Прошлый выпуск тут:

http://pikabu.ru/story/history_fun_tsikl_sedmoy__voyna_sever...

В прошлом выпуске свидетели внезапного освобождения рабов отходили от шока, Линкольн довольно потирал руки и устраивал очередные переназначения в своих штабах, Бернсайд отправился в заслуженную отставку, а командовать северными войсками на восточном фронте в редком приступе озарения поставили генерала Хукера.

Мы оставили наших героев в тот момент, когда Роберт Ли спешил от переправы на запад, в сторону городка Чанселорсвилл, где, вроде бы, ошивались какие-то дикие тыщи специально обученных северных стелс-воинов. Памятуя о том, что у него тоже есть особые бойцы, с имплантированными известно куда турбореактивными движками, он выслал вперед орлов Джексона с ним самим во главе, а сам, собрав то число народу, без которого охрана переправы могла бы продолжать спектакль «Граница на замке», почапал следом, но в человеческом режиме.

Меж тем у Хукера начинались проблемы. До своего назначения он не командовал столь обширными силами, да еще и серьезно удаленными друг от друга, и нехватка опыта начинала сказываться. Справедливости ради надо сказать, что более опытные граждане (см. Макклеллан) тупили на порядок больше, плюс Хукеру активно ставил палки в колеса технический прогресс, вернее — его ненадежность.

Так, например, сверившись с планами операции и со сводками с полей, командующий янки заранее приказал своим ребятам на переправе у Фредериксберга устроить адский цирк, чтобы отвлечь Роберта Ли и окончательно сломать ему мозг, а другому подразделению сместиться к одному из бродов, мимо которых к основным силам США мог пойти противник, дабы подкинуть дикси еще дозу мигрени и геморроя, но злобная техника подвела и сообщения вовремя никуда не ушли. Осознав, что благодаря вредному телеграфу приказы могли и не дойти, Хукер продвигался вперед осторожно, но совсем уж активного сопротивления не ждал. А зря.

Каменная стена, успешно преодолев звуковой барьер, утром первого мая уже был в районе оборонительных позиций южан на западе. Вытащив южных солдат из нежно любимых Робертом траншей, Томас огласил свою мысль, согласно которой защищаться нужно наступательным методом, и немедленно придал всем ускорения в сторону противника, выполнять разведку боем.

Подобный подход к рекогносцировке местности, помноженный на сверхъестественные скорости реагирования, весьма огорчил Хукера, на которого валом посыпались сообщения о дикси, прущих вперед, причем в каком-то неприличном числе, которого никак не выходило из изначальных расчетов. Не имея толковой информации о происходящем на переправе, генерал янки не мог прийти к однозначному выводу о происходящем, поэтому свое наступление несколько придержал, не желая ввязываться в глобальное сражение без полной информации. Силы Севера стали отходить назад на старые позиции, преследуемые неугомонным Джексоном. Томас, впрочем, тоже не был дураком, поэтому совсем на рожон не полез — покрутился вокруг, посмотрел, как обстоят дела, посовещался с подъехавшим к месту главной заварушки Джебом Стюартом, а потом тоже отступил, благо к вечеру до вечеринки доехал и Роберт Ли.

Два знатных полководца Юга, по легендам, долго сидели на некоем бревне в районе временного штаба и обсуждали, как им обустроить Хукера, который засел в лесах рядом с городом вместе со своими дивизиями скрытных засланцев. Логичным казалось сперва отрезать его от реки, чтобы к нему не набежало еще больше боевых янки, но сделать это было крайне затруднительно, так как момент был уже упущен, да и рискованно — потому что никто толком не знал, сколько там прячется народу.

Ближе к ночи свежую струю в дискуссию внес Стюарт, вовремя вспомнивший, что у него в одном из подразделений служит капеллан родом откуда-то из этих мест, шибко грамотный в плане лесных тропинок и прочих замысловатых путей сообщения. Боевого попа немедленно нашли и пристроили к делу — указывать на карте свои знания. Предложенный служителем культа обходной маршрут в целом Джексону понравился (хоть и заходил не со стороны реки), но оказался слишком длинным. Чтобы сократить его, по наводке капеллана подняли с постели местного слесаря, который, по свидетельским показаниям, был вообще грандмастером лесных чащоб и оврагов. На нем квест по нахождению максимально нетрадиционного пути наступления был успешно выполнен, а жаль, было бы интересно посмотреть, до каких профессий дотянутся озадаченные вояки.

На следующий день, в негуманные четыре часа утра, Каменная стена поднял своих бойцов, обрадовал Роберта Ли сообщением, что забирает у него почти все кроме двух дивизий и учапал в лес по нарисованной заранее карте. 33000 человек, полные три дивизии, с максимальной скоростью и осторожностью начали обходить противника с правого фланга. Понятно, что при такой близости к врагу полной скрытности добиться не вышло, и янки пару раз замечали странные телодвижения у себя под носом, а один раз даже начали долбить по Джексону из пушек, хоть никуда и не попали. Хукеру довольно быстро стало известно о происходящем и, зарывшись на полчаса в карты, он начал догадываться о задумке дикси, однако не в полной мере. Предупреждения командующим, стоявшим на правом фланге, были разосланы, но они, получив телеграммы, крайне скептически посмотрели на непролазные чащи вокруг и просто-напросто не поверили в возможность их преодоления силами крупнее трех местных крестьян с вилами.

Передовые части Севера, перед которыми развернулась эпическая картина вида «нормальные герои всегда идут в обход» даже отправили запрос на преследование и атаку непонятных частей, но пока они обменивались сообщениями с Хукером, момент был упущен, и янки смогли докопаться только до самого хвоста колонны, да и то с сомнительным результатом. Джексон же, согласно плану, сперва ушел на юг и только скрывшись в лесах, начал поворачивать в нужном направлении, отчего Север решил, что супостат струсил и отступает, обрадовался и продолжил сидеть на попе ровно и сидел так аж до полшестого вечера, пока Каменная стена, в полной тишине (про вред от барабанов и трубачей Юг тоже успел догадаться) не завершил свои пируэты и не попер вперед, подобно носорогу во время гона, постепенно набирая скорость и нанося килотонны ректального удивления войскам янки, которые все это время целили артиллерию и винтовки совсем в другую сторону.

Лесной ад длился несколько часов, за которое бойцы Томаса успели пройти насквозь практически все, что увидели перед собой, захватывая орудия, разгоняя ошалелых бойцов врага и вообще крайне радуясь своей роли внезапных лесных демонов. Какие-то части янки упирались в наступающих, просто расслабленно шествуя по лесным дорогам в маршевом порядке, какие-то получали презент с тыла. Один из северных генералов, по слухам, успел отдохнуть и как следует придушить зеленого змия, после чего алкогольная нега была грубо попрана южными сапогами, а его подразделение с визгом разбежалось по лесам — минус 683 человека, 4 полковника и один генерал за 15 минут.

Хукер, понимая по звукам чащобной вакханалии, что творится что-то глубоко нездоровое, осилил полностью осознать происходящее только тогда, когда Джексон постучался в черный ход его собственной дивизии. Тут Джозефу пришлось аврально свистать всех наверх и отправлять в штыковую, собственноручно разворачивая орудия в другую сторону по колено в грязище.

