги рядом не оказалось, и он поспешил одеться и спуститься вниз. А там царил настоящий хаос: по всей кухне валялись осколки битой посуды вперемешку с продуктами; все шкафчики распахнуты настежь и изрезаны; прямо в центр столешницы был воткнут здоровенный нож для разделки мяса; на плите в кастрюле вовсю кипятилось что-то настолько вонючее, что моментально вызывало рвотные позывы. Таня стояла спиной к нему и помешивала это вонючее варево, что-то скрипуче напевая себе под нос.
- Твою ж мать! – Виктор не сдержался, выругался. – Ты совсем что ли ополоумела здесь? Ты во что дом превратила?!
- Пошел вон! – девушка резко повернулась к мужу, со всей дури запустив в него металлический чайник. Виктор каким-то чудесным образом успел пригнуться практически в последний момент – чайник просвистел над самой головой, с лязгом отскочив от стены и загрохотав по полу. Когда же парень разогнулся и вновь посмотрел на супругу, то оказался шокирован.
- Чего вытаращился, как баран на новые ворота?! – голос звучал, как чужой – злой, истеричный, с неприятными скрежещущими нотками, словно заржавевшие детали механизма терлись друг о друга. Да и внешность девушки кардинально изменилась: глубокие морщины прорезали лоб, под глазами появились черные круги. Сами же глаза горели безумным дьявольским огнем. И волосы… Волосы стали почти полностью седыми, торчали во все стороны, как солома. В Татьяне теперь невозможно было представить ту милую, очаровательную девушку, которой она еще недавно была.
- Что с тобой вообще творится? Ты себя в зеркало видела? Это же не ты!
- На себя лучше в зеркало посмотри, урод! – она зло захохотала, и в мужа полетел очередной импровизированный снаряд. На этот раз таким предметом оказалась тарелка. И снова парень увернулся. Где-то за спиной послышался звон, и полетело во все стороны мелкое стеклянное крошево.
- Дура что ли?! Какого черта с тобой творится? Тебе в дурку нужно, Таня!
- А ты попробуй отправь меня туда, идиот, - девушка выдернула тесак из столешницы, начала медленно надвигаться на мужа. Тот попятился к выходу из кухни, не отрывая глаз от оружия в руках благоверной. Когда он таким образом доковылял до прихожей, Таня бросилась на него, высоко взметнув нож в руке. Виктор сделал то, что было единственно верным решением в сложившейся ситуации: сделал вперед шаг правой ногой и, когда нож уже опускался на него, отбил руку предплечьем, захватил правое плечо жены. Бить, правда не стал, хватило на это ума даже в порыве горячки. Вместо этого развернулся к ней спиной и перебросил через себя. Пусть лучше на задницу плюхнется, чем он ей физиономию разобьет. Хотя, желание было достаточно велико. Все же, он несколько не рассчитал силу. Либо же просто адреналин сделал свое дело. Девушка влетела прямиком в зеркало. К удивлению, старая вещь не разбилась. Таню просто втянуло в него, по поверхности прошла рябь, как круги по воде, весь дом словно застонал, содрогнулся до самых основ.
Жгучий страх захлестнул Виктора, заставил броситься к двери. Он лихорадочно дергал ручку, но дверь не поддавалась. Попытался ее выбить – безрезультатно. За спиной раздался какой-то шорох. Парень мгновенно взмок, ладони стали потными.
- Милый, ты куда-то собрался? – голос прозвучал, как гром среди ясного неба, но он не принадлежал Татьяне. Зажмурив глаза, Виктор обернулся, медленно поднял веки. Старуха. Возле зеркала стояла старуха в нарядном бальном платье, которое и издавало тот самый шорох, развеваясь по полу. Древняя сморщенная старуха и роскошное платье. Более нелепой и одновременно жуткой картины сложно было представить. Позади старухи Виктору почудилось какое-то движение. Он присмотрелся и увидел внутри зеркала Таню. Глаза девушки были широко раскрыты от ужаса, рот застыл в немом крике. И она отдалялась, погружалась все глубже и глубже в зеркальную пучину.
- Ну что же ты, любимый? – проскрежетала старуха. – Неужели ты не рад? Теперь это будет наш дом, и мы станем жить в нем очень и очень счастливо. Вечно!
Виктор опустился на пол, в бессильной ярости замолотил кулаками по полу, буквально воя от безысходности. Хохот полубезумной мертвой старухи заглушил собой вой обреченного человека.