Чтоб два раза не вставать.

Опять с новой силой разгорелся старый срач. Поскольку доказывать что-то апологетам теории "Автомат Калашникова создал Шмайссер" бесполезно (я знаю - сам пытался) остается над этими бедными ублюдками только смеяться. Чем и займусь.

Итак: пьеса "Калашников и Шмайссер".

Акт первый.

Комната. Стены комнаты сложены  из красного кирпича. В одну из стен, прямо в кирпичи воткнут наградной топор НКВД на котором висит портрет Сталина, который смотрит на портрет Ленина, который смотрит на Портрет Карла Маркса, который смотрит на портрет Фридриха Энгельса, который тоже смотрит на чей то портрет, но уже невозможно разобрать на чей именно. Сверху висит кумачовый транспарант: "Пролетарии всех стран соединяйтесь - даешь электрификацию всей страны!" На другой стене висят часы с кукушкой. Под ними - тумбочка с телефоном.

Окна зарешечены и за ними идет снег. Посреди комнаты стоит большой стол. За столом на табуретке сидит Хуго Шмайссер в арестантском ватнике и что-то чертит.

В комнату входит Калашников. В руке у него большой рулон чертежей, которым он с ходу бьет Шмайссера по голове. Шмайссер падает с табуретки.

Калашников: Ты чего, немец завоеванный, мне тут опять нарисовал? Что это за скорострельные часы с кукушкой? Я тебе не Гитлер - у меня такая халтура не пройдет. Зачеркнул все и рисуй заново.

Шмайссер: Опьят заноффо!!? Сколько мошно! Я есть устать! Я есть отказыфаться рабойтать в такой услофия!

Калашников: Мне что? Товарища Сталина позвать?

Шмайссер (испуганно): Найн! Не нато тоффарища Сталина! Он мейня сноффа расстреляет! Я уже пожилой челоффек! Мне вретно так часто расстреллифать!

Калашников: Тогда замолкни и рисуй. Пока не нарисуешь нормальный автомат - домой не пойдешь.

Входит Жуков. Несмотря на снег за окном он одет в маршальский мундир на голое тело, галифе, сапоги и картуз. Под мышкой у него гармонь. Калашников манит его к себе пальцем и показывает чертеж. Жуков от испуга роняет гармонь.

Жуков: Страсть какая... Это кто нарисовал?

Калашников: Он... (указывает пальцем на Шмайссера, который испуганно втягивает голову в плечи)

Жуков: Его че? Порше покусал?

Калашников: Его сейчас я покусаю, если за ум не возьмется. Чего уставился? Рисуй давай.

Жуков (махая рукой) : Да этого Хуго кусай - не кусай, один фиг какая-нибудь "хуга" получится...

Жуков уходит наигрывая на гармошке "Лунную Сонату". Сцена затемняется.

Акт второй:

Место тоже. Хуго Шмайссер сидит на табуретке. Рядом Калашников проверяет чертежи.

Калашников: Вот не понимаешь ты по хорошему да?

Шмайссер: Посфольте! Что фам на этот рас не нравффится!!?

Калашников: Вот это что за затвор? Что за ствольная коробка? Я тебе что? Юджин Стоунер какой-нибудь? Нет! У меня такая хрень не прокатит! Я сейчас точно Сталина позову.

Из под сцены вырываются клубы дыма, пахнущие "Герцоговиной Флор". Когда они рассеиваются, на их месте оказывается Сталин. Он одет в скромный френч, брюки, и фуражку. В одной руке у него трубка, в другой кубок из черепа с узнаваемыми усиками и челкой. За спиной развевается пурпурный плащ.

Сталин: Михаыл Тимофээвич... Что тют у вас?

Калашников (вытягиваясь по стойке смирно и указывая рукой на Шмайссера): Не хочет работать! Ни в какую! Вот - полюбуйтесь!

Шмайссер, пока Сталин изучает чертежи, пытается сползти под стол, но Калашников ловит его за шиворот. Сталин, закончив изучение, затягивается из трубки, отпивает из кубка, и качает головой.

Сталин: Ай-яй-яй как ви нэкрасиво поступаэтэ, товарищ Шмайссер. Ми то думалы, что вы - конструктор. А вы на чэртэжэ прэрепуталы калыбр 7,62мм, с 76,2мм. Как ви можэтэ это объясныть?