Один из кавалерийских полков Севера успел получить сообщение о внезапном нападении, но без уточнения, откуда и как вылезли супостаты. Из-за недостатка ценной информации торопящийся на выручку полк на полном ходу влетел в неприятное, ввиду чего до штаба доехали горькие слезы. (Что не помешало потом одному из одаренных северных генералов умно рассуждать, что в этом и был его гениальный план по спасению Хукера).

К семи часам вечера ситуация запуталась катастрофически. Смешались в кучу кони, люди и все прочие участники событий, да так, что сам Джексон счел продолжение щедрого вваливания янки контрпродуктивным и даже вредным — в темноте и неразберихе в военное время могут произойти вещи куда хуже незапланированной беременности.

Остановить адовый натиск тоже оказалось нелегко — отдельные группы энтузиастов продолжали засыпать Северу за шиворот и после сигнала к прекращению веселья, тупо не услышав его в чаде кутежа.

Еще ближе к вечеру Джексон решил сам выехать на передовую, лично посмотреть, насколько удачно зашло наступление его засадного полка имени Донского. Выбравшись на «ничейную полосу», Томас только-только начал оценивать масштабы разрушений, как его заприметил передовой разъезд южан. Парни у Каменной стены были резкие как известно что, а адреналин в крови зашкаливал. Не став разбираться, что это там за конная группа такая нарисовалась, бдительные разведчики дали залп, по итогам которого сразу подтвердились две общеизвестные вещи. Первая — стрелять дикси умеют. Вторая — калибры в то время были глубоко негуманные, так как о Женевской конвенции еще никто не слышал. В Джексона прилетело аж три привета от друзей и коллег, после чего осмотр поля боя резко завершился и начался особо напряженный эпизод сериала «Скорая помощь», полный шока, метаний и запоздалых извинений. Тяжело раненного генерала начали спешно утаскивать в тыл, но тут очнулись северяне поблизости, решившие, что это опять внезапное зло пришло по их душу. В лучших традициях голливудского Ван Хельсинга ночные кошмары начали отгонять картечными залпами куда попало, что едва не огорчило и так весьма опечаленного свинцом Каменную стену до смерти, а заодно подрубило его ближайшего помощника. Командование быстро передали как всегда вовремя подскочившему Стюарту, но атаку решили не продолжать, пока еще кто-нибудь не скопытился по недоразумению.

Не все северяне, что характерно, сочли идею ночной паузы разумной, и один из военачальников янки, решив, что его отрезали от своих и окружили, а значит, наступать можно в любом направлении, буром попер вперед по темнотище. Часть ночи дикси слушали звуки пальбы и канонады откуда-то из леса, гадая, с кем ж там умудрился сцепиться север и не выступили ли еще и белки и волки против оккупантов. Атака ночных энтузиастов даже принесла свои плоды в виде захваченной орудийной батареи и разбитых пехотных частей. Утром выяснилось, что батарею придется отдать, а за атаку извиниться, но это уже мелочи.

Те части янки, что не бегали меж деревьев с выпученными глазами, остаток ночи занимались крайне полезным делом под присмотром несколько охреневшего, но не терявшего хватки Хукера — выстраивали толковые оборонительные позиции из бревен и грунта. Джозеф, хоть и был немало удивлен кунштюком, который провернули южане, не собирался просто так уходить с занятых позиций, поэтому их следовало максимально укрепить. Расчет теперь строился на том, что Ли можно зажать между молотом и наковальней — северные части рядом с бродом у Фредериксберга никто не отменял, и они вполне могут исполнить алаверды в тыл Роберту. Генерал Ли это тоже прекрасно понимал, но в данный момент сделать с этим ничего не мог — его количество сил просто не позволяло нормально удержать оба направления против превосходящего противника. Спросили совета у Джексона, но тому только-только ампутировали уничтоженную пулями руку (см. суровые калибры), поэтому Каменная стена был крайне печален и ничего толком посоветовать не смог.

Поэтому с утра третьего мая началась жесточайшая мясорубка в стиле Первой мировой, только что без газов, огнеметов и прочих подарков технического прогресса. Южане, не считаясь с жуткими потерями, перли вперед, стремясь выкурить янки с их позиций как можно скорее, чтобы успеть прикрыться от врага далеко сзади. Им по мере сил способствовала артиллерия, в кои-то веки получившая преимущество перед северной так как США немного тупанули с логистикой и не обеспечили своевременной замены орудий и боеприпасов. С раннего утра на поле боя царил полнейший ад, шокировавший даже привычных ко всякому воях тех времен — как-то вот не приходилось им до того в прямом смысле этого слова идти по трупам, как своим, так и чужим, потому что больше ступить некуда вообще.

Где-то до девяти утра ситуация более-менее устраивала Хукера, всегда помнившего, что у него в запасе есть еще силы. А потом особо удачливый канонир Юга залепил в колонну дома, рядом с которой вглядывался вдаль Джозеф, и означенная колонна, расколовшись вдоль от попадания, нанесла генералу северян ушиб всей бабки, отчего тот устал и решил полчаса подремать.

По северной армии пошли слухи, что Хукер гикнулся, что не лучшим образом сказалось на моральном духе — в кои-то веки нормальный командир, и тот помер! Минут через тридцать Хукер все же пришел в себя, но не совсем — судя по описаниям, он получил тяжелую контузию и теперь соображал куда хуже, чем раньше. А тем временем его позиции постепенно сдавались под натиском юга. В довершение всего, дикси, подавив орудия врага, перетащили свои на выгодно нависавший над полем холм меньше чем в километре от целей и начали утюжить супостата так, что продолжение какой бы то ни было жизнедеятельности стало крайне замысловатой и нетривиальной задачей.

Север отступил, но не до конца, решив отойти на новые оборонительные позиции. Роберт Ли наслаждался победой, которая казалась ему полной, хоть и немного Пирровой — потери были запредельными, особенно если учесть, за какое короткое время полегло столько народу. Обе армии потеряли 17 585 человек. Не так много, учитывая предыдущие сражения, но не за пять же часов!

Тем не менее, Роберт был настроен решительно догонять и добивать Хукера и непременно бы сделал бы это, что стало бы его критической и пожалуй последней ошибкой. Джозеф, пусть и с гудящей головой, осилил снова засесть в лесах, и с ним было 50 000 человек. Отрезвление от успехов могло оказаться фатальным для Ли, если бы он ломанулся в неизвестность за противником.

Однако тут ему на руку сыграла вторая часть северной армии, которая, будучи не в курсе, что Хукер уже отступил, перешла через реку, взяла штурмом позиции южан, которые там остались только для вида, и уверенно пошла в наступление. Ли пришлось отложить план добивания врага и немедленно переключиться на другой фронт. Для Хукера он оставил часть армии в 36 тысяч бойцов с наказом держать оборону, периодически изображая страшные напрыги на янки, чтобы силы США не вздумали вылезти из лесов. Первая же попытка сымитировать атаку наглядно показала, что бы случилось со всей армией Ли, если бы он вздумал выкуривать Хукера из леса — как только первый отряд КША двинулся в сторону Джозефа, тот, успев из последних сил навести порядок в артиллерии, вжарил по нему так, что Юг, потеряв 50 бойцов за 2 минуты, решил посидеть тихо на месте и ничего не штурмовать даже в шутку.

Тем временем у командующего второй частью северной армии наступали тяжелые времена. По изначальному плану он должен был дожать силы Ли, утомленные безуспешными атаками на лесного Хукера, но тормознул с выполнением и на вражеском берегу неожиданно для себя встретил довольно бодрого Роберта, с энтузиазмом ввязавшегося в оборону. Обмен новостями с Джозефом и запрос новых приказов проходил очень вяло и мутно, так как контуженный Джозеф стремительно терял креативность и способность быстро реагировать на происходящее. Добавляли радости и понимания периодические сообщения от ближайших сподвижников Хукера о том, что отец-командир словил бревно и теперь вещает странное, поэтому лучше ему не верить. Оказавшись в когнитивном тупике, вторая армия США почла за лучшее аккуратно подождать, пока первая начнет какие-то активные действия, а потом уже врываться в замес. Первая же армия — В — взаимопонимание! — ждала начала кутежа от второй, собираясь подпрягаться только когда та стартует вечеринку.

Хукер из последних сил даже измыслил очередной хитрый план, сопряженный с ловкой разводкой супостата в трех соснах, многократном переходе через реку, ложными отступлениями и атаках с неожиданных направлений, но обеспечить его выполнение уже не мог, особенно когда жизненно необходимые для него силы уподобились тому самому бревну и вяло отбивались от раззадоренного Ли, ничего более не предпринимая.

К пятому мая Хукер окончательно впал в депрессию и после первого за кампанию военного совета решил отступать. В ночь на шестое, когда погода в очередной раз решила проявить себя, силы Джозефа ушли за реку, так же тихо, как и пришли. Южане очухались только утром, не обнаружив противника там, где ему полагалось бы быть. Роберт Ли был в ярости — он искренне верил, что до полного разгрома северян осталось совсем немного.

Хукеру пришлось многократно оправдываться перед начальством и Линкольном лично. Впрочем, США не сочли эту кампанию проигранной, так как разгромом она не завершилась и потери были, с их точки зрения, более моральными, чем физическими. Благодаря накалу военной цензуры и краткости всего забега общественность даже не успела узнать о том, что кампания вообще случилась, поэтому и волнений по поводу фейла не последовало, хотя репутация у Хукера подпортилась изрядно.

Роберт Ли же, окруженный восторгом и поклонением (разбить 130 тысяч, имея всего 60 — это действительно круто, без дураков), приступил к планированию следующего наступления, которое должно было перенести военные действия на территорию противника.

А теперь о грустном. Томас Джексон, уже почти оправившийся от ранений и ампутации, регулярно сообщал о болях в груди, но врачи считали их неким незначительным симптомом, а очень зря. 10 мая Каменная стена скончался от пневмонии.

Хукер оправдывался, Ли с некоторой печалью планировал наступление, Джексона готовили к погребению.

В следующей части — начало новой кампании.

Прошлый выпуск:

http://pikabu.ru/story/history_fun_tsikl_sedmoy__voyna_sever...

В прошлом выпуске Роберт Ли забежал на север побарагозить, но не рассчитал количества северян и был вынужден отступить, Макклеллан, ввиду схожих проблем со счетом, но в другую сторону, лихо проявил себя в бессмысленном разбазаривании вверенных ему сил и поставил рекорды по близорукости, ввиду чего его погнали с занимаемого поста тряпками подозрительно желтого оттенка. Линкольн же применил орудие ассиметричного возмездия и внезапно освободил рабов.

Правда, с оговорками. На территории северных штатов рабство было запрещено еще раньше, но никакого ажиотажа это не вызвало, ввиду отсутствия рабов как таковых — хлопок там не рос, зато росли заводы, поэтому толпы рабочей силы требовались немного другие, хоть с каким-то наличием технической соображалки. А вот с 1 января 1863 были объявлены свободными все рабы южных штатов, на черных плечах которых, собственно, вся экономика дикси и держалась.

Какое-то время весь мир тупо переваривал неожиданный презент от Деда Мороза и обдумывал все его последствия. А таковых было немало.

Первыми взбудоражились политические противники Авраама, граждане из Демократической партии по прозвищу «Медноголовые», активно призывавшие к миру, объединению всех штатов обратно и разрешению рабства. После освобождения негров они еще долго носились по Вашингтону с воплями «Все пропало, ты всех нас предал!!!». Многие припомнили Линкольну его слова, что война ведется вовсе не из-за негров, а потому что не по-пацански выходить из Союза так, как это сделали дикси. А теперь вон оно как оказалось. С точки зрения многих северян Авраам стал выглядеть двуличным чернолюбом, что несколько пошатнуло его политические позиции. Среди солдат подобный финт ушами тоже не снискал особой популярности — негров все равно не любили, хоть ты тыщу прокламаций выпусти, и многие не находили особых резонов рисковать жизнью за их права.

Та часть Демократической партии, что не призывала к миру, а наоборот, всячески поддерживала войну, оказалась в крайне затруднительном положении и находила утешение только в высказываниях вида «Ну, зато поганых южан уели». Впоследствии они категорически рассорятся со своими братьями-демократами-за-мир именно на этой почве.

Конфедераты отреагировали двойственно. С одной стороны, прежде чем освобождать рабов на южных землях, их сперва нужно захватить, а ты приди и возьми. С другой — всем и каждому в КША стало понятно, что Линкольн изначально только и хотел устроить такое западло, и никакая там конституция его вовсе не волновала. Мнение о двуличном чернолюбе ширилось и крепло по обе стороны фронта, только с юга оно было куда более непечатным. Некоторые из дикси даже радовались, что Авраам так крепко проявился перед публикой — тем больше желания будет с ним воевать у простого народа. Пойманных черных солдат-северян пообещали немедленно судить как бунтовщиков, а после суда дарить бесплатный кусочек намыленной веревки.

А вот в других странах, наблюдавших за происходящим в разнообразную оптику через Атлантику, первоначальный шок сменился радостной ажитацией. Линкольну прислали целый мешок писем, в которых Авраам назывался прекрасным толерантным няшей, наконец-то пошедшим по пути прогресса и гуманизма. Англия и Франция, к тому моменту всерьез размышлявшие о том, чтобы прекратить всю катавасию с войной и предложить США отстать от их южных партнеров, мрачно отложили свои планы — теперь, когда война стала из экономически-политической Святой Кампанией по Освобождению Угнетенных, просить ее прекратить было бы как-то некрасиво и несовременно — общественность бы не поняла. Частные же британские пароходики, шустро проходившие мимо сетей блокады, своих усилий не прекратили — гуманизм гуманизмом, а бизнес есть бизнес. Благодаря им КША получало хоть какую-то полезную амуницию (ее пихали в трюмы уже после погрузки всяких пафосных предметов роскоши — за них-то платили поболе).

Российская Империя тоже крайне благожелательно высказалась по поводу инициативы США. Во-первых, годом ранее у нас таки освободили крепостных. Не так эффективно, как хотелось бы, но все же. Во-вторых, в самом начале 1863 года в очередной раз взбунтовались неугомонные поляки, решив в очередной раз проверить, насколько польска стронг, и Александр II немедленно влился в модный тренд угнетения бунтовщиков живительными инъекциями свинца, послав по такому случаю приветы коллеге Линкольну. Ну а в третьих Россия прекрасно помнила итоги Крымской войны, закончившейся всего 7 лет назад, а также состав ее участников и не упустила возможности лишний раз помахать фигой в сторону Англии и Франции, топивших за КША. Фига в итоге разрослась аж до размеров экспедиционного флота, но об этом позднее.