Шмайссер: Тоффарищ Сталин, я есть фсе объясняйт! Это не есть ошипка. Это есть принсипиальный ноффый фид оруший три ф отном! Его мошно испольсоффать не только для уничтошений шиффой силы, но и как зенитное и протифотанкофое средстфо!

Сталин (задумчиво): Это всэ харашо, тавариш Шмайссер, но как пэхотинэц будэт это носить?

Шмайссер: О! Найн проблем. Мы просто фыфодим специальный уберзольдатен! (истерично) Ихт бин фссех убивайт, унтерменш капут, хайль высший расса!!!

Калашников бьет Шмайссера по голове. Тот снова падает.

Калашников: Вот видите, товарищ Сталин. Что мне с ним делать?

Сталин (задумчиво): А что па этаму поводу скажет таварищ Бэрия?

Из под сцены снова вырываются клубы дыма. Внутри слышен кашель. Отмахиваясь от дыма и кашляя на сцене появляется Берия. На нем костюм, пальто, шляпа и пенсне.

Берия: Да ктож тут так накурил-то.... (замечает Сталина) Вкусно... Ароматно так накурил... Вызывали, товарищ Сталин?

Сталин молча протягивает ему чертеж. Берия смотрит на него и роняет пенсне.

Берия: Ой! Это не мои. Курчатов не мог. Игорь Васильевич - интеллигентный человек. Он себе никогда такого бы не позволил!

Сталин: А что он сэбэ позволил?

Берия: Да так... Чуть-чуть...

Сталин: Это вашэ "чуть-чуть", таварищ Бэрия, вэсь сэмипалатинский полигон разнесло.

Берия: Но ведь красиво было?

Сталин (соглашаясь): Красыво... Дайте таварищу Курчатову прэмию. Сталинскую. И бэсплатный проэздной.

Берия (хихикнув): "Сталинскую премию от товарища Сталина." - шутку понял. Очень смешная. Но вот насчет проездного... Может лишнее - зазнается еще чего доброго?

Сталин: Пускай... Побалуэм Игоря Васыльивыча... А вот с этим надо разобраться... Уж очэнь у таварища Шмайсэра в головэ нэправильные идэи.

Берия: Может расстрелять?

Сталин: Два раза. Но нэсильно.

Берия несколько раз несильно, но обидно расстреливает Шмайссера. Шмайссер плачет и говорит что больше так не будет. Сталин и Берия уходят. Сцена затемняется.

Акт третий. Заключительный.

Место тоже. Калашников сидит на табуретке подперев голову рукой и грустит. Шмайссер стоит рядом и хлюпает носом. Звонит телефон. Калашников встает и идет брать трубку.

Калашников: Алло... Катенька? Да, Катенька - на работе... (смотрит на часы) Да, я знаю, что уже поздно. Жуков? Был, но уже ушел... Давно ушел... (вздыхает) Да не пьем мы! Работаю я... Да - с бестолочью этой нерусской... Все нервы мне измотал поганец... Ладно - постараюсь побыстрее. Я тебя тоже люблю... Пельменей мне свари. Со сметаной...

Калашников вешает трубку, еще раз вздыхает и идет обратно к столу, походя отвешивая Шмайссеру подзатыльник.

Шмайссер: Ну Михаил Тимоффеефич, ну отпустите меня. Пошалуйста! Я домой хошу. Ф Германия! Там меня уффашали... Там меня никто не застафлял рисофать аффтаматы и не расстрелиффал. Не могу я тут уше...

Калашников: Ты что, паразит, думаешь мне нравится тут с тобой сидеть? Думаешь мне домой не хочется? Меня вот дома сейчас Катя ждет... С пелеменями... А я тут с тобой торчу.... Ух я тебе... (замахивается).

Шмайссер (шепотом): А мошет фы што-то придумаете? Ну фы ше воеффали - фы лучше расбираетесь, што фашим зольдатен нато.

Калашников: Я тебе сейчас за "фашим зольдатен" уши пообрываю... Ох достал ты меня фриц поганый...

Калашников садится к столу и быстро чертит. Потом кидает карандаш, хватает Шмайсера за шею, и впечатывает лбом в чертеж.

Калашников: Вот! Перечерчивай один в один. Без отсебятины. И валим. Ты в свою чертову Германию, а я домой - к жене и пельменям. Давай живо и смотри: проболтаешься кому - не Берия, а я тебя расстреляю. А ты меня знаешь...

Свет гаснет. Опускается занавес.