На фронтах произошло некоторое новогоднее затишье, вызванное, впрочем, вовсе не пламенным креативом Авраама. Южане зализывали раны, печально прикидывая сходящие на нет перспективы пополнения запасов вооружения и личного состава, а на севере генерал Бернсайд собирался второй раз ломануться всей гурьбой на Ричмонд и биться лбом в ворота до последнего.

Подобный «хитрый план» не вызывал никакого восторга у его коллег при больших погонах. Во-первых, в то время высший офицерский состав довольно часто попадал в разнообразные зарубы на общих основаниях, а тактика человека-бакенбарды уже показала, что при реализации подобных наступлений вероятность стать героем, причем в плохом смысле, слишком уж высока. Во-вторых, хоть у США дела с запасами людей, снарядов и прочего важного для войны стаффа обстояли куда лучше, стратегия «потратить дикси все патроны, забросав их мясом» не казалась идеальной всем представителям командования янки.

Поэтому уже почти начавшееся наступление было вовремя остановлено телеграммой из столицы, в которой Линкольн, послушав мнение двух «ходоков», прорвавшихся к нему в Смольный, изъявлял вежливое удивление выбранным курсом действий и предлагал Бернсайду подумать еще раз как следует.

Командующему пришлось скататься в Вашингтон, потребовать трибунала для своих оппонентов, а также таки отказаться от первоначального замысла и доработать его напильником в сторону чуть большей изящности. Коллеги-офицеры в глубокой печали были вынуждены приступить к его выполнению, но тут в ход событий вмешалась Небесная Канцелярия, случайно или намеренно вынув затычку из райской ванны.

Под конец первого дня марша сверху полило. Полило так, что особо суеверные бойцы, вспомнив прочитанное в детстве, начали искать лодку побольше и собирать разнополых животных. Периодически, во имя разнообразия, а также того, что на дворе стоял январь, ливень сменялся снегом и наоборот. Знатного парнокопытного генерала такие условности не смущали, а вот транспортная сеть раскисла, и дороги начали приобретать отчетливый российский колорит.

Еще через 24 часа северные войска кое-как доползли до намеченной переправы, где и остались сидеть в грязи. Южане к тому моменту успели прочухать, с какого боку на этот раз идет веселье, сгруппировались на другом берегу, отрыли какие-то укрепления в непролазной грязище и даже вывесили в сторону противника ободряющий плакат, поздравлявший Бернсайда с успешным посещением целебных грязевых ванн. Сам генерал к этому моменту все-таки осознал, что темп движения в несколько миль в час — несколько не то, что называется блицкригом, а уж переправляться через разлившуюся реку прямо в жаркие южные объятия — вообще крайне нездоровый способ согреться. Армии был отдан приказ выползать из болот и тащиться обратно, а сам Бернсайд убыл в столицу писать прошение об отставке.

На смену ему был назначен Джозеф Хукер — толковый и действительно любимый бойцами офицер, редкая птица в северных войсках. Что еще более необычно, свежеиспеченный командующий осознавал предел своих возможностей и умений и не считал себя новым Сун-Цзы. При этом начальственная вакханалия, уже долгое время творившаяся под звездно-полосатым флагом, приводила к его неоднократным выступлениям на тему интеллектуального уровня операций, за который впору было присуждать Нобелевские премии для кольчатых червей. Именно он был одним из тех, кто выступал против планов Бернсайда, а до того доставалось и Макклеллану, и прочим.

Получив под свое начало громадную армию янки, Джозеф не стал повторять ошибки предшественников и бежать на Ричмонд, грозясь закидать его шапками, а взял время на подумать, покурить карты местности, дождаться вменяемой погоды, привести войска в хоть какую-то боеготовность, а заодно проанализировать тактику действий южан.

Это дало Роберту Ли пару-тройку месяцев на окончательное совершенствование своих укреплений — раз уж гражданские назвали его «Королем Лопат», так надо было соответствовать, и в итоге к апрелю 1863 «линия Мажино» протянулась почти на 65 километров и крайне радовала глаз оборонявшихся (а вот среди сил США, наоборот, вызывала уныние и печаль). Радость Роберту попортил его президент, неожиданно услав несколько дивизий на другой фронт, что оставило Ли в два раза меньше сил, чем насчитывалось у Хукера.

Джозеф тем временем завершил первоначальные выкладки, получил «добро» от Авраама и приступил к выполнению плана. Вместо того, чтобы с гиканьем наваливать трупы на любовно выпестованные Робертом эскарпы и траншеи, предполагалось вдарить глубоким кавалерийским ударом по его линиям снабжения, после чего принудить южан к отступлению и уже нормально переправиться через реку. У Хукера не двоилось в глазах, как у Макклеллана, и разведка у него неожиданно стала работать как надо, поэтому никаких иллюзий насчет жутких южных орд он не испытывал, прекрасно зная, что дела у КША весьма так себе.

Первоначальный план провалился, причем опять по вине внезапных осадков, категорически задержавших кавалерию. Хукер немедленно отыграл назад, вернув силы на свой берег, и тут же запустил противнику утку про то, что конники были, да, но шли вовсе не туда, и совсем не с теми целями — невиданная на тот момент для США тактика, до Джозефа никто вопросами дезинформации как-то не занимался.

Южане, не ожидав такого коварства, купились на байку, что удар был направлен в Шенандоа и засуетились, переставив силы так, чтобы отразить возможную атаку и открывшись для удара с другого фланга. Хукер не стал тратить время на долгие размышления и измыслил следующий план, весьма неожиданный и новаторский по тем временам — ворваться в пробел, оставленный внезапным перемещением южан, пройти настолько далеко в тыл КША, насколько возможно, после чего атаковать с удобных для себя позиций.

Не теряя времени зря, силы США пришли в движение. Многое можно было зафейлить на этапе выполнения, но Джозеф старался как мог. Как он логично рассудил, если нужно скрытно и тайно переместить большую толпу народу, что и так сложно, не надо еще и врубать хардкор-режим и дудеть в дудки и бить в барабаны, распевая песни на марше, потому что каждая ворона в радиусе многих километров будет в курсе о перемещениях многотысячной армии. В обстановке полной секретности, толком не разжигая костров и стараясь перемещаться в темноте, 40 000 бойцов начали наступление. Остальные силы изображали разномастную активность в других местах, чтобы Ли было на что посмотреть, и готовились поддержать атаку, когда придет время. Понимая, что такую орду от местных все равно не спрятать, Хукер заблаговременно распорядился расставить пикеты и заслоны, чтобы слухи не распространялись по городам и весям, а бойцов для маневра отобрал из тех частей, что были максимально удалены от линии фронта и не находились у дикси на виду.

После суток марша Хукер дал отмашку начинать переправу у мест основного скопления сил противника — отвлекающий маневр. Весьма опасный, учитывая, что переправлялась армия, сравнимая с тем, что в целом было под началом Ли. Пока солдаты перестреливались и создавали шумовую и информационную завесу, легион засланцев топал себе дальше и успешно переправился через реку в совершенно неожиданном для дикси месте. На исходе вторых суток знатный кавалерист Джеб Стюарт, про которого мы неоднократно писали, таки уразумел, что что-то идет явно не так, захватив нескольких пленных, отставших от основной массы «армии диверсантов», но не смог полностью понять степень угрозы, и, что более важно, не осилил вовремя передать информацию Ли, полностью поглощенному стычками в другом месте.

Еще 12 часов силы Хукера уверенно двигались в тыл южанам, пока Роберт отражал атаки на той переправе, что он считал основной. Когда Стюарт таки сообщил своему начальству о подозрительной активности США с другого боку, генерал Ли осознал, что чего-то он в происходящем не понимает и весьма обеспокоился. Джеб был немедленно вызван залатать образовавшуюся брешь и попутно выяснить, сколько, куда и кого прет с западной стороны.

К тридцатому апреля Стюарт смог выполнить полученный приказ и передал Ли четкую информацию о внезапно пропущенных десятках тысяч северян, а также сместился на восток, чтобы хоть как-то прикрыть незащищенные участки. Хитрый Хукер предполагал внезапное мельтешение дикси, поэтому одновременно с тем, как Джеб несся на восток, в районе его прошлой позиции переправился еще один корпус США, про который Стюарт даже и не узнал.

К этому числу Хукер полностью завершил первую часть своего плана, выйдя к городу Чанселорсвилл и занимая оборонительные позиции. Снабжение основных сил Юга было перерезано, и Ли был бы вынужден через какое-то время начать отступление — прямо Джозефу в руки. Роберт весь день пытался понять, что же вообще происходит на его фронтах, и с какой стати северные силы внезапно получили такой солидный бонус к скрытности и интеллекту. К счастью для дикси, он еще 29-го отправил небольшой контингент к тому самому Чанселорвиллу, приказав им сразу начать укреплять позиции — первый в истории официальный приказ рыть траншеи перед возможным сражением.

Вечер 30 апреля Ли провел в задумчивом разглядывании своего участка реки, где силы Севера по-прежнему не оставляли попыток переправиться, и таки пришел к выводу, что его разводят и основная атака происходит не в этом месте. Оставив минимально необходимый контингент на прежнем месте, он ломанулся прикрывать Чанселорсвилл, выслав вперед реактивного Джексона.

Хукер расставил сети и ждал, пока в них попадется добыча, Роберт Ли отчаянно пытался спасти положение, «Каменная Стена» делал то, что у него всегда получалось лучше всего — бил рекорды скорости на марше.

В следующем выпуске — сражение при Чанселорсвилле. Постараемся не затягивать.

Прошлый выпуск тут:

http://pikabu.ru/story/history_fun_tsikl_sedmoy__voyna_sever...

В прошлом выпуске было рассказано, как суровая реальность в лице джентльменов с Юга поставила на место крикливого горе-вояку Джона Поупа, а затем нарисовалась у самых границ Мэриленда.

Роберт Ли, прикинув все «за» и «против», решил все же нанести ответный визит вежливости в северные штаты, ведь до того момента по чужим городам и весям шастали исключительно солдаты янки — настало время организовать симметричный заход.

Южный главнокомандующий рассчитывал, что Мэриленд, будучи изначально рабовладельческим штатом, с восторгом и радостью примет достойных южных парней, после чего единым строем выступит против Вашингтона, радикально осложнив жизнь нервному Аврааму и его генералитету.

Армия КША была серьезно потрепана после долгих прыжков вокруг Ричмонда, но Роберт был абсолютно уверен, что тормозить и выжидать нельзя — Север при своей промышленной мощи и необъятных людских ресурсах мог получить от бездействия много больше, чем Юг, а снова вставать живой стеной между ордой США и столицей южанам очень не хотелось.

Авраам действительно был в адской запаре. До того отстранив Макклеллана от командования, он мотивировал это полной неспособностью «Медлителя» к активным действиям, но Поуп, вызванный им с западных фронтов, оказался вообще уникальным представителем фауны, эдаким ожившим персонажем Салтыкова-Щедрина, а враг наступал, поэтому пришлось все вернуть на круги своя и возвратить радостному Макклеллану права на управление войсками. Тот несколько ожил, пообещал оправдать доверие и неторопливо почапал на защиту Вашингтона от супостатов.

Практика показала, что Роберт Ли все-таки принял желаемое за действительное и, хоть и ненадолго, но нацепил розовые очки. Народ Мэриленда, и это выяснилось почти сразу, радости от прибытия южных войск не испытывал. Солдат встречали угрюмым молчанием, на контакт идти не желали, чепчики в воздух никто не бросал. Хотя камнями и навозом не кидались — и то хлеб. Расхождение фантазий с реальностью объяснялось просто — все, деятельно заинтересованные в существовании КША и просто идейные противники США ушли в армию Конфедерации еще в самом начале войны. Дома остались простые мирные жители, которые всю эту заваруху видели известно где, и никоим образом не собирались приветствовать ее приход в свои родные города. Схожее угрюмое настроение посетило и собственно армию Ли. Солдаты устали за долгие месяцы топтаний туда-сюда, успели заболеть за время метаний всяким нехорошим и стоптать ноги до ушей, к тому же их смущало вторжение на территорию противника.

До того храбрые дикси клали свои жизни на алтарь освободительной войны, стряхивая щупальца жадных городских торгашей со своей отчизны, а сейчас сами уподобились янки, принося огонь и насилие на Север. Разумеется, не все из выбывших из строя в течение похода были такими пацифистами, но общий моральный дух все же снизился изрядно.

А вот в Мэрилэнде напротив, граждане начали собираться в кучки и сдувать пыль с дедушкиных карамультуков, которыми основатели семейств гоняли еще англичан. Понятно, что серьезной опасности в решающем сражении подобное ополчение бы не представляло, но неприятностей могло доставить изрядно, хоть дело и не в Белоруссии происходило.

Изначальный расчет Роберта был на то, что после перехода им границы силы США придут в движение, он сможет быстро вынести тех, кто ему мешает, после чего пройти мимо Вашингтона на северо-запад, за горы, чтобы как следует подпортить жизнь и репутацию Аврааму, но при этом не сталкиваться со здоровенной толпой, прикрывающей столицу США. Вторжение изначально имело целью не разгром янки, а демонстрацию готовности перенести войну из каких-то непонятных городским людям южных задворок в их уютный садик у дома.

Узнав, впрочем, что силами США снова командует «Медлитель», и поняв, что активных действий от него не дождаться, Ли быстро набросал другой план действий, согласно которому его армия разделялась и уходила за горы двумя разными путями, попутно круша и забирая себе все северное, что плохо лежит. Например, арсенал в городе Харперс-Ферри. С одной стороны, разбивать войска на несколько частей было опасно. С другой, имея в противниках Макклеллана, риск был вполне оправдан — пока он проснется, пока раскачается, дикси уже будут на другой стороне горного хребта в своей любимой Шенандоа, а затем смогут действовать дальше по ситуации.

Как обычно, все пошло не совсем так. Письма с приказом Ли шустро переписали, раздали всем важным лицам и те принялись выполнять ценные указания начальства. Только вот один экземпляр плана умудрились посеять около фермы, где размещался штаб. Бойцы США, добравшиеся до хутора спустя 5 дней достаточно активного забега на перехват противника (Макклеллан осознавал, что это последний его шанс хоть как-то искупить свои фейлы перед Авраамом, и поэтому старался особо не тормозить), это собрание сочинений прочитали, почесали в затылках и отдали командованию. Высокое начальство помедитировало на находку где-то день, после чего очень обрадовалось и принялось догонять южан.

Ли довольно быстро сообразил, что дело приняло нехороший поворот и начал яростно огрызаться, благо этому очень способствовали две вещи: узкие проходы через горы и искренняя вера Макклеллана, что дикси опять собралось стопиццот тыщ человек. Активное притормаживание преследователей живительным свинцом дало время гиперактивному Джексону взять тот самый арсенал в Харперс-Ферри, предварительно разбомбив город к такой-то бабушке с помощью всей личной артиллерии. Отрапортовав о выполнении миссии, Томас утащил все, что не было приколочено (включая 12,5 тысяч пленных), и втопил в сторону основных сил Роберта, помогать по мере возможности.

Помощь была кстати, так как к 15 сентября южане отошли от гор, а Макклеллан перетащил свою орду через хребет и готовился дать генеральное сражение. Что характерно, если бы «Медлитель» ввязался в драку сразу, вся война могла бы пойти совершенно по-другому, ведь на момент его прихода у Ли было всего 18 000 человек — остальные, даже сверхзвуковой Джексон, подойти еще не успели. Однако неторопливый усач снова взял паузу на подумать, и сражение при Энтитеме началось только 17 числа.

Северян, пусть даже после паузы, во время которой на выручку Ли успели добежать дополнительные дивизии, все равно было в два раза больше, чем дикси. Воспоминания очевидцев об армии Севера в вопросах численности подозрительно схожи с картинами из эпического фентези — море вражеских огней до горизонта, океан синих мундиров, все вот это вот. Однако «Медлителя» подвело то, что на столь удачно полученной им бумажке с планами противника не было указано их детальной численности — означенные джентльмены и так знали, сколько под их началом войск, поэтому тратить чернила на лишние каракули не собирались. Макклеллан же в своей излюбленной манере счел, что южан перед ним тысяч сто, поэтому не спешил бросать в бой все резервы, предпочитая вводить подразделения в бой по одному.

В итоге вышла самая кровавая мясорубка за все время Гражданской войны — более 22 тысяч потерь за один день, прискорбный абсолютный рекорд за всю историю США. На ключевом участке, кукурузном поле в центре сражения, которое то и дело пытались штурмовать с разных сторон, несмотря на живительный картечный душ, полегло более 13 000 человек. После этого сражения наиболее светлые армейские головы США и КША задумались о смене тактики. Северяне осознали, что старый метод наступления шеренгами слишком уж болезненный, а южане поняли, что мало надеяться на милости матери-природы, и окопы надо рыть самим, даже в случае простого сражения, а не обороны города.

В стратегическом плане битва при Энтитеме привела к тому, что Роберт Ли, мрачно подсчитав потери, принял решение отступить на исходные позиции. Если армия США еще могла как-то позволить себе так разбрасываться людьми, то дикси — никак нет, еще пара-тройка таких схваток, и вооруженные силы Конфедерации попросту бы кончились. Первоначально генерал Ли думал все же перегруппироваться и контратаковать после наступления, но неожиданно агрессивное преследование дикси войсками Макклеллана вплоть до реки Потомак, разделявшей два государства, вынудило его передумать.

«Медлитель» же, прогнав врагов, сообщил Аврааму, что mission complete, а на все вопли начальства по поводу недостаточно эффектной победы обвинил в этом своего подчиненного, генерала Бернсайда (про которого мы еще услышим). Продолжать же наступление и форсировать реку Макклеллан, невзирая на категорическое недовольство Линкольна, не стал, мотивировав это тем, что устраивать осенне-зимние кампании на вражеской территории с усталым и серьезно потрепанным войском дурных нема, и тут надобно еще как следует поразмыслить.

Подобные новости никак не могли обрадовать радикально-деятельного президента, поэтому он приступил к реализации двух планов. Один стандартный — суетливый поиск нового главнокомандующего на замену, и второй — вынужденный, призванный поменять течение войны не армейскими, но политическими методами.

Пока Авраам крутился как белка в колесе, изыскивая дополнительные аргументы, Макклеллан, верный своему слову, задумчиво стоял к северу от Потомака, любуясь природой и собственными военными прожектами. Именно в этот момент, в начале октября 1862 на сцену вновь выбрался главный Джеймс Бонд КША, разоритель вокзалов и складов, уничтожитель кораблей конями и знатный похититель чужих гардеробов — Джеб Стюарт со своим летучим отрядом.

В этот раз кавалерист взял с собой почти две тыщи народу и аж 4 орудия, чтобы пройтись с огоньком по вражьим тылам. За два дня, с 10 по 12 октября Джеб успел:

1. Миновать все возможные кордоны, не встречая серьезного сопротивления (Макклеллану докладывали про нездоровую активность южных назгулов на берегу реки, но «Медлитель» сперва это дело банально протупил, а потом не смог вовремя отыскать супостатов из-за недостатка кавалерии).

2. Затариться в одном из городов обувью и одеждой взамен изношенных, причем с целью особо циничного троллинга оплатить взятое долларами КША.

3. Потребовать полной сдачи города Чамберсберг и получить ее, отпраздновать это дело в местном отеле, пафосно зарегистровавшись под собственным именем, чтоб США знали, кто пришел к ним в гости.

4. Сжечь арсенал, вокзал, мастерские, забитые под завязку поезда и локомотивы, порубить телеграф и несколько миль железнодорожного полотна, нанеся ущерба примерно на четверть миллиона тогдашних денег.

5. Упереть 1200 лошадей и тонны военного добра, взять 280 пленных солдат и 30 важных гражданских.

6. На обратном пути перехватить посыльного янки с приказами, внимательно их изучить и изменить маршрут так, чтоб его уж точно никто не нашел.

7. Проделав путь длиной в 203 километра, вернуться домой всего с несколькими ранеными, потеряв только двух человек, и то не в бою, а где-то по дороге (с устатку отбились от группы и заехали не туда).

Такого позора Линкольн стерпеть никак не мог, и карьера Макклеллана в должности главнокомандующего тут же закончилась, теперь уже навсегда. Более президент старался не поручать «Медлителю» вообще ничего, что было хоть как-то связано с непосредственными боевыми действиями.

Еще два года генерал посвятил написанию многотомного отчета, в котором долго и крайне занудно доказывал, что он всегда стоял в белом плаще красивый, а вот подчиненные и начальство — нехорошие нетрадиционные люди, и все беды сугубо из-за них. В 1864 Макклеллан внезапно зашел с козырей и выдвинул свою кандидатуру на пост президента от демократической партии, но общественность, едва придя в себя от такого поворота событий, ловкий ход не оценила. Впрочем, это немного другая история, и к нашему рассказу она имеет мало отношения.

На вакантное место главного у янки был назначен генерал Бернсайд, до того не отметившийся совершенно ничем, кроме удивительных предпочтений в плане лицевой растительности. Человек-бакенбарды, понимая, что с начальством не спорят, немедленно представил план наступления, согласно которому янки должны были обозначить удар в одной стороне, а когда наивный Ли побежит обороняться, яростным натиском атаковать Ричмонд и победить.

В целом, Роберт Ли до последнего не был в курсе о таких перспективах, но тут в сюжете снова появился Джеб Стюарт, очень вовремя углядевший активные приготовления северян к нехорошему. Пока Север перебирался через речку в условиях активной непогоды и вылезал всей своей ордой на чужой берег, конфедераты, помня об Энтитеме, успели занять господствующие высоты и дополнительно отрыть там окопы полного профиля, чтоб не как в прошлый раз.

Если духом-покровителем Макклеллана был ленивец, то Бернсайда при рождении посвятили другому священному животному — барану. Осознав, что план пошел не так, генерал не стал его менять и избрал максимально тупую тактику — долбиться всей толпой в лоб южным силам в надежде их прорвать. Встреча парнокопытного и новых ворот продолжалась 4 дня и стоила янки 12500 человек, включая двух генералов. Южане потеряли более чем в два раза меньше.

Почесав знатные бакенбарды, Бернсайд отступил, но немедленно предложил второй план, чуть более сложный. Сразу его принимать не стали, насмотревшись на элегантность генеральских решений, предложив обдумать стратегию как следует, а не как всегда.

1862 год заканчивался для США очень грустно. Война затягивалась, Ричмонд стоял, потери накапливались, моральный дух солдат и населения неуклонно падал, спасибо полководческим дарованиям. Великобритания и Франция, устав от невыгодного им эмбарго Конфедерации, начинали делать смутные намеки в Вашингтон, чтоб там прекращали уже катавасию и позволили людям отделиться спокойно. В этих сложных условиях Линкольн вынужденно использовал секретный проект «оружия возмездия» — 30 декабря 1862 года Авраам подписал «Декларацию об освобождении рабов». Общественность неудержимо фалломорфировала.

Каковы были последствия этого судьбоносного решения, мы расскажем в следующих выпусках.

Оставайтесь с нами.

Прошлый выпуск тут:

http://pikabu.ru/story/history_fun_tsikl_sedmoy__voyna_sever...

В прошлом выпуске свеженазначенный генерал армии США сперва долго бахвалился тем, что научит всех правильно воевать, затем приступил от лекций к практическим занятиям, однако аудитория поучений не оценила, а потом и вовсе замыслила нелицеприятное — Поупа окружить, блокировать и сделать ему очень больно и обидно.

Поуп по счастливой случайности хитрые планы КША перехватил (вместе с чужой шляпой) и начал немедленный отход, жалуясь в Вашингтон на произвол противника, портящий весь триумф.

Отбежав за реку со сложным названием Раппаханок, северный генерал стал ждать подкреплений от Макклеллана, который, полностью оправдывая присвоенный ему никнейм, тормозил еще пуще обычного — помимо клинической любви к предварительному тотальному обдумыванию всего и вся в данном случае «Медлитель» еще и очень не хотел помогать крикливому Поупу, как из личной неприязни, так и из зависти к его назначению.

Роберт Ли понимал, что как только его соперник дождется свежей армии, он перейдет в контрнаступление, и воспрепятствовать подходам подкрепления дикси уже никак не могли — оставалось придумать, как бы уестествить Поупа до превращения его отрядов в орду Аттилы.

На момент 21 августа 1862 две противоборствующие армии выстроились по оба берега реки и обменивались нехорошим — от ядер до диверсионных отрядов, но особых успехов это никому не принесло. На следующий день Джексон, как обычно, не выдержал, и послал одну из своих бригад через реку — организовывать первичный плацдарм, благо уровень воды был невелик и пересечь реку войска осиливали и вброд. По всем законам подлости, как только южные орлы форсировали преграду, из собравшихся туч зарядило так, что речка тут же вышла из берегов и затопила все вокруг, отрезав переброшенные силы от своих.

Где-то в районе 9 вечера северяне протерли глаза и узрели на своем берегу недоброе, после чего принялись соображать некие ответные действия и заслали телеграмму в Вашингтон с вопросом, что же делать. Почему Поуп не мог решить ситуацию на месте, не очень ясно. Возможно, потому, что первая попытка контратаки Севера через реку, еще 21 числа, принесла им только потери и одного холодного бригадного генерала. Может быть, поэтому Джон повременил с активными действиями, предпочитая лишний раз спросить разрешения у Авраама — генералов-то на все атаки не напасешься. Сообщение, впрочем, никуда не ушло, потому что см. ниже.

Еще 21 числа Джексон приказал кавалеристам попробовать закрепиться на вражеском берегу, но они были отбиты. В этот момент «Каменная стена» вспомнил, что у него служит знатный любитель пошарить уверенной рукой по беззащитным незагорелым тылам противника — Джеб Стюарт, до того отметившийся победой над вражьими кораблями, поездами, складами и всем, что плохо лежит.

Раз уж Поуп сам заявлял в своей программе, что на тылы ему плевать, Стюарту было предложено скататься посмотреть, что там интересного у Джона происходит, да намекнуть агрессору, что оглядываться назад порой очень полезно.

Поэтому в первой половине дня 22 августа, собрав 1500 всадников и 2 пушки (традиционный комплект для его пикников с друзьями) Джеб заложил серьезный крюк, перешел реку по мосту, и начал развлекаться на лоне природы. До начала ливня он успел проделать неплохой путь до железнодорожной станции глубоко в тылу у северян, пообедать и проехать еще немного, когда хляби небесные таки разверзлись. Удачно найденный негр из местных пообещал выступить в качестве проводника, иначе в буйстве стихии можно было заехать куда-нибудь не туда, и выступил черный брат на 10 из 10, приведя отряд Стюарта ровно в лагерь Поупа. К сожалению, сам гений тактики и стратегии отсутствовал, но также на месте не было и серьезной охраны.

Донельзя обрадованный подарком судьбы, Джеб приказал брать с собой все. Лошадей, мулов, повозки, пленных, армейскую казну (более полумиллиона долларов, между прочим), огромное количество секретных документов и планов и заодно парадный мундир Поупа (а потому что нефиг было брать чужую шляпу!). На радостях перерезали и телеграфную линию, поэтому осторожные вопросы в Вашингтон на тему «Можно мы потратим еще пару генералов?» до адресата не дошли. Мосты пожечь, впрочем, не вышло — влажность воздуха приближалась к 146%.

23 числа Стюарт гордо вернулся в собственный лагерь, ведя с собой 300 пленных из числа штабистов Поупа. «Языки» и бумаги были переданы Роберту Ли, с энтузиазмом взявшемуся за их изучение. Отрезанный стихией отряд на вражеском берегу тоже благополучно эвакуировался по наведенному через реку мосту.

К наступлению 25 августа генерал Ли прикинул примерный план действий. Исходя из полученных бумаг, Поуп собирался сидеть ровно до прихода подкреплений, поэтому Роберт разделил свою армию, выделив Джексону как можно больше сил, и отправил «Каменную стену» в обход фланга противника с приказом проявить себя по полной. Томас взялся за дело.

Первыми порадовались северяне на железнодорожной станции Бристо, находившейся аж в сорока километрах за основными силами. Раз получилось у Джеба, получится и у него, рассудил Томас, и решил дать крюк еще длиннее, чем Стюарт. Разнеся полустанок и прервав сообщение между янки и Вашингтоном, «Каменная стена» пошел к следующей станции, удаляясь от армии США в сторону их столицы.

Командование Севера к этому моменту получило серьезнейший втык за потерю казны и костюма, поэтому старалось отслеживать всякие полупартизанские нападения и размещать гарнизоны на ключевых точках. Однако никому, а уж особенно Поупу, и в страшном сне не могло привидеться, что у них на территории барагозит не один кавалерийский отряд, а Джексон с армией в 23 тысячи человек. Томас, по мнению Джона, вообще ушел в Шенандоа выполнять какие-то свои задачи, и это никак не мог быть он — армия ведь не может преодолеть порядка 80 километров всего за 32 часа!

Ошибочная точка зрения. Станция Манассас, следующая по списку, охранялась сотней солдат США. Про произошедшее на Бристо они слышали, но списали на действия диверсантов-лазутчиков. Когда же «диверсанты-лазутчики» нарисовались прямо перед ней в диком количестве, охранение дало деру, ужасаясь внезапности и скорости противника — артиллеристы даже не успели орудия навести, как враги уже были на станции.

Убежавшие вояки подняли по тревоге располагавшийся недалеко пехотный полк янки, но его командующий не поверил во внезапную телепортацию в тыл целого легиона с юга и отправился проверять донесения лично. Натолкнувшись со своим полком аж на целую вражескую дивизию, полковник быстро все осознал и отошел без боя. В отличие от него, другой отряд, посланный навести порядок с железной дорогой, бригада генерала Тейлора, встрял по-крупному. После первого приветственного залпа артиллерии к остаткам янки выехал лично Джексон, весьма уважавший генерала, и предложил сдаваться по-хорошему. На предложение было отвечено отказом, после чего ожидаемо вышло по-плохому — одним мертвым членом генералитета у Севера стало больше, а одной бригадой — меньше.

Когда новости о потерях дошли до Макклеллана, он тут же затормозил переброску войск, объявив, что он вообще-то предупреждал и что раз Вашингтон решил доверить командование армиями какому-то альтернативно одаренному Поупу, так пусть теперь не подкреплений просит, а к обороне готовится, ведь этот «стратех» точно все провалит.

Только к полудню 27 числа командование США собралось с мыслями и уяснило, что речь идет не о мелких отрядах диверсантов, а о полноразмерной армии, которая весело резвится у них в тылу. Собравшись с силами, Джексона начали выгонять с занятых станций. Томас, не будь дураком, не стал терять времени и, огрызаясь и задерживая продвижение врага, отступил, чтобы раствориться на просторах Вирджинии.

Поуп допер, кто наводит шороху у него в тылу, но почему-то счел, что Джексон, как он сам, заняв стратегические точки, будет сидеть на них до морковкиного заговения, вследствие чего объявил ускоренный марш в сторону предполагаемого местонахождения «Каменной стены». Томас, естественно, к тому моменту находился уже вовсе не там, да и вообще не собирался оставаться на одном месте. Все попытки Поупа выяснить, куда ж подевался зловредный южанин, были напрасны — противоречивые слухи только сбивали с толку, а попытки разведать положение дел с помощью кавалеристов натыкались на довольного Джеба Стюарта, овладевшего таки искусством «быть везде» и очень радовавшегося возможности нагадить гнусным похитителям шляп.

Роберт Ли, с южного берега Раппаханока наблюдавший за быстрым отходом Поупа, отправил на помощь Джексону остаток своих сил — тем же кружным путем. Вторая армия шла медленнее, плюс на ее пути встречались отдельные северные отряды, но тем не менее продвижение было стабильным. Янки, повстречавшие дополнительные войска Юга, доносили об их перемещениях Поупу, но тот, одержимый мыслью найти и покарать Джексона, от этих сообщений отмахивался.

28 августа затаившийся Томас вылез из норы и немедленно начал огорчать противника, устроив артиллерийский обстрел их походной колонны. Янки были неприятно удивлены внезапными ядрами, поскольку совершенно не думали, что «Каменная стена» найдется таким образом. Несмотря на тактическое превосходство и численный перевес, быстрой победы не получилось — завязалась битва, в которой принимали участие все подходившие и подходившие с юга северные войска.

Задача Джексона была проста — продержаться до прихода подкреплений от Ли и максимально истощить силы янки. Благодаря невиданному полководческому дарованию Поупа у Томаса это получилось. Все два дня, что шла вторая битва при Булл-Ране, Джон был свято уверен, что Джексон уже отступает, поэтому регулярно выдавал приказы об атаке. Приказы эти, впрочем, порой были составлены настолько замысловато и двусмысленно, что выполнить их правильно в принципе было невозможно. Особый шарм добавляло примечание «Если появится возможность добиться чего-нибудь отступлением от этого приказа, то можно не выполнять его во всей точности», окончательно сбивавшее с толку командиров.

Несмотря на приход дополнительных соединений, случившийся 29 августа, южанам пришлось очень нелегко. Постоянные наступления противника, хоть и крайне криво спланированные, порой грозили переломить ход битвы. В одном из эпизодов 30 числа солдаты двух бригад дикси израсходовали все патроны и начали кидаться в наступающих камнями, к полному изумлению последних. Тем не менее, на третий и последний день битвы в дело вступили относительно свежие части и Север начал отступать.

Это не было паническим бегством, как в первом сражении при Булл-ране, а скорее организованным отходом, но поле битвы все равно осталось за Югом. Дикси потеряли около 7000 против почти 15 000 у янки. Неугомонный Джексон, толком не отдохнув, запросил приказ о преследовании противника и, получив его, кинулся вдогонку.

Крайне удрученный Поуп замер на полпути к столице и пытался решить — что же теперь делать. Впервые посовещавшись со своими офицерами, он было принял решение отступать к столице, но в тот же день оттуда пришел приказ не сдаваться и не трусить и Джон нехотя развернулся на юг.

Однако наступление захлебнулось в самом начале, ведь Джексон, решив проверить обучаемость высших приматов, провернул ровно тот же трюк, что и несколькими днями ранее в Вирджинии — сделал крюк, незамеченным прошел мимо сил Поупа, а потом напрыгнул на того из кустов. Получившееся в результате сражение при Шантильи триумфом ни для кого не стало, но после него количество генералов у Севера и нервных клеток у Поупа приблизилось к критически малым значениям, и Джон поспешил в сторону Вашингтона.

Кампания, которая должна была стать победоносным блицкригом имени себя любимого обернулась для горе-стратега полнейшим фиаско и позором. Уже 12 сентября он был полностью отстранен от командования и услан к черту на рога в Миннесоту, гонять индейцев. Если бы не близкое знакомство с Авраамом, все могло бы закончиться еще печальней. Вишенка на торт — в эпического масштаба фейлах, допущенных в кампании, Поуп обвинил одного из своих подчиненных, и того арестовали, отдали под трибунал и с позором уволили. Приговор был отменен только в 1878, когда у армейских кругов дошли руки пересмотреть все то, что в процессе наступления творил его начальничек.

Поуп оправдывался в Вашингтоне и репетировал пафосные речи о скорых победах над индейцами, Макклеллан бурно радовался своему неожиданно открывшемуся пророческому дару и возвращению армии под свое командование, Джексон и Роберт Ли с нехорошим прищуром смотрели в сторону Вашингтона, до которого осталось рукой подать.

Скоро мы узнаем, как это все продолжилось.

Оставайтесь с нами.